Скажи мне, пустота, зачем ты так глубока,
безумно смотрю на самого себя,
природы край хлада и тепла со мной,
и нет того, где не вижу обратной стороны самого себя.
***
Я с другом дома. Тот после этого стиха призадумался. Потом начал говорить.
- кстати, вот ушли и исчезли фильмы и игры с ужасом тем, лучше стало, не так ли?
- обрати внимание, мир натрое сложился, осталось только основное.
А вон то, что было в кино и играх, по мотивам чего? Кажется то, что доставало в людях. И если доставало, может зря только горечь была?
Друг выдал, - железная логика искать подобное кино, будто там надо смотреть одни неприятности.
- дык смотри сколько игр было, так и сойти можно с ума.
***
Ты образ, что ж так страшен был?
Ужасному нельзя с приятным сосуществовать,
зачем же ненавидеть то, что изнанку не признать,
и с горечью в глазах всё то скорей забывать.
Когда идиллия негласных образов холодна,
в тех картинах ужас недавно забыт,
то потому, что в том - мерзость ума,
зачем то одним взмахом - расколота надвое душа.
Обращу внимание на то, что ничего,
как потусторонняя сторона, в гармонии,
где страх, грех и страсть и вне себя,
один красивый звук - ничего.
И образ лишь в словах твердит грехам:
оставшись без кино и игр, всё то - ничего!
***
Друг выдал, - нечего терять, всё равно всё испортилось с годами, и совали нос в то, что доставало, нет смысла больше то повторять.
Я пояснил другу, - то что ушло, причины непонимания мира, чего стоят ужасы и когда они по мотивам чужих культур.