Пейзажная зарисовка
Сладок сон, настоянный на лесном кислороде и сновидения его обильны и причудливы. И не хочется покидать их…
Но сегодня я почему-то проснулся ранним утром (или поздней ночью?), еще до пяти, и выполз из палатки на свет мерцавшего костра.
Темень концентрировалась именно здесь, вкруг едва теплящегося огонька. Чем дальше от этого центра, тем было светлее.
Возле него полулёжали три сонных, почти уже снулых, молодых «организма», из последних сил домучивавших остаток ночи.
«Господи! А ведь это они колобродят со вчерашнего вечера, когда начали готовить этот свой куриный «фирменный шашлык», из синей птицы, которого я так и не дождался…»
Мое появление нарушило зыбкое равновесие оцепенения, знакомое всякому, кто сиживал ночью у огня. Когда будто и сил нет шевельнуться, когда во всем теле только глаза и живут, следя за язычками пламени…
Услышав меня, молодые «организмы» разом, как по команде, зашевелились и поползли по палаткам.
А я посидел, глядя на чейн-стоковское «дыхание» умирающих углей, выпил тепловатого чая, дождался, когда все угомонились и наступила тишина, и пошел на мостки встречать восход солнца.
Востока с нашей поляны не видно. С этой стороны стеной сосновый лес, но западная половина неба над озером уже заметно посветлела, и звезды на ней почти исчезли…
Я стоял у самого края берёзовых жердинок и смотрел, как из прибрежных трав, из-под мостков, из черной воды курились тонкие кудели тумана, сплетались в нити, сбивались волокнистой пеленой и, струясь, стелясь, взвихриваясь, бежали от меня к другому берегу, будто там кто-то тянул на себя эту зыбкую, белесоватую ткань…
Как стайки окунят, то тут то там, «кипятили» озерную прибрежную гладь, а щурята били их в травах, плеща волнишкой…
Как почти у самых ног, по теплой черной воде медленно-медленно дрейфовало слюдянистое крылышко стрекозы…
Небо светлело с каждой минутой. Наконец одиноко застывшее над озером некрупное и некрасивое облачко, будто брошенная кем-то за ненадобностью скомканная ветошка, чуть-чуть закраснелось, притягивая взгляд. Его отражение в черной «амальгаме» озера, когда туман изредка раздергивало, было почему-то румянее, сочнее и чище в деталях, чем оригинал в небесах.
Значит там за лесами, на востоке, солнце одолело-таки горизонт.
Утро дня родилось…