черновик. Реально махнуть до Луны - 2. 4

    Исток этой истории рассказывал о человеке, самостоятельно слетавшем на Луну на феноменальном аппарате, созданном гением двоих, безусловно выдающихся творцов. Человек, осуществивший это, не готовился ни Роскосмосом, ни NASA, ни другими космическими агентствами, и был самым обычным смертным. Он немного инженер, немного везучий искатель приключений. При возвращении, был встречен не очень любезно и чудом остался живым.
    Место падения аппаратом поисковая группа обнаружила быстро. Но раненный пилот, спасая бесценное для себя оборудование, успел снять приборы, оставшиеся после удара целыми, позволявшие «Кузнечику» божественно летать. Из-за непогоды беглец не только ушёл, но и избежал погони.
    То, что дальше случилось с этим отважным путешественником, да будет изложено здесь!
                Автор

Первая часть ПАМЯТИ

Глава 1. Михей. Старый волшебник

Антон:
    Сквозь облачную пелену солнце припекало по-летнему, и от прогретой на газоне травы ясно слышался сказочный аромат начавшегося осеннего увядания.
    Антона, не умевшего пока свободно пользоваться ногами, во двор на коляске вывозили второй день. Тихо сидеть в кресле во дворе клиники было славно. Какое-то умиротворяющее спокойствие возвращалось к нему.
    Рядом на скамейке мужчина без имени кормил голубей хлебными крошками из кармана. Голуби, ожидая угощение, слетались к нему со всех близлежащих окрестностей. Они так сражались за право первыми, ещё из руки, клюнуть хлеб, только перья летели. Мужчине это нравилось. Он был, как стал замечать Антон, немного не в себе, старался управлять любыми живыми существами, попавшими в зону его интересов. Кроме голубей, это касалось и медперсонала, и таких же больных, как и он сам. Но голуби были самыми доступными, поэтому он их и кормил.
    Голуби со своим кормильцем, тёплая погода, по сезону вянущие газоны... Вокруг всё было славно и спокойно... Кроме только одного: Антон не помнил своего прошлого. Как сказал лечащий врач, Михаил Никитич, у Антона «стойкая диссоциативная, с признаками ретроградной, амнезия».
    Из этого пришло незнакомое слово «амнезия», оно казалось яркой изюминкой в окружающей беспросветности. Михаил Никитич пояснил: слово говорило об утрате памяти о прежнем Антоне. Ему забытое виделось очень важным и это лишение он посчитал незаконным.
    Никаких реальных сведений об Антоне не оставалось, только бумажки, заполненных персоналом и касающихся его здоровья и имени, которое Антон из своего прошлого всё-таки вынес. У существующих в клинике бедолаг память была, а у него нет. Поэтому врач постановил держать Антона в большой палате одного... Смысла в этом Антон не видел, но изменить что-либо был не в состоянии. Большие люди решали всё без него.
    Вот о начале последнего периода своей жизни Антон помнил более-менее хорошо. Началось всё на берегу речки в горах. Основным ощущением при этом была боль. От неё хотелось выть, но Антон только мычал, не было сил разжать намертво сведённые челюсти.
    Боль пылала мерцающим костром. Тело то горело пламенем, то стыло, будто на ледяном ветру. Жар, озноб с болью тогда были всем в этом мире.
    Потом добавилась жажда. Мучительная... Антону хотелось пить. Он слышал, как неподалёку журчит поток. И Антон рвался к нему из последних сил, но не дотянувшись, проваливался в очередную беспамятность, которая приходила и уходила без спроса... Сознание выражалось короткими вспышками: вот перед глазами берег речки, камни, ветки, ветер и дождь. И боль. Вот следующим кадром чёрное всё вокруг и кто-то бормочет, плачет и кричит в темноте...
    Что-то безжизненно холодное окутывает чувствительную кожу. Встать и уйти не хватает сил, а лежать на земле в холодном мире неуютно. Сверху нависает тёмное, без просветов, небо и под ним Антон уже не один, ещё кто-то громко кричит, шепчет, иногда рыдает. Но замолкает едва Антон начинает прислушиваться. Хитрый и скрытный, и потому страшный. Но всё отходит на второй план, когда Антон снова проваливается...
    Через какое-то время появился кто-то большой и сильный, которого Антон не видел. Рывок, ещё рывок, так рывками скользит Антон по земле, а тянущий его, тяжело ухает при каждом рывке. Антон нисколько не сопротивляется, его голова вяло болтается в чужой рукой натянутом вороте… И каждый рывок тащит его в таинственную неизвестность. Будто в оживающую сказку. Неизвестно куда, зачем и что будет дальше.
    А дальше было новое беспамятство и конца путешествия он не увидел.
    Циклы сознательного и бессознательного внезапны и повторяются из раза в раз. И после каждого небытия возврат к мучительной реальности с какими-то новыми, порой неприятными подробностями.
    Сознание возвращается и чьи-то пальцы разжимают рот, приставляя к зубам тёплое железо. Через мгновенье рот губ касается вода. Торопясь, с наслаждением Антон втягивает тёплую, пахнущую живым дымом, живительную влагу. И опять всё расплывается и гаснет.
    Действительно такое случалось или только казалось в бреду? Пить-то хотелось всегда и живописные картины как это происходит Антона не оставляли.
    При выходе из очередного провала темнота и безмолвие сменяются невнятными звуками и бликами вспышек. И жаром… И болью… Снова хочется пить…
    Антон испуганно вздрагивает, снова услышав чей-то стон неподалёку.

    Сна со сновидениями нет, есть лишь очередное беспамятство, провал в ничто. Но в какой-то миг он видит сон, от которого проснулся в ужасе. Снилось страшное, кого-то дюжие молодчики убивали и Антон, видя всё это издалека, ничем помочь не мог. Бежал, кричал и не успевал. Всё уже свершилось... Проснулся в холодном поту и долго не мог себя убедить, что это лишь сон.
    С трудом открыл глаза и различил тусклую человечью нору с чёрными стенами, кривым низким потолком, в углах которого светилась пыльная паутина.
    Зрение обострилось. Темнота, заполнявшая округу понемногу прояснялась. Необычный таинственный свет, идущий снаружи, шепчет о чём-то необычном и сказочно-страшном. Вокруг всё незримо шевелится, казалось, в тёмных углах вокруг таится какая-то нечисть. Сказочная нечисть: змеи с колдунами и ведьмы с нежитью...
    И тишина... Там, где обнаружил себя Антон, тихо, до ушей не доносится ни звука...Чуждый сказочный мир, в котором очутился Антон, сейчас мёртвый! Словно последний из живых, он лежит под смутно различимым, маленьким почти непрозрачным оконцем в стенке, за которым колышится тусклый свет.
    К твёрдому, с кочками, низу Антона придавливает нечто наваленное на него сверху, тяжёлое и разогретое его собственным жаром, противящимся поднимающейся снизу морозной ярости. От тяжести и жара дышать нелегко. Каждый вдох достаётся большим трудом. Попытка немного освободиться лишь отчасти удачная. Наваленное сверху только немного сдвинулось...
    Сознание непривычно долго держится без затухания. И окружающая тьма за это время медленно отступает. Снаружи, за окном, разгорается утро, оконце светлеет, помещение оживает: широкие тёмные полосы по стенам становятся брёвнами, покрытыми чешуёй слоистой чёрной трухи. На передней стене размытое тёмное пятно теперь напоминает покосившуюся дверь в вырубленном проёме.
    А из тёмного угла рядом с дверью раздаётся разбойничий храп. Антону кто же там спит, не видно. Свет из окна туда не попадает.
    В глазах всё снова тускнеет, но он остаётся в сознании, изображение в глазах расплывается и начинаются видения. Чёрные стены блекнут, размываются, и Антон видит огромную живую рыбу, трепещущую в сияющей чешуе. Рыба на невидимом крючке трепещет словно осиновый лист в ураган, потом начинает размываться, бледнеет. И её меняет лицо, неясное, в своей миловидности, вероятно, женское. Черты лица плывут, улыбку меняет угрюмая гримаса. И вот уже это совсем другие черты и иное лицо.
    Дальше новые лица меняются со скоростью картинки в калейдоскопе: угрюмые, весёлые, серьёзные и бессмысленные, детские и стариковы. Десятки, сотни лиц, безразличных, удивлённых, суровых и смеющихся. И эти лица здесь и сейчас были единственной реальностью. Основой всего сущего...
    Новый провал... Из которого перед глазами возникает плотный, бесцветный туман, через который проступают очертания великана, возвышающегося недалеко. Ноги, словно огромные колонны, а голова теряется в тумане на недостижимой высоте...
    — Ты кто?.. – почти беззвучно сорвалось с губ Антона.
    Голос не громче шелеста листьев с куста. Но великан расслышал.
    — Я-то... Да ты, милок, не боись. – затрещало с небес. – Никто тебя… Никто тебя здеся не тронет. Чего уж тут бояться... Бояться здеся… Бояться здеся некого. Звери суда, ко мне не ходют, сами боятся... А звать… А звать меня можешь дедом Михеем… Меня все… Меня все так кличут, – великан качнулся, колонна ноги ушла вдаль, и великан скукожился, свернулся вполовину.
    В его голосе Антону слышалось что-то странное. Он вызывал ощущение, будто говорят, перебивая друг друга, двое совсем разных. Голос одного был сродни гулу ветра, он гудел и ломался так, что к нему нужно было приноравливаться, чтобы понять. Второй, сиплый, звучал ясно, громко, но большей частью повторял за первым словно эхо, будто дразнился. Голоса мешались, но Антон уже решил продолжить беседу с одним Михеем:
    — Дед Михей, где я?
    — Ты у меня… Ты у меня в избе... Эт знамо, не хоромы, но я живу… живу тута уже чёрт-те сколь, и...
    — А кто я?.. – выпорхнул изо рта Антона вопрос, в первый раз пришедший в голову.
    Случилось это как-то непреднамеренно, и оба голоса Михея вмиг утихли. Антону даже показалось, что от удивления у великана брови со скрипом полезли на складчатый лоб.
    — Вот ты загадку мне загадал, турист! Хто ж, окромя тебя, знать эт должон?.. Не знамо хто ты и откеда, на тебе ничего не написано. Такого нашёл и приташшыл суда... – торопливо одним тихим голосом выдал Михей. Громкий и сиплый молчал.
    — Куда притащил? – задал Антон очередной вопрос, который успел рассчитать.
    — Чевой?.. – откликнулся в этот раз звонкий, сиплый.
    — Где я? – прояснил для деда Антон.
    Первым начал тихий:
    — Иде-иде... Три дни не надо было, а ща стало... – но тут же подключился и второй голос, с совсем другим текстом: – В лесу… В лесу мы... – но снова в беседу подключился первый тихий. –   Кой тебя принёс суда к мене, ужо не знаю. Ща, знат... – голоса снова непредсказуемо начали мешаться м перебивать друг друга. – Ща ты, знат, у меня в избе… Пытливый какой, ёлкина мать…
    Когда эти голоса говорили вместе, оба обращались к Антону, а если только первый, то обращался как бы к себе.
    Беспокойный дуэт дедовых голосов стих, и после недолгого молчания, один странный тихий голос стал бормотать что-то неразборчивое. Антон поднял на великана глаза, сзади его освещало пятно открытого, сдувшегося до размеров норки, ставшего далёким и сияющим, дверного проёма. Лицо деда, скрытое тенью, казалось тёмным пятном, вокруг которого нимбом сиял пух седых волос.
    Слишком долго длилась эта беседа. Сил держаться на плаву не осталось, голова утомлённо упала и Антон не уловил момент ухода от реальности…

    Когда вернулся, то снова был всё там же, в избе. Но в этот раз в пространстве поселилось что-то привлекательное, манящее. Смачное сочетание запахов намекало о чём-то приятном и давно забытом. Антон сглотнул обильную слюну. Просто позарез захотелось видеть, что же так пахнет. И единственный путь, который позволил бы отыскать источник, вёл к прикрытой двери. Запахи шли снаружи.
    Антон выкарабкался из-под наваленного на нём и сделал несколько шагов на четвереньках. Попытка подняться вышла неудачной. Ноги слабые, неспособные на такие подвиги, и тот аллюр, которым Антона стало водить по помещению, не имел никакого научного объяснения. Антона на четвереньках водило по помещению до тех пор, пока не упёрся боком в дверь. Та легко ушла, пропустив Антона наружу. Здесь пахло сильнее, поэтому падения он не заметил.  Земля, смягчённая травой, приняла, ничего не повредив.
    Подняв голову, Антон огляделся, и задохнулся от восхищения. Это была сказка! В лёгкой дымке различались сопки, укрытые свежим зелёным ковром леса, а сверху сияло бездонное небо ярчайшего ультрамарина. И замершие между сопками ослепительно белые клубящиеся облака. Лес поднимался и сюда, к поляне. Поразительно красивый, густой, зелёный, утренний лес! Тёмно-изумрудная хвоя над жёлто-золотыми стволами. Рай – не рай, но это была яркая, как праздник, сказка.
    Здесь волшебно пахла трава, пахли листья и хвоя. И ещё что-то исключительное и манящее витало в воздухе. Запах плыл над полянкой вперемешку с дымом от места, где перед костром копошился невысокий, лысый старикашка. Он что-то готовил в котелке на костре.
    — Ох, твою же за ногу!!! – прозвучал сиплый голос деда Михея.
    Антон моргнул и тот самый коротышка, что возился у костра, оказался рядом. Он ухватил Антона за руку и стал тянуть и выкручивать, безуспешно пытаясь поднять упавшего.
    Когда, отмахнувшись от бесполезной помощи, парень сел сам, глянул на коротышку. Неужели это тот самый великан – дед Михей? Сидя на сырой земле и привалившись спиной к обструганному топором бревну, на которое опиралась изба, Антон смотрел на старика в глубоком изумлении.
    Раньше тот был вроде Зевса, огромного, могучего и громогласного. Теперь же сдулся, стал тише, меньше и суетней!
    Дед Михей снова двинулся к своему костру и вскоре вернулся, неся за края железную миску с торчащей из неё ложкой. Подошёл и сунул её в руки Антону. Вот тот волшебный запах, что выманил Антона из избы. Сказочный аромат! Руки сами протянулись за миской.
    Что окажется и тяжело, и горячо, сидящий не ожидал и миска отправилась в непредсказуемый полёт. Антон такими несчастными глазами провожал улетающую еду, что Михей, ничего не говоря, тут же соорудил дубль, принёс и, не доверяя больше Антону, стал кормить сам, поднося неполную ложку к самым его губам.
    Антон жадно глотал горячее. Никогда раньше ничего подобного он не ел.  Задыхался от трудов и наслаждения и глотал. Старался не проваливаться в небытие, не отключаться в такой прекрасный и ответственный момент.
    А Михей о том, насколько Антон был голодным, не догадывался. У деда было своё мнение, и, отмеряв определенную дозу, просипел:
    — Будя!
    И вместе с незавершённым исчез, растворившись в поднявшейся и окутавшей сидящего благодати. На протест у Антона не было сил, и он, растекшись, снова провалился в нирвану.

    Разные события потом случались, приходили и проходили. О времени, незаметно скользящем мимо, Антон не думал. Сколько всего, час, неделя, месяц, год или же вечность, было безразлично. Сколько ещё впереди? Дни, отмечаемые им по наличию света снаружи избы, сменялись ночами, приходило и проходило всё...
    Михей добрый старик. Подобрал у речки больного «туриста», притащил к себе в «берлогу», лечил травами, кормил и поил как своего родного, пока тот не начал вставать.
    Там, у Михея, многое для Антона изменилось. Жажда перестала быть острой, мучительной и прошла, сознание перестало играть в прятки, ночами теперь он спал и видел удивительные сны про полёт над лесом и висение в необременённом тяготением пространстве с ослепительным светом среди черноты. Ещё были сны про разноцветные шарики вокруг и знакомый город, про звёзды в чёрном небе и странный зелёный песок пустыни...
    Постепенно налаживалось всё, проходили озноб и жар, и слабость отступала. Только память о предшествующем не реализовывалась, приходя только в странных снах. Кто он, какие пути привели к Михею и что за город он видит в своих снах?.. Вопросы висели в воздухе и с каждым днём становились всё актуальнее. Без ответа они встали намертво, ни объехать, ни обойти. Михей в этих вопросах помочь не мог.
    О себе Антон кроме фамилии не помнил ничего, ни своего возраста, ни места жизни, ни того чем там занимался. Всё было, покрылось непроницаемой пеленой! О себе он думал, как о человеке, нежданно утратившим свою жизнь, со всеми, связанными с ней подробностями, и потому занявшем чужое место.
    Для восстановления своей жизни ему не хватало точки опоры. И не проходило ощущение: там, во тьме, за гранью, хранилось что-то тревожное. Прекрасное или ужасное. И Антон даже стал опасаться того, что может открыться какая-нибудь неприятная подробность.
    Неизвестности бояться долго нельзя, не предпринимая ничего для выяснения. Поэтому решил как можно раньше сделать шаги для поиска и, куда бы он ни привёл, двигаться дальше. И Антон теперь желал вспомнить всё!
    Условия в клинике были, по сравнению с Михеевой избой, царские. Чистая, удобная и в меру тёплая постель, кондиционер в палате, душ, витамины, четырёхразовое питание… Но ему часто вспоминалась вкусная дедова уха с дымком… Да, питание не дотягивало, но было достаточно регулярным и как-то сбалансированным. Диетолог Марина ежедневно меняла ему режим питания, не снисходя до мнения пациента. То, что нравилось, легко исключала, вставляя в меню нечто новое.
    Наверное, диетолог, как и все здесь, работала только в интересах Михаила Никитича, главного врача. Все эти смены режимов производились для определения его устойчивости к отрицательным эмоциям. В конце концов клиника, куда попал Антон, была психоневрологической.
    Сам врач, ещё до результата биохимических анализов, пытался выяснить:
    — Злость, ненависть, вы, Антон, питаете к кому-либо? Или, может, питали раньше…
    Но Антон не знал ничего, что было до его знакомства с Михеем. Все остальные тогда были безвредными созданиями без имён и лиц. И злости-ненависти ни к кому из них он никогда не питал.
    И вопросы о его минувшем Антон слышал ещё от старого охотника. Михей был любопытен и пытался его разговорить. Кто Антон и откуда попал в эти горные края? Один был, «али с охотниками, али турист, али ишшо как?» Антон не охотник, это точно. И, конечно, уж не турист. Для всего этого одежда его была легковата.
    Относительно своей биографии, за неимением чего-то более твёрдого и надёжного, он, пользуясь логикой, оценивал всё, имеющееся у него от прежней жизни. Таких вещей было немного. На нём, после того как перестал западать в бессознательность, были светлые трико с футболкой и пара синих кроссовок. В заднем кармане трико оказалась связка в четыре ключа с брелоком в виде ёжика с хитрой мордочкой, тупыми шипами на спине и петлёй на макушке. Ключи от неизвестно каких замков. На руке Антона серебристый стальной браслет со стрелочными часами.
    Также после визитов в нирвану Антону в руки дед Михей сунул мешочек с какими-то невзрачного вида камушками. Зачем нужны те камни, в голову Антона не приходило. Когда он уже собрался их выбросить из избы, Михей растолковал, что даже в беспамятстве Антон прижимал их к себе, не желая выпускать из своих рук.
    Ещё, со слов деда, была какая-то чёрная кошёлка, но Антон о ней не помнил. Михей отнёс ту кошёлку и продал за двести рублей каким-то богатым «туристам», чтобы купить кое-что для поправки Антона. И Антон, по подсказке неподвластного хозяину его тихого голоса, понял какое это "кое-что". Но часть «кое-чего» Михей честно оставил для настоек, которыми потом врачевал больного.
    Надеявшийся найти зацепки, Антон хотел знать, не было ли в чёрной кошёлке документов, бумаг, надписей, по которым можно определить владельца. Михей ответил, что разные буквы были, но надписей не было. А документы в ней не поместились бы. Такая диковинная была кошёлка! Вероятно, очень маленькая.
    — И пускай… Тебе что, хуже без кошёлки стало? – оправдывался Михей.
    Что сказать о человеке, владеющем таким набором: лёгкая одежда, ключи, часы и камни в мешочке?
    Во-первых, Антон был явно домашним. Не сильно грязная и поношенная, практически домашняя, одежда и обувь, и самое важное, ключи, бывают только у домашних.
    Это был плюс! Где-то в мире стоит дом, который Антон может считать своим! Может быть он в приснившемся городе? По одежде, Антон вышел из дома ненадолго. Вероятно, дом этот где-то недалеко.
    Часы на руке обыкновенные, кварцевые. Чёрный циферблат, серебристый стальной корпус с таким же браслетом. Кроме житейских царапин на стекле, никаких гравировок… Часы говорили о хозяине, как о деловом человеке, постоянно следящим за временем.
    А камни в пакете – загадка. Лёгкие, матово-серые, с едва уловимым зелёным оттенком и жутко шершавые. Что они значили для него? Откуда взяты и зачем нужны? Про кошёлку он кумекать не стал, не видел он её.
    Вот и всё, что понял Антон о своём неизвестном прошлом.
    По ночам он продолжал видеть сны, в которых был город с высокими домами, широкими улицами, полными машин. Антон проходил по этому городу в каком-то ему известном направлении, не встречая по дороге никого. Ни названия, ни в какой стороне, как близко или далеко.
    А дед Михей уходил к реке, ловил рыбу вдали на большом расстоянии и продолжал бормотать своим нематериально-тихим голосом. Только по ночам этот голос смолкал, но тогда появлялись видения. Антон их со своим прошлым не соотносил. Это был чужой бред: незнакомые лица, непонятные воспоминания.
    В общем, странным оказался хозяин избы в лесу. Колдун. И все, как есть, чудеса Антон связывал с ним.
    Вначале Антон пытался вести беседу с обоими голосами, но быстро понял, то, что бормоталось тихим мистическим голосом было не для него. Потому в дальнейшем, не разобрав какой голос звучал, делал вид, что не слышит. И отвечал только сиплому голосу, долетевшему до ушей.
    Да и сам дед со своим необычным голосом тоже не дружил. По крайней мере, спорил, или не замечал.

Глава 2. Разные другие маги

Антон:
    Проснувшись как-то утром, Антон смог подняться с пола и встать на ноги. О том, чтобы ходить он мечтал давно, боль, которая в нём жила, существовала как бы сама по себе, немного отпускала и снова возвращалась. Антон, встав, старался поверить в свои силы, в себя, как самодостаточную личность. Висеть на шее старого охотника посчитал недостойным. Поэтому сделал шаг и удержал равновесие.
    Необходимо начать двигаться, без этого невозможно попасть в город из сна. Там его ждали встречи с знакомыми незнакомцами. Возможно кто-то там ищет его. И Антон захотел вернуться к себе как никогда!
    И теперь вспомнил о других, таких же как Михей, волшебниках, с которыми встретился ещё там, в горах.

Роман:
    От отпуска в конторе остались крохи, только одна последняя неделя. И они с Николаем, наплевав на всё и всех, взяли удочки и махнули на рыбалку в Усть-Коксу. Солидно подготовиться не успели, взяли только самое необходимое: провиант на пару дней, спиннинги, блёсны, прикорм для рыб и маленькую одноместную палатку.
    Связи не было, поэтому оба их смартфона отдыхали в бардачке «Патриота» Романа.
    Да, вначале планировали поход на двух машинах, но «Субару» Николая для таких поездок не годится. От трассы ехать по совершенному бездорожью километра три. «Субару» потерял бы ход на первых ста, ещё на переправе через ручей.
    Они хотели отыскать что-нибудь новое, на старом месте были уже три сезона, но пошёл плотный густой дождь и выбирать уже не пришлось. Припарковались на склоне у озера. Небольшое озерцо, через которое текла речка без названия, разлилось до размера хорошего водоёма, краями доходящего почти до крутых склонов. Перебраться на другую сторону потока было невозможно даже «Патриоту», и машину оставили на безопасном расстоянии за выступом.
    Николай, засидевшийся на штурманском месте без дела, развил активность, лов в дождь оказался удачным. Роман поставил палатку, установил сухо горящий очаг и стал готовить уху. И был пир до самого утра.
    К утру дождь прошёл, погода улучшилась, и Роман спал бы до вечера, не разбуди его Николай:
    — Тут какой-то больной лежит. – сказал он. – Я его шевелю, а он только отмахивается.
    Роману пришлось вылезать из согретого на утреннем солнце авто и топать за Николаем.
    Неизвестный больной лежал на берегу, на сырых камнях. Он Роману сразу показался стариком, наполовину седые, безнадёжно запущенные борода и усы скрывала истинный возраст.
    — Ты откуда здесь такой? – Николай, подойдя, толкнул своим ботинком ногу бедняги.
    Тот даже глаз не открыл, так и лежал, не шевельнувшись.
    — А он живой? – спросил Роман.
    — А как же! Руками машет, значит живой.
    — Что-то не заметно про руки…
    — Спит, видать. Помахал-помахал, утомился и уснул!
    Роман подошёл ближе и пошевелил лежащего за плечо:
    — Ты спишь?..
    — А он дышит вообще? – нагнулся к лежащему Николай.
    — У тебя зеркало есть? – спросил его Роман.
    — Зачем? – не понял тот.
    Известно, что дыхание можно определить по туману на холодном стекле от выдыхаемого воздуха.
    — А! – Роман махнул рукой и пошёл за своим зеркалом из кабины УАЗа. Зачем объяснять, когда проще сходить и взять.
    Когда вернулся, пришелец уже сидел на земле, удивлённо глядя на стоящего перед ним Николая.
    — Ну, чего смотришь? – Николай разглядываний посторонних не любил.
    — Кто ты? Что здесь делаешь? – в допрос включился и Роман. – Скажи, если что нужно?..
    Ему постоянно приходилось разряжать обстановку в таких обстоятельствах.
    Но тот, так или иначе, переведя взгляд на Романа, молчал.
    — Может, русский не понимает? Спроси его на английском! – это Николай.
    — По-моему он не в себе! – более реально оценил Роман.
    — Я в себе! – тут же заявил бедолага. – Вы кто?
    — Это ты кто? – без причины разозлился Николай.
    Это у Николая такая защитная реакция: «при обороне нападай первым!». Даже если вся оборона только у тебя в голове! Особого смысла в такой реакции не было, но иные безо всякого основания считали Николая принципиальным.
    Роман начал:
    — Мы приехали отдыхать…
    — А я не знаю, что здесь делаю… – перебил пришелец. – И как пришёл сюда не помню, и откуда тоже не помню.
    — А как звать помнишь? – похоже у Николая кризис самозащиты миновал.
    — Антон! – ответил ему незнакомец.
    Его собеседники молчали, ожидая полного представления. Но его не было. Роман подтолкнул:
    — Антон? А фамилия?
    — З-звонарёв. – с трудом выдавил тот.
    Только сейчас стало заметно, что это не старик. По лицу ему не было и тридцати. Впрочем, возраст знать ни к чему.
    — Звонарёв… а как отчество?
    Антон Звонарёв в ответ отрицательно помотал головой.
    — Он не знает. – высказался Николай.
    — Или забыл. – предположил Роман.
    — А сколь тебе лет? – успел перехватить не озвученный вопрос друга Николай.
    Антон подумал и снова покрутил туда-обратно головой.
    — Да ты хоть что-нибудь знаешь? – доброты Николаю явно не хватало.
    — Есть хочешь? – Роман сменил тактическую пластинку допроса.
    — Нет. Мы с Михеем только обедали…
    По-видимому, пришелец Антон вспомнил, откуда его принесло сюда.
    — С каким Михеем? – беспокойно шевельнулся Николай.
    Вопрос был не праздный. Когда они приехали в эти места первый раз, в посёлке Мульта их пугали: «Старый Михей, если попадёте на его рыбное место, не пощадит. Все удилища переломает, рыбу в речку сбросит и костёр зальёт… сами знаете чем».
    И первый год они, отправляясь на рыбалку, откровенно опасались встречи с этим злодеем. Он был чем-то вроде Кощея Бессмертного, старого, зловредного и непобедимого. Но так как ни одной встречи до сих пор не случилось. Николай предположил, что это была ловкая выдумка, им подсунули виртуальное пугало, сочинённое для устрашения новичков.
    — С дедом Михеем. – пояснил Антон.
    — Опять этот Михей! Страшила… – возмутился Николай.
    Антона такое заявление возмутило:
    — Никакой не страшила, славный дед!
    — Понятно, что ты считаешь его славным! А у него как с психикой? – Николаю было просто интересно. Шизофреник какой-то!
    Антон смотрел и молчал. По-видимому, не мог понять собеседника. Роман высказал предположение:
    — Так ты, Антон, у него подрабатываешь, если с ним обедал?..
    — Михей меня спас, лечил и кормил… Не поможете мне встать? – пришелец просительно посмотрел на своих визави.
    — А сам?.. – ехидно поморщился Николай.
    — Давай помогу! – вызвался Роман.
    Обиженный пришелец, отмахнувшись от помощи, на трясущихся ногах поднялся сам. Повернулся и молча потопал по едва заметной тропке вверх по склону.
    — Зачем, спрашивается, приходил? Представиться что ли?.. – снова съехидничал Николай.
    — Нет, ему в город надо! – Роман разобрался легко. Он умел понимать недосказанное.
    — Зачем?
    — Представь, что ты ничего не помнишь?
    — Я-то причём?.. А этот больной всё придумал, я ему не верю!

Антон:
    По склону вверх идти было труднее. Каждый камушек на земле мешал. Ноги Антона путались, он спотыкался через шаг, и уже через сто шагов сил не осталось. Уселся на большой камень, чтобы отдохнуть.
    Как уехать, он уже придумал. Через день-два эти двое, Роман и Николай, уезжают. Надо только успеть попросить помощи у Романа. Отрицательно заряженный Николай будет точно против.
    Ещё Антону жалко оставлять одинокого старого Михея. Он привык к старику, который не просто так спас живого человека. Они общались много, деду всегда было чем поделиться с невольным слушателем. За месяц Антон ни разу не почувствовал неприязни к себе. Дед и помогал бескорыстно, и спасал, став почти родным, временной семьёй.
    Михей оказался не единственным здесь чародеем. Роман с Николаем тоже обладали в не меньшей степени вторыми голосами. Правда, до встречи, Антон их не слыхал, и пока один из них не стал говорить громким голосом, не догадывался об их волшебстве. Зато теперь, на большом расстоянии до стоянки рыбаков, их первые голоса стихли, но вторые остались. И Антон слышал то, что они не говорили вслух: Николая слышно не было, а его напарник что-то излагал про подготовку к рыбалке, обеду и про пришельца, которому придётся помочь. По богатому опыту общения с Михеем, это Роман сообщал самому себе.
    Через два дня второй голос Романа предупредил Антона, когда они собираются уезжать. И Антон успел. Роман его взял. Они довезли до клиники и передали из рук в руки врачам.
    Теперь, когда он пять дней, то сидел в коляске, то лежал, случилось изменение. Наконец главный врач решился поговорить с ним второй раз, для чего, не пришёл к Антону сам, а вызвал кое-как ходящего в свой кабинет.
    Михаил Никитич, старался начинать беседы с Антоном с чего-то обидного. Вот и сейчас врач, оформляя ему выписку, начал:
    — Слабоумия, – театральная пауза, – у вас не замечено. Заболеваний эпидемического и травматического порядка, нет. Генетические исследования непомерно дороги, и у вас средств на них вряд ли будет, если, конечно, вы вдруг не вспомните, что являетесь сыном короля или были на аварии в Чернобыле. – Михаил Никитич хохотнул над своей шуткой. – Так что с общепризнанной точки зрения вы, дорогой Антон Звонарёв, здоровы. Всё у вас великолепно, кроме памяти, но другие когнитивные функции мозга не пострадали. Не исключаю, что амнезия пройдёт и вы всё вспомните... – снова пауза, – ...когда-нибудь.
    — Ну, и куда мне теперь? – спросил Антон, отличавшийся аномальным здравомыслием.
    — Куда? – переспросил врач. – Вспоминать свои профессиональные навыки – это первое! Потом нужно вспомнить родственников, друзей, знакомых, место проживания. Без этого никак! Что-нибудь вспомните, зацепитесь, и помаленьку-помаленьку распутаете клубочек. Вот справка для полиции. Желаю удачи!
    — Но у меня ни копейки денег…
    — С деньгами, увы, помочь не могу, но скажу куда направить свои мокасины!
    Михаил Никитич, очевидно, шутил. Шутка вызвала его кривую улыбку. Что такое мокасины и как связаны с деньгами, Антон не знал. Главврач быстро нацарапал что-то на новой бумажке, расписался и протянул Антону.
    Вещи, с которыми Антон попал в клинику, как всегда были при нём: в кармане легко умещался мешочек со скучными камнями, который сотрудники клиники не видели. Зато серебристые часы Антон носил, не снимая и больше, кроме старой одежды, у него не было ничего.
    С двумя бумажками в руке вышел на улицу. На ступенях у входа его ждал местный водитель, усатый мужчина в выглядывающей из-под серой куртки тельняшке.
    — Антон? – спросил вышедшего. – Садись, подвезу! – как видно, Михаил Никитич дал указание куда-то его подбросить.
    Белая машина с красным крестом на борту была рядом на стоянке. И Антон, ни о чём не спрашивая, пошёл и сел на пассажирское место. Ехать, так ехать.
    И всё равно куда. Новый путь, новая тропинка в этом незнакомом лесу.
    На своём месте устроился и водитель. Но тут же в дверях клиники показался Михаил Никитич и стал махать рукой, приглашая подойти.
    — Что опять?.. – водитель не успел ещё вставить ключ в замок зажигания.
    — Схожу, узнаю! – Антон открыл дверь и неловко вылез, оставив свои бумаги на сиденьи. Пусть лежат и держат место, топать неизвестно куда пешком не хотел.
    Когда подошёл к ожидавшему Шереметьеву, тот сказал:
    — Антон Викторович, вас просили подождать. – повернулся и исчез за дверью.
    Зайдя за ним, Антон взглянул на своё отражение в стекле таблички со стрелкой «выход». Там туманился тот же Антон, к имени которого врач прибавил неожиданное «Викторович». На нечётком отражении от этой прибавки ничего не изменилось. Или врач узнал что-то новое, или просто перепутал и ошибся.
    При попытке зайти за ним в кабинет, Михаил Никитич остановил:
    — Подожди пока здесь! – и указал на стул в коридоре.
    Антон сел. Слишком много в этот день случалось неожиданного и не слишком приятного. Начиная от завтрака с какой-то невкусной кашей, и кончая задержкой визита к людям, готовым помочь.
    Сидеть в холодном коридоре, ждать неизвестно кого, тоже удовольствие не из приятных.
    Впрочем долго ждать не пришлось. Двое незнакомых гражданских появились в клинике через несколько минут, которые бывшему пациенту досталось мучиться в коридоре. Не обращая внимания на сидящего, они прошли в кабинет к Шереметьеву и пробыли там ещё минут десять. Потом вышли и молча уставились на Антона.
    Один из пришедших, оглядев сидящего, сказал:
    — Ну-ка встань!
    Вроде как приказал ему. Антон, не привыкший к такому обращению, не пошевелился, но вышедший следом Шереметьев кивнул: «Вставай!». Он пока ещё начальник, может изменить своё решение и не отвезти куда посоветовал обратиться. Пришлось подчиниться, встать.
    — Высокий, средней полноты… – не очень внятно оценил визитёр. –  Какой рост?
    — Вероятно, ниже двух метров. – смущённо ответил Михаил Никитич.
    Никто не измерял этого пациента за всё время его нахождения в клинике.
    — Да, он нам подходит! – безапелляционно резюмировал посетитель.
    Антон в волнении сел и снова, едва не упав, встал, удержался на ногах и стал защищаться:
    — Не знаю кто вы и что вам нужно, но вы мне не подходите!
    В ответ один усмехнулся, а второй сказал:
    — Мы тебя три месяца разыскивали не для того, чтобы просто так посмотреть, повернуться и уйти! И ты в нас нуждаешься больше, чем мы в тебе…
    — Они помогут вспомнить. – подал голос врач.
    Да, это пояснение показалось немного более интересным. Но всё равно Антон решил стоять на своём и не шевелился, разглядывая нежданных «помощников». Ни кто такие, ни зачем он им, не потрудились объяснить. Сказочка, что помогут вспомнить, была детской. Это уже пытался сделать всемогущий доктор Шереметьев, но не смог и быстро скис. Поэтому ему со всеми его проектами Антон не доверял.
    — Может, соизволите пройти. – сказал тот, что усмехался. И показал направление к выходной двери.
    Потом взялся за рукав куртки, и потянул.
    Антона, едва стоящего на ногах, тут же склонило к полу. Последнее, что слышал, было восклицание Шереметьева: «Осторожней же, чёрт…».
    «Он никогда раньше не ругался», – успел подумать Антон, теряя сознание после падения.

Глава 3. Знакомимся с новенькой: Ведьма

Антон:
    Что было после, осталось неведомым до самого момента, когда Антон снова открыл глаза и увидел себя лежащим в большом, незнакомом и странном помещении, где, кроме него, у стены сидел человек, который, заметив, что Антон пошевелился и смотрит на него, ничего не сказав, выпорхнул в дверь, оказавшуюся с ним рядом.
    Помещение не имело окон, тусклый свет давали светильники на потолке, у стены стул со столиком, за которым сидел сбежавший. Ещё решётка на стене шумит вентиляцией.
    Оглядывая незнакомое помещение, Антон повернулся на бок. Потом, откинув простынку, которой был укрыт, сел на обычной больничной кровати, разглядывая пустую стенку с частично ободранной зелёной краской.
    Больничная кровать стояла в центре, со всех сторон свободное пространство. Когда при попытке встать он едва удержался чтобы не упасть и снова сел, дверь, за которой исчез незнакомец и оставшаяся теперь у Антона за спиной, снова открылась и кто-то вошёл. Боясь при повороте снова потерять равновесие, Антон решил прислушиваться.
    Лёгкая, цокающая походка и приятный аромат, разлившийся в воздухе, говорили что это скорее женщина.
    — Здравствуйте, Антон Викторович! – прозвучал приятный голос. Его снова назвали «Викторовичем».
    Губы пересохли, в ответ смог только кивнуть.
    — Вы можете пока лечь! – разрешила она.
    — Простите, мне в туалет… – невнятно пробормотал Антон, с трудом оторвался от кровати и пошатываясь стал обходить кровать, направляясь в сторону двери. Женщину Антон также обошёл, даже не глянув в её сторону.
    Та дверь, через которую вошла женщина, оказалась наглухо закрытой.
    — Туалет справа! – послышалось ему в спину.
    Не поблагодарив, Антон двинулся в новом направлении. За иной обшарпанной дверью санузел оказался шикарным, яркий свет сам вспыхнул едва приоткрылась дверь. Стены сверкали, зеркала в полный рост. И весь комплекс услуг... А на стене у раковины висят два полотенца и один халат.
    Закончив с проблемой, Антон подошёл к зеркалу на стене. И первый раз в новой главе своей истории попытался оценить видимое изображение.
    Парень, глядящий на него с той стороны стекла, был немолодым и выглядел одичавшим: помятая, всклокоченная борода с такими же усами, патлатая причёска, клоками торчавшая в разные стороны и боевой синяк под глазом, какого в клинике у него не было.
    И ещё седина, которая в хорошем зеркале стала отчётливо заметной. Старым остался почти заживший широкий фиолетово-красный шрам на правом бедре, который у него лечил ещё старый Михей.
    Трусы на нём оказались слишком просторными и без привычных лампасов, Антона как-то переодели пока был в последней отключке.
    Внешний вид был ещё тот... в смысле, совсем не тот. Поэтому Антон снял с крючка халат и постарался скрыть им максимум видимых недостатков.
    Постоял, опершись на стену, глубоко вздохну и вышел. Женщина во мрачной комнате не ушла, стояла на прежнем месте, дожидалась когда вернётся Антон. Она настойчиво стремилась к чему-то своему и такое упорство было очень заметным и его напрягало. Поэтому Антон решил стараться нападать первым. Протопал ближе к центру комнаты и, не ожидая реплик женщины, спросил:
    — Вы кто?
    В своём положении слабого это было единственным доступным приёмом удержаться, не позволяя себя унизить.
    — Алина Сергеевна Невельская. – с достоинством представилась дама. – Мне поручено помогать вам. Какие-нибудь вопросы или претен?..
    — Конечно! – Антон даже не дал собеседнице оформить языком слово «претензии». У него претензии были, но вслух выдал вопрос о своём положении: – Где я?
    Спонтанно пришедшее в голову было простым и сложным одновременно. Точка нахождения Антона в большом мире характеризовалось фразой: «неизвестно где», усугублённой другим обвалом: «неизвестно когда, неизвестно в каком качестве»! О датах протекающих месяцев Антон не имел представления. И в этом его вопросе было всё.
    В конце концов, других людей, чтобы его ориентировать, не было. Где и для чего его здесь заперли, узнать надо сразу. И что в планах этой, приставшей к нему в комнате без окон, Невельской неизвестно. Ожидать можно всего.
    — Вы в палате. – спокойно отозвалась она несмотря на явное несоответствие произнесённому окружающей действительности. – Вы ещё слабы и нуждаетесь в медицинской помощи. По самочувствию замечания есть?
    Удивило, как быстро и бесцеремонно она обошла суть вопроса, продолжая гнуть своё. Пришлось настойчиво повторить:
    — Где я, можете объяснить?
    Только сейчас Антон решил поднять взгляд и рассмотреть помощницу. Невельская закрыла глаза, вздохнула и покачала головой, в смысле: «нет». Но при этом произвела на Антона хорошее впечатление. Стройная прямая фигура, короткие, профессионально уложенные волосы, хорошо под фигуру, подогнанная одежда, тонкая вечерняя обувь. И ещё духи, и сногсшибательный глубокий голос…
    Если бы Антон всё это увидел сразу, получил бы незабываемое впечатление. Но это теперь не играло большой роли.
    — Это тюрьма? – более откровенно спросил он.
    — Нет, это медицинская палата… – она упорно повторила свою чушь.
    — В которой держат заключённого? – Антон развёл руками, показывая на всю обстановку глухого помещения с безжизненными серыми стенами, зарешеченным вентиляционным отверстием под потолком и закрытой наглухо дверью.
    — Вы всё не так понимаете. Это медицинская палата создана временно, пока вы выздоравливаете…
    — Тюрьмой станет потом? – Антон и не думал сбавлять обороты.
    — Какой она будет зависит от того, как мы с вами договоримся. – также откровенно призналась Невельская.
    Это было уже конкретное заявление! Будет Антон себя вести хорошо, получит конфетку, а плохо, свободе придёт беспросветный конец. Пришлось выстрелить ещё:
    — Значит всё-таки тюрьма?..
    Невельская театрально вздохнула:
    — Давайте сядем и поговорим!
    Антон, едва стоящий на ногах, покачнулся, дотопал и сел на свою кровать.
    Невельская, объехав предложение сесть вместе, осталась стоять и победно смотрела теперь на него сверху вниз.
    — Давайте вспомним кто вы, Антон Викторович? – снова предложила она.
    Антона волновали вопросы другого порядка, и он не сдавался:
    — И всё же где я? – с каждой новой ступенью беседы этот вопрос, остававшийся без ответа, становился только острее.
    — Хорошо, например… – начала Невельская, пытаясь повесить на уши какую-то в лучшем случае полуправду.
    — Не надо никаких примеров, я желаю знать!..
    — Мечтаете сбежать? – в ответ усмехнулась «помощница».
    — Не знаю как вам, а мне не нравится несвобода. И я против насилия над собой.
    — Зачем вам знать координаты? Вы больны и в любом случае уйти пока не можете.
    — Тем более, какой смысл скрывать правду. Рано или поздно, я всё равно буду это знать. Вам, Алина Сергеевна, стоит всё-таки проявить снисходительность…
    — К вам? Да я просто сама снисходительность! Как вы думаете, зачем я здесь?
    — Догадываюсь... – усмехнулся Антон.
    Но Алина Сергеевна на его стёб не повелась:
    — Моя главная обязанность помочь вам вспомнить всё, что вы постарались забыть!
    — Я постарался?.. – поразился такому обороту Антон.
    Он, напротив, сам стремился вспомнить о себе всё. Стулом по голове ему было бы легче! Это он старался забыть?
    — Да, и ещё я должна пытаться избежать замыканий у вас в голове. Медицина – одна из моих сильных сторон!
    — Сомневаюсь! – пробормотал Антон. Про замыкание в голове мог бы сказать, например электрик, но только не специалист-медик.
    — Вам не нужно сомневаться. Просто верьте!
    Вот этого, верить не сомневаясь, не хотелось вообще. С тех пор, как началась новая жизнь, в разных вопросах Антона уже несколько раз обманывали разные люди, которым он стремился верить. Он выпал из человеческого общества, и эти разные пользовались его наивностью. Хоть дед Михей и отнёсся к нему лучше всех, но и он скрывал многие подробности. Несмотря на это Антон своему спасителю доверял больше, и благодаря ему чувствовал себя человеком, а не червяком, ползающим в грязи!
    Все остальные, не желая помочь, всё старались усложнять.
    — Мне кажется что-то вам мешает принять мою помощь. – прервала мысли Антона Невельская. – Вы противитесь очевидному: я хочу помочь вам восстановиться. Другой бы это принял за благо.
    О чём, интересно, она думала произнося столь пафосную речь.
    О чём она думала... Вопрос этот показался интересным!
    С тех пор, как Антон покинул гостеприимный уголок в горах Алтая, предголос (так Антон стал называть неподвластный Михею и некоторым другим источник информации) пропал. Последними, кого Антон разбирал чётко, были рыбаки Роман с Николаем, которые в своё время великодушно помогли добраться до клиники Шереметьева.
    А вот там в клинике было множество людей и Антон не мог ни на кого из них настроиться и прослушать о чём думает. Вокруг витали только невнятные шумы. Поэтому скоро он стал забывать как эти голоса для него должны звучать. И теперь, когда он желал бы узнать что помимо воли может рассказать Невельская, стоило попытаться вспомнить прежние возможности. Поэтому закрыл глаза, расслабился и представил обстановку, что была тогда в избе деда Михея когда Антон услышал его мысли.
    Невельская что-то бормотала, на смысл её слов Антон не отвлекался, пусть старается, ему это абстрактно. И её речь, не касаясь сознания, шла мимо, пока звуки её голоса не стихли и стало различимым какое-то негромкое жужжание, похожее на звук шмеля, запутавшегося в паутине. Стал настраиваться на жужжание.
    Различимый смысловой ряд был плотным и быстрым. Слова не разделялись, всё слышалось непрерывным потоком, который с речью не имел ничего общего.
    Чтобы убедиться, что это не ошибка, Антон открыл глаза. Невельская, склонив голову, заглядывала ему в лицо.
    — Вам лучше? – даже перепонки загудели от оглушительного крика.
    — Помолчите немного! – махнув на неё рукой, отозвался Антон.
    Невельская закрыла рот и в глубине тишины снова поднялось жужжание, но уже лучше различимое. Теперь Антон смог понять: Как-противно-быть-вежливой… И-хватит-меня-затыкать!.. Вам...»
    — Вам помочь? – перебил гуденье оглушительный звук, снова ударивший по ушам.
    — Я вам противен? – спросил Антон, желая проверить не выдумывает ли это словесное гудение он сам.
    «Не-в-том-дело… Почему...» – словно дальнее эхо прозвучало у него в голове.
    — Почему вы так решили? – перебил совсем ласковый голос хозяйки положения.
    Антон снова поднял глаза на Невельскую. Враждебности не было, так выглядело бы само дружелюбие! Удивлённая улыбка приоткрытым ртом и искра сочувствия в ослепительно красивых глазах. Алина Сергеевна была великолепной актрисой, умеющей пользоваться для своих целей лицом и голосом, и если так надо, могла мгновенно перестраиваться. Что не мешало ей посылать Антона на все четыре стороны доносящимся предголосом:
    «Откуда-ты-такой-заразный… противен-да-конечно… грязный-лохматый-как-с-помойки… и-Легкодимов-ты-улы-байся-ему… фу-гадость-какая!» – слышалось достаточно различимо, пока рот был закрыт.
    Речь промелькнула очередями скорострельного пулемёта. В общем-то это подтверждало догадку. И появилась новая фамилия: «Легкодимов».
    А собеседница, завершив бормотать предголосом, опять стала глушить Антона своим голосом:
    — Вы больны, я должна заботиться о вас. Я искренне сочувствую, вы такое перенесли…
    — А Легкодимов кто? – вставил Антон.
    И сразу понял, что зацепил. С лица улыбка слетела, глаза заморгали, рот закрылся. И в тишине жужжание полетело так, что проявлялось только островками бессвязных слов:
        Последнее пришло уже растягиваясь во времени, и тут же всё смолкло, наступила гулкая тишина. А Невельская глядела на Антона серьёзно, не моргая. Но вскоре снова раздался предголос, опять ставший разборчивым:
    «О-чём-думает-собачье-племя-он-больной… Вы...»
    — Вы что-то сказали? Не разобрала! – оглушительно зашевелились губы.
    Как же, не разобрала – подумал Антон. – Она просто пытается уйти от заданной темы. Всё сказано было чётко, ведь ещё с первых бесед с Михеем Антон, не ладивший в то время со своими губами и языком, начал упражняться в лексике, проговаривая всё много раз до приемлемого состояния. Так что теперь говорил почти как профессиональный диктор.
    — Я сказал: Легкодимов. – чётко артикулируя воспроизвёл Антон.
    — А кто это? – совсем искренне округлила глаза Невельская.
    Так что и Антон сделал удивлённые глаза. Наивная мордочка Невельской была безукоризненно выстроена на лице: глаза округлились, снова рот удивлённо приоткрылся и замер в положении последнего звука. Возникло ощущение, будто она в первый раз слышит фамилию, которую выдала  Антону, который возмутился, но, сделав ударение на «меня», преподнёс это достаточно вежливо:
    — Вы меня об этом спрашиваете?
    — Давайте так, – она снова ушла от прямого ответа. – Вопросы, в которых мы не понимаем друг друга, оставим пока в покое. У нас потом будет время разбираться!
    Дальше спорить смысла не было, Невельская честно отвечать упорно отказывалась и Антон от последующего обсуждения свернул в сторону:
    — Всё, поговорили, я устал! – он в халате лёг на своё место и закрыл глаза.
    По звукам никакого движения в комнате не возникло. Всё было тихо. Дама продолжала стоять где стояла, даже не сделав и шага к двери. Ни дыхания не слышалось, ни шороха движений. И предголос молчал. Антон снова стал сканировать окружающее пространство. Слышалось на грани восприятия:
    «Ну-всё-всё!.. сколько-можно… я-жду, и-делать-мне… совершенно-абсолютно- окончательно-нечего… Вставай-уже-тюфяк-замученный!..»
    — Вставайте, Антон Викторович! – хитро подключился голос Алины Сергеевны. – Мы ещё не поговорили.
    — Поговорили, хватит! – возразил Антон и отвернулся, понимая, что совершенно напрасно снова включился в законченный разговор.
    Невельская тут же ухватилась за эту соломинку:
    — Неужели вам не интересно вспомнить то, что забыли…
    Глупый разговор: интересно-не интересно…
    — Попробуйте заинтересовать! – не оборачиваясь съязвил Антон, снова ругая себя за неумение проявить терпение и оборвать бессмысленную беседу.
    — Хорошо, попытаюсь! Вы, Антон Викторович, родились в городе Барнаул двадцать четвёртого декабря тысяча девятьсот девяносто третьего года. Прописаны по адресу…
    Антон напрягся, стараясь всё уловить и фиксировать, запомнить. Опровергать сведенья, как и не верить им, было бессмысленно, ничего другого он сам не помнил и восполнял утраченное, проглатывая целиком, не дробя на детали.
    — …Закончил технический университет Ползунова в две тысячи семнадцатом. Работал в частной фирме программистом, потом попал под влияние Авдеева Николая Николаевича, который, вероятно, запретил общение с прежними друзьями. Поэтому они отзываются теперь о вас не очень-то с восторгом. Вячеслав Кривопалов сказал, на последней встрече он нёс околесицу такую, что когда после этого пропал стали искать вас по моргам и психушкам.
    — И это они вам подсказали где меня искать? Надо же как повезло! – Антон выдал удачную фразу себе за спину, снова показав, что участвует в разговоре, следит за речью Невельской.
    — Нет, и без друзей было понятно, что у вас проблемы со здоровьем, мы разослали запрос во все медицинские учреждения. Доктор Шереметьев при вашем появлении в клинике ответил нам сразу. Но наши сотрудники смогли туда подъехать только вчера…
    — И по какому же поводу меня искали? – пока было высказано желание просветить тёмные стороны его биографии, Антон упускать этого факта не хотел.
    — Я сказала, чтобы было понятно, вы ранены…
    — Ранен?
    Антон не выдержал и в волнении повернулся к своей надзирательнице.
    — Не цепляйтесь к словам! У вас нашли травмы ноги и головы…
    — Так вы по медицинским показаниям меня искали?
    — Да, это было одним из критериев поиска!
    — А какие ещё?..
    — Ваше имя, рост, возраст!.. – не задумываясь высказала Невельская.
    — Если у вас всё это было: и имя, и адрес, зачем тогда искали? – снова Антон вернул разговор на свою тропу.
    По-видимому реакция Антона на изложение биографии ожидалась иной. Алина Сергеевна, не снижая удивления, пыталась придумать свой ответ. Пауза была заполнена неразличимым для восприятия жужжанием. Что-то пересыпалось, потрескивало и гудело за гранью различимости. Но в конце Невельская прочирикала вполне отчётливое: «не-говорить-же-что-на-луну-летал».
    Кольнувшая фраза, была, конечно, шуткой. Невельская шутила. Но для ушей она выдала:
    — Главное, что мы вас нашли! Вы могли совсем пропасть в этих горах. И согласитесь, вам страшно повезло…
    И про везение мнение Антона совершенно отличалось от прозвучавшего. Антон сам помог себе уехать от деда Михея. Так что пусть Алина Сергеевна благодарит Антона и врача Шереметьева, а не себя.
    В это время запертая дверь камеры снова открылась и зашли два человека в военной форме. Они молча и быстро собрали всё, что осталось от сидевшего раньше на стуле и вынесли куда-то за дверь, которую за собой снова закрыли. Алина Сергеевна, ожидая когда выйдут, замолкла.
    — На везенье не похоже! – тут же констатировал Антон. – Я вижу, что меня обрезают от всех контактов. Это у вас самая плохая из тюрем!
    Невельская ответила мгновенно:
    — Тот сержант, пока вы были бессознательным, отвечал за вашу жизнь. Теперь для этого есть более компетентный персонал! Если будет нужно сюда пригласим любых специалистов, с которыми у вас будут неограниченные контакты. Вы и после этого будете считать себя в тюрьме?
    — И какие специалисты? – не обращая внимания на вопрос Невельской, усмехнулся Антон.
    — Например, неврологи и психиатры, которые помогут определить состояние вашей памяти. Я сделала запрос и сегодня жду ответа.
    — Только эти и всё?
    — Кого бы вы ещё хотели?
    — Например, журналистов…
    Антон ответил без раздумий. Журналист, по его мнению, был наиболее осведомлённым.
    — Боюсь, с журналистами не всё так просто…
    — Это почему?
    — Журналисты здесь могут быть только узко специализированные. Вы, Антон Викторович, сейчас находитесь на военном объекте, куда посторонних не пускают.
    Всё оказалось ещё хуже, чем предполагал Антон! Его надёжно заперли даже не в тюрьме, а на военном объекте, где срок содержания ничем принципиально не ограничен и законы государства защитить не могут.

Глава 4. Отщепенец

Невельская:
    Странный и даже страшный этот парень, Антон Викторович Звонарёв, пилот и ещё чёрт-те-кто, как для неё сказано.
    Ей, ожидавшей довольно простой беседы, пришлось каждую секунду быть в полном вооружении, готовой к его выходкам. Он, то пытался угадать что она могла бы сказать ему в иной обстановке, то два раза подряд повторил фамилию Виктора Вадимовича, которую знать не мог из-за того, что сам Виктор Вадимович избегал даже показываться этому уроду. На то у полковника были свои причины. Он боялся переменить своё отношение к этому человеку, если встретится и поговорит.
    А отношение к Антону Викторовичу у него было своеобразным до странности! Легкодимов искренне верил, что этот Антон летал к Луне.
    Невельская, имея собственное мнение, пыталась Легкодимова переубедить. Вероятно, поэтому он и назначил её ответственной за этого «пилота». Но тот ей виделся жалкой, лохматой пародией на человека, к работе по алтайскому артефакту никак не относящемся. Только некоторые факты могли совпадать. И ей нужно было прояснить хоть один реальный факт об этом Звонарёве, чтобы его перестали обхаживать как принца в пятизвёздном отеле.
    Правда, Легкодимов ещё раньше сделал хитрый ход, послал лейтенанта Витебского снять отпечатки пальцев правой руки бесчувственно лежащего пациента, и полученное сравнил с отпечатками из своего архива и все, кроме меня, тут же признали правоту полковника. По их мнению этот Звонарёв вполне мог быть пилотом той облезлой тележки, что до сих пор ржавеет под брезентом в углу гаража.
    И вот удивительно, разговоры после стали касаться только этой тележки и её способности к полёту. Про того несчастного уже никто, кроме меня, не вспоминал. Именно поэтому Легкодимов и произвёл тот шаг, скинул на меня обязанность легализовать и разговорить этого, «пилота» беспилотного экипажа, якобы потерявшего после свою память.
    Но это не всё. И с самим транспортным средством, найденным в горах, не всё было в порядке.
    Как стало известно, до сих пор группа энтузиастов в Томске старалась разобраться с устройствами снятыми с развалюхи. Якобы эти блины могли быть реактивными приборами для полёта в космосе. Не понимала Алина таких, они что, серьёзно думают этот «гагарин» на своей ржавой телеге летал в космос?!
    Немного смущало совпадение отпечатков под соусом о поиске сбитого беспилотного устройства. Но она была настойчивой и всё пыталась убедить Легкодимова, что это ошибка! Ведь после нахождения в лесу тележки, остальные поиски были почему-то прекращены и сбитый беспилотник так до сих пор и не найден. Работы с памятью этого Робинзона Крузо заведут в непроходимый тупик!
    Но Виктор Вадимович, отведя меня в сторону и, взяв за локоть, сказал, что время уже упущено и скоро там будет лежать снег, а на летательном аппарате был найден след воздействия высотной ракеты. И в конце с ехидной улыбкой добавил:
    — Не зацикливайтесь, Алина Сергеевна! Иначе, клянусь, вам светит губа за неподчинение… – это у полковника шуточки, от которых должны быть мурашки по коже. Для него Невельская всего лишь стремящийся иметь своё мнение младший лейтенант, на которого можно положить ненужные проблемы.
    После разговора в палате Невельская села разбираться с документами. Она оказалась слишком слабо информированной для разговора с бородатым «пилотом». Потерявший память хорошо соображал и легко оперировал понятиями недоступными дикому Робинзону.
    Тот раньше был вполне нормальным: неплохо учился в школе, великолепно проявил себя в институте, но после успешного окончания неожиданно ушёл работать программистом в какую-то заштатную фирму с несерьёзным торговым балансом. И там не задержался, стал подрабатывать у пенсионера Авдеева, спустившись ещё ниже в социальной иерархии.
    Чем именно он занимался последние два года известно не было. А работодатель неожиданно погиб при странных обстоятельствах в середине июня этого года в Москве. Его тело с пулевыми ранениями обнаружили в парке Измайлово и убийц, как она слышала, ищут до сих пор.
    Поэтому Антона Легкодимов считает последним, кто может пролить свет на создание и запуск пилотируемого аппарата. По мнению полковника, Авдеев вместе с Антон работали в пригороде Новоалтайска в дачном гараже. Там осталась их непонятная лаборатория когда-то и кем-то умышленно подчищенная. Даже профессионалы из полиции, осмотревшие всё вокруг, не смогли ни к чему придраться. Оборудование, рабочие материалы, документы – всё было вывезено.
    Обнаружили только следы колёс уводящие от гаража в лес, в котором всё, вместе с колёсами, бесследно исчезло.
    Только позже у председателя кооператива сотрудникам удалось выяснить об интересе к этому участку одного гражданина, оставшегося тоже неизвестным. Его имя председатель вспомнить не мог и документов не видел, но сказал:
    — Такой порядочный и с виду богатый…
    По-видимому этот богатый и порядочный каким-то непорочным способом содействовал очистке гаража Авдеева от бывшего там оборудования. Помещения дачи вскрыты были с помощью профессионально-криминального набора, и внутри все следы визита тщательно подчищены.
    Даже отпечатков этого Антона, если конечно они там были когда-то, найти не удалось. Подчистку и фиктивное вскрытие замков мог подделать он сам. Так что вопрос, почему остались следы его рук на закинутой в горах тележке, приобретал двойной смысл. Либо не успел стереть, либо специально оставил чтобы запутать, а порядочный и богатый, показавшись председателю, также должен был запутать и отвести подозрение от Антона.
    Высказать вслух свои мысли, значило для Невельской повесить на своей карьере несмываемый знак профнепригодности. Ведь это лишь предварительная и пока ничем не подтверждённая догадка. Для подтверждения Невельской важно было найти факты и выстроить логически непротиворечивую картину по ним: их, для сокрытия реального положения дел, пытаются провести с помощью этого бородатого! Считать что это замыслил и исполняет он один, было бы излишне оптимистичным.
    Теперь об уже имеющихся, можно сказать, исторических фактах:
    Длительное время (более года) в районе с тогда неизвестными координатами по ночам происходили странные засветки аэродромных радаров международного аэропорта имени Титова. Поскольку это было опасно для гражданской авиации, для исправления выписали специалиста по работе радиоустановок, а тот потребовал на несколько дней пассивные фазированные решётки для определения координат засветок. И первый же ночной тест дал то, что точка всё-таки появилась, но сразу ушла так высоко, что создала впечатление полёта в космос.
    Определили местоположение источника возмущений, и сотрудники успели подготовить ответный ход. Если беспилотник будет возвращаться по прежним координатам, его будет встречать группа захвата, способная взять пост управления вместе с операторами и контролем за аппаратом. Если аппарат попытались бы увести, скрыть, в небе поджидал перехватчик с ракетами, способными достать беспилотник на любой высоте.
    Так что возвращение аппарата с больших высот было встречено по-праздничному: боевым фейерверком! И беспилотник всё-таки был сбит, а к месту падения тотчас выслали поисковую группу, которая вместо БПЛА нашла удачную разбитую подставу.
    И ни один из приглашённых экспертов не попытался усомниться в «космическом» происхождении железок с китайскими аккумуляторами. Стали искать и находили детали, истолкованные как поддерживающие изначально заданную концепцию. А полковник Легкодимов над Алиной Сергеевной смеялся…
    Будь её воля, она заставила бы перерыть весь снег в координатах летнего поиска и, пока не поздно, найти тот беспилотник.
    Но в силах Невельской была лишь работа с лохматым страшилой, чтобы добиться от Антон честного раскрытия цели и состава своей организации, как бы он ни сопротивлялся. И, как хотят технически подкованные офицеры, чтобы раскрыл схемы конструкции беспилотника.
    Работы много, но и результат она ожидала верный.
***
    Когда официантка Леночка из офицерской столовой принесла обед для Антон, Алина Сергеевна её перехватила, сама решила кормить подопечного.
    — Чем кормим? – спросила Леночку.
    Та пожала плечами и кивнула на поднос:
    — Вот! Полковник сам выбирал.
    Там был большой кусок свиного мяса в гречке, рассольник со сметаной, кружка компота и великолепный салат из помидор, лука и перца. Такой салат Невельская и сама бы выбрала, но от остального даже замутило: сплошной жир!
    — Понятно! Дайте мне, всё сама сделаю. – и забрала у Леночки поднос.
    Та хмыкнула, но всё же сняла свой передник и нацепила младшему офицеру. Пусть, если хочет, играет роль официантки! А Невельская решила налаживать неудачно начавшийся контакт всеми возможными способами.
    — Антон Викторович, поднимайтесь! Я принесла для вас обед. – позвала Алина Сергеевна, заходя в помещение.
    Но Антон пробуждаться не собирался, лежал, не шевелился и глаз не открыл. Снова позвала:
    — Антон Викторович!
    Опять никакой реакции. Тогда она поставила поднос на стул, губкой из кармана передника протёрла стол и расставила снедь: тарелки с хлебом и кашей и другие обеденные аксессуары. Конечно не ресторан, но всё же! Наконец подошла к спящему и потрепала по плечу:
    — Антон Викторович…
    Только после этого он открыл глаза. Но рассмотрев новую официантку, поморщился:
    — Опять вы?
    — Я вам принесла обед. – снова повторила она и расплылась в улыбке.
    Улыбаясь, выполняла требование Легкодимова. Да и был смысл самой стараться улучшить не сложившиеся отношения с этим Антоном. Со временем тот может стать более сговорчивым.
    Когда Невельская возвращала на кухню использованное оборудование, полковник из зала столовой поманил её пальцем. Когда подошла, предложил сесть.
    — Правильно делаешь, Алина Сергеевна! Надо больше внимания уделять нашему пилоту…
    — Да какой он пилот!.. – возмутилась она.
    — Вот-вот! – подхватил Легкодимов. – Он должен вспомнить об этом. Поэтому рекомендую обеспечить ему связь с внешним миром.
    Оба-на! Такого Невельская не ожидала. Полковник предлагает пойти на нарушение режима?
    — Но это как бы нежелательно. Есть же рекомендация…
    — А я вас, младший лейтенант, и не прошу нарушать. Подумайте, в каких сетях и как это можно будет обставить, но Антон Викторович должен, кроме прочего, попасть на наш сайт с обсуждением алтайского артефакта. Как бы случайно! На это даю вам неделю, но сегодня вечером жду доклада о ваших предложениях. Идёт? Вот и славно!
    И Легкодимов взял вилку и продолжил обед, не обращая больше на неё внимания. Младший лейтенант встала и отправилась исполнять. Ух, как ей трудно быть подчинённой такого начальника! Каких бы высот Невельская достигла при более доброжелательном к себе отношении.

Глава 5. Магия информационной системы два

Антон:
    Не всё было так уж жутко неприятно, каким показалось в первый момент. Антона наконец привели в божеское состояние: сперва поинтересовались пожеланиями и срезали бороду, побрили, постригли, нашли одежду, в которой было не так позорно выходить в народ, и на второй день даже вывели для прогулки по городу.
    Всё бы ничего, но он по-прежнему не видел света в конце очередного туннеля, подсунутого злодейкой-судьбой. Заботы персонала о его облике были лишь внешними, не касающимися внутренней проблемы возвращения прежней жизни. С каждым днём Антон всё больше верил, что восстановление памяти для него не блажь, а острая необходимость исправления совершённой кем-то ошибки.
    Через неделю Антон уже мог сам ходить и ему было разрешено гулять. Прогулки на свободу, повторялись каждый день и время от времени допускались короткие променады без сопровождения этой великолепной Невельской. Но даже когда Антон был на улицах один, он спиной чувствовал присутствие наблюдения. За ним наблюдали все 24 часа, каждую минуту, семь дней в неделю. На попытку побега Антон ещё не был готов, слабость не отпускала, но подготавливая такую возможность считал необходимым. И присматривался к окружающей действительности именно с таким наклоном.
    Ранее, ещё до прогулок, появились ожидавшиеся специалисты. Они исследовали голову Антона, возили на МРТ-экспертизу, пытаясь определить возможное травматическое повреждение нервной ткани под черепной коробкой. Когда ничего подозрительного не нашли, один уехал. Зато второй, наверняка настроенный Невельской, детально стал допытываться о том, что помнил Антон и какие ассоциации вызывают у него те или иные словосочетания. Абсолютно бесперспективное занятие, учитывая что Антон и сам давно и также безуспешно шёл по этому пути.
    Уже давно нелегальный заключённый сообразил чего от него хотят все они. Невельская, не сознавая что он это может понимать, своим вторым голосом утверждала что считает его потеряшкой, найденной близко к месту падения какой-то тележки, обнаруженной в горах. И эта тележка сейчас хранится в каком-то гараже, но видеть её Антону пока нельзя, чтобы не нарушать «волшебство восстановления памяти». Снова волшебство, снова какая-то магия!
    Невельская уже давно предлагала Антону залезть в интернет и поискать следы его жизни там. Для этого днём принесла ноутбук, поставила перед Антоном на стол и села смотреть что он будет делать.
    При этом не замедлила беззвучно намекнуть, что и сама будет ограничивать свободу поиска, если Антон полезет не туда, да и их сервер не допустит каких-либо посторонних соединений. В таких условиях работать неизвестно для каких благ Антон не желал и чтобы отстала со своими глупостями, тут же набрал в строке поиска: «младший лейтенант Невельская Алина Сергеевна». Она вслух фыркнула и отвернулась, предголосом высказав всё, что не решалась произнести вслух: что Антон издевается, а Легкодимов снова будет недоволен, и что надо в конце концов сменить цвет волос, рыжий придаст ей больше яркости...
    В парке, куда они попали после обеда, навстречу со скамьи поднялся высокий парень и склонил голову, глядя на Антона:
    — Здравствуйте!
    Невельская, продолжая цепляться за локоть Антона и не ожидавшая внезапного контакта с посторонним, вздрогнула. Антон посмотрел на парня уже с интересом. Не так часто он в последнее время видел новых, тем более встреченных неожиданно. И в ответ на приветствие он, с благожелательной улыбкой, кивнул.
    — Меня зовут Жан-Люк! Если помните, Антон, мы беседовали в прошлый вторник на форуме об артефакте.
    Антон удивлённо смотрел на этого Жана-Люка. Что за артефакт? При чём здесь прошлый вторник?..
    — И что вам надо? – решительно оттеснила Антона Алина Сергеевна.
    — Хотел поговорить! – заглядывая за спину Невельской выдал посторонний Жан-Люк.
    — На форуме не наговорились? – она снова постаралась занять своей стройной фигурой весь кругозор обоих.
    — А вы кто такая? – возмутился Жан-Люк, безуспешно пытаясь подойти к Антону.
    — Это я с вами беседовала под псевдонимом Антон! – сказала младший лейтенант. – А его просто фотография! Вы-то как нас смогли найти?
    — Несколько дней вас в этом парке видел один из подписчиков. Я приехал ещё вчера, но не успел ко времени. Так может, раз всё-таки встретились, поговорим?
    — Хорошо, только сначала удалите всё, что успели сейчас снять и спрячьте смартфон! – приказным тоном заявила Алина Сергеевна. – Иначе разговора не будет.
    Антона, похоже, они сразу вывели за скобки и оставили скучать у себя за спиной. Напоминать о своём существовании не стоило. Правильным казалось оставить их и погулять самому. Тем более, что сам хотел побыть в одиночестве и поразмышлять о своём.
    Всё время жизнь в заключении Антона была строго регламентированной. В такое-то время подъём, по часам трёхразовый приём пищи и ночной сон от и до. В промежутках приходилось терпеть рядом эту даму, младшего лейтенанта Невельскую или замещающих её лиц. Она сама всегда являлась при вечернем параде. Антон ни разу не видел Алину Сергеевну в иной форме и про звание узнал от неё же не сразу. Помог предголос.
    Она только первый раз удивилась на обращение: «младший лейтенант». Ответная пауза затянулась, но и тогда ничего не сказала и не спросила, вероятно опасаясь пошатнуть свой авторитет. Считала ниже достоинства уточнять когда и где Антон мог почерпнуть такую информацию.
    Встреченные ранее люди свойством слышать предголос либо не обладали вовсе, либо старались скрыть это, поэтому Антон решил, что в дальнейшем тоже не будет доказывать недоказуемое и постарается сохранить своё в тайне. Поэтому после упоминания о Легкодимове и звании Невельской, Антон старался чётко фиксировать и по-ходу разделять услышанное ушами от воспринятого иным путём. И избегать озвучки последнего.
    Кроме младшего лейтенанта к Антону допускались ещё несколько категорий сотрудников. Его охрана, уборщики и кормильцы приносящие еду из столовой. Кроме Невельской эти последние были единственными, которым позволялось беседовать с ним, но лишь в узком спектре вопросов о блюдах и пожеланиях. Уборщики же все были вероятно глухонемыми, да и охрана никогда не проявляла желания говорить.
    Вскоре стало понятно, что Антона держат за какого-то «пилота». И в шикарном зеркале санузла Антон вообразил у себя на голове пилотскую фуражку с оперённой кокардой ВКС, великолепно оттеняющей и какие-нибудь звёздочки на погонах...
    Только с этим воображаемым «пилотом» не желало вязаться его незнание особенностей аэроплана и неумение летать. Слово «пилот» не будило никаких соответствий и ничего не напоминало. По-видимому было ложным. Поэтому Антон решил не думать об этом серьёзно и держать это понятие для себя в скобочках.
    А таинственный Легкодимов оказался просто полковником, прямым начальником Невельской. Он почему-то держался на расстоянии от Антона, не пытаясь знакомиться. Все дела в этой организации шли через Легкодимова, он виделся хранителем каких-то тайн. Поэтому и Антон присматривался к полковнику, желая выяснить кем же на самом деле является Антон Звонарёв. То, что успела сказать про воображаемого Антона его опекунша, нисколько не приближало разгадку.
    Жан-Люк, когда начал беседу с Невельской, на Антона только иногда бросал короткие взгляды. Невельская своим вторым голосом опять стала стрекотать. Стоя недалеко от скамейки с беседующими, по причине искусственного заглушения звуков, что именно они говорят вслух не слышал. До ушей долетали только слабые отзвуки высокого голоса Невельской.
    Что замышляла она, прикрываясь именем Антона? Пытаться выяснять такое лучше не сейчас, позже, когда создастся более подходящая обстановка.
    Неожиданно Невельская подошла к задумавшемуся Антону и тронула за плечо. Он оглянулся и увидел за Невельской уходящего прочь Жан-Люка. Тот, как видно, всё уже выяснил, шёл быстро и не оглядывался.
    Поскольку последняя тема в мозгу не улеглась, сразу спросил:
    — Интересно, кто вам разрешил пользоваться моим именем?
    Младший лейтенант, развернув нисколько не противящегося поднадзорного в нужном направлении, смолчала и неспешно зашагала рядом. Была, как бы в полном спокойствии. Но предголос утверждал другое, как из пулемёта, бил неразличимое. Невельская искала оправдание, трезво подумал Антон.
    — Я был бы весьма благодарен за объяснение...
    «Благодарен-как-же...» – внутренне ощетинилась Алина Сергеевна явно успокоилась, сбавила обороты и стала выдавать различимое. Как видно, передумала спорить, воевать.
    Предголос точно шёл не по воздуху, ведь Антон применил найденные в аптечке своего застенка пластиковые приспособления для затыкания ушей. Звук по воздуху теперь был много тише.
    — Нам лучше поговорить об этом в другой обстановке. – через какое-то время выкрутилась Невельская. – А сейчас просто гуляем, дышим воздухом!
    — А что этому французу от меня было нужно? – Антон по-прежнему старался выяснить подробности. – И что за артефакт?
    — Вам, Антон, что, воздуха не хватает? Что вы прицепились к бедному иностранцу?
    Невыносимо было терпеть такое откровенное игнорирование его вопросов. Младший лейтенант изворачивалась, уходила от прямого ответа на однозначные вопросы, пользуясь многочисленными уловками, приводящими к потере потока сведений, идущих мимо.
    — Почему вы ограничиваете меня в информации? И я считаю, моё имя – это только моё! И не надо мне говорить, что делали это для моего блага! Я у вас в заключении уже вторую неделю. Или объясните в чём дело, или отпустите заниматься своей судьбой самостоятельно, работать, искать родственников, знакомых...
    — Раненько вы выздоровели, дорогой Антон Викторович... Вы на себя в зеркале давно смотрели? – Невельская отвечала снова вскользь на его честные претензии.
    Видно, была готова к такому и, не задумываясь, выдала. И, как повелось, вывернулась, избежав ответа на сильные вопросы. Та ещё была дама! Недостаточно окрепший Антон длительный бой пока не выдерживал, поэтому атака захлебнулась.
    А когда уже возвращались в тюрьму, Антон разобрал в предголосе нечто неожиданное, скорее подтверждавшее то, что вынесено было им ранее за скобки. И понял, что пилот, которого разыскивают искатели артефакта был знаком с Авдеевым, фамилия которого ему что-то говорила. По крайней мере, будила какие-то не до конца ясные воспоминания о хорошем человеке. Что-то связанное то ли с другом, то ли с какой-то ему известной личностью...
    А ночью арестант проснулся оттого, что вспомнил. Он вспомнил много событий, канувших в никуда из прошлой жизни. Причём так, что стало страшно.

Глава 6. Фокусы волшебных снов

Антон:
    Утомившись за прогулку с младшим лейтенантом, Антон, отказавшись от ужина, отошёл ко сну рано. Этого ему никто не запрещал.
    Ему сперва снился автомобиль с красным крестом, в котором он оставил на сиденьи свои справки, единственные документы, которые могли ему помочь. Реанимобиль был вполне реальным. Антон подошёл, открыл дверку, залез и устроился на сиденье, подобрав оттуда бумажки.
    — Ну и что теперь? – спросил знакомый голос с места водителя.
    Посмотрев туда, Антон с радостью увидел улыбающегося Ник-Ника. Живой и здоровый тот смотрел серьёзно.
    «Слетал?» – снова спросил он.
    «Слетал!» – отозвался Антон, хорошо понимая о чём спрашивает с места водителя Авдеев.
    «Ну и зря!..» – оценил тот.
    Сюжет уходил, Авдеев замутился, растаял и Антон в тускло освещённой комнате попытался оценить, увиденное.
    Авдеев был живым, говорил своим голосом и своими характерными фразами, открывавшими и образ мыслей этого человека...
    В ночной «тюремной палате» только маленькая лампочка над входной дверью немного разгоняет мрак. Всё, что проявилось во сне, постепенно прячется по углам и за решёткой вентиляции. Пытаясь задержать уходящее, Антон снова закрывает глаза.
    Новый сюжет приходит сразу. Больничный грузовик с ним и Авдеевым сжимается в большой стеклянный огурец, в котором сидящие меняются местами. Теперь Авдеев – пассажир и сидит справа. Внутри огурца невесомость, но за стёклами зелёные листья и идёт дождь. Антон присматривается и видит, что они на какой-то планете. Зелёными листьями устлана пустая поверхность, а дождевая влага стекает по стёклам бесшумно и бессмысленно. И хочется пить, во рту пересохло, но открывать кабину нельзя...
    Оглянулся, а Ник-Ника в кабине «Кузнечика» уже нет и приходит странная скорбь: не успели! Ах, как же это не ко времени! Начинает душить бесполезность всего, что случилось и что происходит сейчас...
    Антон вновь открывает глаза и лежит в холодном поту, вытирая не ко времени отсыревшее лицо, боясь, что память опять обманет и утром он проснётся жалкой, безнадёжной и ничего не помнящей мошкой, эпизодическим персонажем, не нужным никому.
    Память не совсем вернулась, она только в нескольких точках показала своё пробуждение. Антон вспомнил об Авдееве, «Кузнечике» и каком-то странном полёте. Всё остальное осталось скрытым мутной маскировочной сеткой.
    До восстановления не хватало чего-то определённого... почти всего! Кто Авдеев? Что такое «Кузнечик», который мог летать на какой-то странной планете? Какая-такая может быть пустынная зелёная планета с дождём?..
    Промучавшись, но так ничего больше не сообразив, повернулся на другой бок.
    Новый сон пришёл спокойным. Снились рыбная похлёбка Михея, сосны вокруг его избы и плывущие низко между склонами белые облака.
    Наутро в душе осталось только ощущение недосказанности. Сон ему на ухо шептал, но всё что сказал, наутро показалось необоснованным и немного фальшивым.
    Утром заглянул охранник. Постучал по распахнутой двери и жестами убедил Антона, пора вставать. Начинался новый день, совсем новый. Вероятно полный ожидавшихся открытий...
    Невельской не было с утра, не появилась она и в обед. Такого длительного отсутствия с ней ещё не случалось. Антон решил, что могло быть всё что угодно: отпуск, отгул, какие-нибудь служебные задачи, о которых его не предупредили.
    И пока младшего лейтенанта нет, за порядком следят «молчуны»: охрана и уборщики. Охранник разбудил и за время, пока Антон освежал себя в душе, в комнате всё оказалось прибранным, а он, вернувшись, никого не заметил. В дедовой избе так за ним не ухаживали. Как за каким-то принцем!
    Хорошо понимая, что это охраной не останется незамеченным, к ноутбуку, остававшемуся на столе, негласно арестованный не подходил. Но подкинутая вчерашней встречей с французом идея выяснить чем занималась в интернете Алина Сергеевна, не давала покоя. И Антон решил рискнуть.
    Странно, что ничего не помня, он легко справился со всеми премудростями, и нашёл тот форум с названием Алтайский артефакт, о котором вели разговор квази-Антон с Жан-Люком. Чтобы зафиксироваться и его увидели, Антон выбрал первый пришедший в голову псевдоним: «Артефакт». После нашёл своего тёзку, Антона, и нанёс удар:
    «Дорогой Антон, зачем скрывать своё настоящее имя и звание: младший лейтенант Невельская Алина Сергеевна?»
    Нашёл и второго собеседника и прошёлся по вопросам, обсуждавшимися на его странице. Большая часть вопросов касалась полёта к Луне какого-то физического артефакта, которого видели только единицы и понять как летает не мог никто. Но сам Жан-Люк был вне сети и Артефакт ему ничего не оставил.
    А заявивший, что он видел павший артефакт, пользователь А.С. Вергунов предоставил какой-то нечёткий снимок, где из-под серо-жёлтых сосновых иголок выглядывают нечёткие железные конструкции. Понять что именно там спрятано, невозможно.
    После обеда, когда Антон надеялся снова выйти наружу и погулять, никто не пришёл и он решил вздремнуть. Но не успел. Едва растянулся на своей ржавой королевской кровати и закрыл глаза, перед ними вдруг возник снимок Вергунова, яркий, чёткий и фрагментарно выделенный. Отдельно лежащая на боку помятая железная конструкция, прикрытая сияющей желтизной пушистых веток, и всё это недалеко от края плоской вершины горы. И видел ещё песок у лица, ветку в руке и высокую траву, через которую нёсся, убегая от вертолёта, и...
    Но всего этого не снимке Вергунова не было! Это всё всплыло в памяти без настойчивых попыток переворошить там всё до самого дна. Просто пришло само, вернулось, он вспомнил.
    Тут же открыл глаза и рванулся к ноутбуку на столе.
    Он, Антон, там был! Там, в том самом месте на снимке! Это не случайное совпадение, напомнившее о чём-то похожем. Эта, засевшая глубоко, реальность не ушла никуда. Проснулась реальная память!
    Задыхаясь от возбуждения, торопливо готовился тыкать пальцами по клавишам. Нужно сказать всем, кто на том форуме желал знать что за разбитая машинка пряталась на горе. Антон готов открыть истину, что он знает, он всё знает... Точнее, вероятно скоро вспомнит это всё, причём в мельчайших деталях.
    А, собственно, что помнит? Что летал на Луну? Бред какой-то! Это пожалуй чья-то неуёмная фантазия, про Луну память молчала. Правда, он видел во сне какую-то зелёную планету. Но лес на плоской вершине, сломанная жёлтая сосна, песок перед лицом и военный вертолёт до сих пор казались виденными накануне. А что до и после этого – пустота...
    На форуме было много разного. Писали про какой-то тайный запуск, про сбитый спутник, про пилота, которого ещё ищут и не могут найти. Из фактического, Вергунов, например, писал, что снимок на горе он сделал 19-го июля. Эта дата самому Артефакту-Антону ничего не сказала. Сколько прожил он у Михея, не помнил, потому как в то время с рассудком дружил в редкие моменты просветлений, наблюдать за временем в таких условиях не мог. И старый Михей в своих двуголосых причитаниях о времени не вспоминал. Только сейчас фактор времени стал приобретать значение.
    Поэтому первое, что решил выяснить Антон – нынешняя дата, число, месяц и год. В уголке панели задач на мониторе было отражено: 15.09.2018. То есть после 19-го июля прошло без малого три месяца. Всего! Очень небольшой срок, ранее казавшийся нынешнему Антону почти вечностью. Он бесконечные годы болел в горной избушке Михея, чуть быстрее перебрался в клинику, где попытки напрячь память длились не так долго. И потом загребли перехватчики с полковником Легкодимовым и Невельской, и стали приводить в нужное состояние.
    И всё это умещалось в таком бесконечно маленьком отрезке времени, как почти три месяца?
    Как понял позже, те, кто зарегистрирован на этом форуме, рассуждали о близких событиях, для них всё случилось совсем недавно, только в середине этого лета. И тех веков, что прошли для Антона, никто не заметил. Такая странная человеческая память!
    Пытаясь выяснить другие события, произошедшие в начале этого периода, стал задавать наводящие вопросы:
    «Что вы знаете о пилоте?» и «Почему все считают, что был полёт на Луну?»
    Через полчаса один из пользователей, с кличкой Аргонафт-25, выдал Артефакту своё мнение:
    «Про пилота никто не знает, но большинство уверено в каком-то инопланетянине, прилетевшем с Луны. Говорят, что инопланетянина смогла захватить военная полиция.»
    Следующим был какой-то с нескромным ником Адепт Всезнания:
    «Не слушай никого, Артефакт. Тот, кого взяли, оказался женщиной, писавшей от имени другого человека, которого почему-то считали пилотом. А тот обломок несчастья, что упал на землю, фиксировался службами ПВО. Они его со старта вели, в какой-то момент потеряли, обнаружили только при возвращении, предположив, что летал на Луну. Так что это всё – только предположение и, скорее всего, неправда».
    Так что вчерашний разговор квази-Антона с Жан-Люком, который Антон не слышал, немного приоткрывался. Другие по-видимому, не знали ничего вообще, и источником информации теперь становилась тюремщица Антона, ведьма, младший лейтенант Невельская Алина Сергеевна. Она наверняка знала больше остальных в этом клубе Всезнаек.
    Выяснять у неё какие-либо подробности напрямую, показалось неверным. Её враньё бесило и раздражало и он решил правильным действовать незаметно, с помощью имеющейся в его распоряжении второй сигнальной системы. Он будет порой задавать наводящие вопросы и искать истину в разноголосице ответов.
    Антон готовил вопросы. Но Невельская до ночи не вернулась.
    А уснув, он увидел полёт на Луну. Антон сам со стороны наблюдал пилота в стеклянной кабине. Пилот в кресле, отвернувшись от наблюдающего, дёргал какие-то кнопки, рычаги. Чтобы разглядеть пилота, Антон попытался обогнуть кабину, но пилот всё равно скрывал от него своё лицо. Или отворачивался, или пригибал голову.
    Они летели. Мимо скользили молнии, освещая всё своим феерически ярким светом, плыли тёмные облака, пролетали птицы. Чтобы не отставать, Антон придерживал пальцами краешек летевшей к Луне кабины. Краешек выскальзывал, Антон сжимал пальцы всё крепче.
    «Отпусти!» – крикнул пилот и повернулся к Антону. И тот за мгновение до закрытия глаз, увидел его лицо, как отражение в зеркале. Это был... он, сидел на траве среди обломков разбившегося в прах «Кузнечика». Тяжёлыми, мокрыми каплями снова шёл дождь...

Глава 7. Ведьма

Невельская:
    Легкодимов с утра вызвал её к себе.
    — Алина Сергевна, собирайтесь, поедите в командировку к местам заключения. – полковник говорил таким скучным голосом, что, похоже, не шутил. Он тут же уточнил: – Появились новые сведения о фигуранте Авдееве Николае Николаевиче. Выясните всё подробно, доклад жду послезавтра.
    Оказалось, по поводу смерти этого фигуранта дело продолжалось, и один из троих ответчиков по делу дал показания на подельников, в которых раскрыл конкретные причины убийства Авдеева.
    Шесть часов гнать на машине было слишком долгим и утомительным, поэтому она купила билет на утренний авиарейс и через три часа была уже в Омске.
    В колонию, где содержался ответчик, её не повезли. В управлении по распоряжению полковника Легкодимова она ознакомилась со всеми новыми следственными материалами. Копию снять не дали, но Алина Сергеевна стала снимать на смартфон для себя. И на обратном пути за час полёта детально ознакомилась со всем материалом.
    Оказалось, Авдеев обещал создать летающий транспорт. Ему выделили из криминального «общака» на эти цели 7 миллионов. И когда он приехал в Москву просить ещё, не предоставив никакой информации о потраченном, у хозяев создалось впечатление, что их грузят, и Авдеева приговорили...
    Алина Сергеевна сопоставила известные факты. Первое: Авдеев, сам не бедный, берёт деньги явных жуликов и что-то делает с ними под предлогом создания эффективного летающего транспорта. Зачем и для каких целей – это вопрос для обсуждения. Главное: он нуждался в больших и неподотчётных средствах!
    Второе: привлёк к работе только одного помощника, неглупого компьютерщика, Антона. Смысл был – ограничить информацию и довести до конца начатое мероприятие, связанное как-то с программированием.
    И третье: на радарах аэропорта вдруг стали появляться засветки. Самая сильная произошла двадцатью днями раньше убийства Авдеева. А месяц после его смерти, 18-го июля, случается «полёт на Луну» и последующее поражение над горами Алтая той железки, хранящейся теперь в ведомственном гараже.
    Выходит, Авдеев разработал какой-то принцип, годный для полётов в космосе. И это помог ему оформить программист Звонарёв. Они создали пилотируемый летательный аппарат, который вероятно испытали перед убийством Авдеева.
    Так что те, кто убил его в Москве, жестоко просчитались. Авдеев уже имел что предоставить, но по своим причинам не стал этого делать. И это мероприятие с полётом в одиночку осуществил Звонарёв. Доделал, и испытал, в условиях неожиданного боевого противодействия. Каким-то чудом он выжил и вернулся уже жалким, ничего не помнящим идиотом, совсем не похожим на гениального конструктора.
    Но это всё не для доклада. Хотя, намекнуть полковнику, что Антон безвреден и вряд ли сможет помочь, безусловно стоит. Он такой же человек, и не заслужил неизвестно сколько существовать в реально бесчеловечном ограничении свободы!
    Теперь, когда она летела в самолёте, что-то точно в окружающем изменилось. Алина Сергеевна стала смотреть на Антон не как на препарируемую зверушку, от которой нужно добиться кваканья, а как на человека. Большого человека. Гениального и всемогущего... Решила, когда вернётся, снова просмотрит материалы по этому компьютерщику и не позволит больше себе обращаться с ним без уважения, которое, как видно, он заслуживал уже всем своим прошлым. И она постарается сделать всё что сможет для восстановления Антоном утраченной памяти и свободы. Даже если ей придётся пожертвовать своей...
    Вечерний омский рейс вернулся в аэропорт Толмачёво уже при нырнувшем за горизонт солнце. Да, всё она провела быстро и точно и очень многое поняла. Теперь в её распоряжении оставалось больше суток до времени запланированного отчёта. Это её время и нужно использовать его по-полной!
Антон:
    Ведьма явилась рано, Антон едва успел со сна открыть глаза, и тут же услышал её голос:
    — Доброе утро, Антон Викторович! – ведьма, закрыв за собой дверь, подошла к нему, не оскалившись обычной королевской улыбкой для официальных приёмов.
    Обычного подлизушничества в голосе не слышно. Как-то странно это было воспринимать. Вроде как поздоровалась искренне и от себя. По крайней мере Антон изменения почувствовал. Интересно, что могло произойти в предыдущие сутки?
    — Как вы себя чувствуете? – спросила негромко.
    Опасаясь быть обманутым, Антон сокращать дистанцию не стал:
    — Как обычно. – безразличный тон.
    «Надеюсь, что обычно, это неплохо» – прошелестел предголос. А голос добавил:
    — Скоро вам принесут завтрак. Но перед этим я хотела поговорить. За то, что я скажу, меня возможно накажут... – и замолкла.
    «Боже, что я делаю?..» – прозвучало в разразившейся тишине.
    — Не знаю, помните ли вы Авдеева... – продолжила Невельская. – Его убили в Москве этим летом. Вы помните зачем он летал в Москву?.. Нет? Не страшно. Я знаю, что он поехал за суммой для вашего летающего средства...
    — Кузнечика! – тихо сказал Антон.
    Но ведьма услыхала:
    — Чего?
    А мозг Антона выдал большую порцию воспоминаний, связанных с этим словом, и эту информацию срочно требовалось переварить и осмыслить. Не обращая больше внимания на собеседницу, он закрыл глаза и погрузился в свои воспоминания.
    «Кузнечик», построенный летающий аппарат, способный переносить пилота на сотни километров. Создан и назван так Ник-Ником Авдеевым, первый полёт «Кузнечика» с ними вдвоём. Тот полёт Антон помнил. Весь до секунды, от отрыва с земли, до посадки. 11 июня... вечер Дня Пришельца... Высота под облаками... Вид повисшей внизу поверхности...
    Щека вспыхнула, ощутив резкую боль, как от попадания кипятка! Мысли смешались. Получив оплеуху, Антон удивлённо открыл глаза и посмотрел на стоящую перед ним ведьму:
    — Что такое?..
    — Вы не отвечали, я подумала вам плохо!
    — Когда не бьют, хорошо. – возразил Антон.
    — Думала, вы без сознания...
    — Я задумался.
    — Такой глубокой задумчивости ни разу не видела. Что-то вспомнили? Я минуту, не меньше, вас звала, вы не реагировали, молчали... Давайте поговорим. Только не закрывайте глаза! Вы меня исправили и назвали кузнечика. Это что?
    — Насекомое. – соврал Антон.
    Он больше всего сейчас хотел продолжить вспоминать.
    — Про Авдеева и деньги говорила, а вы: кузнечик... Это к чему?.. Вы адекватны? У вас всё в порядке?
    — Не сомневайтесь! Только я сейчас хочу побыть один. – Антон действительно этого желал больше всего. Воспоминания требовали усвоения и адаптации с уже имеющимся в реальной памяти.
    — Я уйду. Ещё только минуту... Мне очень важно знать что вы думаете об этом проекте Авдеева?
    — Я думаю о другом и о вашем проекте ничего не знаю. – он оттолкнул от себя вопрос.
    — Тогда я спрошу, о чём вы думаете. Только честно! – голос ведьмы стал ломаться.
    — Честно?.. – удивился Антон. – Вы меня обманываете, а от меня теперь требуется честности?
    — Я вас обманываю? –  также удивилась она.
    Антон, которому Невельская мешала, с полоборота перешёл на жёсткое «ты»:
    — Ты пыталась меня убедить, что это не тюрьма, хотя отлично знала условия, потом притворялась, что не знаешь кто такой Легкодимов. Всё было – откровенная ложь!

Невельская:
   
Такой пощёчины Алина Сергеевна от Антона не ожидала. И всё он сказал верно. В то время Невельская вынуждена была другими говорить ему неправду. Но теперь всё изменилось и только честность могла вернуть расположение этого удивительного человека. Невельская вздохнула:
    — Прошу простить. Мне тоже ваше положение кажется бесчеловечным. Но я мало что могу решать... Да, знаю полковника Легкодимова, он мой начальник. Он был против, чтобы вы узнали о нём, поэтому мне пришлось... А кто вам это сказал?
    — Вот и я теперь буду врать! – Антон игнорировал её вопрос. – Желаешь слышать враньё? Мне это легко!
    Совсем не так она видела этот разговор.
    — Я прошу прощения...
    — А я не прощаю!
    — Это вы так врёте? – попыталась смягчить диспут шуткой, чтобы можно было вернуться в адекватный разговор.
    — Я желаю отдохнуть и это правда. – уже спокойно прошептал Антон.
    — Я вас утомила? Я сделала что-то неправильное? Я прошу... – снова попыталась извиниться она, но остановила себя. – пожалуйста... Я сегодня проанализировала известное и пришла к выводу... только дослушайте! Многие у нас, Антон Викторович, считают вас пилотом. Легкодимов тоже так считает. Я с ним была не согласна, поэтому он назначил меня вашим куратором, опекуном. Пыталась найти точки несогласования в его версии, чтобы переубедить, и не нашла. Более того, новые факты, полученные от независимых источников, говорят о том же... Я постараюсь коротко! Авдеев Николай взял деньги у преступных элементов и стал работать над летающим пилотируемым аппаратом для них. Привлёк для этого вас, закупал и заказывал очень много различной техники, оборудования, материалов. И, я думаю, в июне аппарат был готов. Авдеев снова поехал в Москву за деньгами. Но не получил и там его убили. А в середине июля всевысотный обнаружитель С-300 зафиксировал ваш старт. Вы поднялись высоко и обнаружитель, хоть и всевысотный, потерял ваш след, вы оказались очень далеко. А когда через три часа сигнал уловили снова, вы летели обратно с большой скоростью.
    Поскольку генералитет считал аппарат необитаемым, его решили сбить высотной ракетой. Ракета была запущена и после контакта аппарат падал на землю. Поисковая группа обнаружила место падения уже вечером...
    — Поисковая группа была на вертолёте? – перебил Невельскую Антон.
    Она думала, что он молчит потому, что не слышит, но оказалось, он продолжал следить за изложением.
    — Н-не знаю про вертолёт... – растеряно ответила Невельская.
    Что Антон следит за рассказом, поразило младшего лейтенанта. Антон точно начал что-то вспоминать.
    В комнате настала тишина и Антон слишком затянувшийся разговор оборвал:
    — Хочу отдохнуть, продолжим на прогулке, если, конечно, вы её ещё не отменили. – и он отвернулся.
    Когда Невельская покидала комнату пилота, для арестанта настало время утренней кормёжки и официантка с завтраком уже стояла у стола охранника, ждала когда младший лейтенант выйдет.
    — Он встал? – спросила официантка, едва Алина Сергеевна появилась из двери.
    — Отдыхает.
    — Так я оставлю здесь? А охранник потом занесёт.
    — Сейчас поставьте у него на стол и быстро выходите! – приказала Невельская.
    Охранник не спросил ничего, подошёл, открыл дверь. И стоял так пока официантка не вышла обратно с пустым подносом. «Есть галочка, – отметила про себя она, –  пилот накормлен...»
    И вот он её кабинет, маленькая комнатка за углом коридора, в которой стол, два стула, шкаф и сейф. Сейф причём здесь главный. Из-за этого сейфа на двери стоит обязательный кодовый замок и ниже, на двери, несерьёзная надпись: «Не знаешь кода – вали отсюда, бродяга!». Эта надпись осталась от прежнего владельца. Невельская, сама сменившая этот код, вошла.
    На пыльном столе ни компьютера, ни офисного телефона. Младший лейтенант Невельская – офицер самого нижнего уровня. Вошла и привычно открыла сейф, ведь ключ постоянно торчит в замке. На второй полке, на белой бумаге формата А4 лежит смартфон. Больше в этом железном ящике ничего. Документы в бумажном виде в их службе давно не используются, а других вещей для ответственного хранения у неё ещё нет.
    Младший лейтенант достала смарт, включила, открыла личную страничку в «Тайне алтайского артефакта». На страничке было вчерашнее сообщение от какого-то, с заглавной буквы, Артефакта. И, прочитав, ей не пришлось даже гадать кто он такой. Поняла, Антон смог побороть своё амнезийное состояние, вышел на форум, сообразил как найти её страницу. Голова у него светлая, и память начинает работать. Наверняка всё это после встреченного накануне француза.
    Только что Антон точно вспомнил что-то из своей жизни до потери памяти. А специалисты-неврологи, наблюдавшие Антона, выписали заключение, что могут пройти годы и память до конца вряд ли восстановится. А она, вот, восстанавливается прогрессивными темпами у неё на глазах!
    Алина Сергеевна снова отключила, сунула смарт в сейф и торопливо вышла. Пора требовать у Легкодимова улучшенийдля Антона.
    В кабинет полковника она вошла безо всякого цивильного предупреждения, типа: тук-тук-тук и «Разрешите?». Миновав секретаря, который окликнул, но не успел остановить, открыла дверь и вошла.
    — А вот это уже новость! Алина Сергеевна, я вас не вызывал. – начальник со своего места за столом, следил за ней строгим начальственным взглядом.
    Сидящий напротив гражданский, повернувшись, смотрел на прервавшую разговор озадаченно, но когда их взгляды встретились и Невельская была готова извиняться, он привстал и приветственно склонил голову.
    А Легкодимов продолжил:
    — Я ждал вас завтра с докладом по командировке...
    — Да, простите...
    — Но вы, младший лейтенант, как ни странно, пришли во-время. Садитесь, знакомьтесь. Научный руководитель отдела по воссозданию тягового оборудования, снятого с аппарата, Генрих Борисович Юдин. А это младший лейтенант Невельская Алина Сергеевна, главный по работе с пилотом.
    Когда Невельская кивнула, научный руководитель отдела решил взять быка за рога. И начал:
    — Мои уважаемые, Виктор Вадимович и Алина Сергеевна, я приехал чтобы познакомиться и переговорить с пилотом. Мы пытались создать копию прибора, скопированную по нашему заказу с единственного восстановленного экземпляра. Но получаются только жалкие прототипы. Восстановленный экземпляр слабенькую тягу выдаёт, а модели – нет! У нас месяц ушёл на подгонку размеров деталей и параметров сигнала... В одном случае есть, в другом – нет. Мне только поговорить с пилотом несколько минут...
    И Юдин смахнул со лба капельки пота. За секунды он выдал всё, к чему готовился пока ехал сюда. Они должны его понять!
    Легкодимов посмотрел на лейтенанта.
    — Что можете ответить, Алина Сергеевна? Не молчите, помнится, вы вошли и вам было что сказать... – он будто знал, что Невельская уже собиралась говорить про восстановление памяти.
    Теперь на неё смотрели и ждали. А у неё в голове был полный кавардак. С одной стороны память подопечного начала прогрессировать, и она с этим шла сюда. Но кто мог знать, что от неё потребуют предоставить Антона для немедленного допроса.
    Что вопрос начальника поняла, кивнула, и стала, тщательно фильтруя речь, отшивать торопыгу научного руководителя:
    — Вы, Генрих Борисович, хотите только какой-то промежуточный результат, или же окончательное решение проблемы?
    Генрих Борисович с удивлением посмотрел в лицо младшего лейтенанта, но она, не дав ему вставить слово, продолжила:
    — Для промежуточного результата, каким бы он ни был, пилот готов. То есть, можно! Но если от него потребуется ответственность за сказанное, он вряд ли сможет помочь и через год. Восстановление памяти пострадавшего дело тонкое и деликатное. Стоит раз сделать ошибку, и все затраты окажутся пустыми!
    — Какие затраты? – Генрих Борисович даже вскочил со стула. – Вы держите его в клетке просто чтобы он ничего не говорил. У меня имеются сведения...
    Этого уже не выдержал Легкодимов:
    — Дорогой, не надо кричать на даму! – он достал из стола несколько снимков и бросил на стол перед Юдиным. – Вот в таком виде мы нашли пилота две недели назад. Он даже своего полного имени не помнил, был истощён до костей, говорил с трудом, от малейшего воздействия в обморок падал. Мы его сюда бесчувственного привезли. Восстановить всё по первому желанию, щелчком пальцами, никто не сможет. И Алина Сергеевна дни напролёт беспокоится о его состоянии. Да, восстановление идёт, но конца ещё не видно... Вы что-то хотели спросить ещё?
    Юдин продолжал стоять, он не мог прийти в себя после такой их коллективной обороны. Когда прочухался, стал вести беседу уже по-другому, спокойно и уверенно:
    — Я не со зла. И у нас будут рады любой подсказке пилота.
    Отпорную инициативу перехватила Невельская:
    — Какие подсказки вы хотите? Он даже не помнит, что был пилотом. Для себя он, до сих пор, никто! Как вы собираетесь с ним разговаривать, и о чём? – она была раздражена.
    На что Юдин хмыкнул и выдал порцию разоблачений:
    — Один наш человек, мастер по наладке квадрокоптеров, Брисоне, видел гуляющего под конвоем пилота. Поэтому я не могу вам верить.
    — Но Жан-Люку Брисоне вы поверили! – и Невельская повернулась к полковнику. – Виктор Вадимович, они этот форум «Тайна алтайского артефакта» создали для поощрения соглядатаев и наблюдателей. Больше я выводить на прогулки Антона Викторовича не буду.
    Оба мужчины были в шоке. Юдин, будто получивший оплеуху, царапал пальцами щёку. Его тщательно подготовленная миссия наткнулась на непонимание и оказалась заведомо неудачной.
    А полковник решил, что она публично роняет авторитет организации. Младший лейтенант только что поставила всех в известность, что приказ Легкодимова о прогулках пилота своим решением отменяет.
    Но Алина Сергеевна была уверена, что сделала правильно, для неё защита Антона – главное и наказаний за это она не боялась.
    Чтобы восстановить реноме службы, Легкодимов сказал:
    — Спасибо, Алина Сергеевна! Мы о прогулках с вами ещё поговорим. – и, повернувшись к Юдину, продолжил: – Генрих Борисович, думаю, вашу просьбу мы сейчас выполнить не в состоянии. Если у вас больше нет вопросов, до свидания. Будем на связи!
    Его послали! Юлить и приспосабливаться к обстоятельствам, профессор и научный руководитель не привык. А стучать, уходя, дверью считал позором. Главное не прекратить уважать себя. Игнорируя лейтенанта, молча кивнул одному полковнику и вышел из кабинета.
    — Очень неплохо! – тогда потёр руки Легкодимов, когда дверь за посетителем закрылась. – Очень неплохо! Теперь о вашем вопросе, младший лейтенант. Что вы хотели?
    Что пациента постигло улучшение – то последнее, чем хотела бы поделиться Невельская. Чтобы не посчитали мошенницей, готовой ради собственных интересов менять своё мнение, перевела разговор на другое:
    — Товарищ полковник, я вчера ещё вернулась из Омска, и завтра обязательно предоставлю отчёт. Но сегодня хотела бы обсудить нашего пациента, точнее поднадзорного. Быть может стоит ему предоставить более свободный график и условия проживания? Антон Викторович с первого дня высказал недовольство, что мы держим его за решёткой.
    — Я помню. – вставил полковник.
    — Так или иначе, он сейчас сопротивляется моим начинаниям. Мне с каждым днём работать всё труднее. И результатов потому мало...
    — Результатов... – перебил её Легкодимов. – нет только потому, что опыта у вас ещё маловато. Но ничего, мы все учились на ошибках... Надо уметь заставить работать, а не надеяться на самотёк!
    — Но он больной! Мы просто глумимся...
    — Алина Сергеевна, голубушка, ваше мнение мне понятно. Но вы должны помнить об особых условиях, в которых существуем мы все. Он единственный, кто может помочь сделать полёты в космос доступней. Стоит отдать решение воле случая и кто-то из наших противников, более цепкий чем мы, тут же воспользуется этим. Представьте, этот маленький аппарат с игрушечным весом побывал, если не на Луне, то очень далеко от Земли. Стартовал, слетал туда, вернулся обратно за часы! А у нас даже с «Протоном» и «Ангарой» такого не сделать. Потому что время полёта исчислялось бы уже неделями. Та развалина, что лежит под брезентом, три месяца назад обладала фантастическими возможностями. Так что изменений в режиме не будет! Мы достаточно облегчили ему условия содержания. Я отдал для его проживания свою недоделанную комнату, разрешил выход в нашу паутину, обеспечил прогулки по городу. Кормим его как генерала ресторанной едой. Ему грех жаловаться! При этом просим только постараться вспомнить...
    — Надо продолжать облегчать ему эти условия. Он – человек!
    — Мы все люди, младший лейтенант! И не мы с вами, а он сам создал условия, в которых нам приходится существовать и самим всё решать... А теперь хватит, дальнейшее обсуждение считаю лишним! Идите, и завтра, не забудьте, жду ваш отчёт.

Антон:
    «Прогулку точно отменили!» – решил Антон. После обеда в его апартаменты заглядывал только охранник, как всегда проверял что делает и не сбежал ли через стену поднадзорный.
    Когда он ушёл, время ещё было и Антон сел за ноутбук, попытался найти что-нибудь о персоне Авдеева.
    Нашёл несколько десятков тёзок различной степени достоверности, но ни одной похожей фотографии среди них не нашлось. Авдеева никто не знал. Все найденные следы были ложными.
    Искал также «Антона Звонарёва» и «Кузнечика» с большой буквы К, и ещё «полёт на Луну».
    Невельская появилась у него в комнате, когда время дневной прогулки безнадёжно подходило к концу:
    — Антон Викторович, поторопитесь. Мы ещё успеем погулять!
    Она даже не взглянула на открытый ноутбук, проходя мимо хозяйкой, захлопнула монитор. Антон пожал плечами.
    Собираться недолго, накинул шаровую серую курточку, которую ему предоставили для прогулок, обулся и устремился вслед за Невельской к выходу. Ему обязательно надо успеть поговорить, обсудить то, что осталось прошлый раз за скобками. И то, о чём подсказали сны.
    Когда прошли охраняемую общую проходную, Невельская не пошла прямо по привычному пути к парку. Она свернула к служебной стоянке, нашла свой автомобиль, разблокировала и села на место водителя.
    — Мы куда-то едем? – устраиваясь на соседнем кресле, спросил Антон.
    — Едем! – согласилась Невельская. – Только, Антон Викторович, сядьте пожалуйста сзади, вам там удобней будет. И пристегнитесь.
    Антон молча перебрался назад, нашёл ремень и пристегнулся. Про себя рассуждал о затеях ведьмы: «Что бы это значило? Пристегнулся, чтобы быстро поехать в парк, быстро погулять и быстро вернуться? Скорее всего, прогулка как таковая отменена. Думается, младший лейтенант собралась делать что-то не вполне законное. Или незаконное вообще... Надо быть готовым ко всему».
    Поэтому прямо спросил, возвращаясь к вежливому обращению:
    — Вы меня куда-то собираетесь прятать, Алина Сергеевна?
    — Просто помолчите! – быстро ответила ведьма.
    — Долго молчать? – не оставил своей возможности спорить Антон. – Мы собирались продолжить разговор...
    Ведьма промолчала, машина тронулась с места.

Глава 8. Похищение

Нина Константиновна:
    Старушка гостей не ждала. Сидела на табурете в кухне, смотрела новости по телевизору. К ней мало кто приходил, это такой крест старых: не жди улучшений, если друзья вспомнят, придут сами, а сами не придут, уже не жди. То же самое и с родственниками. И внучка, которая занята важной работой, давно не звонила. Обычно, если было время, звонит, предупреждает что навестит и через пять минут является с подарками. Но это только днём, а уже вечер, и телефон молчит...
    И тут звонок в дверь! Свои так поздно обычно не приходят, кто-нибудь чужой. Встала, поплелась к порогу.
    — Кто? – спросила у закрытой двери.
    — Бабушка, милая, открой. – послышался оттуда хорошо знакомый голос.
    Старушка провернула ключ, открыла, но за дверью стоял какой-то незнакомый мужчина и так же удивлённо разглядывал хозяйку.
    — Извините, Алина Сергеевна сейчас придёт... – пробормотал он.
    — Гм, э-э...
    Несколько раз хозяйка открыла и закрыла рот. И оглядела странного гостя. Вроде не опасный, и махнула сухой ладошкой:
    — Ладно, заходи, милок, сам какой есть!
    Разрешила, повернулась и пошаркала обратно на кухню.
    Мужчина вошёл и остановился на пороге, не решаясь действовать самостоятельно в таких нелепых условиях. Внучка вернулась через минуту, неся тяжёлый пакет.
    — Бабушка! Чего ж ты гостя одного оставила?
    Прошла мимо мужчины и взмахом руки велела идти за собой. В кухне поставила пакет на стол и сказала:
    — Я тебе, бабушка, продукты привезла, чтобы не бегать в магазин, и на некоторое время квартиранта. Зовут Антон. Он, в каком-то смысле, бездомный. Пусть в моей комнате поживёт. Завтра заеду, всё объясню. Сейчас нужно срочно вернуться, у меня ещё дела.
    Повернулась и двинулась к порогу, собираясь уходить.
    — Так это похищение! Вас накажут. – от мужчины раздалось вдогонку.
    Её это не остановило.
    — Меня накажут и больше никого. Обсудим завтра! – донеслось уже с площадки, и послышался щелчок замка входной двери. Ушла.
    — Откуда, милок, она тебя такого похитила? – тут же вмешалась старушка.

Антон:
    Антон от произошедшего был в шоке. Условия жизни за последние десять минут изменились катастрофически. Была тихая, спокойная тюрьма со всеми удобствами, а свобода и сейчас не настала. В остальном же появилась ещё большая неопределённость. Десяток знакомых тюремщиков сменился одной старушкой. Ставший привычным режим канул, сменился неопределённым понятием «всё будет завтра». Что именно должен подарить завтрашний день, загадка!
    Старушка у плиты стала греть что-то, присматриваясь к неожиданному квартиранту. Как видно, продолжала ожидать ответа на свой вопрос.
    — Она меня со своей работы похитила. Я был её работой! – скаламбурил Антон, вдруг осознав, что так оно и было на самом деле.
    — Имя твоё я услышала. А остальное? – продолжила допытываться хозяйка.
    — Фамилия Звонарёв, и отчество вроде Викторович...
    — Как это: «вроде»? Кто отец не знаешь? – хозяйка окончательно повернулась к Антону.
    — Нет!
    — А остальная семья?
    — Тоже нет. Говорят – амнезия...
    — Память о семье отшибло? – по-простому, но достаточно точно она перевела красивое греческое слово на понятный.
    — Меня в службе вашей внучки по этому параметру нашли.
    — Господи! Зачем ты такой им нужен?
    — Искали пилота – нашли меня.
    — Ты пилот? На самолёте штоль разбился?
    — Нет, на кузнечике.
    — Э-э...
    — У вас что-то в сковородке горит. – напомнил Антон.
    — Ладно, спасибо что подсказал! – она повернулась к плите, рекомендуя: – Иди пока умойся, я тебя накормлю. Зелёное полотенце – гостевое, пользуйся.
    Антон хотел сказать, что обед у него был недавно, но решил, за столом обсуждать вопросы бытия удобней, и двинулся куда направили.
    Через пять минут за столом бабушка Алины Сергеевны стала своей. Она сочувствовала Антону, потерявшему память и вместе с памятью прошлое и будущее. Ругала внучку, которая не привезла Антона сразу к ней и потом молчала о нём.
    В первый раз Антон беседовал с добрым, сочувствующим человеком.
    — Не понимаю как моя Алинка согласилась мучить тебя, Антон!
    Ему пришлось даже защищать ведьму:
    — Ну что вы, она помогала вспоминать, кормила, следила за здоровьем...
    — Она, за здоровьем... – удивилась хозяйка. – Я пыталась привлечь её к медицине, но безуспешно. А Алинка ещё в девятом классе заявила отцу, что видит себя офицером. И после школы уехала в Москву. Кто же знал, что она сможет поступить, выучиться и действительно вернётся офицером? Мы думали, детская блажь. А что у тебя, Антон, с памятью? Может, я чем помогу?
    — Вы – врач? – спросил Антон.
    — Была терапевтом...
    — Простите, но у меня стойкая диссоциативная, с признаками ретроградной, амнезия, – вспомнил он слова главврача Шереметьева, – и я не помню в чём заключается ваша профессия.
    — Моя профессия – медик, в самом широком понятии! – улыбнулась она. – Но я не хирург, не окулист, могу лишь определить специалиста, который поможет и помочь в самых простых случаях.
    — То есть, медицина бессильна?
    — Ты почему ничего не ешь? – хозяйка подвинула к нему тарелку с жарким. – Ешь, тебе надо! И почему решил, что медицина бессильна? Я не узнаю свою медицину, она сейчас на самом подъёме!
    Антон закрыл глаза и увидел подъём... в бездонное чёрное небо, всё дальше от Земли. Через облака и яркий свет... После было падение с небес... и в небе за облаками таяла Луна... приросший к стеклу палец и ледяной ветер в щёку... и удар, после которого был сон без сновидений...
    От воспоминаний отвлекли холодные брызги в лицо. Отмахнувшись рукой, Антон открыл глаза. Старушка ртом набирала из стакана очередную порцию воды. У них, очевидно, это семейное: жёстко пытаться разбудить, когда этого делать совсем не надо.
    — Что вы?.. Я не сплю, просто память очнулась. Я вспоминал.
    — Ну и вспомнил? – старушка ладонью вытерла губы и поставила стакан на стол.
    — Вспомнил про подъём! – радостно ответил Антон.
    — ...медицины?
    — Нет, про подъём вообще! Про подъём вверх. Были облака... потом чистое чёрное небо со звёздами и луной. – стал рассказывать Антон. – На спину давит летящий «Кузнечик», а на стёклах искры ослепительного света...
    Про «Кузнечика» говорить было приятно. Он, словно потерянный друг, виделся в каком-то ореоле блеска. И Антон улыбнулся.
    — Господи... – тут старушке впервые понадобилось срочно найти телефон, позвонить внучке-офицеру, которая привезла сюда этого... тяжело психически больного, который летает, лёжа на кузнечиках. Она стала вспоминать где оставила этот маленький аппарат.
    — И луна растёт, приближается... – Антон смолк и, склонив голову, взглянул на хозяйку. – Я вас напугал. Не хотел, простите! У меня вот такие странные воспоминания. Я ничего не выдумал, всё это передо мной помимо желания... Картинки оживают и ощущения такие реальные...
    — Ладно, завтра внучка всё объяснит. Доедай, я пойду комнату тебе приготовлю.

Полковник Легкодимов:
    — Алина Сергеевна, объяснитесь. Вы серьёзно решили нарушить приказ и увести из-под охраны поднадзорного? Где он сейчас?
    — Но ведь я...
    — Если до восьми вечера его здесь не будет, запишу выговор.
    Невельская, не готовая к такому обращению с собой, упрямо покачала головой.
    — Товарищ полковник, – неожиданно обратилась к начальству, не как обычно, по имени-отчеству. Легкодимов опешил, – раз так, прошу меня уволить! Я не готова подчиняться больше вашим приказам.
    Оба-на! Младший лейтенант не шутила. Смотрела на Легкодимова уверенно и твёрдо. «Что с ней? Она точно решила уволиться!» – опытным глазом определил полковник. С разными подчинёнными он воевал многие годы. И сам не привык давать поблажку:
    — Отказ подчиняться? Гауптвахта где знаете? Ступайте, я туда позвоню!
    Невельская выпрямилась и снова покачала головой.
    — Вы не сказали, сколько мне суток!
    — Пока не одумаетесь. Предварительно считаю, не меньше месяца!
    — Прав таких у вас никогда не будет. Не назовёте точную дату, никуда не двинусь!
    — Хорошо, до завтра! И постарайтесь вспомнить свои обязанности...
    — Звоните на гауптвахту, я подожду. – Невельская не шевельнулась.
    Что-то пошло совсем не так! Полковник даже стал примеряться к немыслимому отступлению. Да, он погорячился! Но необходимо уладить конфликт, не понижая своего статуса. Нормально раньше реагировавшая на его шутки Невельская, из-за пилота стала вдруг не по-женски бескомпромиссной, жёсткой.
    Подождал, может это у неё тоже шутка про звонок. Нет, смотрит серьёзно и ждёт...
    — Я понял. Хватит шутить, говорим серьёзно. – как бы, это только он может отменять шутки. – Готов выслушать ваши требования и сделаю возможное, чтобы облегчить условия содержания нашего пленника. Итак, что вы скажете!
    Собираясь с мыслями, Невельская прошла к столу и без приглашения села.
    — Мне кажется, обсуждение этого не должно быть таким скорым. Ведь речь о невиновном!
    Полковник сделал удивлённые глаза:
    — Мы это, кажется, уже обсуждали. Не мы виноваты, что он в таких условиях.
    — А кто? Он пилот и испытатель... и мы его сбили ракетой! Потеря памяти – тоже наша вина. Кто ошибся, посчитав, что аппарат беспилотный и отдал приказ окрыть огонь, не мы с вами?..
    — Решение принималось высшим руководством. А мы подчиняемся приказам и будем действовать так до самого конца. Ваше увольнение не решит проблемы ни для вас, ни для меня ни тем более для пилота! Это безнадёжно, давайте, Алина Сергеевна, опустимся на землю и задумаемся...
    — Я всё уже решила. Буду помогать вспоминать Антону Викторовичу. И не позволю вам ему мешать! – у неё было своё на уме.
    — Вы его скрывать долго не сможете. И он снова будет здесь, но уже без вас! Надеюсь, вы это понимаете?
    — Это вы, полковник, не всё понимаете. Главный здесь не я, не вы, а пилот Антон. И я буду заниматься тем, что нужно ему, а не вам. И всё согласно вашему приказу...
    — Не понял! – искренне изумился полковник. Приказы свои он помнил хорошо.
    — Вспомните текст приказа неделю назад! Пунктами три и четыре моих обязанностей стоит обеспечение личного общения с выяснением вопросов по теме «Алтайский артефакт» и максимальное исполнение пожеланий пилота.
    — ...если такие будут! – уверенно закончил полковник, сам составлявший текст приказа.
    — Когда пилот понял что лишён свободы, первым его требованием было освобождение.
    — Вы, наперекор всему, взялись за защиту пилота? Не пойму, это у вас такой долг чести? Честь сперва надо заслужить, девушка!
    — Ну, вы-то заслужили, а мне ещё биться за моё. Так не мешайте! Я менять решение не собираюсь. Пилот ни в чём не виноват! Его негласный арест – следствие именно наших ошибок. А ошибки умножать не надо, и лучше их исправить сейчас, пока они ещё над нами не довлеют. Потом будет поздно.
    Он подумал, что сам поддался давлению целой сети предшествующих ошибочных решений руководства. Хлопнул рукой по столу и сказал:
    — Убедила! Только теперь, уходя от своих решений, мы наткнёмся на непонимание старших товарищей. Как объяснить почему сняли охрану?
    — Я не снимала охрану. За пилотом теперь следят мои люди.

Глава 9. Охрана

Антон:
    Впервые с момента своего лишения свободы после клиники Антон остался без назойливого контроля. Теперь следить за ним некому и он должен всё решать сам. В комнате ведьмы, где хозяйка квартиры устроила ему ночлег, он обнаружил древний компьютер с монитором на стеклянном кинескопе. Удивительно, но пыльный комп при включении заработал. Медленно, но надёжно, как всё в то время работало, компьютер стал распаковывать ранее заложенные в него приложения.
    Такие большие и тяжёлые железки выпускались, когда он сам был ребёнком, отец купил тогда компьютер, но разрешил сыну пользоваться только когда тот пошёл в школе в третий класс.
    Опять, и, как всегда, неожиданно, проснулась память о детстве. О давно минувшем, об отце и доме.
    Первые компьютеры на дискретных элементах, первые винты-винчестеры, это было так давно. Но за этой историей ему понравилось учиться программированию. Многоядерные процессоры с многогерцовой частотой и твердотельные накопители, хранящие чудовищные объёмы информации, казались тогда сказкой, а шаблоны программ ещё даже и не снились.
    Искать на стареньком медленном компе форум «Тайна алтайского артефакта» оказалось не так просто. Минут пять ушло на выяснение, что ему нужен только этот форум и ничего кроме него. Всё время лезли всплывающие рекламные окна с предложением чего-нибудь купить или чего-нибудь заказать, в крайнем случае, чего-нибудь продать. Заказывать, продавать и покупать было не надо. Наконец попав на форум, обнаружил на странице Артефакта сообщение ложного «Антона»:
    «Артефакт, прошу, удали эту свою страницу. Завтра смогу предложить что-нибудь более надёжное».
    Интересно, почему фиктивный Антон считает форум ненадёжным, если сам (точнее, сама) выбрала когда-то его для общения.
    Снова залез в поисковик искать другие следы алтайского артефакта. Перебрал с десяток, но надёжности нигде не обнаружил. Всё было зыбким, порой несерьёзным или рекламным. Тогда стал искать по именам. Среди посетителей форума несколько раз всплывало имя генерала Егорова. Антон быстро выяснил, что речь о лице, имеющем полномочия подрядчика ВКС, или консультанта подрядчика. Генерал-полковник, закончивший в своё время Академию Генштаба, придумал формулировку названия операции – алтайский артефакт, так как сам оказался у его основания. Александру Егоровичу было 56 или 57 лет.
    Это человек, который может знать о том, что случилось с Антоном и что к этому привело. Никаких данных как связаться с генералом и где его искать не нашлось. И Антон написал в своей страничке:
    «Пилот хочет знать, что тогда случилось. Генерал Егоров, пожалуйста откликнитесь! Остальных прошу не беспокоиться». И подписался:
    «Нерегулярный пользователь Артефакт».
    Устраиваясь на неудобной короткой и узкой койке, подумал, что завтрашний день вряд ли  принесёт обещанное: снова будут небольшие проснувшиеся воспоминания и разговоры, призванные обмануть или запутать. Всё, что заявляла Невельская, казалось ложным.
***
    — Антон Викторович! – произнёс голос ведьмы Невельской.
    Открыв глаза, пилот рассмотрел стоящих над ним ведьму и чуть дальше её бабушку.
    — У меня есть полчаса, я готова с вами поговорить. На кухне... – и Невельская вслед за бабушкой не торопясь двинулась из комнаты.
    «Ха! Только пол?..» – подумал Антон.
    — Если захотите, говорить будем дольше. – донеслось уже из-за двери.
    Создалось полное впечатление будто она услыхала о чём подумал Антон и ответила для него.
    — Думаю, обойдёмся! – переча своим мыслям, пробормотал парень.
    Антон появился на кухне, и обе дамы уставились на него в ожидании. Сел, и повернувшись к Невельской, начал:
    — Почему вы решили мне помогать? Раньше такого желания у вас не было. – он первым нанёс удар в сражении.
    — Откуда вам знать, что было раньше? – не менее чувствительно пальнула в ответ ведьма.
    Признаваться что слышал предголос не стал.
    — Хорошо, оставим эти вопросы и начнём с главного. Что произошло в горах, зачем меня стали искать? Вообще, что происходит?
    Невельская не улыбалась, она сосредоточенно смотрела в лицо Антона, и говорить стала только для него:
    — Начало было такое: ночь, восемнадцатое июля недалеко от Барнаула. В радиодиапазоне зафиксирован старт небольшого, но мощного летающего источника сигнала, он поднялся на большую высоту и покинуло атмосферу. Такого не ожидалось, пришлось перестраивать систему слежения на всех уровнях, пока это происходило, источник сигнала исчез. И через три часа сигнал появился снова, теперь он приближался с высокой скоростью. По скорости и ускорениям за это время источник вполне мог достичь Луны и вернуться. Такой техники на Земле никогда не было, это вполне могло быть и средством доставки тяжёлого оружия, и чем угодно!.. Армейское руководство забеспокоилось и решило сбивать, если не получится перехватить при возвращении... Аппарат до того времени считался беспилотным, и когда приближаясь, стал уклоняться, посчитали что собрался уходить. Поэтому от Сушки пустили навстречу ракету и она цель поразила. Сигнал сгинул и была поднята по тревоге воинская часть для обследования с вертолётов места падения...
    — Всё-таки, вертолёт! – победно воскликнул Антон.
    — Да, вы правы! – согласилась ведьма. – Бойцы обследовали склоны гор на большой территории. Про пилота тогда никто не знал, военные нашли место падения и стали охранять. Это было уже вечером девятнадцатого числа. Когда прилетели специалисты и обнаружили на аппарате пустое место пилота, испортилась погода, начался ливень, смывший все следы на земле. Поэтому и я до последнего времени считала байкой их заключение о пилоте.
    — Ох ты ж!.. – высказала своё мнение бабушка Нина Константиновна. – Что происходило-то... А ты, Антон, стало быть там летел?
    — Ба-абушка! – за неуместность восклицаний упрекнула старушку внучка.
    — Ах, молчу-молчу!
    — И пилота не искали? – вмешался Антон.
    — Долго искали. – возразила Невельская. – И нашли вас.
    — Если никого не было в аппарате, как узнали кого надо искать?
    — Сперва обследовали место старта, узнали всё о том кто мог, а на месте пилота был отпечаток тела. Персональные параметры совпали с Антоном Викторовичем Звонарёвым, программистом.
    Это многое объясняло. Но Антона волновало другое:
    — А где живёт Антон Викторович?
    — Я сообщу вам когда захотите навестить свой дом.
    — Там, по этому адресу, сейчас кто-нибудь есть?
    — Не знаю, но выясню.
    — Я ничего не помню о семье...
    — Вечером приеду и всё расскажу! Вы не волнуйтесь.
    — Волноваться имею право, и вас это беспокоить не должно. Я очень хочу там побывать!
    Большая пауза. Старушка вмешиваться в переговоры внучки уже опасалась, а та, не готовая отвечать, уклонилась:
    — Это займёт какое-то время. Надо подготовиться.
    — Хорошо, готовьтесь. До завтра подожду!
    Невельская закрыла глаза и покачала головой. Но ничего не сказала.
    — Ну, молодёжь, позавтракаем? – наконец решилась заполнить паузу хозяйка.
    — Нет, бабушка, завтракайте без меня,  я на работу!
    А когда уже была у двери, вспомнила:
    — Антон! Генерал-лейтенант Егоров – мой начальник. Всё, что знает он, могу сообщить вам и я. А страничку свою всё-таки удалите! Надеюсь то, что рассказала, вам было интересным.
    Вопросов к Егорову у Антона больше не было. Невельская рассказала о времени, с которого всё началось, открыв для Антона частичку его прежнего мира. Но не всё, что коснулось ушей Антона, легло в благодатную почву. Всё выглядело сказкой. Якобы он стартовал откуда-то из-под Барнаула, поднялся на огромную высоту и упал...
    В голове не укладывалось, но что-то толкнуло при упоминании названия города. Барнаул... Невельская и раньше утверждала, будто Антон родился в этом таинственном городе...
    Но сейчас перед мысленным взором возник старый двухъярусный мост через Обь и улочка только с трамвайными рельсами и пешеходными тропками. И ещё гараж на участке Авдеева, откуда за забор вела тропинка с натянутым через блок тросом привода тележки.
    Такого изобилия тонких воспоминаний Антон от себя не ожидал. Ощущение мокрой травы под ногами и тяжесть тянущейся за тросом тележки... Тропинка на подъём и защищённый от дождя электропривод... И добродушное лицо Ник-Ника, которого Антон уже признал.
    Это не вязалось с изложенным Невельской, и Антону стало казаться, что его мозг не вспоминает, а под чужой режессурой конструирует фальшивые отражения прошлых реальностей.
    — Ты поешь, милок! – в ушах послышался заботливый голос Нины Константиновны.
    Перед ним на столе стояла тарелка с чем-то съедобным и приятно пахнущим. Почти как у деда Михея.
    — Ты что-нибудь из того, что рассказала внучка, вспомнил? – поинтересовалась старушка, когда Антон принялся за завтрак.
    — Нет, вспомнил совсем другое. Нельзя планировать воспоминания. Они приходят сами... Вижу что-то из былого: город, места, где бывал и ещё что-то...
    Раньше был полёт, закончившийся сидящим на жёлтой траве Антоном.
    Полёт... И в голове всплыл конец большого полёта, будто снова увидел облака в синем небе, пожелтевший лес и высокие травы, путающиеся в ногах. Именно так! Он не может бежать, он спотыкается, падает в траву...
    А что же дальше? Снова воспоминания дразнят маленькими порциями и не открывают всего.
    Нина Константиновна молча смотрит на Антона. Наверное, боится спугнуть воспоминания своими разговорами.
    — Всё вспомню не сразу. – успокаивает старушку Антон. – И, что вспомню, уже не забыть.
    — Вспомнишь, что было в прежней жизни? А с какого события ты помнишь себя в этой?..
    И Антон стал рассказывать про жажду, старого Михея, его уху и свои видения. Потом перешёл про Романа с Николаем, которые его увезли из того божественного захолустья, с которого началась эта глава жизни... Вспомнил врача Шереметьева, диетолога Марину и безумца, кормившего во дворике голубей.
    — По крайней мере, провалов сознания было уже меньше. И последний случился при выписке в психушке.
    — Был в психушке? – всплеснула руками Нина Константиновна.
    — Да, и очнулся уже в тюрьме, там для меня одного выделили ободранные покои с королевским санузлом. А ваша внучка приходила успокаивать, когда требовал свободы.
    — Ох-ох!.. Я обязательно тебе, Антон, помогу. Ты здесь можешь чувствовать себя уже освобождённым. Я поговорю с внукой, Алинка должна понять. Разве можно так, без суда...

Невельская:
    Камеры в квартире бабушки, Алина Сергеевна поставила, не предупредив хозяйку. Одну повесила у порога, другую – в своей... то есть в комнате пилота. Последнюю ставила непрофессионально, времени не было, поэтому на подоконнике Антон её обнаружил быстро. Алина себя недолго журила, купила на свои деньги смарт, никаких левых программ не ставила, и вечером вручила пилоту:
    — Антон Викторович, не могу позволить себе потерять с вами контакт. – тот удивлённо вскинул брови, но, подумав, пожал плечами и стал разбираться с подарком.
    А когда он увидел камеру на обратной стороне, впал в очередной транс. Как предупредила бабушка, это у него начались воспоминания. И Алина Сергеевна стала смотреть на пилота с каким-то неземным трепетом.
    Всю предыдущую ночь она видела сны, близкие по теме тому, чем интересовалась вечером: задокументированными событиями ночи с 18 на 19 июля, когда государственным мужам приходилось решать судьбу улетевшего беспилотника. Снилось, будто она – пилот и летит от Луны назад и при подлёте аппарат с ней сбивают. Чтобы не разбиться в лепёшку с большой высоты, она желает спастись и понимает, что сделать этого не может. Падает и ревёт от обиды и бессилия. И, проснувшись, с восхищением понимает, что пилот смог тогда сделать то, в чём оказалась бессильна она. Сумел починить падающий аппарат, и остался жив, получив лишь небольшие травмы. И пожалела, что расспросить своего пациента о том, как он выжил тогда, она пока не сможет.
    Когда взгляд пилота снова стал осмысленным, спросила:
    — Что-нибудь вспомнил?
    — Да, вспомнил, что снимал там, на Луне... Где-то должен быть мой смартфон с теми файлами...
    — Серьёзно? – что на смартфоне, который нашли недалеко от рухнувшего аппарата, были файлы способные прославить этого человека, Невельскую поразило. Сам разбитый смартфон пилота хранился сейчас в сейфе полковника Легкодимова просто как осколок прежней жизни субъекта, лишний раз подтверждающий его личность.
    Пилот. Это слово теперь она рассматривала без кавычек. А сам пилот снова поплыл.

Антон:
    Воспоминание Антона, как вспышка молнии, короткое и яркое. Он очнулся и поглядел на Алину. У неё даже рот приоткрылся.
    — Нет-нет-нет! Вы ничего этого не слышали!.. Я про Луну пошутил!.. – нужно спрятать сказанное. Иначе снова запрут в подвале и будут держать там, даже не выпуская на прогулки. Здесь он менее мобильный, но всё-таки свободный.
    Нина Константиновна, сидевшая с ними за столом, тоже поглядела на внучку и, не обнаружив ничего подозрительного, опять повернулась к Антону:
    — Я не поняла. Ты не летал на Луну?
    Алина пришла в себя и решила, что должна, оставаясь активным собеседником, сказать кое-что про пилота своей бабушке.
    — Антон Викторович, можете оставить нас вдвоём на пару минут? Мне нужно сказать бабушке несколько слов...
    Интересные пироги! Антон, даже не пошевелившись, спросил:
    — Это что-то чисто женское, или просто не для моих ушей?
    — И то, и это. Это не для вас! – отрезала Алина.
    — Тогда это можно и отложить. Я больше не хочу в тюрьму!
    Пауза. Невельская удивлена таким оборотом дела.
    — Я вывезла вас и возвращать не собираюсь. Думала, вы это уже оценили!
    Возможно Антон ошибается, но к ведьме отношения не меняет:
    — Нет, не оценил! Если я свободен, то где мои документы: паспорт, медицинская справка для полиции и деньги для проезда домой? Пока этого со мной не будет, я в тюрьме!
    — Что-то вас растащило! Я делаю всё: возможное и невозможное, а вам этого мало!
    — Да, вы правы, деньги можно исключить. Будут документы – заработаю сам!
    Он всё равно не доверял ей. Ведьма и ведьма!

Глава 10. Жан-Люк и другие из этой команды

Брисоне:
    Десять лет, которые он прожил в этой стране, оказались, пожалуй, самым интересным отрезком его жизни. Впрочем, сперва всё здесь казалось диким и нецивилизованным. Кассиры в магазинах, принимающие деньги вместо электронного терминала, многочисленные и вечно спешащие куда-то пешеходы на улице, странные номера на машинах и странные законы и правила. К этому долго приходилось привыкать.
    Но через год, когда уже решил, что пора возвращаться на родину, снова искать своё предназначение, случилось что-то неожиданное! Утром Жан-Люк проснулся там, где навсегда хотел бы остаться, не сдвинувшись при этом ни на дюйм к родной Франции. Оказалось, здесь у него были настоящие друзья, настоящая работа и настоящая, а не виртуальная жизнь и любовь.
    Квадрокоптеры, которыми увлекался ещё в университете, стали приносить прибыль, появились друзья, ученики, дело разрасталось.
    Говорил Жан-Люк на местном языке в совершенстве. За годы в этой стране русский, которым также увлекался ещё на родине как уникальной своей особенностью, стал почти совершенным, с чудовищным ресурсом конструирования слов, оборотов и выражений. Такие конструкции вроде: «мама, не горюй!», «бабушка надвое сказала», «деловой огурец», «накрылся медным тазом» и другие звучали у Жан-Люка так и тогда, что везде и всегда его принимали за своего, пока и если, он не называл своё, чудное в местной среде, имя.
    Но это у него было только в уличном общении, всемирная паутина в этом отношении действовала иначе: чем более необычное имя носил блогер, тем больше внимания получал. Поэтому Брисоне там и не думал теперь скрывать свои данные. Пусть считают и иностранцем, и французом, прекрасное понятие русского у него никто не сможет отнять!
    В прошлом месяце началась вообще фантасмагорическая тема, которую принёс Юдин. Он тогда сказал:
    — Мне предложили построить интересную концепцию аппарата, конструкцию вроде твоего квадрокоптера, только без винтов. Возьмёшься настроить управление? Только учти, всё пока строго секретно!
    Жан-Люк тогда удивился:
    — Как без винтов? Управление-то на что настраивать?
    Оказалось двигатель альтернативы квадрокоптера вроде антиграва основан на принципах, какие ещё никто не понимал. Поэтому первое, чем стали интересоваться сотрудники Юдина – как создать тягу для этих слоёных шайб. И за месяц работы ни на гран не сдвинулись с мёртвой точки первичного задания. Так что русский француз никак не мог начать работы по управлению этим фантастическим антигравом, который русские отыскали где-то в горах.
    Специалисты, с которыми консультировались, по-американски крутят пальцем у виска. Какой такой «антиграв»? Не надо фантастику перед сном читать!
    Но Юдин показал Жан-Люку материалы о том, как ПВО страны сбили этот летающий антиграв ракетой над горами. Он сказал, что его инженеры работают со снятыми с аппарата приборами чтобы воссоздать этот «Алтайский артефакт», как назвали явление военные.
    И Жан-Люк, по совету Юдина, решил собирать материал об этом артефакте. И заманчиво назвал форум «Тайна алтайского артефакта». История действительно была таинственной. Об этом мало кто знал и мнения этих редких «знатоков» различались порой диаметрально. От бреда, постигшего зенитчиков, пальнувших бог весть куда, до инопланетного вторжения, этими же зенитчиками бесстрашно отражённого.
    Поиск скрытой истины был непростым. Юдин развил бурную деятельность по анализу попавших в его руки фактических предметов, пытаясь определить их первоначальные параметры, геометрию и функциональность. Жан-Люк шерстил всех, кто мог помочь в этом.
    Но даже эти жалкие материалы смогли принести первое значащее имя – Антон. Кто он, Жан-Люк долго не мог понять. Одни безбашенно называли Антона «пилотом беспилотника», что было даже не смешно, другие – конструктором ракеты. Чудесным показался выход на форум самой этой таинственной личности. Едва Антон спросил, что знают о конструкции посетители форума, Брисоне тут же стал искать возможности найти эту личность и поговорить без фиксации на форуме. Лицом к лицу.
    Да, он догадывался, что имя может в идеальном случае оказаться простым совпадением, но что под этим именем скрывается женщина, никак бы не подумал.
    При личной встрече она сообщила, что тоже ищет Антона, а своего спутника выбрала потому, что очень похож на объект поиска. Фотография оригинала у неё была и она обещала скинуть для Жан-Люка на форуме. Правда, с выполнением обещания появились проблемы, и за время, прошедшие после встречи, она не появилась и не выполнила обещание.
    Все, кто работал над проектом у Юдина, с интересом следили за делами форума, были в курсе проблемы беспилотного лётчика, но в личной беседе пытались уговорить француза не лезть в это дело, не портить свои перспективы, ибо всё, связанное с министерством обороны, плохо скажется на его карьере. Но Брисоне рассматривал эти заявления как попытки нездоровой конкуренции. Его уговорить бросить перспективное дело не смогли. К тому же это стало уже его личным делом, он бросал вызов сильным. Другое поведение он посчитал бы недостойной трусостью.
    Не стал лезть с уговорами только Женька, Евгений Иванович Политик, настоящий русский друг со странным ударением своей фамилии. Он был, как и Жан-Люк, 94-го года рождения, с таким же хорошим образованием, также работал по системам управления и имел в поиске лётчика собственный интерес. Был уверен, что летать на настолько необычном объекте мог человек, отлично знакомый с конструкцией и идеями, заложенными в принцип.
    В этом он сумел убедить Генриха Борисовича и Юдин с желанием встретиться с пилотом пытался подойти к военным. Но получил неожиданный отпор от какого-то младшего лейтенанта и был сам не свой после такого позора. Ему, фактически полковнику, командующему научной ротой и большому учёному, нос утёр лейтенантик.
    По возвращении, в подробности происшедшего в Новосибирске Юдин не вдавался. Рассказал только об итогах вояжа, но Жан-Люка заинтересовал этот несговорчивый лейтенант, заткнувший за пояс большого человека. В этом была какая-то тайна. То ли Юдин повёл себя слабым настолько, что не смог добиться желаемого, то ли лейтенант оказался на той доске более тяжёлой фигурой.
    Женька Политик, когда они шли вдвоём от Генриха Борисовича, первый выдвинул эту идею:
    — Рупь за сто, что там была женщина... – он хохотнул. – предположим, жена или секретарь этого полковника!
    Они оба, Жан-Люк и Женька, знали, что у Генриха Борисовича в этом отношении была ахиллесова пята, слабость к женщинам.
    Друзья тогда посмеялись и разошлись каждый в своём направлении.
    У себя в номере ведомственной гостиницы Жан-Люк перекусил скромным ужином и поторопился на форум. Утомительная, но необходимая работа.
    Ложный Антон по-прежнему не появлялся, поэтому не мог предоставить изображение настоящего Антона. И Жан-Люк пожалел, что до конца выполнил её требование и удалил с десяток отличных снимков, на которых был аналог Антона во всей красе. Снимая, француз думал, что пишет лётчика, мечтал спросить о реальности его легендарного полёта, о котором было столько баек. Байки байками, но никто точно не знал куда и зачем ходил этот культовый Антон, которого так и не нашли. Не смогла найти и армейская разведка. О том, что он тогда не погиб и где-то скрывается говорили многие, но фактов предоставить не могли.
    А этот новенький посетитель, заумно назвавший себя Артефактом, вообще ни о чём не знает. Дурак-дураком. Зато у него масса вопросов: что, да как? Но когда Жан-Люк стал смотреть внимательно в общение этого заумника, тот по-приятельски общался с лже-Антоном. По-видимому был знаком: «Антон, зачем скрывать своё настоящее имя?». Такое мог сказать тот, кто знал о чём говорит.
    Артефакт спрашивал что знают о пилоте и задал абсолютно неумный вопрос: «почему был полёт на Луну?». Видно, у него не все «колёсики крутятся» и, тем более, «шарики вертятся». Этот «любопытный» был интересен только своим фантастическим слабоумием!
    А вот Игорь Кольцов, с которым Жан-Люк знаком лично, был действительно интересным. Он стал лицом Юдинской группы. Вокруг Игоря постоянно крутились идеи. Когда первый восстановленный экземпляр был уже в лаборатории, он подсказал как его подвесить, чтобы определять тягу ничего не пересчитывая. А когда слабая тяга всё-таки появилась, подсказал, что придётся менять параметры сигнала. Согнал, который выбрали для испытаний, не учитывал меняющиеся параметры объекта.
    В реальной упавшей конструкции сигнал задавался генератором, сплющенным в лепёшку. На восстановление всех параметров могли уйти годы. Остатки генератора увезли для изучения в институт в Москве, а Юдин решил начать работы без промедления с очень просторной вилкой возможных параметров. И, из-за необходимости подбора, работы затягивались.
    Долго и упорно тыкать пальцем в точку – создаст у наблюдателей ощущение важной работы, реально не приносящей никакого результата. Вот и группа Юдина со всей своей, так и не начатой программой буксовала, не сдвинувшись ни на пядь к желанной цели – разработке нового двигателя для полётов в безвоздушном пространстве.
    Результатов нет, почему и стало проявляться условное разделение на три течения, каждое со своими взглядами на возможную технологию. У них были и свои идеи, и лидеры, и планы грядущих работ. Сам Юдин не примкнул ни к кому, старался оставаться над разногласиями. Жан-Люку было жалко смотреть на поверженного бесконтрольной демократией директора.
    Первое возглавил Женька Политик. Он уже давно считал главной задачей поиск лётчика, единственного знакомого с принципом полёта этого артефакта. В этом отношении Брисоне считал себя тоже в числе его сторонников. Без лётчика и его идей вся работа теряла смысл.
    Второе течение собрало интеллектуалов, полагающих создать теорию. Теорию движения летавшего прибора, с опорой только на свои силы и без помощи извне: составили первичный план исследований, состав необходимого для этого оборудования. В этом отношении они определённо пользовались тихой поддержкой Юдина, составлявшего заявки на закупку оборудования. Юдин, опасаясь потерять опору всей своей команды, поддержку не афишировал. А определённого лидера у интеллектуалов не было, все исходили из своих убеждений. Считать себя лидером тут мог любой. Но им, кроме идейного руководства, не хватало ещё и исследовательской платформы, конкуренция в использовании скромной технической базы группы Юдина не позволяла развернуться всем и во всю ширь! Списки необходимого оборудования гуляли где-то по чиновничьим коридорам, и до их материализации было далеко.
    Но большая часть коллектива осталась за Игорем Кольцовым, сумевшем выжать всё из первого и пока единственного работающего в вакууме образца. Образец вряд ли мог поднять даже малую часть своего веса, поэтому, несмотря на удачный ремонт и успехи Кольцова, считался по-прежнему неработоспособным.
    Ещё была группа «скептиков», негласно пытающихся дискредитировать достижения группы. Но объясняющих это борьбой с ложными идеями, противлением обману и желанием выбрать лучший вариант. Им развал группы Юдина был кстати. Интересно, что объясняли они обман политическими каверзами врагов, а не ошибками должностных лиц. Хитрые вороны!
    За пока относительным разобщением было позабыто всё хорошее, что сложилось за первый месяц. А именно: Сашка Бугаев сумел рихтовать до почти идеального состояния свалившееся на горы изделие неизвестных умельцев, Игорь Кольцов собрал приблизительный аналог разрушенной при аварии питающей ходовую установки. С подключением долго ничего не выходило, но Женька Политик, рассудив как бы это сделал сам лётчик, подключил всё по своим понятиям. И подвешенное в камере изделие стало заметно колебаться. Бумага, случайно попавшая в камеру под воздействие этой шайбы, стала липнуть к стенке, вплоть до сворачивания в странный морщинистый цветок. Сразу распадавшийся при вскрытии камеры.
    Бумага облучалась заряженными частицами, что могло говорить о результирующей тяге. Как тогда все радовались этой удаче! Какие небывалые планы рождались в умах.
    Но удачи кончились и началась чёрная полоса неудач. Изготовленная по эскизам Кольцова копия изделия, при передаче мощности питающей установки вообще отказалась работать. Не было ни колебаний на подвесе, ни сворачивания бумаги. Даже гудеть изделие перестало.
        Попытки изменить параметры рабочего сигнала установки давали лишь отрицательный результат. Угар радости прошёл и началось разобщение. К тому же никаких дивидендов такая работа не приносила и произошло произвольное растекание. Сотрудники стали по разным причинам уходить. Сбегали!
    К настоящему моменту в группе из полусотни энтузиастов остался только двадцать один человек, включая самого Юдина и его научного секретаря Аннушку Киселёву. Остались самые упорные, спецы, большеголовы. Но, чтобы решить задачу, чего-то им всем не хватало. И Юдин пустил всё на самотёк, хотя должен сам определять верные направления конструкторской мысли и вопросы сотрудничества в коллективе.
    Вечером, поразмыслив, Жан-Люк решил навести порядок и запросил нового гостя форума: «Артефакт, поделись, если знаешь: кто Антон? Почему он лейтенант по фамилии Невельская?»
    Это всё Брисоне относил отнюдь не к Невельской, он обращался к самому Артефакту. Брисоне осознал, «Артефакт» – тот парень, который тогда прогуливался по городу в сопровождении лже-Антона. И, вероятней всего, был не просто похожим, а истинным Антоном. Лётчиком!
    Иначе, зачем он сопровождал лейтенанта Невельскую... Точнее, зачем та сопровождала парня в регулярных прогулках в городе?. Это была его охрана!
    Поскольку надеяться на личные встречи без охраны в таких условиях ненадёжный вариант, Жан-Люк решил, сколь возможно, поддерживать общение виртуальное. Его вопрос носил общий, ознакомительный характер. Честно ли будет ему отвечать посетитель? И, вообще, чем он готов поделиться с остальными? Знает ли что-то важное об устройствах своего бесподобно летавшего аппарата?
    Через полчаса Артефакт ответил:
    «Я не хотел бы это обсуждать».
    «Почему?» – тут же спросил Жан-Люк. И расширил вопрос: – «Нельзя, или не хочется?»
    Через минуту был ответ:
    «Не хочу»
    «А о себе допускаешь обсуждение?»
    «Думаю да. Только не знаю о чём речь»
    «Тогда вопрос: ты, Артефакт, действительно летал на Луну?»
    Набрав текст, француз смахнул со лба выступивший пот. Всё было бы проще когда бы сидели они друг против друга и смотрели в глаза. Виртуальный разговор подразумевал множество нюансов толкования и речь приходилось вести осторожно, каждый раз прощупывая почву на достоверность.
    Ответа пришлось ждать дольше, но Артефакт всё-таки ответил:
    «Так считают многие. Даже не знаю на чём основывается такое мнение».
    Ответ многое прояснил, но остался туманным. Собеседник ответа не знал, ссылался на кого-то, кто лучше информирован. И Жан-Люк спросил:
    «Так ты – Антон?»
    «Да. Я слышал вы, Жан-Люк, специализируетесь на управлении летающих моделей. Это верно?».
    «Да, дронов, беспилотных аппаратов» – удивился осведомлённости собеседника француз.
    «Это интересно!»
    «Мне тоже. И я учился этому последние пять лет.»
    «Надеюсь познакомиться с вами поближе где-нибудь на следующей неделе»
    Поняв, что Артефакт-Антон намекнул на завершение беседы, Жан-Люк констатировал:
    «Был рад знакомству!»
    «Также» – вежливо ответил лаконичный Артефакт.
    Было бы желательным чуть продлить общение, но нет-так-нет. Зато появилась возможность встретиться, даже пусть на следующей неделе.

Глава 11. Вопросы свободы выбора

Полковник Легкодимов:
    Он смотрел на младшего лейтенанта, как на помешанную.
    — Может вам уступить моё место, чтобы вы руководили этим подразделением и сами себе разрешали всякие выкрутасы? Не выйдет! Руководитель я и вам придётся подчиняться. О положении пилота доложено министру обороны и генерал армии обещал разобраться. Поэтому давать полную свободу вашему подопечному нельзя. И прошу вас вернуть его в расположение части...
    Алина Сергеевна продолжала смотреть спокойно. Хотя она в последнее время изменилась и полковник ожидал всего, но это было действительно неожиданно. В конце концов, он думал будет какой-то может быть скандал, крики, резкие заявления. Она женщина всё-таки! И раньше такое с младшим лейтенантом уже происходило. Но сейчас не случилось, Невельская не возражала.
    — Вам есть что сказать? – Виктор Вадимович решил сразу завершить разговор, раз так случилось.
    — Есть! – возразила она. – Хочу предложить министру обороны, который не знает в каких условиях приходилось заботится о восстановлении памяти пилота, встретиться с Антоном Викторовичем на его территории. Я больше ни о чём не прошу. И ещё! Антон Викторович пожелал навестить место где прописан. Прошу вас содействовать. Кстати, у вас в сейфе, я знаю, лежит смартфон, на котором должны быть кадры снятые на Луне.
    — Откуда такие сведения? – полковник был в шоке. Лёгком таком и не напрягающем.
    Не ожидал он такого! Младший лейтенант просто полностью владеет ситуацией и готова на всё, чтобы соблюсти права этого парня.
    — Так сказал сам пилот. – ответила Невельская. – Он теперь часто возвращается в воспоминания и о съёмке на Луне вспомнил сегодня.
    — Вы, Алина Сергеевна это записываете? – полковник не очень доверял сказанному, хотел убедиться сам или, кроме прочего, поставить подчинённую на место, чтобы не очень зарывалась.
    — С камерой к нему ходить не буду, боюсь всё испортить. Но я купила Антону Викторовичу смартфон, можете спросить его сами. – она, как видно, догадывалась обо всём, чем может возразить полковник.
    Легкодимов подумал, что Невельская за последнее время сильно выросла. Из зелёной девчонки, только закончившей командное училище, пробилась в спецы с большой буквы. Полковник не жалел теперь, что именно ей поручил работу с пилотом. Память пилота её заботами стала просыпаться...
    Впрочем, в этом ещё надо было разобраться самому.
    — Давайте так, Алина Сергеевна, поговорите с ним отсюда. Я скажу чтобы нас не беспокоили, а вы включите громкую связь, чтобы я всё слышал, только не упоминайте меня. Скажите, что желаете узнать больше про съёмку на Луне.
    Невельская кивнула.

Антон:
    Прозвучавший близко короткий музыкальный отрывок был неожиданным. Антон стал искать, оглядывать комнатные окрестности чтобы определить откуда идёт звук. Взгляд остановился на его собственном смартфоне, подаренном накануне Невельской. Звук совершенно незнакомый, такая нежная мелодия была не его, её обязательно надо поменять, привычны более жёсткие звуки от его старого телефона...
    Как и ожидалось, звонила ведьма.
    — Да. – вздохнул пилот. – Я вас слушаю.
    — Добрый вечер, Антон Викторович! Вы сегодня сказали про съёмки на Луне. Расскажите, пожалуйста, подробнее! Меня волнует как вы это снимали. Я пытаюсь найти ваш смартфон. Какой он марки, не помните?
    — Помню, как не помнить. – сразу в уме возник внешний вид гаджета и надпись на его, только купленной, коробке. – Самсунг Гэлакси джей один...
    — А какого он цвета?
    — Тёмный кремовый. Возле камеры осталась длинная царапина, и, боюсь, оптика даже пострадала, если не разбилась совсем...

Полковник Легкодимов:
    Легкодимов, пока младший лейтенант беседовала с лежащим перед ней смартфоном, тихо встал и открыл сейф, в котором на нижней полке лежала коробка, до которой его руки ещё не дотянулись. В коробке – тот самый смартфон, найденный недалеко от места падения «беспилотника». С того самого момента, как эта коробка оказалась в сейфе, никто из команды Легкодимова смартфон не видел. Полковник спрятал его и никому не показывал. А те, что когда-то прятали в коробку, были теперь далёко.
    Осторожно вскрыл коробку, достал бумажный свёрток и осторожно стал разворачивать на столе.
    Невельская, поблагодарив пилота и отключившись, смотрела теперь на руки Легкодимова. А он волновался. Признаки реальности полёта на Луну соотечественника лежали сейчас у него в руках. Если с цветом пилот и напутал, в памяти устройства должны оставаться его съёмки.
    Но ещё до разворачивания, пальцами почувствовал двигавшиеся под бумагой пластиковые осколки.
    Всё происходило в тишине, присутствующие не проронили ни слова. На развёрнутой на столе большой технической бумажке лежало то, что когда-то было прибором связи, запечатлевшим нечто небывалое.
    — Всё верно. – прошептала Невельская. – Цвет кремовый, тёмноватый...
    — А это такая царапина? – полковник  провёл пальцем по кривому краю разлома нижней панели, рассекающему и стоящую в центре оптику. И добавил: – Думаю, всё это зря, тут ничего не сохранилось...
    — Надо проверить! – вспыхнула Невельская. – Там может быть что угодно. И поможет Антону Викторовичу вспомнить всё.

Антон:
     После завтрака с Ниной Константиновной, Антон вернулся в комнату, сел за компьютер и вновь положил глаз на «Тайны алтайского артефакта». Почти все посетители, включая и Жан-Люка, видели в нём глупого новичка, задающего никчёмные вопросы и не имеющего за своей спиной ничего, только один отнёсся серьёзно. Он ответил на вопросы Антона, сказал, что Артефакт для него является настоящим артефактом, упавшем в июле с ночных небес, и он признаёт Антона пилотом. Про себя тот сказал, что псевдоним – его настоящая фамилия, обещал завтра днём быть в Новосибирске, он готов встретиться с Антоном, где тот пожелает. Никаких своих условий он при этом не ставил.
    Познакомиться с новым человеком Антон хотел больше всего, поэтому тут же стал выяснять обстоятельства, спросил хозяйку:
    — Нина Константиновна, скажите, где здесь, в городе, я мог бы встретиться с незнакомым человеком?
    — С незнакомым? Не знаю. А кто это?
    — Зовут Евгений Политик...
    — Твой Евгений, не Евгения? – хозяйка вдруг заинтересовалась полом незнакомца.
    — Да, так представился, он – Евгений Политик. – сообщил хозяйке Антон.
    — Не знаю чем тебе помочь. А ты спроси у Алинки. Она тебе всё мигом разъяснит.
    — Боюсь, это нежелательный вариант. А других источников у вас нет?
    — Когда мне надо, я всегда у неё спрашиваю! Вот такой у меня источник.
    — Ладно! Только не говорите внучке о моих делах. – и поинтересовался: – А вы живёте на проспекте Дзержинского пятьдесят семь? – он, когда подъезжали, запомнил адрес из таблички на углу дома.
    — Квартира шестнадцать... – уточнила старушка.

Невельская:
    Резкое чувство, что что-то не так, заставило сжаться сердце. Никогда такого не случалось, и вот! Бывало, Алина Сергеевна волновалась из-за чепухи, случалось поволноваться из-за чего-то серьёзного, но так, как сейчас, почувствовать боль сердцем, было впервые.
    Отдышалась и присела в своём крохотном кабинете на стул, анализировать своё состояние. Из-за чего всё это её поразило? Боль в сердце просто так не бывает!
    Надо выяснить причину, вернуться к Антону Викторовичу, поговорить, обсудить что хочет и всё это обеспечить. Захочет в Барнаул, куплю билеты и поедем или полетим. В конце концов, бабушка Нина уже устала охранять этого моего пилота. Надо и мне что-то сделать.
    И сердце утихло, решение было принято и это оказалось самым лёгким и верным.
    Да, на военной карьере младшего лейтенанта можно поставить крест... Пока маленький такой крестик. Военное образование у Невельской уже есть, этого у неё никому не отнять. А конфликт, в котором приходится участвовать, возник не у неё, а у начальства, чей приказ она продолжает исполнять, но уже на своих условиях и для общего блага. И будет продолжать в дальнейшем, пока не изменится к лучшему общее состояние, испорченное неизвестно когда и кем.
    Вышло так, что сам пилот составляет главный предмет восстановления: восстановить здоровье, память и имя великого человека, которое в будущем должен знать каждый школьник. И она постарается сделать всё возможное, для реализации этого.
    Звонок бабушки был неожиданным. О звонке Алина Сергеевна с ней не договаривалась. И, ожидая только плохого, несколько секунд ждала, что это ошибка, сбой, но всё же отозвалась:
    — Баба Нина, в чём дело?
    — Твой пилот, Алинка, сбежал!
    Неожиданность оглушила. Он никого не предупредил, и ушёл... Куда это? Срочно бегу на Дзержинского, 57. Бабушка не смогла углядеть.

Антон:
    Приезжий ждал уже во дворе. Едва Антон вышел из подъезда, к нему подъехал дымчато-серый минивэн  Мицубиси с тонированными стёклами. Но водитель вышел и Антон узнал Евгения.
    — Садись, поговорим! – не поздоровавшись, предложил тот.
    И Антон, обойдя корпус минивэна, сунулся в дверь, соседнего с водителем, отдельного, «штурманского» места. Но там сидел пассажир, который кивнул, приветственно подняв руку:
    — Привет!
    — Антон, сядь пожалуйста сзади! – предложил Евгений и пояснил почему: – Нас здесь трое.
    За второй дверкой тоже был пассажир, который сдвинулся влево, уступая место Антону.
    Когдв тот сел, его сосед спросил:
    — Вы же Антон, лётчик?
    Сказать на всё «да!» Антон не мог. Какой ещё лётчик? Это здесь его все считают пилотом. Поэтому в ответ нейтрально пробормотал:
    — Возможно!
    Собеседник удивлённо промолчал, а, севший на место водителя Евгений, накинулся на него:
    — Ты чего пристал к человеку? Поперёд всех знакомиться желаешь? – потом к Антону: – Прости его, Антон. Нынешняя молодёжь что такое хороший тон понятия не имеет. – и снова повернулся к молодому: – Сперва назови себя и протяни руку. С кем говоришь, сам тебе ответит. – и опять к Антону: – Это наш станочник, Саша Онищенко. Я его не уговаривал, он сам напросился встретиться с тобой.
    Поскольку тот только морщился, слушая Политика, Антон повернулся и протянул руку:
    — Антон Звонарёв. – а когда уверенно добавил: – никакой не лётчик! – уже поднимавшаяся рука молодого Саши вздрогнула и отстранилась. Но всё-таки рукопожатие, немного задержавшись, произошло.
    — Который за рулём, – к Антону повернулся пассажир с первого сидения, – Инженер-механик Евгений Иванович Политик. Политик – это...
    — Я знаю, фамилия. – ответил Антон. – А вы?..
    Немолодой пассажир склонил голову на бок:
    — А я их научный руководитель, Юдин Генрих Борисович. Между прочим, профессор и специалист по летательным аппаратам.
    Он произнёс последнее с каким-то ударением, непонятным Антону.
    — Очень приятно, Звонарёв! – ответил тот.
    Знакомство произошло и научный руководитель предложил:
    — Давайте где-нибудь посидим, перекусим и поговорим. Я знаю рядом есть кафе в Северной гостинице, далеко ехать не придётся.
    — Возражений нет. – из-за руля констатировал Политик, запустил движок, переключил коробку, отпустил сцепление и они покинули двор строго в северном направлении.

Невельская:
    — Куда он девался?
    Внучка смотрела на бабушку с надеждой. Та всегда умела больше ожидавшегося и находила в любых ситуациях дополнительные решения. Когда в недавнем прошлом ей пришлось выбирать между плохим и очень плохим вариантами, бабушка находила третий вариант в котором все минусы обнулялись. Это было сродни волшебству, но никакого жульничества не происходило. У неё везде были знакомые, разные люди с разными возможностями. И Нина Константиновна умела высчитывать кто в каком случае ей поможет.
    Она, пока работала в поликлинике и принимала пациентов, познакомилась со множеством интересных людей и помнила всех и каждого.
    — Не волнуйся, я уже заставила подружек выяснить куда сбежал.
    — Ну и как?
    — Сейчас, внучка, спрошу! – и она взялась за свой старый кнопочный телефон. Набрала и почти сразу: – Лидия Матвеевна, ну как?
    Алина Сергеевна смотрела с надеждой как беседуют старушки. Разговор оказался кратким.
    — Та машина стоит рядом, возле гостиницы... – пересказала бабушка Нина.
    — Какая та?.. – не поняла внучка.
    — За ним приехали и сразу увезли. Матвеевна куда именно не знала, но потом увидела где стоит машина. Сейчас все, кто приехал, сидят в кафе, на первом этаже у самого окна. А она за ними наблюдает со скамейки.
    — Давно сидят?
    — Минут пять...
    — Я побежала! – Алина Сергеевна, чмокнула старушку в щёку и выскользнула за дверь.

Антон:
    Потолок в кафе был почти такой же высокий, как и в подвальной тюрьме Легкодимова. Только стены и потолок здесь были окрашенными синими, кое-где декорированными росписью из серебряного инея.
    Столик на четверых. По местам рассадил всех светлый Генрих Борисович. Антон оказался сидящим прямо против него. Справа сел Политик, а слева – Саша Онищенко. Все попытки начать деловой разговор пресекались Юдиным: «подождём!» Только после нескольких минут, когда за соседним столиком утихла суета, он послал Сашу за съестным и спросил у Антона:
    — Вы, Антон Викторович, пошли с нами по собственной воле или по приказу лейтенанта Невельской.
    — Почему вы так думаете?
    — Я уверен, что офицер Невельская держит всё под своим контролем...
    Антон перебил:
    — И я тоже под контролем?
    — Если сможете, разубедите меня! – потребовал Юдин.
    Антону это не понравилось, он вопросительно взглянул на единственного знакомого, на Женю Политика. Тот также удивлённо смотрел на своего начальника. А на вопросительный взгляд Антона ответил:
    — Я тоже не думаю, что это нормальное начало разговора. Генрих Борисович, к чему вы клоните? Лейтенанта здесь нет, а с Антоном можно говорить обо всём! Ведь так? – он снова повернулся к Антону.
    — Да, обо всём, что помню, можно! – уточнил Антон. – Я не помню очень многое. Мне хочется узнать что со мной было, что случилось и почему случилось. То, что иногда рассказывает ведь... – Антон, чуть не назвав Невельскую собственной кличкой, – простите, Алина Сергеевна, не совсем согласуется с моей памятью. Повторяю, я этого не помню... точнее, не вспомнил до сих пор.
    — А что уже ты вспомнил? – спросил Женя.
    — Многое. – ответил Антон. – Но всё, что вспомнил, не могу связать воедино.
    — Опа! – внезапно выдал Юдин.
    Все взглянули на него, а он смотрел за спину Антона и Антону, как и Жене Политику, пришлось повернуться и также посмотреть в ту сторону. Ведьма, красивая как всегда, шла к их столику. Как лодочка, плыла между столиками так, что Антон залюбовался. Вот ведь какая она! Стройная, гибкая и величественная... Королева. Но ведь всё равно ведьма!
    — Добрый день! – подойдя, поздоровалась королева со всеми сидящими за столиком. И села на месте отсутствующего Онищенко. Когда все, включая и Антона ответили, спросила: – Меня не ждали?
    Антон усмехнулся и к месту, и красиво, сказанной фразе.
    Юдин, сидя за столиком, засуетился, а Женя Политик повертелся, посмотрел вокруг и сказал:
    — Рядом свободный большой стол. Перейдём туда!
    За новым столом всеми стала руководить уже Невельская. Сама села рядом с Антоном, а Политика с Юдиным усадила напротив. Подошедший чуть позже Саша, устроился в торце стола.
    — Я ждал. – ответил ведьме Антон. – Привык, вы всегда появляетесь не вовремя!
    — Вы тоже так думаете? – Невельская спросила у сидящих напротив.
    — Я думаю вы и так знаете! – ответил Юдин.
    Политик же ответил более дружелюбно:
    — Мы действительно не ждали, но добро пожаловать за наш дастархан, почтенная!
    — Да, с вами я не знакома. – сообщила она и представилась: – Алина Сергеевна Невельская, помощник Антона Викторовича.
    — И младший лейтенант! – с ехидной усмешкой добавил Юдин.
    — Да, младший лейтенант. – согласилась Невельская. – А вам это претит?
    Антон, желая заниматься тем, за чем пришёл, снова попытался обратить внимание на себя:
    — Э-э...
    Но его услыхал только подошедший к столу Саша Онищенко, он вопросительно взглянул на Антона.
Остальные были увлечены спором. Звёздная Алина Сергеевна сияла в самом зените. Юдин вложил в речь весь свой сарказм. Он продолжал верить в заговор Министерства обороны:
    — Мне-то всё равно. Только для вас, уважаемая, это непреодолимая преграда.
    — Преграда? – искренне удивилась Алина Сергеевна. – Кто вам такое сказал?
    — Мне, чтобы говорили ни к чему, у меня собственная голова... – Юдин, похоже, был в боевом настроении.
    — Которая вас, я заметила, подводит! – жёстко закончила для него Невельская.
    Она хорошо помнила как кончилась их предыдущая встреча в кабинете Легкодимова. Генрих Борисович тогда явно проиграл в интеллектуальном споре.
    Ситуацию попытался выправить Политик:
    — Давайте молча перекусим, наберёмся сил и тогда продолжим. Спор у вас перешёл на личности! Нежелательно это. Ни к чему хорошему не приведёт.
    — Согласна! – сказала Невельская.
    И посмотрела на Антона. В её взгляде было что-то, что невозможно представить ложным. Антон пожалел, что давно уже не пользовался берушами, используемыми для прослушки второго голоса. Но беруши не брал, пока в этом не было особенной нужды. Сейчас Антон сосредоточился на беседе с новыми знакомыми, в которых ещё не сомневался.
    Генрих Борисович с недовольным выражением копался вилкой в пицце, водитель Женя Политик, не заморачиваясь, вместе с Сашей Онищенко плотно налегали на свой обед.
    Алине Сергеевне и Антону Онищенко принёс  чашки с горячим чаем. Невельская подняла свою протянула Антону, он ответил, чокнулся своей. Но вышло весело и непринуждённо. Все остальные тоже пожелали участвовать в этом. Одному Саше не досталась чашка, он рассчитывал на четырёх.
    Оживление за столом оказалось полезным. Разговоры пошли только о деле. Женя спросил Невельскую:
    — Надо думать, у вас про Антона больше сведений, чем у нас. Не поделитесь? Антон Викторович ссылается на болезнь.
    — Что вы хотите узнать? – ответила красавица.
    Они оба показались Антону хорошей парой. Но их беседа его не вдохновляла. Невельская отказалась рассказывать про Антона и спора об этом у них не вышло. Антон повернулся к Юдину:
    — Генрих Борисович, чем занимается ваше подразделение?
    Тот охотно включился:
    — Группа собрана чтобы... только это между нами, тайна не моя. Группа исследует приборы, снятые с вашего летающего и пилотируемого аппарата. Мы начали копировать приборы, только эффективность упала, стала ничтожной...
    — А что это за приборы? – Антон не понял о чём речь.
    Юдин смутился:
    — Мы сами не до конца уверены...
    — Двигатели! – сбоку громко включился Онищенко. – Генрих Борисович, ни к чему хорошему эта ваша двоякость не приведёт! Это по всем параметрам двигатели, иначе придётся нам опираться на святой дух, как средство передвижения.
    — Да? – повернулась к говорящим Невельская. – Вы этим открыли новое в науке!
    Саша Онищенко смутился, а Юдин захохотал:
    — Вот так, молодой человек, не надо женщин раздражать!
    Хохот его был сатанинским. Алина Сергеевна поморщилась.
    — А я с Александром согласен! – подал голос Политик. – Не нужно прикидываться, что мы вообще всё знаем. Налицо новое средство передвижения в космосе! Кто считает иначе – тормоз и болван! Снимки, которые я видел, говорят о том, что летающее средство свалилось с небес. Тормозило, конечно, но свалилось. А значит перед этим летало. Без крыльев! Всего двадцать точек, на которых были двигатели, говорят о порядочной удельной тяге...
    — И хорошей эффективности! – вернулся в разговор Саша. – Три часа без зарядки...
    Новой информации было много. Антон покачал головой:
    — Вы знаете очень много... А я вам зачем?
    Все сразу повернулись к нему.
    — Без вас наша работа бессмысленна... – успел сказать Юдин.
    — Нам нужен тот, кто создал эти двигатели! – уточнил Политик.
    Продолжая смотреть на Антона, все замолкли. Бесконечно долгую тишину за столом никто не нарушил. Антон не понимал почему его считают ещё и создателем двигателя. Возможно он и летал на каком-то аппарате, возможно даже на Луну, но как это делал сам аппарат не знал. Двигатели какие-то...
    И тут от тишины Антона понесло-понесло-понесло!.. Вот он снова на той горе с высокой, нетоптаной травой у срезанной через ствол жёлтой сосны. Он крутит, режет и рубит... Собирает нарезанное железо в большой мешок, подхватывает какие-то ещё лежащие в траве предметы и, тяжело нагруженный, уходит вниз по склону... Склон вдали от плоскогорья зеленеет. Спускаться приходится по высокой траве, а направление держать на виднеющуюся ниже реку... Дойдя до воды, он шагает в поток, ощутив холод и бешеное течение, идёт и вскоре доходит до каменного острова...
    — Вспомнил!
    Открыв глаза, увидел всё ту же картину сидящих за столиком в кафе. Ведьма держала руки поднятыми, будто сдавалась в плен.
    — Что вспомнил? – спросила, опуская руки, Невельская.
    Игнорируя её, Антон повернулся к остальным.
    — Я знаю где искать исправные двигатели. По крайней мере они не пострадали от удара.
    — Вы всё это помните? – тут же спросил Онищенко.
    — Где? – не утерпел Юдин.
    — Вот это да! – восхитился Политик.
    Антон ответил одному Юдину:
    — Где именно не знаю, но помню недалеко от места падения. Там речка и большой каменный остров...

Невельская:
    Алина Сергеевна, заметив у пилота признаки ухода в воспоминания, закрытые глаза и безразличное выражение лица, подняла к щеке руку с вытянутым вверх указательным пальцем, шикнула:
    — Чш! – и тихо, чтобы не спугнуть сидящего Антона, добавила: – Молчите, Антон Викторович вспоминает.
    Чтобы подчеркнуть заявление, подняла руки. И все послушно замолкли, разглядывая ушедшего в своих мыслях далеко в прошлое пилота.
    Невельская думала: как же много ему надо вспоминать, если поначалу он был безнадёжным и помнил только своё, к тому же, не совсем полное имя. Она же думала о пилоте с материнской нежностью. Антон был её лучшим произведением. Ради него и его памяти она готова была идти на всё без исключения.
    — Вспомнил! – внезапно нарушил царившую тишину голос пилота.

Глава 12. Знакомые места и Приз века

Полковник Легкодимов:
    Он разглядывал вошедших с негативными чувствами. Впервые к нему пришёл сам ПИЛОТ, Антон Викторович Звонарёв, хорошо известный, но не выясненный до конца человек. И привела его хорошо знакомая с внутренними правилами Невельская. Подумал: «Она что, серьёзно решила заменить моё руководство им?». Он вспомнил слова младшего лейтенанта про главенство пилота и покачал головой.
    За пилотом шёл, также очень нежданный, Генрих Борисович Юдин, которого в прошлый раз при помощи младшего лейтенанта, казалось, вытурил надолго. И ещё были два молодых, не представленных полковнику. Значит фактически они никто. А в конце из-за двери возникла смущённая физиономия секретарши. По-видимому хотела сказать, что не причём.
    От неё Легкодимов отмахнулся. Происходящему он не удивлён. Судя по всему, ожидалась битва.
    — Алина Сергеевна, что случилось?
    Но её опередил Антон:
    — Я вспомнил где спрятал двигатели!
    Полковник поморщился. Вот тоже проблема!
    — И что требуется от меня? Идите и достаньте! – он пожал плечами.
    — Предлагаете, любезный, сделать это в частном порядке? – съязвил Юдин.
    — Виктор Вадимович, ведь это давно уже цель всей нашей работы. – подключилась к уговорам и Невельская. – Нужно организовать экспедицию...
    — Нет у меня для вас ничего. И не будет. – огрызнулся полковник. – И времени разбираться тоже нет. Так что давайте, идите... в частном порядке... А вы, Невельская, останьтесь. Нам надо серьёзно поговорить! – распорядился он.
    На что, в наступившей тишине, Антон продекламировал:
    — А вас, Штирлиц, я попрошу остаться! – и первым повернулся идти из начальственного кабинета.
    — Постой! – остановил пилота Генрих Борисович и дальше к полковнику: – Вы должны помочь!
    Этот человек уходить без боя не хотел. К тому же пытался защитить младшего лейтенанта, доказывая необходимость осенней экспедиции.
    — Никому я ничего не должен. – вздохнул полковник. – Это сейчас не в моей власти. Обращайтесь за помощью к генералу Егорову. У меня таких возможностей нет.
    — Будет надёжней, если вы сами обратитесь. – это опять Юдин. – Мы  через вашу голову влиять на ваше начальство не можем...

Невельская:
    Всё решилось быстро. Генерал Егоров дал добро и предоставил для перевозки контингента свой вертолёт. но доступ к вертолёту был отложен на сутки из-за Антона, который предупредил, что вероятно станет необходимым нырять в холодную воду. А этого не умел делать никто, кроме... Алины Сергеевны Невельской. Когда после второго курса московского военного училища, желающим предложили попрактиковаться на Балтфлоте, она была первой, вызвавшейся для этого. А там целый летний месяц было всё и, кроме прочего, учились работать под водой. В гидрокостюме, с аквалангом.
    Найти подходящее оборудование в Новосибирске помогло МЧС города. Надёжный, заряженный акваланг, чуть великоватый лейтенанту гидрокостюм с ластами, перчатками и всем вспомогательным оборудованием. Спасатели также предлагали и своего специалиста, но экспедиция в один голос отказалась. Никто не хотел упустить возможность приключения, которое могло достаться спасателю безо всякого с его стороны желания и к тому же дело не терпело шума и лишних людей. Но полковник Легкодимов своим решением в охрану поставил двоих  вооружённых сотрудников. Его решение по охране касалось и зверей и возможного «вражеского противодействия», если таковое случится. К борьбе с медведями и шпионами за приз века экспедиция была готова.
    Клад, оставленный в воде, «призом века» назвал Онищенко. И это моментально прижилось. Куда идти и что делать все знали уже давно и были готовы заполучить этот волшебный приз.
    Экспедиция отправилась утром. В восемь часов Ми-8 Министерства обороны, загруженный по полной оторвался от бетона Толмачёва. И через полтора часа они присели на дозаправку в таинственном Барнауле, после чего полетели дальше, в Горный Алтай. Место посадки пилоты, оказалось, знали. Они там садились летом, с самого начала операции «Алтайский артефакт».
    Речка, сопки с сухой травой почти без тропок, кроме одной, натоптанной к Жёлтой Плеши. Мёртвая тишина после рокота вертолётного движка казалась оглушительной.
    Антон, выйдя на каменный берег, увидел знакомую по ощущениям речку и не смог с первого взгляда определить где находится его каменный остров. Снимки Гугла, снятые давно, не могли помочь. Там никаких островов не нашлось. Невельская была единственной старшей по званию и ей пришлось своей властью повести экспедицию той единственной тропкой. Вооружённым сержантам пришлось взять на себя функции носильщиков, как и всем остальным мужчинам, пожалуй кроме пилота. Невельская тоже старалась помочь.
    А там, наверху, на Плеши, когда Антона оставили одного, он сбежал.
    Уходившие за оборудованием, видели его сидящим на подсохшем бревне, которое когда-то он свалил своей неудачной посадкой. А когда вернулись, бревно было пустым.

Антон:
    И за его закрытыми глазами стали оживать картины того, как бежал когда-то с этой горы. Чтобы не отставать от своего виртуального двойника, бодро скачущего по травянистому склону, поднялся и, оглядевшись, попытался двинуться в нужном направлении. Сухая трава идти спокойно не давала, пробивался с трудом, стараясь найти наименее трудное направление движения за двойником.
    Сто метров вниз и полностью потерял все направления, заблудился. Но всё-таки неудача не остановила, Антон стал оглядывать окрестности и вскоре нашёл недалеко знакомые признаки: обрыв справа и склон с молодыми сосёнками, по которому можно легко спуститься. Двойник с мешком точно проходил здесь.
    Спустившись ещё ниже, увидел речку и вздохнул облегчённо. Теперь надо найти каменный остров. Дошёл до песка и шагнул в воду. Именно так сделал двойник.
    Вода холодная и долго идти по воде стало тоже холодно. Вышел на берег и решил двигаться посуху. Сложный берег иногда загонял обратно к воде. И каменный остров в конце концов нашёлся на сухом берегу. Речка стала настолько  маловодной, что отступила от берега и огромный камень остался стоять на земле.
    Но глубокие места в мелкой речке за камнем остались и в них успокоенная речка продолжала скрывать свой Приз века, украденный когда-то у пилота.

Полковник Легкодимов:
    — Что у вас за кутерьма, полковник? Что-то случилось? Почему опять гоняем авиацию?
    — Александр Егорович, никакой кутерьмы. Ожидавшееся восстановление памяти медленно, но идёт. И, возможно мы на пороге следующего шага. Аппарат восстановим и сможем уже...
    — Не зарекайтесь! – возразил генерал. – Мы также надеялись на скорую встречу с пилотом, но про возможную болезнь никто не подумал. А два месяца ушли только на поиски. Если теперь окажется, что всё было зря и пилот ничем не поможет, что нам ещё делать? Нас, как псов, поманили косточкой и мы готовы бросить всё на поиск этого Грааля. Нам надо, пока это не стали обсуждать у них, начать разрабатывать свою теорию. Так что, продолжайте, и мы все ждём хороших новостей!
    — Ещё одно! – полковник, поняв, что генерал собрался распрощаться, притормозил его. – В документах не зафиксировано, что был найден коммуникатор пилота... Немного разбитый... И мне его отдали как хлам, но по мнению самого пилота, там, в памяти, должны быть съёмки на Луне...
    — Интересно! Я запрошу специалистов, а вы пришлите курьером в адрес штаба это железо. Занятно было бы посмотреть...
    Звонок из Москвы заставил вспомнить забытое за мишурой службы главное, что собрало три группы специалистов из разных областей знания: программистов, радиофизиков и спецов по космической навигации. Со всевозможными ответвлениями на эту тему работало более тысячи сотрудников по всей стране.
    Но самого способа перемещения в пустом пространстве, то есть того, чего мечтали добиться, пока не было. Оставалось загадкой на каком принципе летает фантастический экипаж. Учёные, не зная принципа, пока могли гадать только на кофейной гуще.

Вторая часть МАРЛЕЗОНСКОГО БАЛЕТА, БОРЬБА ЕДИНОМЫШЛЕННИКОВ

Глава 1. Битва за топляк

Невельская:
    Антона не нашли на прежнем месте. Все заняты были перетаскиванием груза, даже два сержанта из охраны. Следить за оставшимся пилотом было некому. Алина Сергеевна ругала себя, что не догадалась остаться. Генрих Борисович, решившийся руководить поисками, сказал, что надо всем разойтись, чтобы искать на большой территории. На что один из охранников, сержант Рубанов, сказал, что у них только две рации с дальностью работы по прямой не дальше километра, и значит все никуда не пойдут, если только не захотят пойти куда-то вместе. Иначе лучше подождать. И пояснил:
    — Я с детства охотник, поэтому пойду один, стану искать следы. Каждые десять минут выхожу на связь.
    И не спросив разрешения единственного офицера, повернулся и двинулся к краю плоской вершины.
    — Минуту, сержант! – остановила его Невельская. Но за строптивость ругать не стала. – Антон Викторович ушёл минут двадцать назад и должен искать реку... И, если встретите его в бессознательном состоянии, не трогайте, очень возможно, он так вспоминает.
    — Понял! – сержант был удивлён, но от вопросов удержался. Опять повернулся и быстро исчез за зарослями
    — Реку отсюда видно! – сказал Политик, стоя на краю. – Вон змейкой вьётся.
    К нему подошёл Юдин и добавил:
    — Если туда идти с оборудованием, надо сразу тропинку протоптать. Так спустить не получится. – он не оставлял мысли, что должен всем здесь руководить.
    — Никаких протоптываний, сидим, ждём! – тут же пресекла возможное самоуправство Невельская. – Главное сейчас найти Антона Викторовича. Про оборудование будем думать потом.
    Юдин окончательно отторгнутый от руководства, решил больше не лезть, пусть разбираются сами.
    Лес здесь на плоской, вершине весь был сухим и лысым, в отличие от окружающего зелёного моря. Опавшие с сухих веток жёлтые иглы сосен лежали под стволами холмами на песке, местами прорезанными пучками новой зелёной травы. Сюда после активного поискового лета никто не приходил, ветер и дожди стёрли следы прежних посещений и следы новых были написаны как на чистом листе. И, хотя Невельская охотником не была, быстро разобралась где видны на песке следы пилота, обувь ему она выбирала сама.
    Здесь пилот сидел на бревне, потом встал и сразу пошагал по склону вниз. Только на склоне песка не было. Зато контрастный след от прохождения по сухой траве вился далеко.
    Через десять минут, как и обещал, связался со своим напарником сержант Рубанов:
    — Спустился со склона. Иду по следу. До связи!
    И это продолжалось каждые десять минут целый час: «Иду по следу». И, когда за треском помех его голос едва читался, Рубанов произнёс долгожданное:
    — Нашёл! Всё нормально, живой и в сознании. Спускайтесь по моим следам. Возьмите только акваланг.

Сержант Рубанов:
    Он шёл по следу словно гончая. Был внимателен, не пропускал малейших заминок преследуемого. Шёл до самого берега не снижая темпа, но на берегу остановился. Следы на песке заканчивались у воды. Пришедший вошёл в речку и не вышел обратно. По крайней мере, здесь следы выхода не появились и в прозрачной воде следов на каменном дне не видно.
    Сержант, вглядываясь в различные следы на песке, прошёл сперва против течения, надеясь, что предшественник держался воды, стараясь скрыть направление своего движения, и должен когда-то снова выйти на берег. Но следы выхода обнаружились в трёхстах метрах от места входа по течению и дальше шли по берегу.
    Триста метров, пятьсот, восемьсот. Преследуемый двигался короткими зигзагами, иногда топтался на месте у воды. Сержант понял, что у того потерялось чувство направления, а заданное изначально не давало уйти далеко от берега.
    И вдруг следы ушли в воду снова. Перед этим пилот похоже раздевался, а когда вышел, снова оделся и двинулся дальше.
    — Ненормальный! – сказал себе сержант, представив плавающего в ледяной воде человека.
    Повернулся, собираясь идти дальше, но взгляд поймал человека, выходящего навстречу из-за поворота берега.
    — Ты зачем нырял? – когда они сблизились, спросил сержант. – У нас же есть кому нырять.
    — Ты бы тоже нырял, если б по твоей вине груз унесло течение.
    — Не нашёл?..
    — Вон перед тем перекатом, – он указал на видную за прибрежными деревьями очередную извилину русла,  – глубокий омут. Дна не достал, нужен акваланг. Всё остальное до того места проверил. Если уж не будет здесь, придётся искать дальше.
    Пилот заметно дрожит и старается много и беспорядочно двигать руками и телом. Сержант, поняв причину, снял свою куртку и накинул ему на плечи.
    А после радиодоклада наверх пошёл по прибрежному лесу собирать сухие ветки для костра.

Антон:
    Вода прозрачная сверху, несла биологическую муть вблизи дна. Видимость там была низкой. Груду железа Невельская почти ощупью нашла в самом глубоком месте омута. Там был песчаный холм из которого торчали провода.
    Первый же доставленный на берег образец вызвал ажиотажную бурю всех научных сотрудников экспедиции. Его передавали из рук в руки, крутили и внимательно рассматривали со всех сторон.
    Когда младший лейтенант со дна достала всё, на берегу каждый уже мог выбирать и заниматься индивидуальным изучением находок.
    Один Антон сидел у костра, не обращал внимания на суету вокруг. Сидел, отвернувшись от реки, понемногу согревался. Память, проявившая свою силу с момента как сел на бревно на вершине, теперь, в результате удачного конца поисков, успокоилась и затихла. Пришли новые ощущения. Холод от ледяной воды и высыхающей на студёном ветру одежды и жар от пылавшего у ног костра были противоречивыми и одинаково главными.
    — Замёрз? – раздался рядом голос ведьмы.
    Антон, не поворачиваясь, отрицательно покачал головой. Что ведьма обратилась к нему по-свойски на «ты», он не заметил. Ногой толкнул вперёд отвалившийся от костра дымящийся сучок и закрыл глаза, нежась в согревающем жаре.
    Рука Невельской в холодной, мокрой перчатке легла на плечо. Стряхивать не стал, только косо глянул на перчатку.
    — Сколько там было единиц? Я вытащила одиннадцать...
    Даже не задумавшись, ответил:
    — В мешке лежало четырнадцать. Мешок у меня вырвало из рук и унесло... Течение было сильным.
    — Мешка я не видела, все железки лежали в песке. Так что три единицы или унесло дальше, или зарыты глубже.
    — Жаль.
    — Жаль?
    — Да. Это всё осколки моей жизни, которые до конца не собрать.
    — Я сейчас опять пойду нырять. Воздуха ещё много. Пока всё не найду, мы отсюда не уйдём...
    — Это ни к чему! Учёные довольны, я тоже. Вертолёт ждёт и ещё не вечер. Поехали обратно. – это Антон произнёс просительно.
    Сегодняшний день открыл ему так много забытого!
    Пока счастливые удачной находкой участники экспедиции возвращали всё вынесенное на гору обратно к вертолёту, Антон спал, свернувшись на неудобных боковых сиденьях Ми-восьмого. Он был сегодня героем, и пока спит, принесённое к реке сверху укладывали на камнях у шасси вертолёта. Лишь когда принесли всё и экипаж стал прогревать двигатели, экспедиция оперативно загрузилась на борт. Но Антон, игнорируя шум, и тут продолжал спать. И в счастливых снах видел свою семью, друзей и знакомых так, как не видел их при прежней жизни. Открытия продолжались!
    Мать, родной человек, готовила обед, отец сидел за компьютером, стараясь разобраться в современной технике. Мальчик Антоша стоял рядом и смотрел открыв рот.
    Потом налетел порыв ветра и всё изменилось! Повзрослевший Антон учился, жил в общежитии и вокруг были друзья-студенты. Славка Кривопалов и Валерка Октогонов, большие любители розыгрышей, славные ребята, никогда не шарившие за словами по карманам.

Невельская:
    В Новосибирске Невельская, после переговоров с Легкодимовым, сказала Юдину, что она поедет со Звонарёвым работать в их конструкторское бюро, если, конечно, им предоставят доступное жильё и работу. После её слов Генрих Борисович явно покраснел. Его группа была сколочена на скорую руку и на такие высокие понятия, как «конструкторское бюро» не тянула. С бюджетом тоже были проблемы, всё было на энтузиазме. Но тем не менее, он сказал, что обо всём договорится. В конце концов, заполучить такого консультанта как Антон, было раньше несбыточной мечтой.
    И вот, предлагают на блюдечке.

Полковник Легкодимов:
    События пошли дальше с бешеной скоростью. Ещё три дня назад полковник сам ругал младшего лейтенанта Невельскую за умышленный увод пилота с территории части. Считал, всё должно быть стабильным, как заведено в момент после нахождения в горах «беспилотника». А вот вчера Антон Звонарёв вспомнил где оставил свои движки, и сегодня уже вся научная общественность тряслась над этими игрушками, предвкушая большие дела. Сам Легкодимов, осознав, что былого спокойствия больше нет и вряд ли будет, память пилота проснулась и начала менять мир вокруг, решил встроить и себя в легко меняющуюся обстановку. Тем более, именно так советовал поступать и генерал Егоров.
    Когда на доклад к полковнику пришла младший лейтенант и после описания результатов экспедиции просила разрешения посещать пилотом группу Юдина, работающего с двигателями, полковник не только разрешил, но и приказал ехать вместе с пилотом и работать там на благо родины и воздушно-космических войск.
    Решение было необходимым. Быстро оживающий пилот поможет сделать ещё одну попытку слетать к Луне, построив новый аппарат. И тогда мир вокруг России изменится к лучшему. Полёты в космос станут заурядной обыденностью,  вроде походов в магазин. А наука разбогатеет открытием нового принципа движения в безвоздушном пространстве. Надо только за всем этим внимательно наблюдать, сохраняя безопасную конфиденциальность.
    У директора Юдина работают даже иностранцы. И Алина Сергеевна получила распоряжение сделать работу по высшей категории секретности. Чтобы информация не уходила «налево», и этот балаган с форумом тихо перекрыла. Про охрану пилота полковник ей не говорил, она сама всё отлично понимала и работала ради именно этого. Такой выбор был идеальным.

Антон:
    Здесь, у Юдина почти все называли себя странно: Нелинейниками.
    — Нелинейники заняты светлым будущим человечества. – объяснил Политик, мало что этим объяснив.
    — Наверное, нелинейно! – тут же пошутил Антон.
    — Вроде того... – согласился Женя.
    А Юдин, вместо объяснения, засмеялся:
    — Нелинейность только у них в головах! Это раньше они занимались нелинейной локацией, сейчас всё иное.
    И повёл знакомить с работами коллектива. В первом помещении, больше похожем на мастерскую, работали двое.
    — Вот лаборатория, где мы проверяем качество изготовления «шайб». «Шайбами» они все назвают твои двигатели! Вон там установка проверки тяговых свойств на подвесе Кольцова. Кстати, где Кольцов? – спросил он сотрудников.
    — Вечером будет. – ответил один.
    — Вот так и работаем! – резюмировал Юдин, поморщившись.
    — А это за спиной у вас тот лётчик? – спросил Юдина второй, повернувшись и пристально глядя на Антона. Как видно, слухи такие сюда проникли раньше.
    — Познакомьтесь, – тут же начальник представил коллективу Антона, – Антон Викторович, наш новый сотрудник, консультант. – Генрих Борисович легко обошёлся без «лётчика». И пояснил для Антона: – Это интересовался Саша Бугаев. Он мастер по специальным токарным станкам, но может практически всё и без техники, одними своими руками. Рядом крутит ручки генератора Рогацкий...
    — А что он делает? – внимание Антона обратилось на, с виду, знакомые приборы.
    — По-видимому, пытается настроить генератор под твою «шайбу».
    — Ну и как? – подойдя, спросил уже у Рогацкого Антон.
    — Такая же дребедень как и наши «шайбы». Даже с генератором Кольцова не хотят работать...
    Антон решил, что всё знакомо и он понимает немного больше, решился на небольшой совет:
    — У вас нет детектора излучения! Не помешает и осциллограф. Вы просто не успеваете наблюдать за всеми быстрыми процессами, и переходы слишком неточные...
    — Если такой умный, сядь и покажи! – откровенно обиделся на замечание Рогацкий.
    Встал и ушёл от «генератора Кольцова», как они эту установку называли. Но Антон не стал торопиться. Обошёл все установки в комнате, прочитал на всех шильды и проверил работоспособность приборов. Рогацкий иронично наблюдал, остальные смотрели на действия Антона, как на манипуляции фокусника. Он с интересом постукал по корпусу камеры и заглянул в окошко на люке, осмотрел подключения генератора и повернулся к Юдину:
    — Камеру я бы открыл... А прибор слабенький и грубый. – Антон шлёпнул рукой по стенке генератора. – Нужен, как минимум, киловаттный выход. Милливаттами тут не обойдёшься. У меня на выходе стоял пятикиловаттный широкополосный, для которого порой приходилось запускать дизельную электростанцию.
    — Он что, правда специалист? – негромко спросил удивлённым голосом Рогацкий. И тут же поинтересовался у Антона: – А ты покупал это где? У нас такое стоит от четверти миллиона...
    — Не знаю. Я только работал с оборудованием. Авдеев всё покупал...
    — Какой-такой Авдеев? Посол в Ватикане? – Рогацкий, похоже, желал знать точно.
    — Был писатель такой! – высказал ещё одно предположение Бугаев.
    — Нет-нет, это тоже очень хороший человек. Но он изобретатель. Мотылёк и Кузнечик – это вообще его изобретение. И первая Бабочка.
    — Что за Бабочка, что за Мотылёк?.. – включился Рогацкий.
    — Простите, это имеет значение только для меня...
    — Тогда чего ж ты... – решил начать скандал настройщик.
    — Всё, хватит придирок! – остановил готовую вспыхнуть ссору Генрих Борисович. – Если желаете возражать, то мне и в письменном виде!
    Заниматься бумажками и доказывать что-то начальству не желал никто, поэтому все смолкли, вышли из лаборатории, оставив Антона с Юдиным вдвоём перед генератором.
    — Помнишь это? – Юдин намекал на предполагаемую у Антона лабораторию, где-то под Барнаулом.
    — Нет, совсем не похоже! Здесь не хватает импульсного модулятора и какого-нибудь пикосекундного осциллографа всё просматривать и менять-подстраивать. Нет импульсных стабилизаторов. Без них не настроить! И я бы оградил площадку заземлённой сеткой. В камере весьма опасное излучение...
    — Вы, Антон Викторович, что-то сказали про гараж. Это к чему?
    — К чему – не знаю. Это гараж у Авдеева... Не обращайте внимания, просто аналогия... Что у вас дальше? – Антон решил пройти все ступени лабораторий Юдина.
    Он планировал пройти и познакомиться с людьми и их работой, которая после посещения точки падения стала самой важной, отстранив с этой позиции даже поездку к своему давно покинутому дому.
    Когда Невельская предложила сразу съездить в Барнаул, а потом осваиваться у Юдина, он ответил:
    — Когда разберусь здесь, обязательно поеду. Пока же нет времени, много важных дел.
    — Хорошо. – легко согласилась на это ведьма.
    Она вообще стала какой-то податливо мягкой. Антону ощущать это было противно. Всё стало хуже чем раньше. Он привык видеть в ней противника своим планам и на смягчение смотрел как на временное явление и военную хитрость.
    Что же она задумала? Опять втихушку поставит видеокамеры и будет следить, или придумает что-то похлеще. Антон решил не ходить одному и избегать общества этой дамы. 
    С Юдиным вдвоём они обошли все шесть лабораторий. Работящий народ копался, ругался и спорил, задумчиво сидел или общался с кем-то через коммуникатор, заткнув наушниками уши. После посещения лаборатории Кольцова на них внимания уже не обращали, занимались своими делами и ни на что не отвлекались. И их начальник, Генрих Борисович, придерживался той же тактики: ни к кому не подходил и не знакомил с Антоном.
    — Здесь парни пытаются исследовать твои «шайбы». Они по-английски зовут себя рисёчерами. – Юдин только объяснял чем занята здешняя молодёжь. – А тут, – проходя другую комнату, – анализируют способ изготовления твоих движков... А здесь чисто интеллектуальная работа. Они анализируют все известные факты и строят собственную теорию.
    В последней лаборатории, куда из общего коридора они заглянули, было пусто, не считая сидевшей там Невельской. Она, тыкая пальчиком, писала что-то на сенсорном экране смартфона. Закрыв дверь, Юдин сказал Антону:
    — Здесь общая комната. Иногда проводим собрания-совещания... В дальнейшем планировали исследовать лётные характеристики, но до них ещё далеко. Оборудование должны были поставить на той неделе, но пока не поставили и задержка эта продлится, боюсь, не меньше года.
    Антону вдруг пришло, что здесь он больше не заключённый и может пользоваться определённой свободой.
    — Генрих Борисович, познакомьте меня со всеми материалами, какие у вас есть!
    — А какие-такие материалы?.. У нас всё без бумажек. Было только устное распоряжение начать работы по выяснению или подтверждению тяговых свойств приборов. Мы только этим и занимаемся!
    — Тяговые свойства... Точно. А как скоро вы сможете достать приборы, о которых я говорил в лаборатории Кольцова? Впрочем, я знаю где они находятся, надо только привезти...
    — Ничего не выйдет! – внезапно раздался голос вышедшей в коридор Невельской, по-видимому ведьма слышала всё. – После вашего старта там был кто-то, кто вскрыл домик с гаражом и увёл всё ваше оборудование. Правда, обнаружить следы вывоза не удалось, преступники сумели скрыть...
    — Это я, Алина Сергеевна, вывез! – перебил её Антон. – У меня до старта было около двух часов, поэтому воспользовался и очистил гараж. А потом прибрался. В конце концов хозяин погиб, а семье это оборудование не нужно. Я уходил оттуда навсегда.
    — И заодно присвоил ценное оборудование! – улыбнувшись, заключил Юдин.
    — Тогда я думал, что больше такое никому не нужно...
    Холодным голосом ведьма перевела выражение Юдина на свой официальный язык:
    — Хотите обвинить пилота в воровстве?
    Невельская умела быть жёсткой. И Антон, и Юдин смутились одинаково, каждый по своей причине.
    Юдин хотел лишь пошутить, а в ответ получил незаслуженную оплеуху. И про себя подумал: «С этой дамой надо держать свой язык за зубами и лишний раз не умничать!»
    Антон же понял, что им было совершёно откровенное и неоправданное похищение Авдеевского имущества, это и с точки зрения закона, и общечеловеческой точки зрения, вне всякого сомнения – преступление. В конце концов, это очень дорогое оборудование, принадлежащее отнюдь не ему. Тогда в спешке и заботах о сохранении созданного Авдеевым он об этом не подумал. И ведьма права, он – обыкновенный вор!
    — Я сделал это неумышленно... Времени было мало... Привык всё это охранять... Улетал ведь возможно надолго...
    Он посмотрел на Невельскую уже не веря, что поймёт. Та действительно смотрела на пилота удивлённо. То есть, не верила!
    Взглянул и сказал для смущённого такой его наглостью Юдина:
    — Мне, правда, так стыдно!
    Молчание длилось несколько секунд, пока в коридор не вышли громкие ребята из последней лаборатории «интеллектуалов». Один интеллектуал кричал другому:
    — Ты дурак! Он ничего не понимает, просто мальчика научили летать... – и тут он увидел в коридоре молчаливую сцену со старшими товарищами. Поэтому дальше явно соврал: – Мы здесь Илона Маска обсуждаем.
    И они все быстро скрылись снова за дверью. Это была ещё одна пощёчина. Антон решил тут же начать исправление.
    Тратить словарный запас на извинения не стал, сразу перешёл к делу:
    — Генрих Борисович, я хочу работать. Консультант из меня плохой, я лучше сам руками буду в этом свободном помещении! – он указал на дверь, откуда вышла Невельская, та продолжала стоять в своём удивлении и молчать. Поэтому Антон добавил и для неё: – Возле Новоалтайска, есть садоводство «Тормозок». Участок 106, сарай с баней прямо у дороги, дверь сарая открывается за гвоздь. Всё, что в этом сарае, сложено туда 18-го июля. Хозяин участка мой тёзка, Антон Шестопёров. Он помогал мне прятать. Всё, что там спрятано, поместится в небольшом трейлере. Алина Сергеевна, попросите полковника Легкодимова помочь привезти это сюда. Записку для Антона я напишу!

Глав 2. Вперёд, всё глубже вниз!

Антон:
    Работа в небывалой новой, седьмой, лаборатории с первого же дня привела наблюдателей. Невельская, которая привезла содержимое сарая с участка 106, пыталась ограничить поток досужих наблюдателей, но Антон Викторович сказал:
    — Пусть будут! Я не собираюсь отказываться от помощников.
    «Твоё право» – решила она и почти все ограничения сняла. Теперь там было нельзя только шуметь и оставаться инертным наблюдателем. Невельская стала следить за этим строго, поэтому уже через неделю неудержимый ажиотаж рассосался и остались только те, кто желал и мог помочь пилоту.
    Все разговоры велись только о работе. Работа поначалу была в настройке рабочего места, которое Антон Викторович старался оформить по своим понятиям, не всегда совпадающим с мнением остальных. Саша Онищенко с Женей Политиком не сумели заставить его расставить приборы пошире, они старались чувствовать себя частью процесса и видеть всё. Антон их выслушал, но сделал всё под себя.
    Камеру, какая была в лаборатории Кольцова, Антон забрал, но сразу стал использовать неправильно по понятиям научных сотрудников той лаборатории. Открыл камеру, прикрутил к передней стенке над люком два кольца, к которым и стал подвешивать свои двигатели.
    Первое же испытание произошло под восхищённые крики присутствовавших при этом пятерых сотрудников Юдина. Они, по разным причинам, до самого запуска генератора, смотрели молча. Одни ожидали фиаско лётчика, другие боялись спугнуть удачу. Блин не качнулся как многие привыкли, он за доли секунды отпрянул от вертикального положения, приближаясь к горизонтальному, скакнул. Хорошо, Антон это ожидал и успел отключить генератор и поймать руками чуть не улетевший в потолок блин.
    — Ну ты... – закричал Онищенко.
    — Вот это да! – выдал Бугаев. – У нас такого не было. Это от воздуха?
    Рогацкий хотел смолчать, но тоже не смог:
    — Ни себе чего!
    А Политик с Жан-Люком, как видно ожидали такого успеха. Женя негромко скомандовал:
    — Три-четыре...
    В ответ они вместе троекратно рявкнули:
    — Ура... Ура... Ура...
    Тогда и остальные их поддержали:
    — Ура-а-а!
    На шум стали собираться все, кто это услышал. Не понимая ещё повода радости, стояли, косо смотрели и морщились.
    — Что за праздник? – поинтересовался, скептически глядя на открытый люк камеры, Игорь Кольцов.
    Он был против передачи камеры в ведение новой лаборатории, но Антон смог уговорить его на одно испытание. Жан-Люк хлопнул его по плечу и стал неудержимо смеяться. Женя Политик попытался объяснить:
    — Нужды в твоей камере больше нет. Двигатели должны работать в воздухе! Им до сих пор воздуха не хватало.
    — Как воздуха не хватало?.. Они же должны в космосе... Или я чего-то не понимаю?
    Но объяснять никто не торопился. В лаборатории продолжалось шальное ликование. Рогацкий с Бугаевым продолжали кричать: «Ура!», радостный Онищенко, кривляясь, выдавал чечётку со звонким притопыванием в каждом ударном такте. Один Антон в веселье не участвовал и хотел ответить Игорю, но шум стоял такой, что его слова вязли как в паутине. Разобрать его речь в таких условиях было невозможно.
    И тогда в лаборатории появилась ведьма. Она не стала разбираться с поводом шума, просто и эффективно по одному стала выбрасывать из лаборатории всех, пока шум не прекратился сам по себе.
    Анон вздохнул и поблагодарил Невельскую:
    — Спасибо! Только мне надо объяснить что произошло... это всем.
    И Невельская вздохнула:
    — Хорошо! Сейчас всех соберу.

Невельская:
    Дисциплины у Юдина в команде не было вообще. Они, эти исследователи, похоже, о таком явлении природы никогда не слышали и подчиняться привыкли только собственным пожеланиям: «Что хочу, то и буду делать!». Была нужда наводить казарменную муштру. И для начала Алина Сергеевна решила в этот сугубо мужской коллектив привнести вежливое обращение. Ей откровенно грубили, в лицо называли либо «генералом в юбке», либо «деточкой».
    Поэтому на второй рабочий день она, зайдя в лабораторный корпус следом за пилотом, поздоровалась с первым встречным:
    — Доброе утро!
    Тот от неожиданности не успел остановиться и, уже проскакивая мимо, буркнул:
    — Доброе...
    Про себя она усмехнулась. Начало положено.
    Войдя в лабораторию «интеллектуалов», которые на неё внимания не обращали, снова поздоровалась:
    — Здравствуйте, господа!
    Из троих, сидевших за столом с исписанными бумажками, один, поднявший голову от смартфона, ответил:
    — И вам того же!
    Остальные двое игнорировали «генерала в юбке» и продолжали свой разговор будто ничего не произошло. Тогда Алина Сергеевна подошла к ближнему, потрепала за плечо, и, когда повернул к ней голову, поздоровалась индивидуально:
    — Здравствуйте!
    Толстый детина сперва попытался стряхнуть её руку с плеча, а когда не получилось, попытался восстановить реноме хамством:
    — Ну, чего тебе, наглая?
    — Во-первых хотела познакомиться. Мне с этого дня поручено следить за дисциплиной в коллективе. Зовут Невельская Алина Сергеевна. И пока не генерал. Как вас зовут, уважаемый?
    Глаза «уважаемого» чуть не вылезли на лоб. Но он ответил так же хамски:
    — Я вас сюда не приглашал...
    — Можете считать, что я приглашена министром обороны! Итак, ваше имя? Я уже поздоровалась и назвала своё!
    Это слышалось угрожающим. Детина начал осознавать, что атмосфера вокруг него изменилась ужасно, вплоть до грозовой. И, если он этого не изменит, может быть большой и тяжёлый БУМ.
    — Я – С-с... – начал он, но передумал называть себя краткой формой имени и исправился: – Александр Невский, старший отдела теоретических разработок, доцент Томского политехнического университета. Извините... Здравствуйте...
    — И с вами я тоже здоровалась! – Невельская угрожающе повернулась к последнему.
    Тот вздрогнул, не справившись со своим нервным состоянием. Эта девчонка кого хочешь могла лишить спокойствия в самом плохом смысле.
    — Здравствуйте!.. Мы просто разговаривали...
    — Очень рекомендую посматривать вокруг даже когда разговариваете просто. Вы кто?
    — Нелинейник, инженер!
    — Что у вас из этого имя, а что, фамилия? – Невельская рассматривала говорившего как энтомолог неуживчивую букашку. Это был поединок. Смотрела холодно и свысока.
    — Это Вадим... – начал тот, кто сам ответил на приветствие Невельской.
    — С вами я тоже ещё не знакома, но ваша очередь впереди! – сказала, останавливая его жестом. –  Пусть Не-ли-нейник отвечает сам.
    — И я терпеть это должен?.. – крикнул тот и выбежал из помещения, не забыв громко захлопнуть за собой дверь лаборатории.
    Невельская отнеслась к этому спокойно, снова повернулась к оставшимся.
    — Зря вы так, Алина Сергеевна, Вадим нормальный парень и против вас он никогда не был.
    — Зато у него ярко оформленное плохое воспитание. Вежливому обращению его не учили. – Как вас зовут?
    — Да ну вас к чёрту! – махнул рукой толстый. И также покинул помещение, выйдя за дверь.
    — Ну? – повернулась Невельская к последнему: – А вы чем заняты, Леонид Игоревич?
    Представительский бейдж висел у того на нагрудном кармане.
    — Я пытаюсь найти чем вас опоили. – неожиданно заявил он. – Полёты без реактивной тяги без опоры на мощное внешнее магнитное поле невозможны! С теми параметрами, что у нас есть, корабль до высоты в сорок километров, где кончается плотная атмосфера, не сможет долететь. Неужели не понятно? Надеяться на чудо бессмысленно!
    — А вы сами-то в себе? Полёт был, значит такое возможно! И вообще, вместо того, чтобы разбираться как это было, пытаетесь найти, кто вас обманывает...
    — Не пытаюсь... хочу выяснить принцип. Аккумуляторы, даже супер, на такое не способны. По-минимуму на борту не хватает ядерной станции и запредельного ускорителя частиц...
    — Не хотите поговорить с Антоном Викторовичем? Мне кажется, вам обоим есть что сказать и что спросить друг у друга.
    — У лётчика?.. – удивился Леонид Игоревич. – Вы с ума сошли, он – никто. Для отработки такого принципа нужен академик, в крайнем случае – профессор прикладной физики!
    — Ну-ну! – усмехнулась Алина Сергеевна. – Если вы такой умный, вто спрашивайте сами у себя, зачем вам остальные...

Антон
    Всё, что нехотя просыпалось в нём предыдущий месяц, вдруг обрушилось на Антона Ниагарой и понесло всё дальше и дальше. Прошлая память не только вернулась, но и продолжала вытаскивать новые детали к уже утрясённому в голове. Сразу приходилось все технические детали реализовывать. В этом Антону помогали все, не было даже времени обсуждать, новые детали требовали немедленного подтверждения на практике.
    Сам Генрих Борисович у него почти не появлялся, раз в три дня, подвозя утром на своей машине из ведомственного общежития, спрашивал пустое:
    — Ну как?
    На что Антон отвечал также расплывчато:
    — Потихоньку.
    Зато Женя Политик теперь постоянно сидит в углу седьмой лаборатории и что-то пишет. Так как ничего не спрашивает, только иногда подсказывает, Невельская его не гнала. Хотя она стала уже настоящей самодурой... в смысле, самоуправкой... Короче, Мегерой, которая взялась выполнять в организации Юдина, не нужные исследовательской группе, полицейские функции. Ведьма и есть ведьма!
    Первое, что она сделала – закрыла форум артефакта. Убедила большинство участников, что публичным обсуждением они только вредят общему делу и официально закрыла. Впрочем, Антону там больше ничего и не нужно. Голова у него работала как и было заложено изначально в проекте, не ныряя в омут воспоминаний, мгновенно находя и решения, и подсказки, всё чётко и точно!
    Первое: он стал налаживать рабочее место, попросил Сашу Онищенко найти мелкую металлическую сетку, установил с заземлением, оборудовал динамометром подходящей силы место крепления двигателя. И после того как всё подготовил, провёл первое успешное испытание юдинского «блина».
    Динамометр показал смешные полтора ньютона. Блип только едва шевельнулся, сетка в точке фокуса за минуту нагрелась и от точки пошёл дымок. Пришедший посмотреть на испытание без гермокамеры Бугаев выругался, и тут же набежала толпа молчаливо восхищённых сотрудников.
    — Кто знает кому это пришла дурацкая идея испытывать в вакууме? – неожиданно спросил испытатель Сева Рогацкий.
    — Ну так тяга должна быть в космосе, а там воздуха нет! – из своего угла ответил Политик.
    Антон смотрел на них удивлённо.
    — Вы смеётесь? Этот блин вообще мёртвый, тяга должна быть не меньше десяти! В космосе такой никуда не летит.
    — Мы и на такое не надеялись! – пробормотал Политик со своего места в углу.
    Мы не думали, что воздух играет роль... – включился Кольцов, вставший за спиной Антона.
    Поднялся гам, который долго ещё не утихал. Пошуметь приходили почти все, кто работал у Юдина. Делились впечатлениями и мыслями о будущем...
    «Глупые!» – думал Антон. Они все не знали, не понимали для чего он это делает. Считали, что авиатор хочет технического прогресса... Нет! Он стремился к другому.

Невельская
    Контролировать этот контингент было для Алины Сергеевны тяжёлым, безрадостным и утомительным занятием. В тот день она пошла к Юдину без приглашения. Надо было разрешать проблему секретности работ, заказанную полковником Легкодимовым.
    Когда у двери его кабинета перед ней встала его секретарша Аннушка с заявлением, что начальник занят и пока принять не сможет, младший лейтенант молча передвинула её со своего пути и прошла в кабинет. Юдин сидел на подоконнике, прижимая к уху смартфон.
    — О! Вы как раз во-время! – сказал он, и сунул в руку подошедшей Невельской свой смартфон.
    — Я вас слушаю. – отозвалась она, поднося аппарат к уху.
    — Алина Сергеевна, – послышался голос самого полковника. – как у нас дела с вопросами ограничения каналов утечки? Я вам, пока осваиваетесь...
    — Решаются, Виктор Вадимович. – перебила его Невельская. – Только необходимо убедить Генриха Борисовича собрать контингент и объяснить ситуацию.
    — Собрание необходимо, но оно не снимает с вас необходимость переговорить с каждым сотрудником.
    — Да, и всё-таки для начала нужно объяснить всем...
    Когда Невельская возвращала ему смартфон, Юдин спросил:
    — Что за ситуация?..
    — Мне поручено установить у вас состояние рабочей конфиденциальности, максимальной степени секретности. Это дело гос безопасности, и от вас, Генрих Борисович, я жду помощи. Необходимо собрание всего коллектива для беседы за круглым столом.