- Принцесса, она и есть принцесса…
Нора допила коньяк и поставила на стол пустой фужер. Мой был уже давно пуст, я сидел на диване в позе отчаяния. Мне даже курить не хотелось.
- Ну, что тут сделаешь, - сказала Нора. - Попал ты, конечно, как в анекдоте. Ну, бывает.
- Что мне делать? – вскинулся я. - Она не вернётся больше! Слушай, что мне делать?
- Пепельницу дай.
Я встал, бухнул тяжёлую синюю пепельницу к ней поближе, снова сел и вцепился руками в свои отросшие волосы. Я уже не раз хватался за голову, пока, спотыкаясь на каждом слове выдавливал из себя свой горючий рассказ. Про Аню толком тоже рассказать не смог, но Нора каким-то чутьём сообразила - с нескольких моих невразумительных слов.
- Она ушла! Она не вернётся, я знаю!
Я стукнул кулаком по дивану – получилось мягко и невыразительно, и я чуть было не замахнулся на стеклянный столик, но в последний момент спохватился.
- Э-э, полегче, - встревоженно сказала Нора. – Тут тебе не дворец культуры. Размахался… И вообще – угомонись. Нет ещё такой женщины, которую нельзя было бы вернуть, когда она влюблена. Она ведь влюблена в тебя?
- Не знаю, - подавленно сказал я.
- А я знаю, - сказала она. – Я с ней разговаривала не раз. У неё всё серьёзно.
- Вот поэтому она и не вернётся!
Я в очередной раз схватился за голову и застонал.
- Ну, поговорю я с ней, - сказала Нора успокаивающе. – Ты ведь этого хочешь?
- Да не в этом дело, – промычал я. – Ну, поговоришь ты. Но она не может… Всё теперь! Короче… она сказала, что… больше не может со мной целоваться, - едва выдавил я последние слова.
- Жуть, какая трагедия, - Нора завела глаза под потолок. – Жить дальше не имеет смысла. Ну, не поцелуетесь неделю. Или две. Кто-нибудь помер когда-нибудь от этого? Воздержание полезно для здоровья.
- Я улечу через две недели! – воскликнул я в отчаянии.
- Ну ты же не навек улетаешь. Как улетел, так и прилетишь.
- Но это же целый месяц! Норхен! Как я буду этот месяц?! Как? Да я и выступать теперь не буду вообще! Я умру. Я и так уже умер. Я умер! Понимаешь?!
Я в отчаянии посмотрел на неё. Она внимательно следила, как к потолку поднимаются колечки дыма.
- Умер бродяга в больнице военной, горько заплакала мать… - задумчиво продекламировала она. - Чего-нибудь ел сегодня? – она повернулась ко мне. - Не жравши, поди, весь день, вот и умер. Ладно, не ной. Я думала, правда, что-то серьёзное. Пошли, буду тебя лечить, - она встала. - У меня щи и котлеты с макаронами. Вполне достаточно, чтобы утешить разбитое горем сердце артиста.
После щей и котлет мне, и правда, стало чуть-чуть полегче. А соус даже вызвал проблеск гастрономического интереса.
- Кетчуп такой? – я повнимательнее вгляделся в портрет мужественного чернокожего громилы на этикетке.
- Знаменитый "Анкл бэнс", гостинец от моих зарубежных почитателей. Пища богов. Как тебе?
- Ничего так пища богов, - я мрачно зачерпнул Анкл Бэнс на кусок хлеба и заел обед.
- К чаю тоже вот, от друзей-капиталистов, – Нора выложила на стол несколько нарядных, как ёлочные игрушки, упаковок.
- Хорошо тебе живётся, подруга Норхен, - я повертел упаковки, вытащил маленькую круглую вафлю, понюхал, вафля пахла сладко, карамельно.
- Да, уж так хорошо, что скоро под забором окажусь, - обронила она, садясь.
- В смысле? – я посмотрел на неё.
И вдруг всё вспомнил. Её неоднозначные слова, её странные намёки, свою тревогу, свой план поговорить с ней, разобраться, помочь. Нет, всё-таки, скотина я. Сам чуть что – бегу к ней, а ей, может, хуже. Наверняка у неё серьёзные проблемы, раз она считает нашу ссору пустяком. Впрочем, она много чего в жизни считает пустяками…
- У тебя что-то случилось? Хотел спросить ещё в тот раз.
- Случилось, - усмехнулась Нора – Шесть лет назад. Когда подписку давала.
- Всё так плохо?
- Штатно, - она усмехнулась. – Квартиры лишаться не очень охота.
Я присвистнул.
- Она же твоя!
Нора молчала, выкладывала вафельки из упаковки на стол и складывала в пирамидку.
- Норхен! – настойчиво окликнул я. - Разве это не твоя квартира?
- Моя, - сказала она и вздохнула. – Но, если знать, как эти несчастные хоромы мне достались...
- Я не знаю, как они тебе достались, - сказал я.
- И слава богу, - сказала Нора. – Служебная, считай, квартира.
Она выложила все вафли, неторопливо открыла другую пачку и принялась возводить вторую пирамидку, теперь из квадратных печеньиц.
- Тебя на улицу выгонят? – спросил я. – Может и к лучшему? Может, пора кончать со всем этим?
- На улицу точно выгонят, - Нора засмеялась. – Понизят в табели о рангах на двенадцать классов и прямо на панель и поставят. А то девочкам без меня там скучно. Да нет, мон ами. Поздно уже, - спокойно сказала она. – Слишком глубоко всё увязло.
- Да чего там «поздно»? Бросай ты эту квартиру! – воскликнул я. - Бросай Москву. Поезжай домой. Тебя там с руками в экскурсоводы оторвут в любой музей.
Она коротко взглянула на меня, потом, склонив голову, полюбовалась на свои постройки, дала лёгкий щелчок пальцем – и обе пирамидки рухнули на стол.
- Ты вообще-то представляешь, что такое моё начальство? – она невесело усмехнулась. – И кто наверху у этого начальства? Квартира – это самое пустяковое, чего тут можно лишиться.
- Как пустяковое? – я нахмурился. – Что ты имеешь в виду?
- Например, свободу, - Нора подняла одно печенье и посмотрела его на свет.
- Какую свободу? – я недоумённо уставился на неё.
- Простую свободу. Дают людям срок – и прощай, свобода.
- Как срок? – я оцепенел. - Ты что? Ты в своём уме?
- В своём, - спокойно кивнула она. - Не знаешь таких историй? Как убирают не угодных системе?
Я встал, прошёлся по кухне, потом молча сходил в комнату за сигаретами.
- То есть, тебе надо быть угодной, - заключил я.
Я взял сигарету, закурил от горелки. Тут только заметил, что нет Вероники. Нора по моему взгляду поняла это, усмехнулась:
- Дыми спокойно, наша главная героиня отбыла по своим танцевальным делам. А я собиралась напиться в одиночестве. И тут ты.
- Который тоже решил напиться в одиночестве, - эхом откликнулся я. – Слушай, я понимаю, подписка, неразглашение. Но чем тебе помочь? Научить тебя быть угодной не смогу, сам не умею. Может, морду набить кому-нибудь?
- Вот насчёт морды даже и не суйся, - сказала Нора серьёзно. - Морду тебе первому набьют так, что забудешь, как кулачонками махать, на всю оставшуюся жизнь…
- Ты должна на что-то согласиться, а ты не хочешь? – наобум предположил я.
- Примерно, - хмуро сказала Нора и снова начала собирать пирамидки. – Жалко одного хорошего человека. Думала, уже не способна никого жалеть. Ан нет…
- Ну, что-нибудь-то можно сделать? Может, всё не так погано?
- Конечно, я представляю самое плохое, - сказала Нора, сосредоточенно глядя на стол. – Может, и обойдётся. Сейчас допью коньяк – и будет казаться, что обойдётся. А ты с чего собрался надраться?
Только тут за весь вечер я спохватился, с чего всё началось. На фоне всего остального эпизод с кепкой уже померк, даже забылся. Я сел и коротко описал встречу.
- А вот это поинтереснее ваших поцелуйных игр, - сказала Нора.
- Понимаешь, - сказал я. - Если бы он просто попросил прикурить. Но он подмигнул. Причём, не сразу подмигнул, пока мы рядом были. А когда уже отчалил и пошёл - и только после этого оглянулся и подмигнул.
- То есть, он понимал, что ты ему смотришь вслед?
- Вот именно! Он прекрасно понял, что зацепил меня.
- А, может, ты ему что-то сказал такое?
- Ни слова. Молча чиркнул зажигалкой – и всё.
- Может, он по лицу что-то прочитал? Ты может обомлевший сильно был?
- Ты на меня посмотри, если забыла, - сказал я. – Я вообще бываю когда-нибудь обомлевший?
- Это да. При всей твоей… экспрессии, - Нора усмехнулась, - лицо у тебя нечитаемое. Из тебя хороший шпион бы получился. Может, он тебе и подмигнул, как шпион шпиону?
- Шпион шпиона понял с полуслова, - невесело пошутил я.
- А сколько времени прошло с той встречи?
- Было начало апреля. Искали подарок пани.
- Три недели. Версия слежки не подходит, - сказала Нора. - Если бы он следил, ты бы его заметил хоть раз. Это какая-то случайная встреча.
- Есть общее, - сказал я. - Оба раза я был нацелен на кольцо. На Вернисаже я искал кольцо, думал о кольце, выбирал. А сегодня мы у ювелира целый час говорили о нём. Вышли от него – и эта встреча.
- Ну, это уже что-то про магию, - сказала Нора. - Может, пока без магии обойдёмся? Надо подождать третью ситуацию. Если всё сойдётся – уже можно говорить о системе. Пока это просто два частных случая.
- А мне без разницы, - сказал я, – частные это случаи или система. Мне это не нравится.
– Он же вроде не агрессивный, - возразила Нора. - Не угрожает, не шантажирует. Вообще невразумителен. Придраться-то не к чему, - она посмотрела на меня.
- Ты не поняла, - я покачал головой. - Я за неё боюсь. Мы с ней только расстались – и появился этот шибздик. Если по-твоему может быть слежка, то она может быть и за ней. Тем более, что она носит это кольцо на пальце.
- Ну, вот кольцо я бы посоветовала пока снять, - сказала Нора. – От греха.
- Я бы тоже ей это сказал! - воскликнул я. – Если бы мы увиделись по-человечески! Мы бы всё обсудили спокойно, она должна была остаться у меня ночевать. Мы бы всё обдумали! Но вот что вышло.
Я опять всё вспомнил, и опять у меня в душе всё заходило ходуном.
- Как я теперь всё это скажу? Как? Она меня слушать не станет! – заметался я. - А надо сказать. Завтра, прямо с утра! Как я вообще мог её отпустить! А если он её караулил? Надо было бежать, возвращать, а я, как дурак парализованный, окаменел на месте…
- Я все сделаю, - сказала Нора. – Не кипиши. С утра ей на работу позвоню. Хватит душу раздирать.
Она помолчала.
- Кстати, твоя принцесса – не самый сложный момент вашего анекдота. Ещё же вторая девушка. Как я поняла, она сильно трепетная, и для неё эта ситуация достаточно шоковая.
Аня. Господи, я совсем забыл о ней! Конечно же, и ей, бедолаге, досталось. В самый неподходящий момент.
- Чёрт… - я нахмурился. - Надо с ней завтра поговорить. Ты права.
- Сколько хлопот у нашего мальчика, - фыркнула Нора. – Короче, со своей трепетной дамой сам разбирайся, а сейчас давай спать. Два часа. За раскладушкой не полезу, сил нет. На диване прикорнём.
Мы погасили розовую луну. Но полной темноты тут не бывало – несмотря на плотные шторы, ночное сияние большого города брезжило за окном. Нора вздохнула рядом со мной, и я повернулся к ней.
- Слушай. Я никогда не спрашивал, - сказал я тихо. - Но тогда, шесть лет назад, ты могла отказаться?
- А я и отказалась, - Нора усмехнулась. - Когда меня в первый раз вызвали. Они на меня часа два давили. Сначала пряники сулили. Потом вторая серия началась. Кнуты. Но я-то мечтой тогда жила. Парила в поднебесье от счастья. А тут какие-то жалкие людишки, которые, по рожам видно, ничего не смыслят в любви, напускают жалкие страхи. Знаешь, когда сердце от любви поёт, оно ж ничего не боится. Короче, не запугали. Но, видать, отслеживали как-то. Когда всё это случилось… последовало приглашение номер два. Почуяли, что я сломаюсь. И угадали. Мне уже все равно было, я жить не хотела. Подумала: провались всё, хоть денег заработаю. Оденусь, мать поддержу. Выучу языки и пошлю всё к чертям собачьим, уеду отсюда. Как Вероника.
- Раздумала уезжать? – спросил я, глядя на светящееся пятно на шторе.
- Нет, - сказала Нора. – Не раздумала. Просто не с кем, - она помолчала. – А ты? Уехал бы? Вот ты сейчас улетаешь отсюда. Тебе понравится. Тебя позовут. Уедешь?
- Без неё – нет, - сказал я. – Бессмысленно. Вот если она меня прогонит – тогда да. Тогда всё равно будет.
- То есть, весь этот шоу-шум балетно-конфетный – это всё-таки не твоё?
- Конечно, не моё. Я просто согласился помогать Веронике. Она мечтала. И раз мне всё равно, почему бы и нет.
- Значит, к душе не лежит?
- Не лежит. Откуда? В душе я солдат. Правда, неизвестно каких войск. Даже неизвестно каких миров, - усмехнулся я.
- Может, Некто – это солдат неизвестно каких миров, - тихо продекламировала Нора.
- Что? – я повернулся к ней. - Что это?
- Стихи такие. Чёрный Некто спешит к реке, Чёрный Некто почти бежит… Но это не про тебя. Ты же не чёрный некто. Ты же у нас... пресветлый князь. Практически - ангел света - она усмехнулась.
- Не знаю, - сказал я. – За себя не скажу, но вот какой-то Чёрный Некто точно гоняется за мной. А как там дальше? В стихах?
- Чёрный Некто спешит к реке, - прочитала Нора, - Чёрный Некто почти бежит. Чью-то жизнь уносит в руке, и погоня его страшит…*
- Чью-то жизнь уносит в руке, – повторил я сосредоточенно. – Чью-то жизнь уносит в руке... И погоня его страшит…
Я внезапно сел. Откинул одеяло.
- Норхен! Я поехал!
- Ты куда? – Нора тоже приподнялась.
- К ней, – я встал и начал натягивать штаны.
- Ты что, рехнулся?
- Я так не могу. Я должен знать, что с ней всё в порядке. Она ушла от меня поздно.
Я схватил свитер. Просунул голову, понял, что в темноте надел задом наперёд, выругался, перевернул.
- Чеслав, ты сдурел? Она спит давно!
- Она не спит, – я повернулся к Норе. - Она не спит! И я не усну, пока не успокоюсь! Мне нужно знать, что она дома.
- Ты же сам сказал, что она не будет с тобой разговаривать.
- А я не буду с ней разговаривать. Я просто узнаю, что она в порядке. Потому что, если с ней не всё в порядке, нужно бежать её спасать.
- Совсем рехнулся... Ты что там пил-то у себя? Настойку мухоморовую?
- Водку палёную. Слушай, она и так попадала! То папку стащили - непонятно кто. То дверь вынесли - опять неизвестно кто… Короче, я пошёл.
- Куда! Стой! – Нора тоже вскочила с постели. – Куда пошёл, метро давно закрыто! Сейчас такси вызову… Вот чума... Сядь, подожди. Оденусь. Тоже с тобой поеду…
-------------------------------
*Стихи автора.
Ст-ние "Чёрный Некто" посвящено фотоработе Катерины Белкиной (картинка дана в виде иллюстрации к главе)
продолжение следует