В советские времена каждому ребёнку был гарантирован необходимый и достаточный уровень отдыха в летние каникулы. Он не отличался разнообразием, но был достаточен, чтобы первого сентября школьник являлся на учебу загорелым, в меру упитанным и относительно здоровым. Возможно, это я идеализирую по прошествии многих лет, но любовь к детству, как и первая любовь к женщине даёт представление о счастье. Стоит отметить, что любовь к детству является более крепкой и незабываемой, чем любовь к женщине. Любовь к женщине приходит и уходит, а детство, в воспоминаниях, остаётся до самой смерти незабываемым. Так было и у меня. Лето, не считая пионерского лагеря, проходило на даче. Со мной отдыхал ещё брат. Контроль и кормёжку обеспечивала бабушка. Почему так сухо о бабушке? Отвечаю – она видела нас только утром и поздно вечером. Только теперь понимаю, как несладко ей приходилось – отвечать за двух сорванцов подростков.
Дача находилась в рабочем посёлке железнодорожников. Такие посёлки стояли вдоль железных дорог, где жил рабочий персонал, обслуживающий пути. Это был сарай, заботливо переделанный в двухкомнатный домик, с керосинкой и находился на большом дворе хозяев дома. Хозяином был дядя Гена с женой, и он работал также железнодорожником, точнее путейцем. Он бы худой, как ёрш и долговязый, как цапля. Фамилия его была Мишин. В нашем посёлке у всех жителей были фамилии Мишины, а в соседней, через болото – Сорокины и когда приходила пора свадеб, то мужики просто ходили через болото к Сорокиным и сватались. Или наоборот. Дальше не продвигались по причине напряженной работы. Он нас научил рыбачить и пить воду из Волги. Тогда все живущие на Волге пили из неё. А уха из волжской казалась вкуснее. Ещё у них был сын Мишка. Белобрысый и худой, как отец. Он-то и познакомил нас с братом со всеми деревенскими ребятами, мы считались своими и участвовали во всех их начинаниях.
Вот и этим утром мы собрались на рыбалку. Удочки у нас орешниковые, поплавки из гусиного пера. Настоящие волжане. Улов обычно состоял из ершей, плотвичек, сорожек и окуньков. Часть выделялась хозяйской кошке, а остальная пускалась в засолку и к концу лета у нас с братом скапливался запас сушеной рыбки. Пошли перед рассветом. Дорога шла через мишинские болота. Клубился туман в камышах, икали тритоны, пели лягушки, птички так просто орали благим чик-чириком, потому что был июнь и стояла пора свадеб. Придя на берег и выбрав деревянную длинную лодку, ту что посуше, мы начали налаживать снасти и вдруг я увидел, что мимо нас проплывает что-то непонятное и большое. Оказалось – это плыл домик, вернее дача. Вдали показался ещё один. Дальше – больше. По всей Волге плыли дачи. Какая уж тут рыбалка. А тут еще мужики на лодках с моторами показались. Они цепляли дачи верёвками, как могли, и куда-то волокли. Зная, что на даче могли быть какие-нибудь припасы, мы решили не терять времени даром. Выбрав ближайшую мы поплыли к ней. Забравшись внутрь, на полке мы обнаружили банки с огурцами и помидорами. Этого было достаточно. Уничтожив припасы и, довольные мы решили двинуться обратно. Но не тут-то было. Рядом заурчал мотор, и мы услышали, как снаружи начали прилаживать тросы для буксировки. «Убьют, утопят» - мелькнула мысль. И скорее не только у меня. Времени оставалось мало. Если начнут буксировку, то назад добраться будет сложнее. И вдруг Мишка завыл дурным голосом. А голос у него был хриплый и противный от курева. Мы подхватили. Мужики от неожиданности побросали чалки, и мы услышали удаляющийся звук лодочного мотора. Вскоре мы с набитыми соленьями животами выбрались на берег. Что заставило их бросить буксировку не знаю. Скорее всего они, как и мы занимались воровством, но разного рода. Конечно жизнь в ту пору сытной не назовёшь, и я не знаю, как бабушка на свою мизерную пенсию бывшей воспитательницы детского сада умудрялась нас прокормить, но факт остаётся фактом, и это воспоминание всплывает в памяти не таким уж и радостным.