Весть о том, что у Миколки, Романова сына, на подворье курица несёт золотые яйца, облетела всю деревню.
– Это что ж такое происходит? – возмущенно заявил Володька внук Ульяны, – у нас яйцы, как яйцы, а у него золотые, несправедливо, мужики!
– Верно, Волдюха, не годится так, – поддакнул известный на всю округу бездельник и лодырь Емеля, по прозванию Пустомеля.
– Он куру свою золотистыми камешками кормит под православные молитвы и поглаживает, потому и несётся – многозначительно прояснил недоумение Николкин сосед, и добавил, – сам видел.
– Микола, хоть и мироед, но обещал на Пасху одарить каждого яйцом из-под его курицы, разукрашенными витиевато, под Фаберже называется, так он сказал. Халява, робята, – примирительно добавил Лукьян, по прозвищу «Оборванец», про которого говаривали: Лукьян рваный в дугу пьяный.
Мужики ещё немного поворчали, поохоли-поахали и разошлись.
А ночью Вовуля не спал, прокламацию сочинял. На утро собрал мужиков, и зачитал им написанное, и от себя ещё добавил разное.
– Мужики, – начал он, – докель мы будем терпеть несправедливость! Кура такая – это большая несправедливость. Кому-то всё, а кому-то – обыкновенные яйцы. Мой сводный брат из Лондона – Макс, по нашему Максим, между прочим пишет, чтобы мы, то есть трудовой элемент, объединялись, против всякой несправедливости, а если увидим несправедливость, то забирали её в свои руки и делили на всех поровну.
– Забирали? Так это ж форменный грабёж, – раздалось из толпы.
– Сам ты грабёж неотёсанный, Макс пишет – это «экспроприация» называется.
– Тады ладно, – загудели мужики, – англичанам и немцам виднее, куды нам до них.
– И ещё, робята, – добавил Ульянин внук, – у нас всё должно быть общее, так Макс пишет.
– Что? И бабы тоже? – вставил охальник баламут Евсей, про которого говорили, что он в каждой дырке затычка.
– Насчёт баб затрудняюсь, – смутился Володька, Максов брат. Опомнившись, он набрав воздуху побольше заорал. – Бунд надо делать! – затем добавил незнакомое слово, но без крика, – ре-во-лю-цию по ихнему.
Так случилась в деревне – иностранная революция. Мужики от избытка чувств, что дорвались наконец-то до долгожданной справедливости перепились, передрались спьяну и по принципиальным соображениям, кончили даже кого-то, говорят даже, ни одного. Брешут, пол деревни овдовело. Да кто ж мужиков будет считать? – когда революция!
Миколку, Романова сына, и всю его семью постреляли. Не простили ему, что он сам по своей воле всё отдал, из-за чего весь сыр-бор случился. Яйца золотые подели поровну среди односельчан, но, как говорят, не в коня прок. Говорят много яиц за границу ушло. А Курицу несущую золотые яйца зарезали, ибо не знали чем её кормить, какие православные молитвы ей читать и как её обихаживать,– да и голодно стало. И зажили как прежде, бедно, но справедливо, с обыкновенными яйцами до следующего раза в ожидании, когда в деревне новая курица, несущая золотые яйца, появится, которую снова можно будет справедливо поделить...
Самая небольшая часть «золотых яиц», оказавшихся за границей:
1. КИСТЯКОВСКИЙ Георгий Богданович (1900-1982), русский, отец американской атомной бомбы, осенью 1918 г. вступил в ряды Белой армии, в 1920 г. ушел из Крыма в Константинополь и вынужденно оказался на Западе; 2. СИКОРСКИЙ Игорь Иванович (1889-1972), русский, отец американского авиастроения, русский офицер, эмигрировал узнав о приказе расстрела. «Вертолёт – это русское изобретение», – повторял Сикорский; 3. ПОНЯТОВ Александр Матвеевич (1892-1980), русский, отец американского видеомагнитофона, офицер, участник Белого движения, служил в авиации Сибирской армии, эмигрировал, избегая репрессий; 4. ЮРКЕВИЧ Владимир Иванович (1885-1964), русский, отец американского судостроения, осенью 1919 г. из-за отсутствия перспектив для приложения своих творческих сил, эмигрировал на Запад; 5. ЗВОРЫКИН Владимир Козьмич (188-1982), русский, отец американского телевидения, офицер, после подписания ордера на арест, эмигрировал; и т. д. и т. п. "яйца".
Мусорная книга №251023. Цикл:"Сказка ложь, да в ней намёк"