Реабилитационный центр для людей с различными зависимостями...
Как много смыслов в этом сочетании слов. Столько за ними спрятано подлинного людского горя. Сколько интересного происходит и внутри толстых стен этого заведения. Здание центра обнесено высоким забором. Окна в нём обрамлены суровыми решётками. На совесть выкованными, из толстых металлических прутьев. Накрепко ввинченными в массивные стены заведения. Не сломаешь те прутья, не отогнёшь, не перепилишь, никак не выскользнешь на волю. Но даже если и случится такое чудо, то охрана дома, видеокамеры, не очень добрый, но весьма крепкий бульдог во дворе сразу же создадут мощный, крепкий «второй эшелон обороны». Надёжно пресечёт этот рубеж любую попытку удрать из центра.
Для себя я назвал этот центр «Домом скорбящей Надежды». Довелось мне там потрудиться как специалисту. Немного, недолго, но к такой острейшей грани грешного бытия человека довелось в том доме прикоснуться, что воспоминаний, впечатлений и размышлений надолго теперь будет, с избытком.
Обитатели центра делятся на две примерно равные части. Одни имеют статус «резидент малой группы». Это те, кто выдержали испытание, прошли через обряд вступления в узкий круг избранных. Они допущены к настоящей психотерапии, к кропотливой работе по самоисцелению.
Печален удел иных «выздоравливающих» реабилитантов, непричастных к когорте избранных счастливчиков. Тех отверженных, кто по нежеланию своему либо нерадению не вступил в «малую группу» или был изгнан оттуда за разные повинности. Мало того, что эти пациенты отлучены от общения с профессиональными психотерапевтами, от деятельного исцеления своего недуга, так они ещё и в быту оказываются лишенцами.
Принадлежащие к центровой касте «париев» не имеют права на курево и сладкое. То есть нельзя им, бедолагам, пить чай с конфетами и печеньем, тогда как «групповики» наслаждаются этим процессом дважды в день. Да ещё нельзя фильмы смотреть по вечерам и баню по выходным посещать. Кроме того, во время сеансов полезной терапии отлучённые от них лишенцы вместо деятельного исцеления тем занимались, что теорию изучали, какую-то мутную «базовую синюю книгу» постоянно перечитывали.
Она, та книга постылая, представляла собой нудное повествование людей, преодолевших недуг зависимости. Сборник личных историй, повествование об опыте выздоровления, о том, что такое хорошо для исцеления, а что вообще никуда не годится. Скукота, одним словом, терпеть не могли граждане «выздоравливающие» этот «синий» фолиант. Относились к нему примерно так же, как шкодливый кот относится к хозяйскому тапку…
Но даже не в совокупности этих санкций таилась главная беда. Дело в том, что для подстёгивания вступления «отстающих» в группу, администрация дома придумала хитрый, действенный, но откровенно иезуитский метод стимулирования отверженных. Он состоит в том, что лишенцы обязаны еженощно писать «мотивирующие» тексты. Любые, разной длины и сложности восприятия. Оставшиеся вне группы пациенты должны попросту переносить на бумагу слова и предложения из какого-нибудь печатного источника. Такая вот рутинная, утомительная работа ниспосылается бедолагам администрацией центра в наказание и назидание. Ибо незачем штаны просиживать среди неуспевающих, надо быстрее присоединяться к «передовикам выздоровления». Эти ночные бдения иной раз и до утра затягиваются. Всё зависит от того, какой длины текст достанется несчастливцам, тут уж как повезёт. Или многое зависит от настроения дежурного консультанта, отвечающего за внутренний порядок в центре, от того, какой текст он выберет для переписывания.
Не будь этой тяжёлой ночной «вахты» с пером в руке, многие и на конфеты с кинофильмами легко плюнули бы, особенно некурящие. Отмотали свой оплаченный родственниками срок в центре и вышли бы на свободу. Многие - с нечистой совестью. Потому что они, «нечистые» из числа «откинувшихся», сразу же по выходу из скорбящего дома или с «опозданием» на пару дней, но всё едино побегут за вожделенным. Кто в вино-водочный магазин, кто к наркобарыге за «отравой». Иные, особо рьяные, на обоих «точках» успеют отметиться. Бухнут, курнут, кольнутся, воздадут организму должное за месяцы стресса в вынужденном воздержании… и вскоре опять «твёрдой походкой» вернутся на блудный путь свой.
По статистике, десятилетиями наблюдений подтверждаемой, выздоравливает от силы 2-3 процента от общего числа пациентов. Остальные же так или иначе неизбежно срываются. Многие из мною наблюдавшихся уже попросту прописались в реабилитационном центре. При мне некоторые по 10-му или 15-му разу там куковали, а один мальчик-мажор из крупного города аж в 28-ой раз заехал. «Скорбящий» дом стал ему родным. Так что особого толка в психологической терапии большинство пациентов для себя не видело, а спать по ночам ребятишкам очень хотелось. Вот главным образом по столь естественной, физиологически значимой причине, обитатели дома так стремились поскорее попасть в «малую группу».
Но при этом все, включая новичков, до дрожи опасались попадания в подгруппу к психотерапевту Александру Васильевичу. у или просто Васильичу, как его между собой называют реабилитанты. Он превратился в живой символ центра, оброс неимоверным числом легенд, слухов, историй, басен и прочих россказней. Его боятся даже новички дома. Они поначалу и в глаза не видят того «доктора», но сразу же и без всякой меры начинают выслушивать от бывалых обитателей центра разные «страшные» истории, так или иначе связанные с Васильичем. Все эти россказни сводились к одному в общем-то знаменателю. Что крут этот «инженер душ» на расправу. Сначала под кожу залезет со своей психотерапией, всю душу вывернет наизнанку, а потом обязательно к слову какому-нибудь возьмёт да и прицепится. В любом случае найдёт что-то крамольное в высказываниях пациента. Да мало того, что будто помоями словесными обольёт, так вдобавок ко всему ещё и мигом из группы выгонит. Извергнутым в общество "париев" приходится опять куковать в ночной «мотивации», писать всякую лабуду вместо сладкого сна. Без курева, без сладкого, без просмотра кинофильмов по вечерам и бани по выходным, но зато с опостылевшей "синей книгой".
Для повышения собственной квалификации довелось и мне несколько раз побывать на собраниях терапевтической группы под руководством Васильича. Знаменитыми стали те собрания, интересное это действо, захватывающее. Настоящее чистилище для неокрепших душ «пациентов». Для всех причём, вне зависимости от срока пребывания в центре. Перед Васильичем в равной степени трепещут как старожилы, так и новички. Запало мне в память одно из таких мероприятий, о чём и поведаю…
Собрания проходили в большой «каминной» комнате. Перед приходом терапевта группа всегда проводила так называемый «шеринг». Сильно коробит меня от используемых не к месту англицизмов, но в чужой монастырь со своим уставом не лезут. «Шеринг» так «шеринг», а в переводе на родную речь это такое мероприятие, во время которого реабилитанты по очереди делилятся наболевшим. Мыслями, настроением, душевными муками, печалями, неразрешимыми вопросами.
Васильич в то утро, как всегда, не изменяя себе, вошёл в «каминку» с кружкой чая в руке и с сумкой под мышкой. Грозный у него облик, неимоверно суров взгляд этого парня. Маскулинность во всём и тесно ей внутри крепкого тела Васильича. Так и рвётся она наружу. Собранный, стройный, подтянутый. Выглядит просто прекрасно. Не психотерапевт, а фотомодель для рекламы услуг фитнес-центров. Мечта женщин любого возраста и всякой комплекции...
Он сразу же окинул собравшихся бедолаг быстрым, пронзающим до костей, оценивающим взглядом. Ухмыльнулся при этом своей неподражаемой ухмылкой. "Фирменной», немного отдающей садизмом. На суровом лице психотерапевта легко читалось выражение сарказма, да и никогда не пытался он скрывать своё истинное, профессионально отточенное отношение к происходящему. При появлении Васильича все сразу же умолкли, испуганно съёжились, опустили глаза вниз. Никто не хотел встречаться взглядом со своим наставником в деле выздоровления, избави Бог от такой «удачи». Попадёшься, заинтересуешь Васильича непонятной мутностью своего ока – пиши пропало. Обязательно спросит о том, как дела, ну а дальше вообще может беда приключиться. Сделает "лекарь" для себя какой-то нехороший вывод, не понравится ему ответ, так и выгонит из группы без долгих разговоров. Из благости перекуров и чая со сладким на голодный ночной простор в бездонный океан писанины.
Дойдя до своего любимого огромного кресла из тёмной кожи, Васильич с комфортом расположился в уюте дорогой мебели. Теперь уже никуда не торопясь, внимательно обвёл он присутствующих своим сверлящим взглядом. Тяжким таким, испытующим взором удава Каа на стаю бандерлогов, которые сжались от страха перед неизбежным закланием кого-то из них.
- Чего у вас тут происходит ? – как всегда дежурно поинтересовался Васильич, - шеринг затеяли ? Хватит хренью заниматься, потом отшерите друг друга по кругу.
В этот момент улыбка на его лице поменялась на ироничную, с лёгкой ехидцей. Взгляд мэтра психотерапии остановился на ком-то из новичков, впервые решившихся вступить в группу. Не переставая улыбаться, Васильич задал новоявленному реабилитанту свой как всегда необычный вопрос. На собственный лад он это всегда делал, с присущей ему иронией. Да и артистизмом Создатель не обделил этого лекаря душ. Неизменно неожиданными были те вопросы, никогда не повторялся этот мастер, «инженер душ» человеческих.
- Ты кто и откуда тут взялся ? От сырости что ли завёлся ? – спросил Васильич у неофита.
- На группу я заявился, - еле пробормотал от страха напуганный реабилитант, - вступить хочу, чтобы выздоравливать.
- Выздоравливать ? – Васильич сделал вид, что он очень удивлён услышанным, - это как так выздоравливать ?
- Ну излечиться в смысле, - промямлил ничего не понимающий бедолага.
- Излечи..и…ться, - недоумённо повторил Васильич, с наслаждением растягивая слово и стараясь спрятать хитрую улыбку в складках рта, - так ты больной что ли ? Тогда тебе не сюда надо, а на приём к врачу записаться, в местную поликлинику. Ты где прописан ?
- Я…, - не зная как правильно ответить, что вообще надо говорить, замялся реабилитант в испуге.
- Что я ? Головка от… Рифму подсказать ? – недобрым тоном поинтересовался терапевт.
- Здесь… Меня мама сюда привезла, и я согласился, что надо сюда приехать.
- Мама привезла говоришь ? Это как ? В пакет завернула, в сумку положила и доставку тебя к нам заказала ? Или может сама на маршрутке доставила ?
- Нет, не так.
Реабилитант смущённо, теряясь, попытался выдавить из себя что – то нечленораздельное вроде «ну мне мама так велела, сказала, что надо ехать, лечиться».
- Ты кто ? – резким, даже злым тоном голоса Васильич сразу же прервал это жалкое блеяние.
- Человек, - выдохнул реабилитант первое, что пришло ему в голову. В этот момент он готов был тоненьким червём просочиться куда–нибудь, да хоть через трещину в стене, лишь бы подальше от такой невыносимой муки. Почти сразу же несчастный обречённо замолчал в бессилии молвить ещё хоть что-то путное.
- Знаешь, друг мой, в чём жёсткая, сермяжная правда жизни ? – снова cпросил Васильич, и быстро, не давая бедняге ни опомниться, ни тем более что – то ответить, он положил предел изрядно затянувшемуся разговору:
- Так вот, правда в том, что ты всего лишь баклан обыкновенный !
Прозвучало это почти как приговор. Далее, не снижая накала происходящего, мастер психоанализа обратился к группе:
- Вы, кстати тоже все бакланы ! Ещё одного такого же пернатого решили в свою бакланью стаю принять ? ! Вам что, бакланить вместе веселее ? Не видите что ли совсем, что он потерян и совсем не мотивирован ? Ну не понимает человек зачем он здесь, вообще не ориентируется !
Затем Васильич вновь обратился к совсем уже поникшему реабилитанту:
- Ты знаешь анекдот про медведя, который любил по рельсам гулять и членом своим шпалы околачивать ?
- Не знаю…, - ответил несчастный тихим, совершенно поникшим голосом.
- Ну вот сходи и послушай старших, опытных товарищей. Авось они сжалятся, поведают тебе о том косолапом. Потом вернёшься и мне расскажешь. Заодно отмотивируй себя. Ну или пусть другие тебя отмотивируют по самое не могу. Всё, ступай с Богом !
Васильич задумчивым взглядом проводил медленно, словно на эшафот уходящего реабилитанта, ненадолго задумался, а затем вновь обратился к группе:
- Кто тут ещё заявился?
- Можно мне? – робко поинтересовался второй кандидат на вступление в группу.
- Можно Машку пощупать за ляжку и козу поиметь на возу. Желательно в презервативе, - с явным раздражением в голосе ответил Васильич.
- Так можно? – с недоумением в голосе переспросил ошарашенный, ничего не понимающий реабилитант.
- Дайте мне что ли бутылку какую-нибудь, кину в его туго мыслящую голову, - обратился к группе рассердившийся мэтр, а затем опять повернулся к новичку:
- Кинуть в тебя чем–нибудь тяжёлым или уже сам догадаешься ?
Новый кандидат окончательно растерялся. Он честно пытался вникнуть в смысл происходящего. Получал толчки в бок от сотоварищей, пробовал зацепить хоть краем уха подсказки, которые громким шёпотом делали ему собратья по несчастью: «мол, начинай, отвечай уже что – нибудь, только не молчи».
- Хочу вступить в группу и выздоравливать вместе со всеми ! – бодрым голосом отрапортовал реабилитант.
- Чем болеешь ? - нахмурившись, спросил его Васильич.
- Пью много… Ну сами знаете почему, потому что жизнь у меня тяжёлая. Родные меня не понимают, девушки толком не любят, начальство на работе злое, совсем не ценит. Поэтому и запил надолго, а теперь вот сюда к вам попал.
- Попал говоришь? Запомни: попадает только вялый член в рукомойник и болтается там без дела! Мне же сдаётся, что ты попросту охренел, гражданин дядя ! Смотрите–ка, красавец какой нарисовался! Бабы ему не дают, начальство не ценит и вообще все вокруг ублюдки и подонки! Ты один Д Артаньян что ли ? В зеркало на себя посмотри! Ты кто? Царь – колокол или золотого телёнка рога? Может быть, ты драгоценный колпак женского влагалища? Нет! Ты всего-навсего обычная акцентуированная личность с ярко выраженным девиантным поведением! Проще говоря, без профессиональной терминологии и для понимания всех здесь присутствующих - ты баклан обыкновенный! Вот видите, граждане бакланы, ещё один пытается прибиться к стае таких же безголовых пернатых! К тому же ты грязный баклан. Потому что внутри тебя прямо вот бурлит гремучая смесь, адский коктейль из нечистот! Прикинь, да. Ты сюда на чистку попал, уборку капитальную делать будем твоей сгнившей сущности. Генеральную чистку и я тебе обещаю настоящее чистилище! Персонально от меня!
Теперь уже и вовсе скуксился новичок. Стоял, глазами только хлопал и ничего не в силах был из себя выдавить.
- Ну и чего молчишь ? Так ты кто вообще ? – всё больше сердился Васильич.
- Человек, - опять предсказуемо неумно ответил несчастный, будто и не помня о том, что совсем недавно произошло с предыдущим претендентом.
- Человек ? – Васильич переспросил это, изображая на лице притворное изумление, - извини, не знал, что тут ещё один homo sapiens завёлся. Так–то ты больше на баклана смахиваешь. Так кто ты, ещё раз, но уже в последний раз спрашиваю?
До бедолаги что–то стало доходить. Внезапно, как озарение его просветило изнутри, и он с трудом выдавил из себя:
- Алкоголик я, алкаш !
- Ну, вот это уже ближе к истине ! - заключил явно удовлетворённый ответом Васильич.
- Но если бы, Александр Васильевич, уж вы поверьте мне…, - начал было не к месту оправдываться реабилитант, но тут же словоблуд этот был прерван суровой отповедью наставника:
- Если бы у бабушки наличествовали тестикулы, то она была бы дедушкой! Ну или если б я имел коня, это был бы номер, но вот если б конь имел меня, то я б, наверное, помер. Прикинь, да, товарищ «если бы»!
Неофит, и так туго что – то соображавший от волнения, страшно испугался таких ёмких речевых эскапад Васильича. Замолчал, стиснул зубы. Плохо понимая что происходит, он, как и предыдущий экзаменуемый «доктором», готов был хоть провалиться сквозь бетонный пол, лишь бы прекратить это иезуитское истязание.
Васильич тем временем не останавливался и с хорошо читаемым раздражением в голосе спросил:
- Тебе, дятел ощипанный, не говорили разве, что я как та Москва, слезам вовсе не верю?
- Говорили, - обречённо выдохнул реабилитант.
- Вот и правильно до тебя донесли ту нехитрую истину. Раз говорили и ты об этом ведаешь, то и иди пока отсюда, мил человек. Думай, тренируйся, в другой раз придёшь, - молвил Васильич неожиданно ласковым голосом и с широкой улыбкой на своём внезапно подобревшем лице. Вот и второго подряд претендента на групповую работу отправил он восвояси.
После этого собрание «малой группы» продолжилось как ни в чём ни бывало. Петрович с самодовольной улыбкой на лице поинтересовался, не уставая пристально вглядываться в сжавшихся от страха «стайку бандерлогов»:
- Ну, кто тут остался из кандидатов на вступление? Или на заклание, это уж как выйдет ! Выходи по одному !
Ещё один новоиспечённый реабилитант, совсем мальчик по виду, боязливо вытянул вверх свою немного подрагивающую руку.
- Ты с нами сколько уже? - поинтересовался у него Васильич.
- Две недели, - не без гордости ответила «свежая» жертва предстоящего истязания.
- Значит, тебя уже просветили, что я принимаю только честные ответы на свои вопросы?
- Да, мне говорили ребята.
- Тогда совершенно честно, вот искренне, откровенно, от души ответь мне – что ты чувствуешь, пребывая здесь, в центре?
- Совсем честно? – с явным подозрением в голосе переспросил пациент.
- Ты дебил или только косишь под дефективного ? – cердито ответил ему Васильич.
- Если уж совсем честно, по совести, то уже чувствую, что здесь
«…консультант мне мать родная, терапевт отец родной, но нахрен мне семья такая, лучше буду сиротой». Вот так вот! – выдохнул из себя задорный, совсем ничего не боящийся юноша. Остальные поначалу обомлели и были откровенно изумлены услышанным. Однако быстро оценили ребята юмор, и вся группа громко расхохоталась. Васильич, видя реакцию присутствующих, тоже загадочно улыбнулся и с хитрым выражением на лице молвил своё слово:
- Молодец, хвалю за честность. Юмор в кон. Но только в пределах твоей честности, остального это не касается. Но вот скажи мне, терапевту своему, как ты сам выздоравливать собираешься, если сиротой здесь хочешь быть, в центре нашем?
- Действием и молитвой! – бодрым голосом ответил воодушевлённый реабилитант.
- Молитвой??? – Васильич сделал вид, будто он очень удивился сказанному и сразу же переспросил молодого человека:
- Это как ? Отче наш, иже еси на небеси… Всё в таком же духе ? Тебя этому кто научил? Попы жирные в церквях ?
- Бабушка, в детстве ещё - растерянно хлопая глазами, пробормотал испытуемый.
- Ладно, допускаю. Но чем тебе твоя молитва поможет-то ? Ну вот я, к примеру, атеист до мозга костей, но могу допустить, что если на небе кто–то есть, то он, кто там, на троне небесном восседающий, точно не баклан. Он и без молитвы твоей всё увидит, оценит и по заслугам воздаст. Да и те, кто одесную него, тоже не пернатые ! Понял, дядя?
Далее, не дав пациенту ничего сказать и глумливо улыбаясь, Васильич, обратился к группе:
- Ну что же, этот парень сейчас был со мной абсолютно честен. Так что проголосуем сразу, без всех ваших вековечных, глупых и нудных вопросов. Вроде того, что «зачем и почему, для чего тебе группа». Хватит этого бреда! Ну, голосуем, граждане бакланы, кто «за»?
Васильич тогда, на том собрании, первым поднял руку и уже за ним, в едином порыве, будто бы подчиняясь этой всеобъемлющей воле, «за» проголосовала вся группа. Единогласно. Терапевт, хитро и как – то недобро улыбаясь, поздравил новичка:
- Добро пожаловать в пернатый строй бакланов, новобранец! С прибытием тебя! Мы с тобой сегодня очень плотно поработаем, полечимся.
Потом наставник на какое – то время задумался и неожиданно обратился ко всей группе:
- Ну что, бакланьё, думаете, что у вас такая широкая натура и душа вместительная, как у троянского коня пузо? Раз вы все так действительно считаете и готовы давать шанс любому… Тоды ой, ладно. Вот ты, - Васильич неожиданно вперил свой тяжёлый взор на молодого человека с модной спортивной стрижкой на голове, - вот ты, Прошка, скажи мне, лично ты почему голосовал «за»? Мой личный пример подействовал ? Только правду говори.
Молодой человек не стал раздумывать, задерживаться со своим ответом. Он вообще выглядел очень уверенным в себе, несмотря на свой очевидно нежный возраст. Ответил тот Прохор с пафосом, громко, твёрдым голосом:
- Потому что людям доверять надо, Александр Васильевич ! Давать шанс всегда нужно!
- Ах, шанс, говоришь ? – произнёс Васильич с ноткой искусственно сотворённого им трагизма в голосе,- ну а за чей счёт мы тот шанс давать будем проходимцам разным, а ?
Терапевт теперь уже с интересом разглядывал Прохора, будто бы только начинал с ним знакомство.
- Не понял.
- Чего ты не понял, юноша? Ты в который раз в центре чалишься? Напомни-ка мне скорее!
- Да Вы же знаете, что в третий.
- И то верно, знаю ! Годочков тебе сколько, товарищ баклан?
- Восемнадцать, - растерянно протянул Прохор. Он явно не понимал куда клонит Васильич.
- Вот. К восемнадцати годам своим ты только в наш центр три раза попал, а ещё и другие адреса за тобой числятся, я знаю. Так?
- Да.
- Не знаю что у тебя там было по иным центрам, но здесь после второго раза, если помнишь, ты мне тоже что-то плёл про доверие, клялся и божился, что всё, теперь ни капли дури никогда более. Было такое, обещал мне твёрдо, слово мужское давал?
- Было, - не выговорил даже, а еле вымучил из себя допрашиваемый.
- Чем кончилось? Правильно! Наширялся, с марамойкой какой-то дома закрылся, чудил, это я всё понимаю, дело молодое. Но вот то, что ты маму свою, хоть и приёмную домой не пускал, в подъезде её держал да посылал всяко разными словами нехорошими… этого вот никогда не пойму. Она же тебя, ишака бухарского, с трёх лет воспитывает как родного, всё в тебя вкладывает, даже душу свою. Ты же ей вон так отвечаешь.
- Да я…
- Кто ты есть такой мне и без твоего скулежа ведомо. Тебе ли что-то о доверии говорить? Ты же как минимум дважды доверие потерявший. Это только у меня, в этом доме. Теперь назови хоть одну причину, по которой я тебя должен оставить в группе, не выгнать нахрен отсюда.
- Так я же вроде бы и не сделал ничего, - совсем растерялся Прохор.
- Ну если бы ты ещё что-то сделал, то я тобой вообще бы не разговаривал, а так видишь, время на тебя трачу. Оно ведь у меня дорого стоит, время моё, расценки услуг терапевтических ты сам знаешь. Зацени мой альтруизм, да? Так причину назовёшь?
- Хотел как лучше, товарищу своему, новичку помочь…
- Ты балабол! Причину мне, быстро!
- Потому что я очень хочу выздоравливать и буду стараться!
- Буду стараться? Ну-ка, для начала, постарайся хотя бы встать со стула. Встал? Так ты старался или всё-таки действовал?
- Действовал, но это… - опять замялся Прохор.
- Всё, хватит пургу нести! Хоть и нет никакой причины тебя не выгнать, а вот не выгоню, оставлю, а остальным в этой группе умственно отсталых расскажу о том, что такое доверие и инструкцию прочитаю про его употребление.
Васильич в который уже раз обвёл своим сверхтяжеловесным взглядом каждого присутствующего. Дрожь навевал этот взор «лечащего врача», не предвещал он наступления благ для членов "малой группы".
Все они, бедняги, просто извертелись от напряжения. Тайком, вроде как ненароком ребята бросали быстрые взгляды на настенные часы. Смотрели - сколько там времени осталось до конца этой невыносимой муки, мысленно умоляли секундную стрелку бежать побыстрее…
Васильич между тем ненадолго задумался, поморщился и начал подводить итог группового собрания. Вот каков был его слог:
- Ну так вот, разлюбезные мои пернатые бакланодятлы. Про доверие я так вам скажу. Оно, знаете ли, есть хрупкая субстанция, но то ещё полбеды. Дорогая это очень вещь. Вот вы поверили этому прохвосту, который сам толком не осознаёт где он, что и для чего ему вообще делать в группе. Про мотивацию его никакую вообще уж речи не веду. Ему кто-то сказал, что в группу вступать надо, иначе, мол, без сигарет с плюшками останешься и спать по ночам не будешь. Вот он и побежал бегом впереди своих собственных мозгов. Но смотрите что получается. Вы его примете, и я буду вынужден безо всякой пользы тратить время на этого баклана. У вас отнимать, а ему отдавать. Знаете же, что время ресурс невозобновляемый, а мы его будем изводить не на выздоровление этого баклана, а всего лишь на то, чтобы уговорить парнягу сделать нам милость и захотеть выздоравливать. Он же ведь сам пока не хочет исцеляться, видно же по нему с ног до головы! Справедливо это ? Думаю, что нет, но вы-то сами головой думать об этом не хотите. Так вот и я не хочу быть электронным микроскопом, которым собираются всего лишь гвозди заколачивать! Посему вердикт мой таков…
Васильич ненадолго задумался, а затем быстро изменил положение своего тела в кресле. Из расслабленного, растёкшегося по мебели, утомлённого, вальяжного человека он мгновенно превратился в сгруппировавшегося тигра, изготовившегося к прыжку на выбранную добычу. Твёрдым, злым, не принимающим апелляций голосом произнёс:
- Вот что, летите отсюда все, дятлы пернатые. Вы даже на бакланов не тянете. Всех выгоняю из группы, кроме вот этого новенького и Прошки убогого. Попишете ночью умные тексты, авось и сами поумнеете. Всё, все нахрен с этого тёплого пляжа! Летите, голубки, летите. Мотивируйтесь и попутного вам в этом полёте члена! Одумаетесь, будете готовы, так милости прошу назад. Всех. Но в порядке очереди!
Затем, Васильич, уже не обращая на приговорённую группу никакого внимания, оглядел новоприбывшего притворно ласковым взглядом. После чего остановил свой испытующий взор на Прохоре, а затем поинтересовался:
- Ну что, поработаем мы с вами, юноши, сегодня добросовестно?
Целитель душ опять откинулся в кресле в расслабленной позе, весь растёкся по чёрной коже. Широко и самодовольно улыбался, наблюдая за тем, как потрясённая, растерянная группа покидала каминную комнату. Как на убой уходили ребята. С поникшими головами и грустным выражением на лицах...
Что и говорить, Васильич весьма своеобразен как психотерапевт. Со своими собственными методами, ему лишь доступными. Зато действенными, как жизнь показала. Но он органичен что-ли и в облике своём устрашающем, и в действиях, а главное - в непредсказуемости принимаемых им решений. Воистину это мастер устраивать настоящее чистилище для запутавшихся душ своих пациентов.
Кто-то считает этого «доктора» настоящим садистом, но это напрасно. У каждого специалиста есть собственный стиль, личное понимание сути дела, свои профессиональные приёмы наконец. Применяя знаменитые «встряски», вводя выздоравливающих в ступор души, Васильич пытается разбудить, «взбодрить» подсознание попавших в беду людей. Сделать так, чтобы они начали настоящую, не притворную внутреннюю работу над собой. Ведь не терапевт излечивает, он только помогает в этом многотрудном деле. Исцеляет человек себя сам через осознанную, тяжелейшую работу со своей душой и сознанием. Никто не даст заблудшему избавления от рецидивов такой страшной болезни, как зависимость. Недуг этот вообще давно уже признан неизлечимым. Бог и терапевт могут помочь больному только в одном случае – если человек всё осознает и начнёт деятельно помогать себе сам. Утверждая, что он атеист, Васильич при этом учит свою «паству» известной мудрости Иисуса: «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдёте; стучитесь, и отворят вам. Ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащемуся отворят». Вот так и Васильич не устаёт постоянно стучать в запертые двери душ обитателей «дома скорбящей Надежды».
Он, Васильич, сам ведь из этих, из выходцев секты шприца, иглы, порошка и прочей «дури». Этот человек многое видел лично, прошёл через густые тернии жуткой повседневности обычного наркомана. Он прекрасно осведомлён про многие «препараты» и немало ведает о хмельном зелье. Это глубочайшее знание очень важно в его деле, оно является чуть ли не главным профессиональным достоинством Васильича. Свой «ключ мудрости» и нужных сведений он получил не на страницах книг. Это очень значимо, ценно, и дорого стоит такое Знание. Настоящее, изнутри пришедшее, непроизвольно. Через грязь, порок, муки души и ломки тела. Много парень хлебнул в своё время разной дряни, бессчётно вколол в себя всякой гадости. Только вот в один момент всё же снизошло просветление на него, в пороке запутавшегося. Произошло это не сразу, а только по прошествии лет в тяжкой зависимости. Чудо случилось, когда будущее светило психотерапии обрело уже вдоволь скорби на своём жизненном пути.
Бог помог человеку, а Васильич сам вытащил себя за волосы из гибельной трясины внутреннего гниения. Обрёл новые смыслы в жизни, выучился, завёл семью. занял своё место в профессии, утвердился в ней, создал себе настоящее Имя.
Такие метаморфозы в жизни случаются. Некогда великий грешник Савл, злостный гонитель первых христиан, стал почитаемым апостолом Павлом. Из заблудшей паршивой отцы превратился в пастыря, духовного наставника многих поколений истинно верующих. «Всё мне позволительно, но не всё полезно; всё мне позволительно, но ничто не должно обладать мною», говорил Павел. Вот этому же учит «заблудших овец» и Васильич. Простую вроде бы истину изрёк святой апостол, но для скольких живущих она оказывается нестерпимо, невыносимо сложной для соблюдения. Духовно и физически неподъёмной. Васильич, как и прочие такие же подвижники, пытается нести эту истину заблудшим. Тем, кто бессилен справиться со своей бедой в одиночку, пригнутым к земле, внутренне опустошённым людям с дрожащими руками и безумными глазами.
Ещё я понял, что «атеист» из Васильича весьма поверхностный, хоть и не устаёт он утверждать обратное. Говорил я с ним на разные темы, много общались мы о Вере, церкви, разных конфессиях вообще. Во что-то он всё таки верит, но… Дело в том, что Васильич является главным методологом центра, руководит общей программой реабилитации. Вот в рамках этих своих полномочий он зачем-то категорически запретил в «доме скорбящей Надежды» любую религиозную литературу. Касается этот запрет хоть Библии, хоть Торы. Коран и буддистская Трипитака в центре также совершенно не приветствуются. Такая вот у этого «доктора» принципиальная, профессиональная позиция – ничто не должно человека отвлекать от выздоровления, никто ему в этом деле не помощник. Даже священные тексты…
Но как бы то ни было, а многие идут к психотерапевту Александру Васильевичу за помощью. Дело своё благое он знает хорошо, добросовестно ему служит. Избавляет людей от обладающего их душами страшного морока зависимости...
Спасибо ему за то безмерное.