Музана, как обычно, взялась за дело энергично и уверенно. Казалось бы, семейная жизнь должна была делать ее мягче и покладистей, но любимый муж позволял обожаемой жене управлять хозяйством и самим собой, ибо был уверен, что так и надо. Джонни оставался с малышом, если Музане необходимо было отлучиться по делам, не доверяя Тима няне. Джонни ходил с Музаной туда, куда она желала пойти – на концерт – так на концерт, в гости – так в гости, на пикник – так на пикник, смотреть дома старые фильмы по стереофону – значит, смотреть. Главное – быть рядом с женой.
Музана уверилась со временем, что именно об этом она мечтала всю жизнь, что так и надо, что муж обязан во всем подчиняться жене. И пыталась всячески донести это до своих подруг, родственников, и конечно – до Амалии.
- Ты такая продвинутая, восприимчивая, одухотворенная, тебе надо поднимать своего мужа до себя! – авторитетно заявила она с порога заранее приготовленную фразу.
- Муза, как я рада тебе! В этот раз ты без Тима и без предупреждения. Будем пить чай или кофе?
- Конечно, кофе! Он взбадривает! – Она тут же обеспокоилась: - Но тебе кофе, кажется запретили?
- Чушь собачья! – отмахнулась Амалия. – Как мне могут что-то запретить. Я живу своей жизнью, никакой кофе не способен мне навредить. Сейчас включу кофемашину. А вот ты всегда пышешь энергией, тебе взбадриваться опасно! – не преминула она подколоть сестру.
Они сидели, пригубливая свежий кофе вприкуску с цукатами и эклерами, которые принесла с собой Музана.
- Так что ты говорила насчет мужа? Насчет поднятия. Ты уже подняла Джонни до себя? Мне кажется, он не вырос ни на дюйм после женитьбы.
Они посмеялись.
- Конечно, до меня никому не дотянуться, - хихикнула Музана. – Поднимай, не поднимай.
Амалия расслабилась. Рядом с Музаной она всегда чувствовала себя спокойнее, её бьющая через край энергия, словно по закону компенсации и равновесия, успокаивала Амалию.
- Амалия, кроме шуток. Я должна с тобой серьезно поговорить. Фокс нарассказывал мне всяких небылиц и чудес расчудесных. Я, конечно, не поверила ни на йоту. Но мне не нравится, что он все время в тревоге, а ты… ты, сестричка, плохо питаешься – похудела не на шутку. Мне за тобой не угнаться, хотя я бегу вприпрыжку!
- С эклерами под мышкой вряд ли угонишься, сестричка.
- Разговор не об эклерах, и вообще, без эклеров скучно жить. Что ты вытворяешь? По ночам?
- Летаю, - спокойно ответила Амалия.
- Лета… чтоо?
- Летаю. Просто летаю.
- Просто?
- Проще не бывает.
- И как ты это делаешь? С антигравами? И это помогает похудеть? – заинтересовалась Музана.
- У меня свои, встроенные, антигравы, - пояснила Амалия. – Я просто выхожу из окна и улетаю.
- Ага, ну и фантазия у тебя, - Музана озадаченно покрутила головой, соображая, разыгрывает её сестра, или нет. Зато упоминание антиграва натолкнуло её на мысль.
- Слушай! – осенило Музану. – ты должна помочь Фоксу понять тебя. Помочь ему… освоиться с твоим новым… хобби! Вы можете вместе прыгать с парашютом!
Планировать над морем! Летать на антигравах вместе, наконец! Такой экстрим!
- Это для тебя антигравы – высший экстрим. Зачем мне приспособления, если я могу обходиться без них?
Музана зажмурилась: - Какой кошмар! Страх божий! Ты сделала себе подпольную операцию по вживлению антиграва? По наущению Фабера?
- Муза, ну что за бред. Какие подпольные операции! Если бы это было возможно, сейчас бы все аристократы летали как птички. И потом, Фабера давно нет.
- Его нет, но он поставил на тебе метку? Это его подачка? Он тебя перестроил, да? Он давал тебе какие-то снадобья? Экспериментировал на тебе, да? Ментально программировал? После всех измывательств? Не спорь. Он походя… вернее, уходя, оставил тебе подарочек. Пробудил то, о чем ты мечтала. Дурацкие несбыточные мечты. И что, ты теперь счастлива?
- Пока не знаю, Муза, - призналась Амалия. – Но это сильнее меня. И однажды я узнаю, почему свершилось так, как свершилось.
- А как же Алекс? – в голосе Музаны была горечь, – ты предаешь его, Амалия, он спас тебе жизнь, а ты медленно и верно убиваешь его – за что?
- Я тоже много перенесла… за что?
- Но Алекс - не Фабер! Он не заслужил такого отношения!
Амалия смотрела на неё и молчала. Причем тут отношение? Она просто не может не улетать – и все тут. Просто не может! Это сильнее её! И этому нет объяснения! Если она не полетит, то не выдержит пытки находиться внутри, и её существо, словно взрывом, разорвёт на мириады осколков! И разве она не заслужила эту радость полёта после всего, что вынесла?
- Молчишь? Ты можешь поклясться, что не причинишь Алексу большей боли, чем он уже заработал?
- Я ничего не могу обещать, Муза. Я… я словно бы другая, меня словно бы разъяли на молекулы и слепили заново, но иначе. Я теперь иначе скроена, Муза!
Да, Музана это видела – Амалию словно подменили, словно в неё вселилась эта неведомая Ами, и спешила налетаться, надышаться воздухом вершин, наслушаться мелодиями ветров…
- Значит, такой подарочек тебе оставил этот чокнутый фанатик, да, - резюмировала Музана. – Перекроил, пробудил воспоминания… Будь он проклят! Что он сделал с моей милой сестричкой, моей гордостью? Ты сходишь с ума! Ты безумна.
- Я не схожу с ума, Муза, ты можешь не верить, но я всегда была такая. С тех пор, как… улетела из другого мира. На самом деле, я только теперь поняла свое призвание. Может быть, я со временем открою школу обучения полёту.
- И… я тоже смогу летать? – осторожно спросила Музана. – Помнится, меня этот чертов Фабер тоже обучал чему-то непонятному и сверхъестественному, но я уже не помню, чему именно. Он тогда учил тебя летать?
- Нет, - Амалия помедлила, удивляясь, что она сейчас разговаривает о Фабере без прежнего страха, тоски и трепета. – Тогда не учил. Он… открыл мне мои резервы, активизировал их. Только я сейчас вряд ли смогу сделать то же самое с кем-то еще, я еще не накопила… знаний.
- Другой мир! Активизировал скрытые резервы! Если в тебе ничего нет, оно и не появится. Ничто не появляется из ничего! – Музана со злостью хлопнула по столику, - Сдается мне, он в тебе что-то уничтожил, а не открыл! Здравый смысл и душевное здоровье, вот что уничтожил!
Она поёжилась. Кажется, Фоксу есть, о чем беспокоиться и от чего приходить в ужас. Только вот кто из этой парочки более сумасшедший – он или она?
- Амалия, деточка, - Музана перевела разговор. – Я знаю точно, что тебе нужно, чтобы вылечиться полностью.
- Боюсь подумать, - улыбнулась Амалия. – Только от здоровья не лечат.
Но объятая тревогой Музана не улыбнулась в ответ. – Амалия, деточка, вам с Алексом следует завести детишек, и чем скорее, тем лучше. Только не говори мне, что вы пытаетесь, а у вас не получается, в этом случае обращаются к врачам! Ты можешь пройти… ммм… экстраполяцию… в смысле, внедрить в яйцеклетку сперматозоид… искусственно… я помогу лечь в клинику…
- Снова клиника! Я не хочу плохого своим детям, - возразила Амалия. – Ведь они у нас будут бескрылыми.
Ледяная игла пронзила Музану с головы до пят. Не иначе, Амалии снова пора ложиться в пси-клинику. Чертов Фабер! Он заколдовал ее бедную сестричку! Сделал её душевнобольной!
А Амалия встала, залпом допила кофе и пошла к окошку. Привычным движением отключила защиту, легко вскочила на подоконник. Музана заорала и рванулась к ней, но Амалия вытянула руку, и Музана словно ощутила порыв ветра.
- Стой! Я просто хочу показать тебе, что не сошла с ума, что не лгу и не сочиняю сказки. К сожалению, днем я не могу выйти из окна, люди увидят, они не поймут.
И Амалия сошла с подоконника и легко прошла по воздуху до середины комнаты.
- К сожалению, - сказала она виновато, - долго я не продержусь, воздух замкнутого помещения держит плохо.
- Вы встроили антигравы в напольное покрытие, - зачарованно пробормотала Музана. Она встала, медленно и осторожно подошла к сестре и озадаченно поглядела на нее снизу-вверх. – А почему я не взлетаю?
- Потому что ты – не я, - просто ответила Амалия и плавно опустилась вниз. – Прости за откровенность, но это и к лучшему. Представь, что за столпотворение случилось бы в воздухе, если бы все начали бегать по воздуху почем зря. Воцарился бы такой хаос!
Но хаос воцарился в голове Музаны: - Как ты это делаешь, солнышко мое?
- Не задаю вопросов – «как?», - улыбнулась Амалия. – Повторяю, это моя сущность, моё естество. Ну, не грусти, давай еще выпьем… нет, не кофе, хорошего вина!
- Не получится, я и так уже нахлебалась с тобой, - серьезно и грустно сказала Музана. – Вот смотрю на тебя и думаю. То ли завидовать тебе – ишь, летаешь на собственных крылышках, высоты не боишься, круизы совершаешь, бесплатно причем.
То ли пожалеть тебя, дурочку, ведь запросто подстрелят ненароком, или специально, в заповедниках твоих, примут не то за ангела, не то за демоницу. Лучше бы за ангела, конечно, глядишь – поклонялись бы, не подшибли, - Музана невесело усмехнулась. - И что я скажу теперь Фоксу?
- Скажи, что ему не о чем беспокоиться, я всегда буду с ним. Пока… смогу. Скажи, что ты убедилась собственными глазами в том, что я знаю, что делаю, и иду по воздуху уверенно и твердо. Скажи, что в воздухе я… счастлива. Но это не умаляет его нисколько, мне хорошо с ним, я безмерно благодарна Алексу за все, что он сделал и делает для меня. А то, что я, увы, не могу полюбить его так же сильно, как он меня, об этом не говори, не надо. Давай же выпьем за наш успех, сестричка! Пока сияет день. Вечером мне пить нельзя – барахлит навигация.
- Амалия! – голос Музаны окреп, она снова стала уверенной и энергичной. – Ты должна пройти обследование!
- Только не это.
- Это, деточка, это. Лишний раз провериться не мешает, убедиться, что с тобой все… э… в полном порядке. Ну, ради меня! Ради Алекса! Пожалуйста! Если ты нас любишь!
Против последнего довода возразить было нечего. Амалия позволила Музане отвести себя в клинику. Сначала к диетологу, потом на томографию. Врачи резюмировали, что Амалия нормальна, в её организме нет никаких изменений, все реакции, функции и анализы в норме. Кроме одного. Её вес словно бы уменьшился из-за уменьшения веса костей. При этом химический состав остался абсолютно в норме.