Н. Советная. Левтолстовская осень

Дорожные записки.
ЛЕВТОЛСТОВСКАЯ ОСЕНЬ
ДЕНЬ ПЕРВЫЙ.
Данков
Ну вот, поостыли немного первые впечатления от поездки на Липецкую землю, теперь можно и рассказать…
Билеты на поезд «Минск-Анапа» до Липецка покупали заранее, за полтора месяца до поездки. Понятное дело: южное, морское направление, а сентябрь, как правило, – бархатный сезон.  Делегация писателей Союза писателей Беларуси во главе с председателем Минского городского отделения Михаилом Павловичем Поздняковым держала  путь в Липецк не по прихоти своей, а по приглашению литераторов Союза писателей «Воинское содружество», которое возглавляет потомственный писатель Валентин Анатольевич Баюканский.
Дружба между липчанами и белорусами завязалась несколько лет назад по инициативе того же Валентина Баюканского и Тамары Васильевны Ковальчук из Минской городской писательской организации. Результатом стал совместный литературный сборник «Две сестры – Беларусь и Россия». А уже в мае 2023 года Беларусь (Минск, Осиповичи, Несвиж) встречала дорогих гостей из центральной России на музыкально-поэтическом фестивале «Созвездие»,  где  мне выпала честь потрудиться в составе жюри конкурса.  Теперь же мы направлялись с ответным визитом на театрально-литературный фестиваль «Толстовская осень», который проходит в районном посёлке Лев Толстой в память о великом писателе, последним пристанищем которого стала станция Астапово, носящая с 1918 года название Лев Толстой.
Я отправилась в путешествие с предвкушением радостных открытий, собираясь по дороге впитывать в память российские пейзажи и, может быть, даже что-нибудь поэтическое набросать в свой блокнот.  Но весь путь, пока не стемнело за окном,  мы проговорили, не успев заметить, как пролетело время.  В Липецк прибыли ранним утром и на перроне, у переходного моста, ожидали встречавших, но немного припозднившихся липчан.  Валентин Баюканский вместе с двумя Александрами – Колесником и Андреенко, которые были знакомы мне по фестивалю «Созвездие», учтиво подхватили наши тяжёлые чемоданы с подарками и книгами (белорусско-российские сборники и авторские), погрузили в машину. Прямо от вокзала отправились в город  Данков, где и предстояло обустраиваться на три дня.
За окном мелькали речки и озёра, подсолнуховые поля, вдоль дороги тянулась лесозащитная полоса из лиственных деревьев: ясеней, берёз, клёнов… Равнины сменялись холмами, пригорками,  крутыми оврагами. Мне очень хотелось увидеть Дон, но на стокилометровом пути из Липецка в Данков протекали другие речки. А вот город, в который мы направлялись, был возведён именно на берегу Дона!
Проехали  Северный Рудник,  Куймань, Тёплое и Ольховец, Романово и Новоникольское…  Какие говорящие названия сёл, деревень, посёлков! Тёплые и глубинно родные, словно знакомые, хотя я в этих краях была впервые, это точно.
Автобус остановился у мини-отеля «Огни». Современное здание в центре города, на первом этаже которого уютное кафе с огромными окнами. На втором – просторные  комфортабельные комнаты. Рядом с «Огнями» – Бульвар влюблённых со скамьями-качелями, невдалеке великолепные плакучие ивы, а если прогуляться пешком, то и до великой реки можно добраться. Однако времени для этого у нас не было.
Программа пребывания, безразмерно наполненная мероприятиями, встречами, презентациями, требовала, чтобы сразу после завтрака мы поспешили в Дом культуры, где в Сиреневом зале нас ждали данковчане. Презентация международного сборника «Достояние» (Гродно, 2023), посвященного 195-летию Льва Толстого, стала для города настоящим событием.
В зал  попали через библиотеку, поэтому успели, хоть и бегло, познакомится с ней. Она бережно сохраняла старые книги, её сотрудники не торопились их списывать и заменять новыми, с яркими обложками, но не всегда таким же ярким содержанием. Когда же мы очутились на месте,  я поразилась: как много было там увлечённых людей разного возраста, с нетерпением предвкушавших встречу с белорусами и писателями-земляками.   
Программу вёл режиссёр Дома культуры Владимир Заломов, а находившаяся рядом со мной Алла Ивановна Федосова, энергичная, красивая молодая женщина, возглавляющая социально-культурную работу  Данковского района,  тихонько комментировала мне события в зале, знакомила с музыкантами и исполнителями художественных коллективов, с авторами и участниками литературно-театрального действа, представленного гостям, Однако главный акцент в мероприятии был сделан на презентации «Достояния».
Прозвучали   яркие выступления Михаила Позднякова, Тамары Ковальчук, Раисы Усович, Валентина Баюканского,  Александра Колесника, Александра Андреенко, Алексея Мартынова, Павла Усова и Сергея Волкова . Удивительно, но липецких писателей теперь я воспринимала иначе, чем прежде, когда они были на белорусской земле, участвуя в фестивале-конкурсе. У себя дома они предстали мне людьми гораздо более глубокими, талантливыми, яркими, возможно потому, что здесь у них было больше возможностей и времени раскрыть себя во всей красе.  Впрочем, такими же замечательными были и зрители. Поразила искренность чувств, неподдельный интерес к нам, восхищение Беларусью, которое высказывалось в выступлениях.  Горящие глаза, излучающие доброту и свет, тепло и любовь – сильное впечатление, вызывающее желание ответить тем же.
 Я с радостью передала данковчанам привет от их земляка, родившегося и выросшего на липецкой земле, но уже многие десятилетия живущего в белорусском городе Новополоцке. Бесперстых Анатолий Павлович, известный лексикограф, автор-составитель более ста литературных словарей, в том числе словаря пословиц и поговорок из произведений и писем Льва Николаевича «В гостях у Льва Толстого». Отрывок из него вошёл в презентуемый сборник, я же написала к этому материалу вступительную статью.
Настоящей изюминкой встречи стала неожиданная весточка, долетевшая из «Ясной поляны» от директора музея-усадьбы Екатерины Александровны Толстой. Это была письменная благодарность участникам презентации за издание сборника и поздравление с 195-ым юбилеем Л.Н. Толстого. А преподнесли сюрприз казаки Андрей Леонидович и Ольга Ивановна Снетковы-Кутузовы, в гости к которым наша делегация и отправилась далее.
Автобус катился по улочкам Данкова, я разглядывала его домики, среди которых нет-нет да и встречались старинные, с белыми резными наличниками на окнах. Они  необъяснимым образом заставляли трепетно всматриваться в них, словно скрывали что-то сокровенное. Неудивительно, ведь в них живёт дух истории! Однако долго задерживать взгляд не удавалось. Даже по мосту через Дон, который здесь не очень широкий и полноводный, мы промчались быстро. Но я успела, успела сделать несколько кадров! Ведь это же – Дон! Взяв своё начало от ручейка Урванка в Тульской области, в Новомосковске, он несёт свои воды почти две тысячи километров до самого Азовского моря. Именно эту реку, которую  древние греки называли рекой Танаис, и считали, что она разделяет Европу и Азию, а ныне – одну из главных в России, прославил в своих произведениях Михаил Шолохов. Кто не знает его «Тихий Дон»!  Признаюсь, что и рассказы, и стихи об этой реке моего знакомого, воронежского поэта Александра Лисняка, вызывали у меня лёгкую зависть: он рыбу удил на Дону, ночевал на его берегах!
А ведь я видела эту знаменитую реку! Ещё ребёнком, когда была на экскурсии в Ростове-на-Дону. Наш пионерский отряд  доставил туда автобус из Мариуполя (тогда город назывался Жданов),  где в одной из школ разместился пионерский лагерь для учащихся из Заполярья. Но разве в то время я понимала значение того, что было перед моими глазами? Пятый класс, двенадцать лет… Просто глазела по сторонам. Всё, что пронесла через десятилетия, это воспоминания об огромном новеньком стадионе, в котором могли поместиться десятки тысяч зрителей. Гид рассказывала об этом с такой нескрываемой гордостью, и при этом так горели её глаза!
Кстати, это ещё одно маленькое доказательство, что эмоции, чувства, яркие переживания запоминаются гораздо прочнее, чем даже очень интересная информация. Об этом же говорил Фёдор Иванович Шаляпин, любуясь художественными полотнами  Левитана: «Я понял, что не нужно копировать предметы и усердно их раскрашивать, чтобы они казались возможно более эффектными, – это не искусство. Понял я, что во всяком искусстве важнее всего чувство и дух — тот глагол, которым пророку было повелено жечь сердца людей». Действительно, когда глаза горят, то и сердце вспыхивает…
Непредвиденная остановка в пути (одному из писателей потребовалось срочно приобрести супер-клей, чтобы реанимировать свою туфлю) позволила сделать ещё несколько случайных, на первый взгляд, снимков в Данкове. Я запечатлела магазинчик с шутливым названием «Мясо для мужика» (любят данковчане  юморить!),  разместившийся рядом  необычный дом, верхняя часть которого представляла собой сруб старинной постройки с белыми ставнями на окошках, установленный на каменный фундамент высотой с этаж, и  моих товарищей, пристроившихся к декоративным зелёным фигурам дамы и кавалера (точно таких видела ещё не раз в других местах). 
А вот снять многочисленные данковские храмы не успела: слишком быстро двигался автобус.
– В маленьком городе на двадцать тысяч населения столько церквей?! – удивилась искренно.
Мой дорожный сосед поддакнул, но тему не продолжил. Пришлось утешиться тем, что среди подарков, полученных  от администрации города, была книга-альбом «Визитная карточка: Данков», в которой и история города, и фото всех достопримечательностей.
Оказывается, первым поселением на месте нынешнего Данкова был монашеский скит, основанный Романом Никитичем Телепнёвым в XVI веке, затем образовался монастырь, получивший название Покровский. Его бывшая территория ныне передана церковным властям для восстановления обители.
В сохранившейся церкви Дмитрия Солунского (1760 г) разместился в 1969 году краеведческий музей (жаль, что мы в него не попали, не познакомились с шикарной картинной галереей, в которой есть полотна Серова,  Пластова, Дейнеки, Лактионова и ещё многих известных художников). Но сам факт существования такой галереи в маленьком городке меня восхитил.
В центре Данкова, несмотря на все судьбоносные перипетии, сохранился и здравствует прекрасный  бело-синий пятикупольный Тихвинский собор с шестью престолами, возведённый в 1878 году в честь иконы Тихвинской Божьей Матери в благодарность за спасение города от польского ссыльного повстанца – фанатика-поджигателя, которого до времени никак не удавалось захватить на месте преступления.
На берегу Вязовки  (Данков расположен у реки Дон в месте впадения в неё Вязовки) продолжает служить людям и Богу храм во имя Рождества Христова, строительство которого было начато в 1873 году, закончено в 1910. А на главной улице К. Маркса (прежде – Московской) красуется церковь великомученика Георгия Победоносца, не прекращавшая своего служения даже в безбожные годы. Её строительство длилось пятнадцать лет: с 1857  по 1872 год. Это настоящий памятник церковного зодчества.
Какая же жалость, что в нынешнюю поездку нам не удалось посетить ни один из храмов, несмотря на то, что нашими друзьями было запланировано знакомство со Свято-Троицким женским монастырём в городе Лебедянь, но, в связи с насыщенностью программы, времени на это не хватило…. Хотя кто его знает, что важнее? И где явственнее всего ощущается не только Божий дух, но и исторический, культурно-нравственный дух конкретного края и его жителей? Помнится, когда в 2019 году  была на международном литературном форуме «Золотой Витязь» в Пятигорске, то первое мероприятие, в котором мы приняли участие  – молебен, торжественно отслуженный в главном соборе. Этим была изначально задана высокая духовная направленность, а в души участников пролился Божественный свет, и состояние благодати сопровождало все дни пребывания на форуме. Когда в Беларуси проходит республиканский День письменности, то в город, который становится местом праздника (а 2-3 сентября им был мой родной Городок Витебской области), обязательно через всю страну везут Благодатный Огонь, который встречают  и проносят с крестным ходом в главный храм, и служится молебен, и Божья благодать нисходит на местность и её жителей, и участников празднества…
Но и жаловаться на липчан было бы грешно: недостатка во внимании, щедрости и доброты мы не ощущали,. Всюду нас встречали с хлебом-солью, с песнями и музыкой, с радостью и светлыми улыбками, от которых вмиг пропадали сонливая усталость и невнимательность. А какими же необычайно вкусными были преподнесённые нам хлеба! Пальчики оближешь! И мы тоже в долгу не остались: Тамара Ковальчук привезла с собою белорусский хлеб, с любовью испечённый мастерицей из города Осиповичи Антониной Францевной Степановой, директором историко-краеведческого музея и добрейшим человеком. 
Целых три дня наша небольшая делегация наслаждалась атмосферой дружбы, щедрости и доброты. Меня не оставляла мысль, что русское гостеприимство нисколько не уступает хвалёному кавказскому. Хотя надо отдать должное справедливости, ведь среди принимающих липчан были  армяне и грузины, казаки и выходцы из Беларуси.  Казаки угощали нас  домашними сырами из козьего молока, азербайджанцы – долмой из виноградных листьев и мяса, армяне – вкуснейшим хачапури, настоящими хинкали размером с огромный кулак, отменным харчо (с грецкими орехами и специями, от остроты которых мы вытирали слёзы, но доедали  до чистой тарелки, изнемогая от несказанного гурманского удовольствия),  и, конечно, не обошлось без традиционной белорусской бульбы…

Осиновые Прудки
На всём пути от Данкова до Полибино  мы не только любовались раскинувшимися степными просторами и лесными куртинами, но и внимательно слушали рассказ краеведа Павла Ивановича Усова о возникновении города и местных поселений. Самым древним предшественником современного Данкова было домонгольское – у села Стрешнево сохранились останки городища, которое именовали Старым Донковом (через букву «о»).Это поселение на высоком берегу Дона было труднодоступным для врага: с севера – глубокий овраг, с запада – широкая река, на южной и восточной сторонах – крепостные оборонительные укрепления.
Донковчане славились мужеством, они героически сражались против орд Мамая , в том числе под предводительством московского князя Дмитрия Донского. И всё же многочисленные нападения азовских и крымских татар  на Старый Донков  привели поселение в XV веке в «совершенное запустение» (так писал о об этом первый краевед этих мест купец В.И. Ермаков).
Считается, что возродился город  в 1568 году. Он долго служил одним из важнейших сторожевых  форпостов южнорусской окраины, отражая атаки татарских конниц, но в 1618 году пал, не устояв перед войском гетмана Петра Сагайдачного. Однако уже  через год был отстроен в другом месте, там, где находится сейчас, на правом берегу Дона,  у устья реки Вязовни.
Из окна автобуса я пыталась разглядеть  вдалеке и запомнить те  исторические места, о которых шла речь, лишь мысленно сожалея, что наших трёх дней несказанно мало, чтобы увидеть всё. А ведь где-то совсем рядом должно было быть и знаменитое Куликово поле! Но… Близок локоть, да не укусишь…
Справа от дороги заметила  необычный указатель с табличкой  «Полибино». Необычность состояла в том, что он имитировал башню, ту самую – водонапорную шуховскую – первую в мире гиперболоидную конструкцию, запатентованную инженером Шуховым в марте 1899 года. Повинуясь указателю, автобус свернул. Я же мысленно всё повторяла название села: «Полибино!»  Только одно это слово уже ласкало слух: было узнаваемо по прочитанным ранее книгам русских классиков, полотнам известных художников. Ах, с каким нетерпением предвкушала  встречу со знаменитым селом! Однако мы завернули в другое – Осиновые Прудки.
 На лужайках вдоль дороги невозмутимо жевали траву коровы, дремали  под сентябрьским солнышком бело-рыжие упитанные бычки, не обращая внимания на автомобильный шум, паслись козы.  Автобус подкатил к  огромным серебристым тополям у окраины села и остановился у памятника, сложенного из плоских известняковых плит-камней. Навстречу к нам, улыбаясь, шли уже знакомые по презентации в Данкове супруги Снетковы-Кутузовы. 
 Андрей Леонидович  в казачьей форме, с вьющимся чубом тёмных, еле заметно тронутых серебром волос, с карими глазами, сверкающими из-под бровей – ни дать ни взять Шолоховский  Гришка Мелехов  из «Тихого Дона»! Но наш Андрей был родом из Омска, из тамошних казаков.  Ольга Ивановна – каштаново-рыжие длинные волосы, аккуратно уложенные на затылке, в ушах крупные серьги с зелёным камнем – красавица из местных, тоже казачка. Приехали  они несколько лет назад в село, занялись фермерством: развели коз и всякую другую живность, делают из молока чудо-сыры разных видов. Нас не только угостили, но и с собой завернули, – мы в поезде уже доедали да нахваливали. Но не это главное!
 Андрей и Ольга воплотили в жизнь мечты потомков Льва Николаевича Толстого. В частности, его внучка Вера Ильинична Толстая вместе с краеведом Локтионовым ещё в восьмидесятых годах прошлого века мечтали установить мемориальную доску в память о трёх русских женщинах, сёстрах милосердия, лечивших местных крестьян, спасавших их в трудные годы от голода. События происходили во времена Льва Толстого, тоже помогавшего вместе с детьми и супругой Софьей Андреевной голодающей бедноте. Великий писатель откликнулся на просьбу о помощи, с которой к нему обратились местные помещики Иван Раевский из села Бегичево и дворянин Юрий Нечаев-Мальцов из Полибино. Вместе благотворители обустраивали бесплатные столовые, приобретали лекарства.   
Все сёстры милосердия, которым решили установить памятную доску, были женщинами удивительными, необыкновенными! Об одной из них, монахине матери Марии (Елизавета Скопцова (1891-1945) режиссёром Сергеем Колосовым (ему же принадлежит известная лента «Помни имя своё») снят фильм «Мать Мария», главную роль сыграла бесподобная Людмила Касаткина. Мать Мария после революции, когда её чуть не расстреляли, бежала в Париж. В 1932 году приняла монашеский постриг, вместе с Николаем Бердяевым и Сергеем Булгаковым организовала братство «Православное дело», чтобы помогать людям из России. Погибла в газовой камере, войдя в неё вместо русской девушки, с которой поменялась одеждой. Она спасла её ценой собственной жизни. Этот подвиг не требует комментариев.
Сёстры милосердия Юлия Петровна Вревская (1838-1878) и Мария Петровна Берс (1855- 1892) заслуживают отдельного рассказа.
Вревская – баронесса, урождённая Варпаховская, высокообразованная (воспитывалась в Одесском институте благородных девиц и в Ставропольском «Среднеучебном Заведении Св. Александры для воспитания женского пола»)  фрейлина  императрицы Марии Александровны. Она дружила с  писателями Д. В. Григоровичем, И. С. Тургеневым, В. А. Соллогубом, поэтом Я. П. Полонским, художниками В. В. Верещагиным и И. К. Айвазовским, была знакома с Виктором Гюго и Ференцем Листом. А во время русско-турецкой войны, продав орловское имение и снарядив санитарный поезд,  стала сестрой милосердия полевого госпиталя Российского Красного креста. Скончалась от тяжёлой формы сыпного тифа.
Мария Петровна Берс – родственница Льва Толстого по его жене Софье Андреевне. В 1892 году приехала из Москвы и по совету Льва Николаевича поселилась в деревне Хитровские Прудки. Самоотверженно помогала голодающим и больным крестьянам, пока сама не заразилась тифом. Толстой выписал  к ней врачей из Москвы, но 20 октября того же года Мария Петровна скончалась в возрасте тридцати семи лет.
Об  этих трёх женщинах, по-православному  не щадивших себя ради других,  хорошо написал наш современник, данковский краевед Сергей  Волков, член Союза писателей «Воинское содружество» в очерке «Такая сила, такая жажда жертвы…». О них же трогательно рассказала нам Ольга Снеткова-Кутузова у памятника с мемориальной доской, установленной  по инициативе её и супруга Андрея. Их же силами! Но при поддержке властей (глава района Валерий Фалеев) и потомков Льва Толстого – Веры Ильиничны Толстой и помощника президента РФ по вопросам культуры и искусства Владимира Толстого. Не обошлось и без помощи местных жителей, горячо откликнувшихся на доброе дело, Расмана и Резвана Гюльмагомедовых, а также благотворительницы Нины Чернышёвой.  (Такие подробности мне стали известны, благодаря книге Павла Усова «У истока. Полибино и его окресности».)
Незаметно сгустились тучи, усилился ветер, по-осеннему холодный , пронизывающий. Могучие тополя взволновались, зашелестели, загудели, словно перекрикивали рассказчицу, одаривающую нас памятными подарками: тарелками с изображением памятника русским сёстрам милосердия. Мы же, смущённо поглядывая то на разбушевавшиеся тополя, то на автобус, стали кутаться в куртки и пиджаки, застёгиваясь на все пуговицы. А наша  Ольга Ивановна, будучи лишь в лёгком платьице, даже не вздрогнула, лишь улыбнулась задорно: «Я же казачка!». Эту фразу я слышала от неё ещё не раз…

Полибино
Свисающие ветви деревьев, склонённых над полибинской улочкой, словно раздвинулись, и автобус выкатился на просторную лужайку перед огромным нежилым зданием. Из-под колёс шарахнулись гуси, но тут же успокоились и снова принялись пощипывать травку, которая после обильных дождей щедро и густо зеленела вокруг. Гусей было много. Серые и белые, взрослые и малыши – полибинские! Знаменитые!
Туристы всегда норовят сделать «гусиные» снимки, и художники не обходят птицу стороной, и мы достали свои телефоны, чтобы сфотографировать. Я пыталась вспомнить, кто же из живописцев запечатлел местных гусей на своих полотнах, ведь в 19 веке здесь бывали такие мастера, как Виктор Михайлович Васнецов, Иван Константинович Айвазовский, Илья Ефимович Репин, но обнаружила, что знаний моих для этого маловато. А вот Павел Усов тут же с гордостью сообщил, что у него дома хранится «гусиная» картина данковской художницы Татьяны Хлебниковой, и достаточно много полибинских полотен на счету известного живописца Павла Евгеньевича Весёлкина, родившегося в 1943 году в Раненбурге Рязанской области, ныне это город Чаплыгин Липецкой. За своё творчество он награждён золотой медалью Saint Michael в номинации реализм на международной выставке в Нью-Йорке в 2011 году. Одну из работ художника приобрёл правнук Льва Толстого – Илья Иванович Толстой, сейчас она находится во Франции.
Однако не из-за гусей же мы примчались в Полибино! Перед нами красовалась достаточно хорошо сохранившаяся усадьба, некогда принадлежавшая выдающемуся русскому меценату Юрию Степановичу Нечаеву-Мальцову. Этот человек вместе с профессором Иваном Владимировичем Цветаевым основал в Москве Музей изящных искусств, ныне – Государственный музей изобразительных искусств им. А.С. Пушкина!
Несмотря на то, что большие многочисленные окна были заколочены листами жести, что из-под карниза крыши тянулась к небу тонкая ветвистая берёзка, что кованые решётки бокового крыльца и ворот были схвачены ржавчиной и что духа живой человеческой души и подавно не было близко, старое разрушающееся здание поразило своим величием и красотой так, что иначе как дворец я его уже не называла.
В небе, нависая, сгущались, темнели нешуточные дождевые тучи, но над полибинской усадьбой оставалось широко распахнутое голубое оконце. Выглядывая из него, солнечные лучи ярко освещали замок, исполненный в палладианском направлении классического стиля. Массивные белые колонны главного корпуса казались лёгкими, они словно взлетали ввысь. Непроизвольно  я прислушалась, ожидая, что сейчас донесутся звуки рояля, и польётся музыка, и затоскует нежный женский голос:
– Сердце будто проснулось пугливо,
Пережитого стало мне жаль;
Пусть же кони с распущенной гривой
С бубенцами умчат меня вдаль.
Слышу звон бубенцов издалёка –
Это тройки знакомый разбег,
А вокруг расстелился широко
Белым саваном искристый снег.
Пусть ямщик свою песню затянет,
Ветер будет ему подпевать;
Что прошло – никогда не настанет,
Так зачем же, зачем горевать!
Звон бубенчиков трепетно может
Воскресить позабытую тень,
Мою русскую душу встревожить
И встряхнуть мою русскую лень!*
_________________________
*Романс «Бубенцы» – слова Александра Кусикова, музыка Владимира Бакалейникова.
Казалось: вот-вот в окнах коридоров-галерей замелькает суетливая хозяйская прислуга, чопорный лакей распахнёт тяжёлую дверь, пропуская барина к карете у подъезда. Во дворе у фонтана (когда-то были!) раздастся озорной смех резвящейся детворы. А между развесистыми липами в парке у пруда мелькнёт лёгкая девичья фигурка в розовом платье и слегка качнётся над её милой головкой такой же розовый зонт…
– Дворец Нечаевых- Мальцовых построен в XVIII веке и относится к числу лучших дворцов Российской империи, – вывел меня из фантазийного состояния голос Павла Усова. – В крытой галерее-переходе вместо стекол был хрусталь, из хрусталя же сделали двери. Паркет такой же, как в Эрмитаже, а залы расписывали художники Айвазовский, Семирадский, Коровин…
Внутрь здания мы проникли через боковую дверь, которую нам открыли по просьбе Павла Ивановича неведомые нам нынешние хранители особняка. Ведь в 1971 году он был объявлен памятником республиканского значения, а лет пять назад заняться его восстановлением пообещал губернатор Липецкой области Игорь Артамонов и директор московского музея имени А.С. Пушкина Марина Лошак. Однако дальше слов дело пока не сдвинулось. Только неравнодушные жители Полибино да дотошные волонтёры убирают по мере сил территорию, проводят субботники. И каждое лето, в июле, на лужайке у стен дворца проходит фестиваль русского романса "Звуки усадьбы". Хозяева этого великолепного праздничного мероприятия -- костюмированные сударь и сударыни из того давнего времени, когда в полибинской усадьбе бурлила жизнь. Роли исполняют актёры Данковского театра "Данте" (ДАнковский Народный ТЕатр). И наш гид, он же краевед Павел Усов, как раз один из них.
У меня же из головы не выходил Несвижский замок Радзивилов в Беларуси, который полностью восстановлен государством, как и Мирский замок, и ещё около двадцати усадеб, ставших местами туристического паломничества. Красота, созданная руками народных умельцев столетия назад, продолжает радовать и удивлять сотни тысяч наших современников. Посещение города Несвиж и замкового комплекса писателями-липчанами в мае 2023 года в рамках российско-белорусского конкурса-фестиваля «Созвездие» оставило их в полном потрясении от увиденного. А ведь Несвижский замок в своё время тоже находился в запустении. Ах, если бы дворец в Полибино был восстановлен в прежней красе, насколько ярче стала бы жизнь не только липчан, а всей России, всего нашего славянского братства!
Мы разбрелись по этажам замка, его коридорам, комнатам и залам, в одном из которых сохранилась сцена, сооружённая в советские времена, когда здание служило клубом, кинотеатром, библиотекой, общежитием для семи десятков семей и конторой одновременно. В тёмных коридорах и закоулках мы подсвечивали себе фонариками телефонов, чтобы не провалиться в пробоины, образовавшиеся от времени, а может быть, от вандалов. Местами удивлялись сохранившимся плитке или паркету, широким лестницам с изящными перилами, любовались видами из окон, мысленно пытаясь представить времена, когда замок был ухожен и наполнен жизнью. На подоконниках то тут, то там лежали оставленные кем-то книги. Краевед Раиса Михайловна Усович взяла в руки одну из них и удивлённо воскликнула:
– Это же «Кулинарная книга Софьи Андреевны Толстой. Обед для Льва»! – и предложила мне: – Возьмите!
А чуть позднее, на следующий день, мы угощались Анковскими (Анке Николай Богданович – семейный доктор Берсов, родственников Софьи Андреевны (в девичестве Берс) пирогами, приготовленными по рецептам из этой книги, на празднике «Толстовская осень» в районном посёлке Лев Толстой. Кусочек я даже умудрилась довести до дома, чтобы угостить им маму. Пироги, действительно, оказались изумительно вкусными.
На ярко-жёлтой стене перед центральным входом – портреты Нечаевых-Мальцовых, бывших хозяев усадьбы. Степан Дмитриевич Нечаев был человеком незаурядным, высокообразованным, служил в канцелярии рижского военного губернатора Я.И.Лобанова-Ростовского, поднимал народное образование в Тульской губернии, будучи директором училищ, был чиновником по особым поручениям при московском генерал-губернаторе князе Д.В. Голицине, обер-прокурором Святейшего синода, сенатором. Дружил с Бестужевым, Кюхельбекером, Рылеевым, среди его знакомых были Грибоедов, Крылов, Баратынский , Вяземский и Александр Сергеевич Пушкин…
Сам он писал и печатался во многих известных изданиях того времени. А главным предметом его исторических и археологических изысканий стало Куликово поле, территория которого входила в земельные владения Нечаевых. Первый музей Куликова поля он создал в своём имении Сторожево. А в 1848 году сбылась мечта Степана Дмитриевича: на вершине Красного холма в честь победы в Куликовской битве был установлен величественный монумент по проекту Александра Павловича Брюллова.
Сын Нечаева Юрий Степанович, получив наследство от своего дяди Ивана Сергеевича Мальцова, стал одним из двенадцати самых богатых людей России. С того времени к его фамилии добавилась фамилия дяди: Нечаев-Мальцов.
Своё огромное состояние Юрий Степанович не только приумножал, но и щедро жертвовал на добрые дела. В Петербурге попечительствовал Морскому благотворительному обществу, Николаевской женской больнице, Сергиевскому православному братству, Дому призрения и ремесленного образования бедных детей, школе Императорского женского патриотического общества имени Великой Княгини Екатерины Михайловны, общине сестёр милосердия Святой Евгении, медицинским учреждениям. В городе Гусь-Хрустальном построил богадельню имени Ивана Мальцова, в Москве на Шаболовке – комплекс дворянской богадельни имени Нечаева-Мальцова (архитектор Роман Клейн), субсидировал журнал «Художественные сокровища России», редакторами которого были Александр Бенуа и Адриан Прахов.
В 1885 году Ю. С. Нечаев-Мальцов основал во Владимире Техническое училище имени Ивана Мальцова (ныне Владимирский авиамеханический колледж). Помогал созданию Исторического музея во Владимире. Построил несколько храмов: Святого Георгия по проекту Леонтия Бенуа в Гусь-Хрустальном, Дмитрия Солунского в память воинов, павших в Куликовской битве, в селе Берёзовке (росписи в этих храмах – Виктора Васнецова).
Вклад же Нечаева-Мальцова в музей изящных искусств (имени Пушкина) в Москве был просто колоссален: два миллиона рублей! Тех, царских рублей!
Так и хочется воскликнуть:
– Ауууу! Где вы, нынешние богатеи России?! Где вы, сегодняшние власть предержащие?! Где вы, благодарные потомки?! А ведь в усадьбе Нечаевых-Мальцовых бывали Лев Николаевич Толстой и Анна Ахматова, Марина Цветаева и Евгений Евтушенко, Иосиф Бродский и Борис Окуджава, и многие другие...
В ответ же мне, как в том памятном фильме режиссёра Эдмонда Кеосаяна «Неуловимые мстители» по книге Павла Бляхина « Красные дьяволята. Повесть о подвигах и приключениях трёх подростков на фронте Гражданской войны»: «А вдоль дороги мёртвые с косами стоят. И тишина!..».
И тишина…
Размеренный покой и тишина в полибинской усадьбе, и в прекрасном парке перед ним, и на месте бывших нечаяевских садов, тянувшихся до самого Дона. Кстати, именно из него качалась вода в особняк через водонапорную башню, которая сохранилась до наших дней, неизменно притягивая к себе внимание посетителей. Да, та самая башня, шуховская. Сконструирована в виде несущей сетчатой оболочки. Экспонировалась на Всероссийской промышленно-художественной выставке в Нижнем Новгороде в 1896 году. Сооружение по проекту русского учёного и инженера Владимира Григорьевича Шухова произвело настоящий фурор, впоследствии стали по тем же принципам возводить не только башни, но и линии электропередач, маяки, корабельные мачты, телевышки (московская телевышка на Шаболовке). А тогда её выкупили Нечаевы и перевезли в Полибино. Высота около сорока метров. Емкость вмещала девять с половиной тысяч двенадцатилитровых вёдер воды.
В настоящее время таких водонапорных башен осталось всего одиннадцать из двухсот, насчитывающихся на территории Советского Союза. Две из них находятся в Беларуси – в городе Борисове и в деревне Звенячи Витебской области, у железнодорожной станции Коханово. Оба сооружения возводили в 20-30 годах прошлого века для заправки паровозов водой, расположены они на направлении Минск – Орша Белорусской железной дороги. Шуховские сетчатые конструкции легко собирались на земле с помощью лебёдок, стоимость их была гораздо дешевле башен кирпичных. Во время Великой Отечественной войны Кохановская башня уцелела чудом. Много раз её хотели и пытались взорвать то наши, то немцы, потому что она являлась важным стратегическим объектом, однако этому не суждено было свершиться. За состоянием кохановской башни следили работники предприятия «Дорводоканал», на балансе которого она находилась до 2019 года, но и теперь «гиперболоид» неплохо выглядит: окрашен в серебряный цвет, резервуар для воды как новенький, проходы в подвальное помещение закрыты, территория вокруг ухожена. К башне можно свободно подойти.
Борисовская же водонапорная высотой 27 метров сохранилась хуже. Ещё одна шуховская башня, построенная в начале тридцатых, была в Марьиной Горке, продержалась до 2013 года. Такую же в минской Степянке разобрали после войны. Похожая была в Речице рядом со спичечной фабрикой «Днепр».
Шуховские «гиперболоиды» и сегодня актуальны в архитектуре и востребованы по всему миру: в Китае, Великобритании, США, ОАЭ и других странах. Полибинская же башня служила смотровой площадкой и обеспечивала водой здание усадьбы, английский сад, фонтаны. Теперь вода через неё не течёт…
Зато внезапно закапало с потолка дворцовой комнаты. На улице зашумел не просто дождь – ливень! Мы бросились к автобусу, который водитель заботливо подогнал к самому крыльцу. Но отъехав всего несколько метров, машина остановилась у заброшенного здания бывшего сельского магазинчика. Дверь его гостеприимно распахнулась, и перед нами снова предстали улыбающиеся Андрей и Ольга Снетковы-Кутузовы.
– Пожалуйте в наше будущее кафе «Сторожевая слобода»! – загадочно сияя глазами, пригласил Андрей.
– Отведайте наши фирменные блюда и согрейтесь горячим чаем! – весело защебетала Ольга.
В спартанских условиях, но тем не менее по-хозяйски уютно, были составлены и накрыты скатертью старые столы, доставшиеся в наследство от магазина. А на них, как на самобранке, те самые козьи сыры домашнего приготовления, о которых я упоминала ранее, бутерброды, тарталетки, пироги и даже азербайджанские лепёшки с мясной начинкой – от Фатуллаева Селимхана Годжи Оглы, бывшего руководителя полибинского фермерского хозяйства.
За чаем мы узнали о грандиозных планах наших новых знакомых. Через пару месяцев они собираются перебраться из Осиновых Прудков в Полибино, а к ним обещают присоединиться ещё двадцать семей таких же энтузиастов. Переезжают даже из Германии!
Неужели есть надежда, что замечательный полибинский край оживёт? Есть! Конечно, есть, когда за дело берутся русские казаки, русские люди с горячими сердцами и прекрасной душой. Благослови их Господь и не оставь в трудные минуты!
… Казалось бы, насыщенный впечатлениями день пребывания на липецкой земле подошёл к концу. Но не тут-то было! В Данкове нас ждал тёплый домашний вечер в гостях у Раисы Михайловны Усович, замечательного писателя и человека, «Отличника милиции», обладателя шести медалей и почётного знака «За заслуги перед Данковским районом». Заглянул на огонёк и Алексей Иванович Мартынов, заслуженный работник культуры, председатель правления районного отделения Союза писателей «Воинское содружество». Когда он выступал на презентации сборника «Достояние» в Сиреневом зале ДК, то убежденно сообщил, что у него-то никаких родственников в Беларуси нет.
– Как же? – не удержалась я. – Вы так похожи на одного моего знакомого из Витебска!
В зале дружно засмеялись, а я долго не могла отделаться от впечатления, произведённого этой поразительной похожестью. Вернувшись, уточнила у знакомого, откуда его родители. Оказалось, что материнские корни в Сибири. Но и у Мартынова родители родом оттуда. Так что остаётся большой вопрос по поводу того, если ли у Алексея Ивановича родственники в Беларуси.
Когда Мартынов расчехлил гитару и запел… Запели все! Старые добрые песни зазвучали так сердечно, так искренно, что вмиг исчезли с лиц следы усталости, заискрились, засияли неведомым светом глаза, закружились минуты и часы… И нам всем, белорусам и русским, было так тепло и уютно, словно в родном родительском доме собрались самые близкие люди.

ДЕНЬ  ВТОРОЙ
Посёлок Лев Толстой
Прямо под нашими комнатами в гостинице всю ночь работало кафе. Кто-то шумно праздновал лично-семейное событие – громкая музыка, песни, гомон…
– Не усну! – огорчилась Тамара Васильевна. – Вообще плохо сплю, а тут ещё такое шумовое сопровождение…
Однако утром, когда я поднялась с постели, она ещё сладко посапывала, да так  крепко и безмятежно, что тревожить не хотелось.
– Удивительно! – поделилась со мной, проснувшись. – Сон, как в детстве: свалил с ног мгновенно!
Дальше события развивались по расписанию. Лёгкий завтрак и кофе в обществе обаятельной Аллы Ивановны Федосовой, автобус к крыльцу,  дорога до районного посёлка Лев Толстой в сопровождении Валентина Баюканского и двух Александров:  Колесника и Андреенко. 
Погода в этот день выдалась неуютная: сильный ветер, пасмурное небо,  тёмные тучи, которые так и грозились причастить нас степным дождиком.
Лев -Толстовский район, граничащий с Рязанской  областью и  районами Липецкой: Данковским, Чаплыгинским, Добровским и Лебедянским, занимает территорию чернозёмной лесостепной возвышенной равнины с балками, оврагами и долинами. Несколько пересыхающих летом речушек носят странные болотистые названия. Такая ассоциация у меня возникла от слова «ряса» (как ряска):  Гущина Ряса, Ягодная Ряса, Раковая Ряса. Хотя «ряса»  имеет совершенно другое значение: верхняя длинная одежда в талию и с широкими рукавами у православного духовенства. Этот смысл придаёт возвышенность, духовность… Но тогда причём здесь гуща, ягоды и раки? А вот с болотинкой, хотя и с натяжкой, это всё совместить можно. Да и пересыхающие русла, мелея, на какое-то время, наверное,  действительно превращаются в болотца, покрытые ряской. Однако это были лишь мои размышления, но, когда заглянула в справочник, оказалось, что я очень близка к истине, ведь в народе рясой называли  «мокрое место, топь».
Ещё одна речка, двадцатитрёхкилометровая, берущая начало у посёлка Лев Толстой, называется Сквирня. Её русло пролегает в глубоком ложе, отсюда название, означающее «трещина, щель». Впадает Сквирня в Дон в другом районе,  у города Лебедянь, его посещение было  запланировано в нашем путешествии на следующий день.
За окнами автобуса мелькали  необъятные хлебные поля (уже убранные) и ещё зеленеющие – подсолнуховые. Оказывается, небольшой Лев-Толстовский район (десять сельсоветов и сорок пять населённых пунктов) с 2006 года  объявлен особой региональной экономической  агропромышленной зоной «Астапово».  Здесь выращивают зерновые, крупяные и технические сорта пшеницы, ячменя, овса, сахарной свеклы. Производят молоко, мясо говядины и свинины, шерсть. Имеются свиноводческие комплексы мирового стандарта, комбикормовый завод  и другие объекты аграрной промышленности.
Но меня больше всего сразило количество церквей. Семнадцать! (Десять – постоянно действующие). На два-три посёлка или деревни – храм! В Астапово даже два: Дмитриевская и Покровская церкви.
На моей малой родине, в Городокском районе Витебской области, который по населению больше Лев-Толстовского всего на пять тысяч человек (до войны было около ста тысяч (в нынешних границах района), в 1970 – сорок пять, теперь, к сожалению, чуть больше  двадцати ), храмов имеется пятнадцать (из них три – в городе), но постоянно действующих всего лишь пять. Однако и за это – слава Богу! После войны и до девяностых годов прошлого века не было ни одного! В областном центре, в Витебске, оставалась одна-единственная церковь Казанской Божьей Матери, ныне являющейся духовной основой Свято-Троицкого Маркова монастыря. Она чудом сохранилась в своём первоначальном виде с 1760 года. В Казанской я когда-то крестила своего второго ребёнка – сына Серёжу. А вот первенца, дочку Светлану, пока мы семьёй гостили в Городке, моя бабушка Евдокия  отвезла от меня (да и от всех) втихомолку в соседний район, в город Невель Псковской области. Там батюшка крестил детишек тайком, чтобы не вести запись в книгах, которые проверяли  райкомовские работники, ведь партией Бог был отменён –  коммунистам-комсомольцам крестить детей не полагалось. Витебская же область ещё по планам Никиты Сергеевича Хрущова (Генеральный секретарь Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза с 1953 по 1964 годы)   должна была стать в СССР лидирующей по атеизму. К счастью, этого не случилось, хотя результат уже забрезжил. Может быть, именно за прошлое безбожие  в Городокском районе, одном из самых больших по территории (почти три тысячи квадратных километров), одном их самых красивых в Беларуси (обилие лесов, рек и озёр), населения становится всё меньше и меньше с каждым годом.  Хотя есть и вполне объективные причины: Городокщина стареет, молодёжь ищет счастья в крупных городах своей страны и в России.
А вот посёлок Лев Толстой я во время своих выступлений на презентациях и просто в разговорах так и норовила назвать городом, хотя, чтобы им стать, надо увеличить население посёлка тысяч на шесть.  Но разве только количеством определяется качество?
Глава администрации Лев-Толстовского района Эдуард Анатольевич Брагин, председатель райсовета народных депутатов Никита Юрьевич Пахомов и жители посёлка встречали нашу делегацию с хлебом-солью, музыкой и песнями у здания библиотеки, оборудованной по последнему слову техники так, чтобы максимально помочь саморазвитию человека во всех его творческих и интеллектуальных проявлениях. Мы не смогли сдержать своего восхищения, потому что здесь было всё: зоны, где можно посидеть с друзьями или поработать за ноутбуком,  помещения для игр и занятий, читальные залы с компьютерами и, конечно, сами книги – во множестве, в удобном доступе, когда на абонементе возможно даже самообслуживание.  В этой модельной библиотеке, которую возглавляет Светлана Вячеславовна Казакова,  и состоялась наша очередная презентация сборника «Достояние». На мероприятие собрались жители посёлка, библиотечные работники, старшеклассники, учителя…
 Вниманию присутствующих были представлены  фильмы «К 70-летию открытия музея на станции Астапово» и «Мой Толстой», созданные удивительным левтолстовцем Павлом Владимировичем Кузовлевым, прозаиком, поэтом - песенником, автором нескольких поэтических сборников и, конечно же, членом Общероссийского Союза писателей «Воинское содружество». А удивительным в этом серьёзном и далеко не юном человеке  мне увиделись не только его разносторонние увлечения и творческие таланты, но и искренняя доброта, способность к сердечному сопереживанию, умение мгновенно откликнуться, если нужно помочь. Его волнение по поводу встречи белорусских гостей было настолько по-детски непосредственным, что мгновенно обезоруживало всякое напряжение и усталость. 
Откуда это в нём? Скорее всего – родом из детства.  Павел рано осиротел, а его мать одна поднимала на ноги десятерых детей. Выросший в такой многодетной и трудолюбивой семье, будущий писатель выбрал своей профессией  педагогическое поприще. Прекрасно овладев русским языком и литературой, преподавал и руководил. Сначала профессионально- техническим училищем, затем районным отделом народного образования. Любовь к детям это не что иное, как отданное сердце тем, кто нуждается во внимании, ласке и заботе  больше всех на земле. И у меня сложилось впечатление, что в огромном сердце Павла Владимировича ещё осталось столько нерастраченной любви, что он щедро делился ею и с нами.
Документальные фильмы Кузовлева  вызвали сильный эмоциональный отклик. Кроме важной исторической информации, с экрана лились мелодичные песни на слова Павла Владимировича, звучали его стихи. И не только с экрана. На протяжении всего нашего пребывания на Липецкой земле  мы неоднократно слышали песни, тексты которых написал он, что неопровержимо доказывало: Кузовлева здесь знают, уважают, ценят и любят. Как тут не вспомнить, что народ всегда прав, как и поговорки, им придуманные, например: «Где родился, там и пригодился!» А родился Павел Владимирович в Лев-Толстовском районе, где целое село на берегу речки Раковая Ряса, основанное ещё в семнадцатом веке служилыми людьми – переселенцами из Тулы, носит название Кузовлёво! Вот там и появился на свет наш гостеприимный поэт-песенник.
На лев-толстовской земле родился ещё один замечательный человек, имя которого так и просится на страницы этого очерка. Николай Александрович Сысоев, народный художник России, в честь которого названа картинная галерея в посёлке Лев Толстой.  Невольно задумалась: многие ли наши маленькие посёлки могут похвастаться картинными галереями?  Нет! Вот и вертится на языке слово «город» вместо «посёлок» приставкой к названию «Лев Толстой».
Большое двухэтажное здание, выделенное  под своеобразный музей изобразительного искусства, тоже дело рук  неравнодушного Павла Кузовлева.  Когда ещё в восьмидесятых годах прошлого века уже известный художник Сысоев, приехав погостить в родовое село Сланское, заглянул в райсовет с предложением создать галерею, именно Павел Владимирович, занимавший тогда должность  заведующего отделом культуры, с одобрения райкома партии взялся за поиски подходящего здания, потом за его реконструкцию и оформление.
Нынешняя галерея располагает несколькими просторными залами, в которых экспонируется замечательная коллекция произведений российских мастеров искусств, но в основе – картины Николая Сысоева и его супруги, тоже художницы, Нины Васильевны Скорубской.  Надо признаться, сысоевские и скорубские полотна впечатлили и мастерством, и реализмом образов, и душевностью созданных ими  портретов, и масштабностью некоторых проектов.
Но мыслями мы уже устремлялись к другому музею… 
Целый исторический привокзальный комплекс, ставший мемориально-литературным музеем Льва Николаевича Толстого,  одно имя которого влечёт в это место тысячи и тысячи неравнодушных людей, конечно, приворожил и нас. Окунуться в атмосферу более чем столетней давности здесь не сложно: в первоначальном виде сохранилась привокзальная улица вместе с бывшей железнодорожной станцией «Астапово» и домом начальника  вокзала Ивана Ивановича Озолина. 
Удивительна судьба этого человека (кстати, родился он в Витебске, хотя по национальности латыш, но с самым настоящим русским именем). Ему было дано приютить великого писателя в последние дни его пребывания на белом свете. Благодаря Озолину нетронутыми сохранились даже баночки и пузырьки с мазями и лекарствами на тумбочке у железной кровати, ставшей одром для Льва Толстого, графа, пожелавшего отказаться от положенных ему сословных и имущественных привилегий, чтобы приблизиться к своему народу, разделить с ним тяготы земной жизни.
Лев Николаевич был глыбой в литературе, глыбой мудрости, глыбой доброты и милосердия. Произведения, созданные им, – шедевры мировой литературы. Оказанная им лично помощь голодающим крестьянам – не что иное, как проявление высшей любви  к сынам Божьим. Созданные им школы для крестьянских детей и написанные для них учебники, сказки, рассказы, пословицы и поговорки – неоценимый вклад в копилку нравственного воспитания,  не утративший своей ценности и по сей день.
Значительным был труд Толстого и в борьбе за народную трезвость, которая развернулась в России в пятидесятых годах девятнадцатого века. В результате в 1914 году был принят Закон о принудительной трезвости (сухой закон). Ввели его тогда на время войны, но те поразительные результаты, которые стали ощутимы уже через полгода, привели Царя Николая Второго к решению сохранить трезвость в стране навсегда.  Жаль, что Лев Николаевич не дожил до того времени.
Я же за музейным стеклом своими глазами увидела пожелтевшую от времени толстовскую книжечку «Первый винокур» (народное книгоиздательство «Посредник», 1886) с изображенным на обложке толстопузым бесом. Толстой написал эту пьесу для сценического народного представления. Сам же граф вина не употреблял и не раз упоминал об этом в своих письмах, записках и разговорах.  ««Я всей душой, – писал Лев Николаевич весной 1890 года, – сочувствую всякого рода борьбе против этого страшного бедствия и полагаю, что в наше время всякому мыслящему человеку, ввиду всего происходящего от пьянства зла, нельзя оставаться к этому вопросу безразличным».
Многое поразило нас в доме-музее станционного смотрителя. Тамара Ковальчук, к примеру, призналась: её просто потрясло то, что место изголовья и подушки  на кровати писателя словно бы светятся. Даже написала об этом стихотворные строки. Правда, смотрительница музея призналась, что постель специально подсвечивается, чтобы её было удобнее видеть издали, ведь в комнату входить не разрешается – посетители так и толпятся у двери, словно бы пришли проститься со Львом Николаевичем.
Противоречивые чувства наполнили мою душу в квартире последних дней Толстого. Трагическое место кончины стало одновременно местом его последнего присутствия, последнего дыхания, последних слов, последних желаний. Поэтому оно мистически притягательно для каждого, кто помнит и ценит русского писателя-мыслителя. Побывать на станции Астапово, значит, подышать тем же воздухом, посмотреть на то же небо, увидеть те же часы, ту же тень на стене, что навеки осталась кем-то обведенная по контуру карандашом на обоях. Те же обои, тот же стол, ширма, зеркало… То же окошко, в которое заглядывала Софья Андреевна в надежде увидеть дорогого супруга…   
Я смотрела на цветную фотографию могилы Льва Толстого в Ясной Поляне и не могла избавиться от щемящего тоскливого ощущения одиночества. Нет, не того, что возникает на кладбище от осознания хрупкости нашей жизни. Это было ощущение другого одиночества: некой оставленности – без креста, без свечи, без надгробья, без имени…
Не отлучённый от Церкви («Определение Святейшего Синода от 20 –22 февраля 1901 года № 557, с посланием верным чадам Православной Грекороссийской Церкви о графе Льве Толстом» не было каноническим отлучением, это была констатация факта самоотлучения Толстого от Церкви), но так и не вернувшийся в неё, не исповедовавшийся, не принявший Причастия святых Христовых Тайн… 
Сама же я не раз бывала свидетелем необыкновенного преображения умирающего после Таинства соборования и Причастия: и боли отступали, и радость вдруг появлялась, улыбка озаряла, а однажды на поправку пошёл знакомый мне человек, прожил ещё несколько лет.
Честно признаюсь, что ответ графа Толстого Синоду, который был опубликован в печати, хоть и в сокращённом виде,  мне, человеку верующему и воцерковлённому, читать было страшно. Прости его, Господи! Видимо, прав был старец Варсонифий Оптинский, который после безуспешных попыток попасть к умирающему писателю горестно сокрушался: « Молил врачей, родных, ничего не помогло… Хотя он и Лев был, но не смог разорвать кольцо той цепи, которою сковал его сатана».
Но как же совместить неисчерпаемую любовь и милосердие величайшего писателя к людям и к Богу (в его понимании – без Церкви), памятью о нём, всеобщим неугасающим почитанием  и вот эту леденящую оставленность?!
И всё же есть! Есть то, что при всём при этом утешает. Софья Андреевна Толстая нашла некоего священника, который 12 декабря 1912 года совершил церемонию  отпевания на могиле графа! А вот Постановление Синода до сих пор никто не отменял, хотя обращения с просьбой об этом были. Не отменили не от жестокосердия, а потому, что нельзя отменить за человека то, что тот наложил на себя сам. Как бы это ни было печально…
Пути Господни неисповедимы. Любовь людская к великому писателю безмерна. Божья же любовь «долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится ( Первое послание к Коринфянам 13:4-8). А потому веруем и надеемся!
Фестиваль
«По вере вашей будет вам» (Мф: 9: 29-29)!  И мы верим в лучшее:  в справедливость, в добро, в любовь. А она рядом, она изливается на нас, сыплется, будто манна небесная! Именно так наша делегация и ощущала заботу и внимание к себе в дни пребывания на липецкой земле.
Великолепный праздник  –  фестиваль «Толстовская осень», посвящённый 195-летию со дня рождения писателя, развернулся на площадке близ вокзала, на сцене, сооружённой у старинной кирпичной водонапорной башни. После митинга и возложения цветов к памятнику Льву Толстому, где мы тоже удостоились чести сказать своё слово благодарности, восхищения, высказать пожелание добра  и мира жителям посёлка и прочесть свои стихи, началось яркое, зажигательное театрализованное представление.
В бело-розовых длинных платьях левтолстовских времён, с разноцветными воздушными зонтиками в руках  юные барышни,  словно списанные с Наташи Ростовой, невесомо вальсировали в лёгком танце, очаровывая своей красотой и изяществом. Карета, запряжённая парой гнедых, застыла в ожидании господ-гостей, желающих сделать фото на память. И  в это же время на станцию Астапово, как в девятнадцатом веке, прибыл поезд из Москвы, его встретили муниципальные духовые оркестры из городов Задонска и Чаплыгина, а левтолстовские барышни проводили к зрительским рядам пассажиров: туристов и артистов Липецкого государственного академического театра имени Л.Н.Толстого, которые привезли спектакль «Есенин. Быть поэтом» режиссёра Е. Азманова. 
У желтеющих берёз и богато-развесистых рябин, усыпанных гроздьями зрелых ягод, закипали самовары, громко зазывали прохожих продавцы чая и пирогов. А по улице под руку с супругой прогуливался… Лев Толстой! 
Впечатление было настолько реалистичным, что руководитель нашей делегации, чинно поклонившись, представился:
– Михаил Павлович Поздняков, писатель из Минска, ваш коллега, дорогой Лев Николаевич! – и вдруг смутился, понимая, что перед ним артист, перевоплотившийся в образ великого Толстого.   
А Лев Николаевич откланялся и направился к концертной лужайке, где для него и Софьи Андреевны были приготовлены столик и стулья. Когда заканчивался номер очередного коллектива, он обязательно вставал и сердечно благодарил артистов, непременно делая с ними общее фото.
Конечно, мы тоже не упустили возможности побеседовать и сняться с самим графом Толстым! Мне казалось, что время смешалось, попятилось, что я, шагнув в неведомый портал, действительно оказалась рядом с ним, со Львом Николаевичем…   
Вновь берёзы предстали осенними кралями –
Ярко- жёлтые гроздья листвы средь зелёных ветвей...
А меня поманило задонскими далями,
Закружило неистово кружевом липецких дней!
 
Левтолстовская осень укутала дымкою
Предрассветных туманов и маревом серых дождей,
Разливала медовые полдни молочною крынкою,
Созывала на праздник далёких и близких друзей.
 
Облака в небесах лебедянскими птицами
Проплывали над кущами щедро-непраздных садов,
И на поле светились подсолнухи – ситцами.
Да дурманили всякого  запах и вкус пирогов…
 
А по улочке тихой (вот диво, не снится ли?!)
Граф Толстой и графиня – неспешно навстречу идут!
Всё отчетливей вижу прекрасные лица их –
Свет-Андреевна Софья и Лев Николаевич тут!
 
И, раскланявшись чинно, с улыбкой приветливой
Мы беседу ведём о писательстве  разных времён.
А часы остановлены…
В съёмке замедленной
С Львом Толстым говорю...  И меня – держит за руку он.
На сцене пела и плясала казачья свадьба. Это  липецкий народный ансамбль «Зень» имени заслуженной артистки Российской Федерации Валентины Владимировой давал музыкальный спектакль «Сказ о том, как казака женили» (художественный руководитель Арина Гридина). Глаз было не оторвать от сцены, так задорно, ярко, весело играли артисты.
Однако дело близилось к вечеру, и на улице заметно похолодало. Ветер пронизывал насквозь наши лёгкие одежды. Это вынудило нас искать тёплое пристанище. Им оказался краеведческий музей, двери которого гостеприимно распахнулись нам навстречу.
Созданный относительно недавно, в 2003 году, он оказался интересен для пытливого посетителя. Кто никогда не видел зуба мамонта? Любуйтесь на здоровье – вот он, на всеобщем обозрении – величиной с гусиное яйцо! А ещё в музее есть залы, посвящённые жизни крестьян и помещиков, железнодорожников  и знаменитых земляков…
– Экспозиция постоянно пополняется, –  пояснила директор музея Лидия Ивановна Белоусова. –  Нам интересны и предметы древности, и предметы советской эпохи, которая тоже стала уже историей.
 Меня же больше всего впечатлила фотогалерея молодых левтолстовцев, отдавших свою жизнь за Родину в наши дни. Сердце сжалось от боли и от горечи за людей, не захотевших жить на Божьей земле по-братски…
Отогревшись в краеведческом, мы ещё испробовали Анковских изумительных пирогов с лимонной начинкой и посмотрели спектакль «Отрочество» (по одноименной повести Л.Н. Толстого) в постановке  молодёжного театра «Проект» из города Елец (режиссёр Олег Климов). Авангардное решение темы посредством пантомимы и музыки с редким включением речевых фраз оказалось достаточно впечатляющим, но, к моему стыду, не всегда понятным. Однако Лев Николаевич сердечно поблагодарил артистов (и было за что!). Мне же на ум пришла поговорка: « На вкус и цвет товарищей нет» и молитвенная приговорка: «За всё – слава Богу!». Кстати, Лев Толстой очень любил пословицы и поговорки…
– Милые мои, дорогие! – повторяла и повторяла разлюбезная говорунья Татьяна Фёдоровна Павликова, начальник отдела культуры спорта и туризма Лев-Толстовского района. – Вот не повезло-то с погодой сегодня! Заморозили мы вас, ой, заморозили! Ну, ничего, сейчас отогреем: настоящая армянская кухня с перчиком да приправами к вашим услугам, гости наши сердечные!
В Данков мы возвратились уже поздно вечером. От гостиничного ужина отказались.

ДЕНЬ ТРЕТИЙ
Лебедянь
До поездки в Лебедянь я, к сожалению, не нашла времени познакомиться с информацией об этом городе и районе, поэтому сначала черпала только из того, что нам рассказывали  местные писатели и краеведы. Но, взявшись за эти записки и изучив подаренные нам книги и туристические путеводители, ахнула: в каких потрясающих местах мне посчастливилось побывать! В самом  что ни на есть сердце России, самой её серединке чернозёмной!  И как мало мы успели увидеть.  Однако  обо всём по порядку…
Да, и на этот раз, конечно, не обошлось без хлеба-соли. Зато был он – необыкновенный! Как в той русской сказке про Царевну-лягушку: «Взяла она частые решета, мелкие сита, просеяла муку пшеничную, замесила тесто белое, испекла каравай – рыхлый да мягкий, изукрасила каравай разными узорами мудреными: по бокам – города с дворцами, садами да башнями, сверху – птицы летучие, снизу – звери рыскучие». Вот и на нашем каравае  сверху – лебеди белые! Не зря же город называется Лебедянь. И на гербе, и на флаге, который над зданием Администрации развевался, мы тоже заметили прекрасную  птицу. С нею связаны предания и легенды.
По  одной из них, очень красивой, русские девушки-полонянки, не желая быть в ханском рабстве, бросились с крутого берега в Дон и превратились в белых лебедей…
Но историки выдвигают более реалистические версии. Например, название могла дать местность, которая действительно была краем лебедей. А трава лебеда? Тоже имеет право на версию. По предположению же историка  В. Никонова название произошло от «Лебедиа» – междуречья Днепра и Дона.  Но краевед А. Клоков убеждён, что Лебедянь – от реки Лебедянка. Есть ещё и озеро Лебедянь, которое в грамоте  семнадцатого века называлось Лебединое Большое.
Как бы там ни было,  название города удивительно нежное, ласковое и очень красивое. Наше знакомство с ним началось с краеведческого музея, расположенного в старом, постройки 1913 года, краснокирпичном одноэтажном здании с остроконечными готическими башенками. Богатые разнообразием экспонаты  шести залов широко представили лебедянский край с древних времён до сегодняшних дней. Яркую же примету последних я заметила сразу, как только огляделась в зале, где нас с нетерпением ожидали жители города, которых привлекла сюда объявленная презентация российско-белорусского сборника «Достояние».
 В соседнем помещении на большой деревянной раме зеленела незаконченная маскировочная сеть! Такая же, какие по всей России плетут волонтеры для нужд СВО – для фронта.
Но, может быть, предназначение у конкретно этой совсем иное? – засомневалась я.
Пока длилась эмоционально-радостная презентация с торжественным обменом наградами, книгами и подарками, мой взгляд нет-нет да и вновь обращался к загадочному плетению. Отвлечься от него на некоторое время заставило великолепное выступление народного театра «Улыбка» и заслуженных артистов Российской Федерации из Липецкой филармонии Татьяны Игнатьевой, певицы, и баянистов Вячеслава Мельника и Сергея Ельчанинова. Когда же и белорусский каравай перекочевал от Тамары Ковальчук в руки гостеприимных лебедянцев, я выскользнула в соседний зал.
– Да, для фронта, – пояснили  мне женщины с лицами необыкновенными, потому что глаза их светились светом неизъяснимым: и радостным, и печальным одновременно.
 –  После работы и по выходным приходим сюда…
 – Для Кременной готовим…
И я взмолилась:
– Миленькие, научите! Позвольте хоть одну, одну ленточку вплести! Чтобы чуточку и от меня эта сеть была…
Они научили. Моя ленточка – там! Возможно, уже в Кременной. Маленькая капелька… Кусочек моей души, сердца, тепло моих рук… Там! Пусть же кого-то спасёт, защитит от беды эта сеть, с моей ленточкой!
– А мы уже километры таких сетей связали! – улыбнулась Людмила Ивановна Бахтина и взглянула ласково на своих соратниц.
Все они – волонтеры, работают с группой  «Всё для фронта! Всё для победы!» А сбор гуманитарной помощи бойцам и отправка её на фронт началась с инициативы председателя Совета ветеранов Анатолия Ивановича Бахтина и активного сотрудничества с волонтерской группой  «Ветераны для победы!»
Семья Бахтиных – педагоги в нескольких поколениях. Неудивительно, ведь в Лебедяни есть своё педагогическое училище (ныне с модным обозначением «колледж»). Ранее оно располагалось в самом старинном общественном здании, построенном в середине девятнадцатого века, бывшей мужской гимназии. Именно в ней учились такие известные люди, как писатель Евгений Замятин и два брата Игумновых:  пианист и педагог Константин, земский деятель, врач – Сергей. А ещё поэт Тихон Чурилин, учёный-химик Алексей Герасимов…  Богата лебедянская земля добрыми именами!
Вот и теперь на призыв о помощи жители города откликнулись, не мешкая. Сначала Совет ветеранов, потом и другие волонтёрские группы подключились. И это тоже неудивительно. Испокон веков город стоял на защите рубежей Родины.  Не раз отбивался от татар да гультяев-казаков. Восставал из пепла даже тогда, когда был разгромлен: в 1618 году малороссийский гетман Сагайдачный, служивший польскому королю Владиславу, разорил Лебедянь до основания. Потому и проживали всегда на этой земле люди служилые: казаки, стрельцы, пушкари.  А город окружили слободы: Стрелецкая, Кузнецкая, Пушкарская, Казацкая…. В петровские времена лебедянцы строили струги и в составе армии Бориса Петровича Шереметева участвовали в азовских походах.  И в годы Великой Отечественной войны 1941- 45 годов за Родину отдали жизни без малого пять тысяч человек – половина из ушедших на фронт. Около  четырёх тысяч  лебедянцев были награждены фронтовыми орденами и медалями.
Думается, что многовековой генетический код чётко срабатывает и в нынешней непростой обстановке, потому и плетутся маскировочные сети, отправляется гуманитарная помощь туда, где «на границе ходят тучи хмуро…»  А на груди у волонтёров поблёскивают медали «За содействие СВО». Такою награждена Людмила Бахтина, отличник просвещения РФ, член СП «Воинское содружество».
…Однако из дней сегодняшних я вскоре совершенно реально погрузилась в стародавние времена. Всего лишь – прогулка! Всего лишь – по одной исторической улице Лебедяни! Раньше она носила название  Христорождественская. Тут же и табличка, под названием «ул. Мира».  Захочешь забыть – не получится.
Глазею по сторонам.  Что ни здание, то просто – песня! Смотрю и не верю: «Торговая лавка купца Сысоева С.Н.»!  Чуть дальше – «Книжный магазин. Торгует книгами с 1892 года»! Даже зажмурилась…
А когда открыла глаза, прямо напротив меня  –  белым по чёрному мрамору: « …Итак, я прибыл в Лебедянь, остановился в гостинице, переоделся и отправился на ярмарку. (Половой, длинный и сухопарый малый лет двадцати, со сладким носовым тенором, уже успел мне сообщить, что их сиятельство, князь Н., ремонтер***го полка, остановился у них в трактире, что много других господ наехало, что по вечерам цыгане поют и пана Твардовского дают на театре, что кони, дескать, в цене, – впрочем, хорошие приведены кони…)»
Ба! Это же сам господин Тургенев!
– Иван Сергеевич,  и  вы в Лебедянь изволили-с пожаловать? Лошадок прикупить решились? – опешив от неожиданности, спросила первое, что пришло в голову.
– Видите ли, сударыня, – озабоченно отвечал великий писатель, – «мне хотелось купить тройку сносных лошадей для своей брички: мои начинали отказываться. Я нашёл двух, а третью не успел подобрать…» 
И он предложил мне составить ему компанию.
«На ярмарочной площади бесконечными рядами тянулись телеги, за телегами лошади всех возможных родов: рысистые, заводские, битюки, возовые, ямские и простые крестьянские. Иные, сытые и гладкие, подобранные по мастям, покрытые разноцветными попонами, коротко привязанные к высоким кряквам, боязливо косились назад, на слишком знакомые им кнуты своих владельцев-барышников; помещичьи кони, высланные степными дворянами за сто, за двести верст, под надзором какого-нибудь дряхлого кучера и двух или трёх крепкоголовых конюхов, махали своими длинными шеями, топали ногами, грызли со скуки надолбы; саврасые вятки плотно прижимались друг к дружке; в величавой неподвижности, словно львы, стояли широкозадые рысаки с волнистыми хвостами и косматыми лапами, серые в яблоках, вороные, гнедые...»*
– Наталья Викторовна, давайте у этого памятника Тургеневу все вместе сфотографируемся, – тронув меня за рукав, предложил Валентин Баюканский.
– Ах, да! – опомнилась я и в мгновение ока снова очутилась на улице Мира…
Сейчас уже нет в Лебедяни конных ярмарок. Зато есть конно-
________________________
*И.С.Тургенев. Записки охотника. Лебедянь
спортивный клуб «Донские кони».  Давние традиции возрождаются. Настойчивостью энтузиастов, при поддержке муниципальных властей, заброшенные конюшни бывшего сельхозучилища и старый зерновой склад превратились в современные  здания для достойного содержания породистых лошадей и для занятий трёх десятков воспитанников, будущих наездников, владеющих джигитовкой.
Неподалёку, казалось, прямо из-под ног, из дорожной плитки, высоко били тонкие струи фонтана, вода падала вниз и разлеталась по площади сверкающими на солнце каплями. В лужицах купались голуби – сизые, белые, пёстрые… Мирно  чистили клювами пёрышки, сонно переговаривались, не обращая на нас никакого внимания.  А я застыла от вида вдруг открывшегося огромного, величественного сине-золотого  храма.
Это был Собор Казанской Божьей Матери, с колокольней, где умещался полный набор колоколов, самый большой из которых весил больше десяти тонн. Кроме главного престола, были ещё престолы во имя Богоявления Господня, Святителя Николая Чудотворца, Илии Пророка, Смоленской Божьей Матери.  Этот Собор, в стиле греческой классики,  был построен ещё в начале девятнадцатого века на средства, пожертвованные купцами Игумновыми. В 1930 году его закрыли, сломали шпиль с крестом, надругались над иконами и, глумясь, устроили в алтарной части овощной магазин, в котором продавали пиво…
Есть две вещи, мысли о которых всегда вводят меня в состояние душевного дискомфорта, боли. Почему мы, люди, соотечественники, так пренебрежительно-цинично обесценивали прекрасные дела не наших рук, вытирали ноги там, где не наши деньги были вложены? Особенно, если не только душа и сердце, а именно деньги! ! Мол: чего, добренькие такие (не мы же!), богатенькие (не мы же!) – девать некуда? А вот в грязь их, в грязь!..  Как легко разрушали то, что могло бы послужить в веках и нам, и нашим потомкам. Что это, зависть? Скорбь по благополучию ближнего? Смертный грех, один из самых страшных, ведь из-за зависти Каин убил брата своего. Из-за неё, поганой, все войны на земле.  Сказано ведь в десятой Заповеди: «Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни поля его, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ни всякого скота его, ничего, что у ближнего твоего».
Второе же , что возмущает  и тревожит, связано именно с глумлением над храмами, над святынями. Почему не просто закрыть, но обязательно сломать, разрушить, уничтожить, надругаться? Именно над алтарём, где Святая Святых!  Именно так, чтобы пляски плясать да глаза заливать? Бесовщина!
Только повторю банальное, но неизменное: Бог поругаем не бывает! И куражится бес до времени. И знает об этом. И боится этого. И злобой исходит, потому что – агония…
Я уже порывалась рвануться к храму, чтобы заглянуть во внутрь, вдохнуть того намоленного воздуха, того особого духа благодатного, который обязательно царит там, но… Наша делегация проследовала дальше, не задерживаясь долго ни у памятников, ни у старинных зданий. Времени хватало только ухватить взором общую картину, не до мелочей тут было…
 – Разве храм это мелочь? – противилась моя душа.
 А я беспомощно молила: « Прости, прости, Господи!»,  –  и послушно поспешала следом за остальными…
Вот трактир Голева, где, предположительно, останавливался И.С. Тургенев… Торговые ряды... Здание бывшей мужской гимназии… Дом купцов Нероновых... Памятник  Герою Советского Союза Василию Филипповичу Маргелову, генералу армии, командующему Воздушно-десантными войсками СССР, кандидату военных наук. И снова нераздельная связь с Беларусью!
 Отец Маргелова был родом с белорусской земли, поэтому в 1913 году семья переехала  в местечко Костюковичи Климовичского уезда Могилевской губернии (ныне – город в Могилевской области). Будущий Герой  учился в Минске. Окончил в 1931 году Объединенную белорусскую военную школу имени ЦИК Белорусской ССР (ОБВШ). В 1948 году – Военную академию Генерального штаба Вооруженных сил СССР имени К.Е. Ворошилова (ныне – Военная академия Генштаба ВС РФ в Москве). В сентябре 1939 года участвовал в походе Красной армии в Западную Белоруссию, причем на демаркационной линии успешно выполнил операцию по захвату новейшей модели противогаза у немцев. Был тяжело ранен. Участвовал в советско-финляндской войне 1939-1940 годов и в  обороне Ленинграда, неоднократно был ранен. При освобождении города Херсон в марте 1944 года продемонстрировал выдающиеся качества военачальника. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 марта 1944 года Василий Маргелов был удостоен звания Героя Советского Союза. В дальнейшем дивизия Героя, получившая наименование  «Херсонская», участвовала в Ясско-Кишиневской, Белградской, Будапештской, Венской и Пражской операциях, освобождала Румынию, Болгарию, Югославию, Чехословакию, Венгрию и Австрию…
В 1973 году, под Тулой,  Василий Маргелов руководил операцией, в ходе которой впервые в истории было произведено десантирование экипажа внутри боевой машины. БМД-1 с парашютным комплексом «Кентавр» была сброшена с военно-транспортного самолета и совершила мягкую посадку в заданном районе. Экипаж: командир Леонид Зуев и оператор-наводчик Александр Маргелов – сына командующего ВДВ.
Десятки памятников героическому генералу установлены по всей России, в Беларуси и на Украине. Его имя носят Рязанское высшее воздушно-десантное командное училище, Нижегородский кадетский корпус, улицы и школы в России и Беларуси. Вот и Лебедянь не обошла стороной достойного сына нашего большого общего Отечества…
Вскоре мы оказались у Дворца культуры. Массивное розово-белое здание с белыми колоннами приютило и библиотеку, и отдел культуры, и Совет ветеранов, и, конечно, музыкальные студии и танцевальные коллективы. Когда-то на этом месте находилось земство, но оно сгорело в 1919 году во время пребывания в Лебедяни белогвардейской конницы  генерала  К.К. Мамонтова.
 Перед  ДК – просторная площадь имени Ленина, с которой одиноко смотрит на мир тот, кто живее всех живых – Владимир Ильич. Неподалёку от него расположен Мемориал в память о воинах, погибших в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 годов. По другую сторону – ещё один дворец – бракосочетания. И пара белых лебедей. Ну, как же без них там, где любовь! Если подойти к краю площади, заглянуть за невысокую решетчатую ограду, то далеко внизу можно увидеть Дон. Красота!
Эту площадь помог обустроить бывший директор завода «Лебедянский» по производству соков и детского питания, депутат Государственной Думы Николай Николаевич Борцов. Он спонсировал работы не только по реконструкции  площади Ленина, но и парка, и набережной, и спуска к родникам,  и храмов в городе и районе. Семья Борцова оказывала  помощь монастырским общинам и многодетным семьям, волонтёрам, учащимся с выдающимися способностями (учреждена именная премия). Благодарные земляки присвоили  имя Николая Николаевича гимназии № 1, помнят о нём и после его ухода в мир иной.  Так что не угасли, не исчезли в России традиции меценатства, благотворительности, жертвенности. И не все богатые разучились делиться с другими. Это вселяет надежду…
А путь наш дальше пролегал по улице Советской, бывшей Дворянской. Прямая, с широкими тротуарами,  зелёно-тенистая, потому что липы, высаженные ещё в 1910 году,  до сих пор благоденствуют, придавая улице тёплый, деревенско-домашний уют.  Пока ехали, любовались сохранившимися одноэтажными и двухэтажными усадьбами.
Дом  купца Павла Ивановича Стрельникова, некогда владельца кожевенного завода в излучине реки Городянки. (А на моей малой родине в городе Городке течёт речка Горожанка, которая ранее тоже звалась Городянкой! Ах, как же сладко душе, когда смакуешь такие совпадения, связи и параллели!)
На этой же улице здание бывшего женского приходского училища, ныне – музыкальной школы. Здесь же – нынешняя почта, постройки 1834 года. Бывший дом купца П.И. Игумнова. И ещё несколько построек усадьбы Игумновых. В одной из них располагается «Лебедянский фонд культуры». 
Двухэтажные здание, некогда принадлежавшее дворянам Дурасовым... Чурилинский  дом, который когда-то служил детским домом, а теперь – аптекой… Бывшая городская управа...
 А в конце Советской – древний Свято-Троицкий монастырь семнадцатого века. Историческая версия его возникновения звучит так: в 1621 году в Романцевском лесу решил поселиться инок Савватий. Вместе с другими монахами он за два года возвёл деревянные постройки монастыря . В самой же обители рассказывают ещё притчу о Петре Первом, который, заехав инкогнито, увидел на службе пьяного дьякона и с воспитательной целью потом прислал в подарок  двухпудовое (примерно 32 кг) Евангелие с указом читать его на службах, обязательно держа в руках...
Почему же  нас так волнуют старые постройки? Что в них такого особенного?  А ведь это есть привет нам из прошлого! Здания хранят в себе дух того времени, которого мы не знали, зато его знали наши деды, прадеды. Этот дух времени связывает нас, он, словно ниточка из  нескончаемого сказочного клубка, который докатился до наших дней. И, если пойдёшь по нему назад, то сможешь обрести веру и многие утерянные знания.
А ещё старые дома – это живая память о тех, кого нет, но кто вечно жив у Бога. Это след, оставленный людьми из прошлого. Не случайно нам так важно знать, кто же построил, кто жил, что это был за человек? Вспоминая, рассказывая, мы словно молимся о них сейчас, благодарим их за те благодеяния, которые они творили в свои дни для других, и, значит,  для нас тоже. Эта память помогает нам, сегодняшним, осознать, кто же мы есть на этой земле.  Наверное, именно поэтому так волнуют нас старые постройки…
Повезло лебедянцам, что Великая Отечественная война не докатилась до их города боями и оккупацией, не пожгла, не истоптала, не разрушила, хотя рядом была линия фронта.  Изрытый окопами, оборудованный бомбоубежищами ,  окружённый противотанковыми рвами, оборонительными укреплениями, надолбами, «ежами», город сохранил свои многовековые улицы и дома… Сберегли лебедянцы и белорусских писателей и поэтов, приютив в селе Курапово  редакцию фронтовой газеты «За Советскую Белоруссию».
Мы же, писатели современные,  остановились у бывшего владения мещанина И.А. Красинского,  ныне – Дома ремёсел. Это было одноэтажное здание из красного кирпича со множеством окошек, округлым фронтоном и простым крылечком, совсем как в какой-нибудь деревенской хатке.  Прямо с порога встретила хозяйка  Инна Юрьевна Красникова,  мастер декоративно-прикладного творчества, заведующая отделом народных промыслов и ремёсел МБУ «МКМЦ», –  в русском одеянии, с румяными щёчками, с сияющими глазами. А рядом с ней, на лавке,  возле сундука, – удалой молодец с красным цветком на шапке да девица в сарафане, с длинной льняной косой, с петухом под мышкой.  Куклы, чуть ли не в человеческий рост!
Улыбается Инна свет-Юрьевна, ручки на груди сложила, глазки потупила. А ведь это мастерство её сотрудников (мастер по куклам - Марина Владимировна Молчанова)! И пошла она лебёдушкой по залам. Тут  и коврики домотканые, и куклы разновидные, и коллекция напёрстков невиданных, и гончарные изделия диковинные, и кружева – загляденье, и вязанья  хитроумные, и птицы на веточках, словно живые, и ложка деревянная – богатырская, великанья,  и выставка картин местных художников, без которых Лебедянь просто и представить нельзя. Захотелось даже воскликнуть: «Любо, братцы, любо!»  Несомненно, в таком красивом уголке России обязательно должны рождаться живописцы.
Не зря же сюда, словно магнитом, притянуло в августе 1926 года одного из талантливейших русских художников – Бориса  Михайловича Кустодиева, академика живописи Императорской Академии художеств, ученика Ильи Репина (кстати, Илья Ефимович имел дачу в деревне Здравнёво, что недалеко от моей малой родины, всего в тридцати минутах езды. Нынче там – музей-усадьба).
Будучи тяжело больным, Кустодиев приехал в Лебедянь и поселился неподалёку от церкви на Елецкой улице, в доме Дмитриевых, где был балкон. Оттуда  художник мог любоваться городом. Много работал. Три его картины с лебедянскими видами находятся в государственной Третьяковской галерее и в Музее изобразительных искусств имени А.С. Пушкина.   
Мне вдруг нестерпимо загорелось увезти с собой акварельный букетик лебедянских ромашек с васильками да золотыми яблочками, что рядом с вазочкой, теми самыми – из знаменитых яблоневых лебедянских садов. Благо, картина продавалась. Никогда не покупала я живописных работ, так как есть у меня их не мало, подаренных родственником-художником Владимиром Алексеевичем Саражой  и прекрасным поэтом-художником из Пскова Мухиным Валерием Михайловичем. А тут вот прикипела душа…  На обратной стороне картины инициалы: Б.В.Н, буквы, закручены вензелями. Имя художницы узнала позднее – Безлепкина Валентина Николаевна.
В последнем зале мы увидели на столе самовар и блюдо с выпечкой.
– Угощайтесь нашими липецкими бабышками! – просияла свет-Юрьевна. – Только в наших краях пекут булочки с халвичной помадкой!
– Почему «бабышки»? – удивились мы.
– А кто ж его знает? – снова засмеялась Инна, радуясь произведённому на нас эффекту.
Мы же принялись рассуждать: ведь слышатся в этом слове другие – баба, бабушка. Кто печет хлеб да булки? Баба-молодка да баба-старушка. Может, незаметно и превратились «булочки от бабушки» в «бабышки»? Ещё слышится «пышка», это уже совсем близко! А вот и в словаре Даля читаем, что бабышка это булочка, хлебец. Особенно популярно слово, относящееся к булочкам по особому рецепту,  в Добровском районе Липецкой области, но и лебедянцы позаимствовали.
Очень необычные и вкусные они оказались! На радостях окружили мы свет-Юрьевну, которая держала в руках поднос с угощением, и на память с ней и бабышками сфотографировались. Я же все снимки стендов с изделиями лебедянских мастеров решила показать  городокским умельцам-землякам.  Авось и им пригодятся!
…В разговорах местных жителей то и дело звучало странное название – «Тяпкина гора». Прочла же я его сначала  на вывеске кафе. Но в речах упоминалось явно не это заведение. Так что же за гора? И кто такой этот Тяпкин-Ляпкин?
Видом на крутую гору мы смогли полюбоваться, когда подъехали к музею Евгения Замятина на улице Ситникова, бывшей Покровской, дом 14. Кстати, в доме 24,  жила его сестра Людмила с мужем Сергеем Волковым,   а неподалёку от них – счетовод Андриевский, у которого некоторое время квартировал Михаил Афанасьевич Булгаков. Именно в Лебедяни он заканчивал свой знаменитый роман «Мастер и Маргарита», а также пьесу «Дон – Кихот». В августе 1988 года  на доме была открыта мемориальная доска.
Улица Елецкая с домом  Дмитриевых, у которых  останавливался Кустодиев, находится рядом с бывшей Покровской. Так что Борис Михайлович любовался тем же потрясающим видом на Тяпкину гору и храм, который предстал перед нами. Саму гору, конечно, трудно назвать горой. Скорее, это высокий холм протяжённостью в полтора километра с крутым известняковым склоном. У подножия – Космодемьянская церковь (в честь святых Косьмы и Дамиана), первоначально была построена в конце 17 – начале 18 веков. Её изображал на своих полотнах Кустодиев.
А вот Тяпок было минимум два. Первый – сын разбойника  Кунама. Этот Тяпка основал в 14 веке разбойничью общину на высокой горе, поросшей лесом.
Второй – Иван Кузьмич Кузьмин по прозвищу Тяпка. Злой, бесчинствующий начальник военного гарнизона Лебедяни в 17 веке, известный и как инок Иона-Тяпка, который ушёл в монастырь, лишившись своей должности стрелецкого головы. Этот Иван Кузьмин владел мельницами на Дону и Городянке, а чтобы можно было быстрее подвозить зерно,  устроил спуск с горы. Потому и зовут её: «Тяпкина гора».

Дом-музей
В Доме-музее Замятина, открытом в 2009 году,  делегацию российско-белорусских писателей встретила молоденькая лебедянка-гид, выпускница местного педагогического колледжа Оксана Волынчикова, которую мне неожиданно захотелось сравнить с современной кустодиевской барышней: розовощёкая, в теле – кровь с молоком! Девушку успели предупредить, что её рассказ должен уложиться в короткое время, и она с готовностью безостановочно затараторила.
Надо отдать должное, что за полчаса  успела сообщить  и о сложной судьбе писателя, и о его совсем непростых произведениях, о родственниках и друзьях и даже о яблоках в дедовском саду.  Ведь изначально дом принадлежал деду Замятина по материнской линии – священнику Александру Платонову, который и посадил сад. А в письмах Евгения Ивановича есть и лирические строки о дожде в лебедянском саду: «Дождь идёт. Первый весенний дождь, свежий, чистый. Упругие, молодые листья деревьев ласково раскрываются навстречу дождю – и нежные, сверкающие капли проникают в самое сердце их и наполняют их сладким трепетом. И всё дерево стоит, затаив дыханье, и изредка только чуть вздрагивает под поцелуями бесчисленных капель и чуть шепчет какое-то слово в ответ им. А они, капли-поцелуи, всё сыплются сверху, сыплются сотнями, тысячами, дождём, точно пьяные жизнью, точно обезумевшие от счастья – прыгают по листьям, рассыпаются в мелкие брызги и сверкающими алмазами застывают, приникнув к ветвям…»
 Годы, проведенные в лебедянском доме, впечатления, полученные здесь, несомненно, отразились в произведениях писателя. Лебедянь того времени – небольшой уездный городок, преимущественно купеческий: торговля лошадьми и другим скотом, а ещё лесом, хлебом, сахаром, мылом, вином, выделанными шкурами, яблоками…  Городок религиозный, православный – семь храмов, Троицкий монастырь,  в селе Селезнёво, всего в двенадцати километрах от Лебедяни, Иоанно-Казанский монастырь, закрытый в 1930 году, в селе Троекурово, тоже рядом с городом,  – Свято-Димитриевский Иларионовский Троекуровский монастырь, действовавший до 1929 года.
У меня, например, только одно название «Троекурово» вызывает массу ассоциаций, и от этого щемит в груди.  Ведь центральный персонаж повести А. С. Пушкина «Дубровский» – Троекуров. Кстати, существовал и реальный помещик Троекуров, проживавший в Нижегородском уезде и владевший огромными вотчинами.  С селом же связано много исторических имён. Оно принадлежало князю Троекурову,  спутнику юности Петра Первого и не только. Иван Борисович был государственным и военным деятелем, ближним боярином царей Алексея Михайловича, Фёдора Алексеевича, правительницы Софьи Алексеевны, Ивана V. Усадьбой в Троекурово впоследствии владели дворяне Раевские, потом липецкие купцы Русиновы, которые основали конезавод, где разводили чистокровных лошадей орловской, английской и арабской пород. А в 1854 году в Троекурове появилась православная женская община, которая вскоре была утверждена как  Илларионовская. В настоящее время все три монастыря восстановлены.
Евгений Иванович Замятин относился к Лебедяни странно. Его буйную революционную натуру угнетал покой, умиротворение, тишина и невозмутимость здешней жизни. К тому же неурядицы в родительской семье не способствовали радостному настроению. Но лебедянскую природу и красоту он боготворил. Не случайно же так написал о ней Кустодиеву, что тот не стерпел и отправился в путешествие, чтобы всё увидеть своими глазами, хотя был прикован к инвалидной коляске.
Многократно Замятин описывал лебедянские края в своих произведениях. Особенно показательна в этом плане его повесть «Уездное». В романе «Мы»  некоторые детали интерьера Древнего Дома, несомненно, тоже взяты писателем из его родного дома. В Лебедяни же рождались многие герои замятинских произведений, например,  Костя Едыткин из повести «Алатырь», генерал-гастроном Азанчеев из повести «На куличках». Да и сёла родного края Доброе, Куймань, Каликино, опять же – Троекурово упоминаются Евгением Ивановичем в его рассказах, повестях и романах.
Особенности речевой стихии лебедянской земли,  конечно, присущи и героям Замятина. И даже сохранились до сегодняшнего дня.  Слушая экскурсовода, я с удивлением отметила, что она произносит звук «г» глухо, так же, как говорят белорусы.
Максимально упрощённые для произношения слова местного народного говора: акрамя (кроме), анучи (портянки), ентот (этот, тот),  вечорки (танцы), куды (куда),  казать (говорить, рассказывать), унук (внук) и так далее, – настолько походят на речь белорусскую, что совершенно естественным образом снова рождаются размышления о нашем родстве, близости, единстве.  Интересно, что в речи лебедянцев вовсю используется предлог «у» вместо «в»: у доме, у лесе...  Так и в белорусском языке. И глаголы в 3-ем лице единственного и множественного числа настоящего времени оканчиваются на –ть, [т’]: они носють, делають, глядять...   Выходит, что именно диалекты и являются носителями и доказательством нашей языковой общности. Но подводить итоги – дело специалистов, а я лишь  делюсь своими наблюдениями.               
… Несмотря на то, что мы очень торопились, всё же успели пройти по всем комнатам дома-музея, рассмотреть фотографии и другие экспонаты, познакомиться с интересной биографией достаточно непростого писателя и, разумеется, сняться на память. Приведётся ли ещё когда-нибудь побывать здесь?
Яблони во дворе, где Евгений Иванович и его друг Борис Михайлович срывали плоды прямо с веток, густо зеленели, пряча среди тёмной листвы редкие в эту пору яблочки. «Кустодиевская»  барышня Оксана метнулась к дереву, подобрала упавшее в траву яблоко, сочно хрустнула крепкими зубами. «Замятинское!» – улыбнулась счастливо…   
Мы снова миновали монастырский храм,  и тут Людмила Бахтина поведала, что существует предание о подземном ходе между Ильинской церковью и собором Троицкого монастыря к  Тяпкиной горе. Самые отважные искатели якобы пробирались в подземелье в поисках спрятанных сокровищ разбойника Кудеяра, однако никогда не возвращались назад…
Всё когда-то заканчивается. Время нашего пребывания в Лебедяни тоже подошло к завершению. Исполненные благодарности лебедянцам, мы увозили с собою яркие впечатления, прекрасные эмоции и коробки с вкуснейшим яблочным соком «Красивая Меча», которые вручила нам белокурая красавица Эльвира Анатольевна Рязанова, начальник отдела культуры администрации Лебедянского муниципального района.
Ещё засветло знакомый микроавтобус благополучно доставил нас в областной город , но на этом третий день нашего липецкого путешествия вовсе не закончился…
Липецк
Поезд на Минск отправлялся поздно вечером. До отъезда предстояло скоротать около семи часов. Нас подвезли к кафе у старой мельницы,  краснокирпичное трёхэтажное здание которой было окружено со всех сторон современными многоэтажками. Они  словно стеснялись своей одряхлевшей, но всё ещё живой  родственницы, потому и  загородили её от взглядов горожан и гостей Липецка. 
Мельничные трубы и воздуховоды, идущие по краю стены, были похожи на торжественные белые колонны. Но, может, и не трубы это вовсе, а искусственно созданная за счёт выпуска кирпича рельефность для красоты фасадов? И карниз ступенчатый, и пилястры с каннелюрами, и волнообразные фризы…  Не производственное знание –  шедевр архитектурный! Между колоннами красовалась выпуклая надпись «1913. Мельница»,  и на торцовом фасаде легко читались те же слова.  Слева к основному зданию примыкала пристройка высотой в два этажа, по задумке неизвестного архитектора (но предполагают, что это тамбовский епархиальный архитектор Владимир Иванович Фрейман)  она продолжала рисунок стены, имитирующей колонны между пролётами арочной формы.
Я разглядывала мельницу, удивляясь её необычности и сохранности, хотя и была она в явном запустении.  Из решётчатых окон проглядывало застывшее время, но – ни малейшей жизни. Разве только по ночам рогатые бестии скакали по гниющему полу и перемалывали чьи-то грешные души?
Старая краснокирпичная домина, казалось, приворожила меня. И не случайно: это же визитная карточка старого Липецка! Мельница! Шамоновская! По фамилии купца-владельца Алексея Николаевича Шамонова .
В прежние времена на улицу Лебедянскую (ныне – Зегеля, дом 21) приезжали специально, чтобы полюбоваться чудо-сооружением. Даже из близлежащих губерний! Купеческое оборудование прослужило мельничному делу до пятидесятых годов прошлого века, лишь потом было заменено современным. А сама мельница использовалась по своему прямому назначению ни много ни мало – почти сто лет.
Сейчас мельница состоит на охране государства как памятник архитектуры регионального значения. В 2017 году появились сообщения, что её собираются отреставрировать и превратить в гостиницу с собственной пекарней, однако пока здание дореволюционной постройки в стиле модерн, подобного которому нет в Липецке и области,  так и пустует….
Но остановились мы возле мельницы не для того, чтобы тосковать о застывшем времени, а чтобы встретиться с Галиной Викторовной Кисловой, журналисткой, ведущей программы «Тёплые встречи» на радио России Липецк..  Жизнерадостная яркая брюнетка уже была нам знакома: на празднике в поселке Лев Толстой она помогала сориентироваться в происходящем съёмочной группе «Россия-1» и сама вела репортаж с «Толстовской осени».
– Предлагаю белорусам передислоцироваться в наш автомобиль, – Галина широко распахнула дверцу машины. – А за рулём мой муж Владимир, прошу любить и жаловать! – улыбнулась и добавила с некоторым сожалением: – Хотя бы немного – уж простите – но всё же познакомим вас с нашим городом!
И мы помчались. Мимо старинных зданий и новоделов, скверов и памятников, мостов и площадей, музеев и театров, институтов и храмов.  И старательно запоминали льющуюся  нескончаемым потоком информацию, которой делилась Галина Кислова (и совсем она не «кислова», а приветливо-солнечная, улыбающаяся, с тёплым умным взглядом черничных глаз, а кислинка, если и есть, то приятная, брусничная).
 Я лихорадочно фотографировала, пытаясь сохранить не только в своей собственной, но и в памяти аппарата открывавшуюся красоту прекрасного  русского города, которому исполнился 321 год. Сначала рядом с металлургическими предприятиями образовалось село «Липские Железные заводы», затем слобода, а через семьдесят семь лет – город Липецк.
В далёком 1702-ом на реке Воронеж, там, где в неё впадает река Липовка, по указу Петра Великого началось строительство железоделательных заводов, ведь в этих местах ещё задолго до того была обнаружена железная руда,  и уже действовал в Романовском уезде чугуноплавильный  завод дьякона  Кузьмы Семёновича Борина и его брата Ивана.  Но России требовались пушки, много пушек. Царский приказ  «вылить железных и чугунных три тысячи пушек на казённые корабли» Боринскому заводу выполнить не случилось. Из-за малой мощности предприятия на воронежские верфи было отправлено всего 476 пушек. Вот тогда и было принято решение о строительстве новых предприятий.
Руда для них поступала из трёх рудников: Студёновского, Романовского и Студенецкого. Но были ещё две штольни в черте нынешнего города. А нам посчастливилось своими глазами увидеть возле Древне-Успенской церкви оголившийся красно-коричневый глинистый склон горы, где руда выходила на поверхность. По преданию, её заметил  царь Пётр и понял, какое богатство таит в себе здешняя земля.  Да и вода из источника  неподалёку имела железистый вкус. «Не иначе как целебная!», – решил он и приказал поставить колодец. Местные же жители и до того приходили  напиться чудесной воды, так как было здесь явление иконы Божией Матери «Живоносный источник», и многие исцеления случались  от этой святой водицы.
Сам храм, к которому мы подъехали по узкой дороге вдоль гористого склона, к которому прилепились хатки с двориками и хозяйственными постройками и современные добротные дома, огороженные мощными заборами, тоже манил к себе – и красотой, и древней намоленностью, и духом, не просто прошлого времени, а духом Божьим.
Шла служба. Доносились песнопения, и, казалось, что это ангелы небесные, херувимы да серафимы пели в вышине. Я прислушивалась, задрав голову к куполам, всматривалась сквозь ветви деревьев, словно пыталась разглядеть что-то (не ведомо что, или кого-то…) Кого?
И вдруг решительно направилась к калитке, ведущей к каменной лестнице, с твёрдым желанием подняться к церкви, но… Чугунная калитка была заперта. С двух сторон от неё раскинулись кусты роз с такими необыкновенно нежными бутонами и уже раскрывшимися цветками, что я замерла в восхищении. На фоне кованых завитушек решётчатой ограды они были так милы, их лепестки так бархатисто-прозрачны, а головки чуть опущены долу, словно склонились в молитве, застыли в смиренном благоговении…
– Церковь эта необычна, – заметив мой интерес, пояснила Галина. – Фундамент её придела сложен из нетёсаных блоков без раствора! Возраст точно не известен, потому что многие специалисты считают, будто храм стоял ещё до татаро-монгольского ига и был разрушен во время него, а на остатках фундамента снова возвели церковь, которая относилась тогда к монастырю Паройской пустыни, пока его не закрыли.
– Да уж, – поддержала я Галю, – действительно необычный: спрятался под горой и за деревьями. Что-то и колокольни не вижу…
– Так изначально не было  колокольни, теперь поставили слева от неё, у дороги, совсем отдельно.  И обращена церковь не по оси восток – запад, как обычно, а по линии  северо-восток – юго-запад. А ещё есть под ней подземный ход, но завален местами, опасен очень…  В советское время здание принадлежало областному музею. Вернули его верующим только в начале девяностых прошлого века. И уже двадцать лет, как в Успенке обосновался Свято-Успенский Липецкий мужской епархиальный монастырь.
Ух, как же интересно! Я восторженно слушала Галину и снова и снова сожалела, что время торопит, а так ведь хочется ко всему прикоснуться, кожей ощутить, сердцем почувствовать…
– Пожалуй, мы ещё в Нижний парк успеем! – обрадовала нас наша добрая путеводительница. – Там и водички попьём, тем более что у нас теперь есть своя кружка,  – и она подняла над головой подаренную мной кружку с яркой надписью «Запрашаем ў Беларусь!» («Приглашаем в Беларусь!»).
Галина Кислова – коренная липчанка. Её детские годы прошли как раз в тех местах, которые она и стремилась нам показать. Здесь всё ей было знакомо, известно и, главное, дорого. Она словно делилась с нами теми сокровищами, которые были спрятаны в тайниках детства, в «секретах», которые в своё время мы, девчонки, устраивали в ямках, вырытых в земле, накрытых стёклышками и затем замаскированных травой и листьями. 
– У нас и земля необыкновенная, и вода! Везде целебные источники, которые и послужили основанием для разбивки парка.
Валентин Баюканский, явно довольный тем, что белорусские гости выглядели благодарно-счастливыми, радостно добавил:
– Не зря же я при встрече с поезда сразу вам по бутылочке липецкой водички преподнёс! А наш Нижний парк для отдыха – лучшее место. Там и санаторий расположен, и  памятник зарождению металлургии в Липецке в виде трёх чугунных корабельных пушек, и планетарий, и зоопарк, и канал с перекинутыми через него романтическими мостиками...
Кислова улыбнулась:
– Не забудь, Валентин Анатольевич, про памятник политическому терроризму!
Мы удивлённо вскинули головы и уставились на Баюканского. Он не смутился, глаза озорно блеснули:
– Это она – про памятник народовольцам! В 1879 году в Липецке проходил съезд «Народной воли». Что было, то было! История она и есть – история. Давайте я вам лучше расскажу о том, кто по дорожкам этого парка когда-то прогуливался, а теперь вы по тем же дорожкам пройдёте…
И он рассказал, что аллеи Нижнего парка, его вековые дубы и липы, ели и сосны помнят Наталью Гончарову, супругу великого Александра Сергеевича Пушкина, и Анну Керн, его музу, вдохновившую на гениальные строки, и замечательного поэта, переводчика Василия Андреевича Жуковского, воспитателя императора Александра II, сопровождавшего цесаревича в поездках, в том числе в Липецк…
Мы действительно  прошли по тем аллеям и дорожкам, любуясь красотой парка, наслаждаясь его благодатной тишиной и какой-то удивительной незримой силой, и вкусили целебной липецкой водички. Не знаю, как кому, а мне она неожиданно понравилась так, что я ещё долго ощущала на губах её вкус и жалела, что не прихватила с собой бутылку, чтобы запастись в дорогу и напиться вволю этой чудесной воды.
Уже в лёгких сумерках, на обратной  дороге к кафе у Шамоновской мельницы,  благодарно помахала рукой Петру Первому, памятник которому был возведён на деньги купца Небученова ещё в 1839 году тамбовским мастером Иваном Фёдоровым, отразившим на барельефе историю возникновения Липецка. До прощания с городом оставалось ещё несколько вечерних часов.
По приглашению Галины Кисловой к нам присоединилась липчанка Ольга Викторовна Голощапова, руководитель школы НКО, специалист в области социального проектирования, менеджемента и прочее. Мы уютно расположились в кафе, заказали  кофе и изумительный десерт, а дальше разговор пошёл о вещах очень серьёзных.
Обсуждали проект  «Русь и Белая Русь – едины!»,  состоящий из двух значимых компонентов: литературно-музыкального фестиваля «Русь и Белая Русь – едины!» и итогового альманаха  с таким же названием, в который войдёт не менее тридцати работ, иллюстрированных фотографиями фестивальных дней на российской и белорусской земле.  Задуманный проект, по сути, уникальная попытка на уровне творческих людей серебряного возраста, а значит,  носителей традиций, культуры, мудрости, создать  и укрепить профессиональные, дружеские, духовно-нравственные связи наших народов, привлечь внимание к российскому и белорусскому творчеству.
Этот проект убедительно доказывает, что мы не желаем разделяться, а, напротив, хотим сохранить то прекрасное общее, что существовало столетиями. Сохранить, укрепить, обогатить!
Когда документы были подписаны и тёплый обмен благодарностями и подарками завершил наши переговоры, пришло время прощаться с Кисловыми и Ольгой Викторовной.
– Дорогие наши русские друзья, – торжественно произнёс Михаил Павлович Поздняков, – мы с вами затеяли великое дело, ведь мир и дружба, взаимопонимание и доверие – ценности не проходящие. А слово писателя и журналиста имеет колоссальную силу воздействия на умы и души. И я верю, что проект наш, инициированный активистами автономной некоммерческой организации «Со-общество» под руководством небезызвестного нам  Владимира Кислова, и подхваченный белорусской стороной, в частности, Минским городским отделением Союза писателей Беларуси, будет поддержан Президентским фондом культурных инициатив России!
– Мы победим, обязательно выиграем в конкурсе! – просияла Тамара Ковальчук, которая первая из белорусских писателей вышла на связь с липчанами.
 – Ура! – вполголоса проскандировал Валентин Ваюканский.
– Ура! Ура! Ура!  – подхватили Александры Колесников и Андриенко, а за ними и все остальные.
Мы снова расселись по машинам и помчались по вечернему Липецку. Нас давно уже ждала к ужину Антонина Ткачук, замечательный педагог и по совместительству супруга Александра Андриенко. В их уютной квартире, в компании  друзей-писателей, незаметно пробежали последние два часа. А потом – проводы, поезд, дорога…
На стоянке перед пересечением границы – проверка документов. Я прилипла к окошку, пытаясь уловить разницу между землёй российской и белорусской. Но за окном по ту и эту стороны разделительной черты были  всё те же берёзки, поля и домики, а люди прекрасно понимали друг друга. Но ведь уже много лет (десятилетий!), как между нашими республиками появилась граница. Выросли  поколения, не знающие того, другого, нашего  времени. Но мы-то, люди серебряного возраста,  хорошо помним ту эпоху, а потому до сего дня щемит сердце при слове «граница».
 Вот граница… Да есть ли?
Быть может, и нет?
Те ж поля и леса! И такой же букет
Развесёлых ромашек, как у мамы растут,
Предлагает бабулька у вокзала и тут.
И такие же лица, пряди русых волос…
Но на станции тихой – пограничников пост.

Документы в порядке, значит, нету причин
Волноваться при виде этих строгих мужчин
 С голубыми глазами, как у дочки моей,
С добротою веснушек – россыпь аж до бровей.
Говор – точно такой же, что и дома звучит…
Лишь при слове «граница», как от дыма, горчит.
Вот и нашему соседу по купе, который был родом из Баку, не повезло: пограничники вежливо предложили покинуть поезд, обещая вернуть потраченные на поездку деньги. Выезд за пределы России ему по какой-то причине был запрещён…
А пару недель спустя в Беларусь из Липецка долетела радостная весть: проект «Русь и Белая Русь – едины!» победил в конкурсе Президентского фонда культурных инициатив! Значит, в следующем году нас ждут новые встречи на такой родной  нам липецкой земле!
22.10.23г.
Наталья Советная, к.психол.н., член СП Беларуси, СП России, СП Союзного государства, член Совета общества дружбы «Беларусь – Россия».