Мы выбрасывали на помойку её пальто. Кому теперь его носить?
И ещё ботинки её, и исписанные тетради с отгадками для кроссвордов, где все буквы были написаны карандашом.
Щетинилась яростная зима - дым струился по розовому и пар сквозь который мы тащили гроб.
Через снег по пояс, через обжигающий воздух и неуместное солнце в чьём луче порхали торжественные, золотые блёстки мороза...
Это было похоже на праздник... праздник смерти.
И вот, поперёк заиндевевшего могильного отвала, сверкнула тягучим льдом водочная чекушка и я, жадно морщась от её холода и горечи, вдруг припомнил недавнее и ещё живое:
"Бабушка приходила, звонила в дверь.
А в "глазке" никого.
Зовёт. Пора."