Я дождался своей очереди и подошел к стойке.
– Здравствуйте.
– Добрый день.
По залу текли волны ледяного воздуха – из кондиционера. Волны лизали мои щиколотки, и мне было не по себе.
– Холодно у вас.
– О, это да. Бодрит.
–Смотрите, – я положил на стойку пачку документов, – меняется собственник помещения, хожу вот перезаключаю договоры. Все остается по-прежнему, даже люди те же работают, но сказали, что нужен будет… секунду… акт технологического присоединения… Правильно?
– Совершенно верно.
– Его у вас заказывают?
– Да.
– Вот документы.
Она стянула пачку со стойки – к себе на стол.
В зале было не протолкнуться – люди сидели, стояли, подперев стены, и ходили из угла в угол. Волны ледяного воздуха скользили по полу и норовили выплеснуться в двери, которые открывались и закрывались ежеминутно.
Девушка за стойкой проговаривала вполголоса:
– Выписка на помещение… Есть. На участок… Есть. Кадастровый паспорт… Есть. Старый акт… Есть. Прекрасно… – она поправила очки и подняла глаза на меня, – новый собственник – вы?
– Я.
– Паспорт и доверенность, пожалуйста.
Очередная ледяная волна прошлась по моим щиколоткам. Я выложил на стойку паспорт.
– Вот паспорт, а доверенность… Постойте. Какая доверенность?
– На вас.
– Но я же собственник.
– Совершенно верно.
– Так что за доверенность?
– На вас, говорю же.
– От кого?
– От вас.
Я выдавил смешок.
– Что значит – от меня?
Она вздохнула.
– Мужчина. Доверенность от вас на вас.
Я не знал, что ответить. За спиной нарастало недовольство – я задерживал очередь.
– Не задерживайте очередь, – услышал я из-за спины.
– И что должно быть в этой доверенности?
– В ней должны быть прописаны полномочия.
– Какие именно?
Она закатила глаза.
– Вы наделяете себя полномочиями представлять свои интересы в нашей организации, – без интонации произнесла она. – С правом подавать и получать заявления, письма, уведомления и иные документы.
Она вернула все мои бумаги в файл и выложила их на стойку.
Я потер переносицу.
– Дайте мне чистый лист, пожалуйста.
Ледяная волна ткнулась в мою щиколотку и попыталась залезть под штанину.
– Зачем?
– Напишу доверенность.
Она покачала головой.
– Доверенность должна быть заверена у нотариуса.
– Но это же бред какой-то.
Она нахмурилась.
– Не ругайтесь. Я тут не причем. Это порядок, – она поправила очки. – Откуда я знаю, что вы – это вы? А отвечать потом мне!
За спиной назревал бунт.
Я сунул паспорт в карман пиджака, взял документы и ретировался.
Над стойкой висели огромные белые часы. До пяти еще можно было успеть к нотариусу – и обратно.
***
У нотариуса пахло корицей, мурлыкала еле слышно музыка.
По стенам – свидетельства и сертификаты, в углу – массивные напольные часы с маятником.
– Я вас слушаю, – сказала нотариус и откинулась в кресле.
Короткие волосы и огромные сверкающие серьги.
– Мне, простите, нужна доверенность. От себя – и на себя.
Нотариус кивнула.
– Безотзывная?
– Не знаю.
– Давайте паспорт.
Я протянул паспорт.
– Олег, ты занят? – позвала она.
Из соседнего кабинета выглянул молодой человек в клетчатой рубашке.
– Вот паспорт, набери доверенность на самого себя… – она посмотрела на меня. – Вам куда?
Я назвал.
– С правом отзыва.
Молодой человек взял мой паспорт и исчез. Но тут же снова появился.
– А срок?
Нотариус посмотрела на меня, я пожал плечами.
– Бессрочную, – сказала нотариус. – С вас тысяча рублей.
Я полез за бумажником.
В этот момент дверь отворилась, и в кабинет важно вошел грач. Я узнал его потому, что в детстве от корки до корки вызубрил энциклопедию «Птицы планеты Земля».
Меня даже дразнили орнитологом.
Грач был среднего размера, но очень нахального вида. Он был одет в серый пиджачок и серую шляпку. Под одним крылом у него была зажата тоненькая резная тросточка, которую он, по всему было видно, носил исключительно из щегольства.
Грач склонил головку, но шляпки не снял.
– Здравствуйте, Инна Петровна.
Нотариус всплеснула руками.
– Здравствуйте, дорогой Семен Игоревич! Чай будете? Только заварили.
Грач повел крылом.
– Не сегодня, моя дорогая. Очень, знаете ли, спешу.
– Что-то серьезное?
– Нет, пустяки. Доверенность. Но, – и он указал крылом на часы.
Нотариус посмотрела на часы, потом – на меня.
– Извините, пожалуйста, – сказала она. – Вы не могли бы подождать в приемной?
У меня дыхание перехватило от возмущения.
– Будьте так любезны, – добавила она мягко.
Я посмотрел на часы.
– Я, простите, тоже тороплюсь.
Грач стоял как ни в чем не бывало и делал вид, что смотрит в окно. И даже слегка покачивал тросточкой.
Нотариус улыбнулась.
– Это не займет много времени.
Я встал, посмотрел на грача со всем презрением, на которое был способен, и вышел.
***
В приемной тоже пахло корицей, но музыки не было. Зато был ряд кресел, а напротив них – широкий, во всю стену, аквариум с рыбками. Перед креслами стоял журнальный столик.
Кроме меня в приемной находился грузный господин с пышными белыми усами. Он сидел, закинув ногу за ногу, и что-то читал. Когда я вошел, он оторвался на миг от книги, внимательно на меня посмотрел, но тут же вернулся к чтению.
Он выглядел очень порядочным человеком.
Я сел и стал ждать. Свернул и развернул документы, проверил, верная ли указана площадь в выписках. Потом вытянул шею и присмотрелся к столику. На нем пестрела стопка глянцевых журналов.
Я потер переносицу и распустил галстук. Время шло, а мне ехать через весь город.
В аквариуме рыбки плавали туда-сюда, не сталкиваясь и не натыкаясь на стенки аквариума – они шевелили плавниками, открывали и закрывали рты и ныряли под декоративную арку с декоративными колоннами. По всему было видно, что рыбки изо всех сил стараются выглядеть совершенно нормально.
– Странные, не находите? – Пробасил грузный господин, не поднимая глаз от книги.
Я закивал.
– Странные.
Больше он ничего не сказал.
Через несколько минут от нотариуса вышел грач, в крыльях он держал оранжевый бланковый лист. Он прошагал мимо меня и даже глазом не повел, а поравнявшись с грузным господином, отвесил небольшой поклон и поздоровался.
Господин не ответил. Грач пожал плечами и вышел.
– Наглая птица, – пробасил господин, когда входная дверь захлопнулась и колокольчики над ней перестали звенеть.
– Да, очень наглая, – согласился я. – Извините, мне надо идти.
И я показал на кабинет.
– Идите-идите, я никуда не тороплюсь.
***
Спустя минуту я вышел с доверенностью. Кивнул грузному господину, он кивнул в ответ, я распахнул входную дверь – колокольчики зазвенели – и вынырнул на улицу.
Ехать можно было двумя дорогами. Когда одна свободна, вторую занимает пробка – и наоборот. В девяти случаях из десяти мне не везло, а вот сейчас, представьте себе, повезло.
День был отличный – солнечный, ясный, лето в самом разгаре. Я ехал себе с ветерком и что-то напевал.
После такой приятной поездки даже ледяные волны, соскучившиеся по моим щиколоткам, показались чем-то чуть ли не смешным. И даже очереди почти не было.
Я и продрогнуть-то как следует не успел, а уже стоял у стойки и победно смотрел на то, как девушка читает мою доверенность.
– Так… – протянула она. – Ну и прекрасно. Вот видите. Теперь проверим остальное…
И она пошла по новой.
– Выписка на помещение… Ага. На участок…. Вот. Кадастровый паспорт… Порядок. Ваш паспорт.
– Вот, пожалуйста.
Я сиял.
– Прекрасно, – повторила она. – Сейчас все сделаем.
Был самый конец рабочего дня, без десяти пять или около того – и за мной уже никто не занимал. Но в тот момент, как она сказала: «сейчас все сделаем», дверь за моей спиной с мягким гудением отворилась, впустив в зал горсть веселых летних звуков, и затворилась.
Она поправила очки и сказала, не отрываясь от моих документов:
– Извините, мы уже закрываемся.
Ответа не было.
Она выглянула из-за стойки, и лицо ее заискрилось улыбкой.
– Семен Игоревич! Здравствуйте!
– Добрый день, милочка.
Я обернулся. В центре зала стоял ненавистный грач с тросточкой. На меня он не посмотрел.
– Милочка, – сказал он. – Я успею?
И добавил:
– В пробку попал, представляете?
Она нависла над стойкой.
– У вас же только доверенности не хватало?
– Да.
Она обернулась на часы.
– Сейчас сделаем!
– Премного благодарен, – ответил грач и свободным крылом приподнял шляпку.
Он привстал на носочки, протянул ей бумагу, а потом прошагал своим наглым шагом к креслицам и запрыгнул на одно из них.
– Простите, – сказала мне девушка и поправила очки. – Вам придется прийти завтра.
Я вскипел.
– Что это еще такое? Я первый стоял!
– Не ругайтесь. Завтра заедете в любое время – и пройдете без очереди.
– Я не хочу завтра! Я хочу сейчас!
– Мужчина. Не ругайтесь.
– Я не ругаюсь, я хочу подать заявление на акт технологического присоединения!
– Вот завтра и подадите.
Она снова поправила очки и улыбнулась.
– Извините.
Потом помолчала и добавила:
– Если хотите, я оставлю документы у себя, сама все сделаю, а вы завтра только подпись придете поставить.
Я в негодовании обернулся и посмотрел на грача. Он со скучающим видом сидел в кресле.
– Вы что себе позволяете? – воскликнул я.
Он не ответил.
– Я к вам обращаюсь!
Он не ответил.
– Это наглость!
Грач повернул головку и посмотрел на меня.
– Не хамите, – сказал он.
Я был готов выкинуть его вон.
– Мужчина, – предупредила девушка, – я буду вынуждена вызвать охрану.
Я только руками всплеснул.
– Мужчина, – повторила она, – ведите себя прилично.
Я перевесился через стойку, сгреб в охапку документы, одарил грача испепеляющим взглядом и в три шага оказался у двери.
– Наглая птица! – крикнул я, дергая за ручку.
– Не хамите, – сказал грач.
– Не хамите, – сказала девушка.
Я вышел.
За мной на крыльцо хлынула ледяная волна – но тут же осеклась и растаяла.