ЕВРОПА
Удар цунами в Европе хоть и не был таким страшным, как в США или на Гавайях, но всё равно привел к многочисленным жертвам. Многие из европейцев, живущих рядом с морем, просто не поняли смысла эвакуации и остались дома, забравшись на более высокие этажи. Они не учли, что их дома могут снести безумные волны, что в бой могут вступить и оползни. Так же было много жертв среди моряков, владельцев яхт и прибрежных кемпингов. Ударом волны была разрушена одна из дамб в Нидерландах, и вода океана начала стремительно затапливать низинную страну. Но жители её хорошо знали, что такое гнев океана, они заранее, быстро и безропотно эвакуировались почти в полном составе, так что людских жертв было немного. Гораздо больше погибло крупного рогатого скота, десятки миллионов коров и быков, как в свободном выпасе, так и на фермах. Был сметён лагерь беженцев в районе Па-де–Кале, мечтавших перебраться в Англию. Этих жертв никто не считал. Прибрежным, курортным зонам Франции, Испании был нанесён невосполнимый урон. Этой ночью европейцы в последний раз видели на небе звёзды. А вот истерзанная морем Азия уже жила в серой мгле, сквозь которую с трудом пробивался свет солнца.
Было раннее утро, когда главы европейских государств начали созваниваться. Это было довольно непривычно, но интернет не работал, хотя должен был, местные соцсети не должны были отключиться, и дежурные программисты не могли понять, в чём тут дело. По праву дежурного главенства в ЕС разговор начал премьер-министр Германии.
- Господа, наш разговор хочу начать с минутой молчания в память о десятках, а может и сотнях миллионах жертв чудовищной катастрофы в США. Судя по тому, что мы до сих пор не можем связаться с правительством США у них очень серьезные проблемы. Что нам делать?
- А что мы можем делать? Ничего. Спасать мы их не можем, послать помощь тоже.
- Нам самим скоро понадобиться помощь.
- Смотрите, что твориться в магазинах.
- Надо издать постановление о том, чтобы продукты давали строго нормировано!
- Непременно! Они же раскупят всё!
Вот с этим они опоздали. Штурм торговых центров в Европе был не такой как в Америке, с разграблением и перестрелкой. Люди исправно платили, порой тратя всё, что накопили за свою жизнь, до последнего евроцента. Но это был именно штурм, когда покупатели давились у касс и устраивали драки из-за упаковки гороха или овсяных хлопьев.
Именно такое столкновение произошло у стенда с сахаром. В последнюю пачку быстрых углеводов вцепились сразу две женских руки. Одна принадлежала сухопарой немке лет шестидесяти, а вторая - дородной украинке лет сорока, явной беженки.
- Отдай! – Закричала вторая на украинском языке. – Я её першая взяла!
- Это мой сахар! – Кричала немка, с удивительной силой вырывая сахар их рук славянки.
- Да ты, шо, сючка! Мову не разумэ!
Дама с Украины ударила немку кулаком по голове, та вскрикнула, и, выпустив сахар, начала лупить обидчицу своей маленькой дамской сумочкой. На ней была обильная металлическая фурнитура, так что скоро по лицу украинке потекла кровь. Это привело её в ярость. Она вскипела, и начала с размаху, по-женски, лупить немку кулаками по голове, так, что и у той вскоре полилась кровь из носа. Они бились, вопя оскорбления, и топча рассыпанный сахар, но про причину этого боя никто уже не вспоминал.
С европейской личин словно сняли маски цивилизации, и страх за будущее вылился в ненависть к своему ближнему.
Машина полицейского Ганса Шрёдера патрулировала вверенный ему район. Чем он был хорош, именно в нём и проживал как сам Ганс, так и его напарник Эрик Хаген. Это был тихий и очень зелёный район старого Мюнхена, куда ещё не добрались эти убийцы старины архитекторы-урбанисты. В районе было спокойно, но очень многолюдно. В этот день никто не вышел на работу, ни на заводы, ни в офисы. Все метались по магазинам, скупая еду и одежду. Тут затрезвонил телефон Ганса, судя по изображению на смартфоне, звонила его жена.
- Да, Ева.
Та в ответ просто закричала: - Ганс! Меня остановили арабы! Они пытаются отобрать у меня машину!
Судя по качающемуся изображению, машину Евы трясли.
- Ты где?
- Угол Зеештрассе и Вагнерштрассе!
Ганс нажал на акселератор. Уже через три минуты он был на месте и понял, что случилось. Минивен Евы был под завязку забит продуктами, так, что она сама еле помещалась за рулём. Ещё бы, она сама работала директором супермаркета, и забрала с работы всё самое дефицитное. Когда она остановилась на светофоре в самом неблагополучном районе города, именно это обилие продуктов и привлекло внимание банды малолетних арабов. Они быстро прокололи машине колеса, и та, проехав метров сто, свернула с дороги, ткнулась носом в столб и заглохла. Ганс поспел вовремя. Арабы уже разбили боковое стекло машины, открыли дверцу, и выволокли женщину на улицу. Ева была ещё очень даже сексапильна, так что, пока одни грабили машину, другие занялись женщиной. Они повалили её на капот, двое держали её за руки, один срывал с Евы одежду, а так как она кричала и билась в руках насильников, ещё один араб бил её кулаками по лицу. Ганс, выскочив из машины, первым делом дал выстрел из дробовика в воздух. Это испугало только троих бандитов, они побежали. И уже вслед им полицейский послал два заряда крупной картечи. Это подействовало и на остальных, они бросили женщину, человек десять побежали, но трое самых наглых кинулись на Ганса, один их них даже начал стрелять в него из малокалиберного револьвера. Пуля попала Гансу в грудь, он упал, но тут его напарник сбоку открыл огонь из пистолета-пулемёта НК МР5. Шрёдер поднялся, пуля попала ему в бронежилет, не причинив большого вреда. Зато этот выстрел снял все моральные и уставные вопросы к дальнейшим действиям полицейских. Они уже беспощадно стреляли по всем, и кто нападал, и кто убегал. Более того, после того, как на улице не осталось никого, кто бы мог ещё стоял на ногах, Шрёдер вытащил пистолет и прошлись по округе, достреливая бандитов, подававших признаки жизни. Напарник настороженно осматривал окрестности с автоматом наготове, а сидевшая на земле полуголая, с разбитым лицом Ева рыдала в голос.
Как обычно это бывает, через считанные минуты видео с камер дорожного наблюдения попало на ТВ, и было показано в новостях. Других передач в те дни не было, ни фильмов, ни шоу. Представители арабской диаспоры и так называемые правозащитники тут же начали истерить по поводу происшедшего, начальство полиции по привычке попыталась отстранить от работы виновных в расстреле, взять их под арест. Но тут они неожиданно столкнулась с агрессивной позицией рядовых сотрудников. Сотни три копов собрались перед зданием управления полиции и предъявили ультиматум руководству, заявив, что если власти арестуют Шредера и Хагена, то они просто свергнут само руководство. Полицейские, которых годами приучали быть толерантными к приезжим, наконец-то смогли выместить ту ненависть и злобу, что они накопили к этим обнаглевшим чужакам.
В этот же день на улицы вышли те, кто давно тосковал по временам Адольфа Гитлера. Крепкие молодцы с короткими стрижками, в кожаных куртках, откровенно приветствовали друг друга в нацистском приветствии. У них как-то очень быстро появилось много армейского оружия, а само это движение назвало себя «9 ноября» в честь «Хрустальной» ночи погрома евреев 1938 года. В пригородах, где селились приезжие с Востока и Африки начались откровенные погромы. Но оказалось, что и мигранты запаслись немалым количеством разномастного оружия, так что жертвы были и со стороны нацистов.
Примерно тоже происходило в других странах Европы. Там не было столь откровенных и организованных нацистов. Но когда мигранты поняли, что лакомой халявы, на которую они жили целые десятилетия, больше не будет, они просто занялись грабежами магазинов и складов, что привело к активизации и сплочению коренного населения. В небольших городах начали создаваться отряд самообороны, вооруженных пока только палками за охотничьим оружием.