4.
Дни после первого «взрыва» тянулись по-предательски долго, но каждый отдельный момент пролетал незамеченным. Несколько суток он беспробудно бухал с теми, кто первым откликался и мастерил себе весёлость. На третьи поехал к знакомой, которая всегда его принимала. По началу он даже хотел высказаться, но всё переросло в пьянку и мстящий секс до утра.
«Пусть всё горит. Пусть весь мир нах*й рухнет», - думал он с утра.
Когда он немного пришёл в себя после трёхдневного фестиваля, первым делом было докопаться до причины произошедшего. Он начал планомерно просматривать страницу каждого Нининого друга во «ВКонтакте», лёжа на матрасе и периодически косясь на крест. Селуянов шептал проклятия богу, вопрос существования которого всегда был у него под вопросом.
Через несколько часов поиска, Динис наткнулся на страницу с именем, написанным арабскими буквами. Он увидел взрослого спортивного парня с карими глазами и чёрной бородой. На фото с ним была Нина. Снимок, судя по дате, был полугодовой давности. Совместных фото поновее не было. Селуянов пролистал ниже во времени – фотографии давали понять, что они являлись парой. Часть снимков были сделаны в машине и возле неё. Диниса контузило. Начался второй фестиваль.
Одним из самого непонятного, что он ненароком отмечал в себе в эти дни, был тот факт, что он не хотел рассказать обо всём Зинегородчеву. Селуянов оправдал себя тем, что разговор с тёзкой сможет принести ему облегчение на небольшое время, но чувственно-мысленное похмелье после облегчения будет невыносимым. Пройдя условно положенное, он не выдержал, разблокировал Арсеньеву и написал ей.
10 января.
Динис. 01:35
Извини меня, пожалуйста, любимая. Погорячился. С прошедшими праздниками тебя. Пусть всё будет хорошо.
10 января.
Динис. 01:36
Как ты?
10 января.
Нина. 02:43
Сначала оскорбляет и угрожает ещё, а потом извиняется. Пошёл нахуй!
Он не нашёл что отвечать и решил попробовать действовать в окружающем мире.
Селуянов, забыв про все опасения, сходил в «Денюжку» на районе и выяснил, что Нина уволилась оттуда. Это стало очередным ударом. Он узнал расписание экзаменов заочников первого курса, благо, связи в университете оставались, но и здесь ждала неудача – они, по непонятной причине, были перенесены на февраль. Попытки таким образом исправить реальность не получались и через несколько дней он вернулся к единственно возможному способу на данный момент. Но всё пошло не так.
16 января.
Динис. 02:31
Если с бывшим продолжила, давай что. Если нет и по разным ***м хочется прыгать – тоже давай. Ищи себе ровню и по мозгам, и вообще. И да – сама иди нахуй.
После этого сообщения Нина заблокировала Селуянова во «ВКонтакте» и добавила в ЧС в телефоне.
Динис от съедающей обиды и несправедливости решил написать сообщение, которое поставит крест на дальнейших отношениях. Он решил обрубить все мосты и надеялся, что от этого станет спокойней и легче. Для этого дела парень создал фейковый аккаунт и, так как сообщения у Арсеньевой были открыты, написал следующее.
17 января
Динис 10:41
Это моё последнее сообщение.
«Письмо адекватного человека».
Эгоистичная курящая тёлка без каких-либо перспектив (предвижу, что у тебя не хватит мозгов дочитать письмо после этого вступления, но ты всё же попробуй). Единственное, что ты умеешь - это относительно нормально сосать. Ну ещё глаза необычные. Больше ты ни на что не способна. Необразованная, высокомерная хабалка.
Да я со всеми своими достоинствами, как интеллектуального, так и материального плана, себе любую бабу у которой хоть немного есть мозг и вкус могу позволить (что я, собственно, и делал всегда).
Оставайся со своим обезьяноподобным на тачке или с кем ты там сейчас. Или ищи себе дурачка (ровню по мозгам) и терпилу-мелкочлена, который будет с тобой лицемерить. Прав был Пушкин и тд.
А пока в этих поисках посасывай *** дальше у себя в деревне по квартирам и машинам. Большинство пацанов ты удивишь этой способностью, не сомневаюсь. Но у меня бывали бабы получше в этом плане.
Надеюсь, больше никогда твою шалашовскую морду не увижу. Пожелаю тебе напоследок безответно влюбиться, и чтобы он тебя помурыжил, а потом так некрасиво и ужасно предал, и нахуй ещё послал.
Как я тебя любил. Ты даже вообразить себе не сможешь никогда. Я бы сделал всё для тебя…
Теперь ты мне противна как человек (хотя какой ты человек - ты бесчувственный кусок бетона, самый последний злой зверь, которому в последнее время своим отношением (да, я всё замечал) нравилось причинять мне боль, используя своё безоговорочное преимущество). Я тебя просто презираю за всю твою моральную грязь.
Постскриптум: я исчез, ушёл навсегда. Ты своего добилась. Не скажу, что наша встреча была ошибкой - перед тем, как мне выбрать добрую, умную и любящую спутницу жизни, сама жизнь мне показала, какое бесчувственное зверьё существует на этом свете. Я, естественно, знал, что существует и не раз встречал околоподобное, но по итогу ты оказалась просто квинтэссенцией всего. И ещё. Ты не победила в том, что я брошу мыслить не как все, стану «адекватным» и начну приближаться по развитию к дикарям. Я стал адекватным, сказав всё в этом письме, и избавив мою жизнь от такого существа, как ты.
На это сообщение Нина назвала Селуянова «обиженкой» и разблокировала его основную страницу. По мыслям Диниса такой поступок означал действительный конец.
После этого с души как будто упал груз, и он вдохнул свободный воздух. Тут его осенило, что пришло время Зенигородчева. Он писал несколько раз другу-тёзке, чтобы увидеться, но тот ссылался на дела.
Обманчивость внушаемой себе не боли и свободы от ситуации вскоре растаяла. Дни после второго «взрыва» начали нестись с невероятной скоростью, но каждый отдельный момент тянулся вечность.
В этот период Нина приходила к нему во сне, как наяву, стояла возле матраца, садилась бочком рядом и гладила Динису волосы. Он хотел вырезать себе внутренние глаза, чтобы не видеть её образ.
«Во истину от больших знаний большие страдания. Хотел бы я быть нормальным человеком, нет – *** вам, а не счастье. Дочитался. И главное всё помню, некоторые дни прям поминутно, тем более с ней. Как хорошо им живётся всем. Хотя каждому своё переживание, может у них в их системе чувственных исчислений всё также. Но если брать абсолютно, коль я переведу, что сейчас чувствую на систему Нины, её на атомы разорвёт. Да любого бы разорвало», - старался думать Селуянов по таким утрам.
2 февраля
Динис.11:14
Трахаться со мной начала, понравилось да? Прям на второй встрече. И это после того, что я тебе наговорил на первую встречу. Сама в большинстве случаев их добивалась. Что я должен был думать?
2 февраля
Нина. 11:17
Динис успокойся уже. Хватит блять дичь пороть. Мне твоё последнее письмо, твоя поэма всё сказала. Что ты пишешь ещё? Отстань.
2 февраля
Динис. 19:10
Прости. Я буду добиваться тебя. Я тебя очень люблю и это навсегда.
2 февраля
Нина 19:31
А я тебя нет и это навсегда.
Это стало для Диниса самой обидной и до слёз расстряснувшей его буквенной строкой, воспринятой от Нины за всё время. Ничего больше не оставалось. Для разнообразия Селуянов решил постараться вылечить себя ощущением пути. Бесцельно для материальной жизни он катался на трамваях и в этом ненадолго находил себе утешение.
В это время, по приходам на квартиру после поездок, Селуянов оставил четыре мысли:
Чтобы избавиться от страданий, нужно избавиться от желаний», - вещается. А если не знаешь, чего ты желаешь? Иль в степь другую - даже топонимически: "Я знаю, что ничего не знаю". А если не знаешь, что знаешь, что ничего не знаешь? Или наоборот? Или одновременно? Выходит этакий уроборос мысли, желания и страдания (можешь придумать слово, описывающее сей симбиоз, главное, чтобы строка не треснула, но из существующих, по моему скромному разумению, больше всего подходит "страх"). Конечно, жрать себя занятие, периодически, мною также излюбленное, но всему предел положен, ну или почти всему. Постучи мне по спине - я подавился. Я отвечу тебе тем же. Самое омерзительное и гнусное утешение думать о том, что кому-нибудь сейчас хуже. (Голодные дети, война, болезни и нищета). Но ещё омерзительнее думать, что могло быть хуже мне или со мной. Да я знаю, что всё сложнее. Могут быть миллионы нюансов и так далее. Но основная линия прослеживается чётко. Чем меньше женщину мы любим… Надо было *** пойми кого из себя строить и ничего такого не говорить. Сразу выиграл бы. Вот и будь потом искренен с людьми. А что важно тогда должно быть и иметь смысл для меня? Говорят, что молодой и будет что-то поважнее. Да для каждого возраста есть самое главное, для каждого момента жизни. Если это меня сейчас пожирает и волнует в жизни больше всего, как это не может быть важным. Я блять не буддист. И я не хочу оправдывать тем, что всё в итоге бессмысленно. Попробуй объяснить семилетнему ребёнку, что велосипед, футбольный мяч или приставка не самое важное, а старику, что его нехватка денег на лекарство не самое важное. Ещё всё будет. Блять, да что будет. Куда жить? Или важное это только то, что связано с зарабатыванием денег. Это, конечно, нельзя отрицать, но и этим дрочить тоже не нужно. Да для пчелы её короткая жизнь тоже кажется важной и полной дел. И ещё, в связи с этим, об относительности страданий. Каждому даётся по его мерке и они относительны, но я уверен, что в абсолютном смысле слова моя эта мерка, которой возможно измерить то, что я периодически чувствую и думаю, разъебёт мерки многих на этой планете.
Мозг Селуянова уже ради физиологической безопасности себя и всего организма начинал придумывать внутривизуальные отмазки с заменой лица Нины на лица «знакомых женщин» и подруг, в том числе Оли и годовстречанной девушки. Он пытался себе объяснять таким образом, что всё, по существу, без разницы и не имеет смыла. Успокаивал себя. Успокоение действительно приходило на несколько минут, а потом наступал ****ец.
4 февраля
Динис. 10:41
Ты шлюховская ****аболка и всё. На нг съездила и пожалуйста. За что, за что любимая? Будь ты проклята.
4 февраля
Нина. 11:00
Опять оскорбляешь. Да я уже сто раз проклята. Хватит неадекватщину еб*шить, а то опять в ЧС кину.
«Что ж за пятилетние решающие и проклятые циклы то у меня, а последние два так вообще с Новым годом связаны. Вот и не верь в эзотерику и нумерологию блять», думал он.
Несколько раз у Селуянова, когда он находился один в квартире, случались панические атаки. Не хватало воздуха, хотелось куда-то выйти, кого-то увидеть. Он просил, чтобы с ним побыли, писал всем особенно не обдумывая, звал прогуляться или выпить. Динис совершил даже то, что не сделал бы в состоянии до 2 января – приехал в гости к Ильдару и предложил пойти «бухнуть пивасика». Они поговорили на отвлечённые темы, вспомнили школу. Казалось, Ильдар ничего такого не помнит и думать об этом забыл, что у него своя жизнь. Всё прошло хорошо.
- Звони если проблемы будут. Иногда можно по пивасику и пропускать, - сказал на прощание бывший одноклассник.
В конце этого периода были написаны следующие стихи. Он пытался ими себе сделать легче, объяснить, что это конец с Ниной и впереди должно быть что-то, но уже другое – пусть и пустое, но переносимое. Он жаждал обезопасить свою структуру, как в случае с заменой лиц в мыслях.
***
Мой самый долгий день подходит к завершенью,
Последние полгода – его предвосхищенье.
Последние полгода – империя дробей,
Когда часть жизни больше, длиннее её всей.
Сейчас вокзал, закат, мистическое место,
Сбежал от пламени и погружаюсь в кресло.
Здесь ждать теперь уж только два часа,
Блистают нетерпением глаза.
Но вот и голос диктора, как приговор капризный,
На робкую молитву о нормальной жизни.
Я на перроне оставляю ворох дней,
Едва ль душу воспоминания о Ней.
Потух огонь свирепый и стемнело.
Душа предательски кусками онемела,
И страх наплыл, блевоту обещая,
О Господи, ну как же я скучаю...
Жар отступил, оставив тошноту,
Да, я люблю и не люблю, но Ту!!!
Сажусь в вагон, неправильно влюблённый,
Раздробленный и сразу растворённый.
Мы тронулись (тут шутка как всегда),
Огни вокзала освещают поезда,
Как расставанья вечного цвета –
Минут пятнадцать и исчезнут навсегда.
Теперь дорогу жрёт глухая тьма,
Я еду в никуда и в никогда.
Нет сил, не принимаю эту долю,
Но исполняю рока злую волю.
Пусть стук колёс подарит мне покой,
Который не дала найти с Тобой.
Я щедрому подарку улыбнусь,
И буду рад, что завтра не проснусь.
***
Сгоревший мост,
Истлевший порт,
Разрушена планета.
Увы со мной опять не та,
Умыт водою Леты.
И впереди лишь пустота,
Ни одного ответа.
***
В тумане мрачен будущего лик
распят корявый мозг разбит
и квадратеет сутки к суткам
меж ух мясистый промежуток
сознаньем на сто тысяч распещрён
и заперт в круговерть былых времён
в нём страшный ад кровавого дерьма
шипит змеёй пунцовая волна.
звонили и писали небеса
не обещали больше веры в чудеса
свирепо ухмылялася икона
теперь мне трудно оставаться дома
сейчас уж кульминация близка
забыто всё и горе и тоска
я так устал теперь не то что прежде
и ухожу без сожалений без надежды.
Если ещё в январе кожная болезнь Селуянова давала о себе знать, то затем она как бы вовсе отступила. Когда Динис это заметил, он не понял, плюс это или нет. Он просто не понял.
Были несколько периодов, когда он чувствовал нечеловеческую злость. Тогда думались страшные вещи.
«Я стану невидимым и отрежу член твоему адекватному обезьяньему уёбку. Я наберу в шприц спидозную кровь, кровь сифилитика и гепатитника и воткну тебе его в горло. Я отрежу тебе ухо и оболью ****о кислотой, а ****ень изрежу лезвием, чтобы ты никогда больше не могла трахаться», - радовался Селуянов ярко увиденному, а значит как будто бы совершённому предприятию.
В иные дни мозг наталкивал на мысли о возможности/невозможности изменения памяти. Также вновь вставал вопрос о бессмысленности бытия, но уже не в качестве самобичевания для умилостивания «богини» счастья, а в качестве попытки спасения, для избежание мук хотя бы во время акта мышления про эту самую бессмысленность.
Динис жалел о том, что всё вокруг действительно не Матрица и потом сразу же убеждал себя в том, что даже если это Матрица и тогда всё бессмысленно, ведь выйти из неё не получается. Да и уверял себя, что и выход будет бессмыслен, потому что он не увидит её в освобождённом мире. Он жалел, что человечество ещё не придумало технологию из «Вечного сияния чистого разума». Он хотел её применения к себе или к Нине. В первом случае – было бы легче ему, во втором – он бы познакомился с ней для неё заново и пошёл путём без «я тебя люблю». Он жалел и о другой непридуманной технологии.
«Вот бы было так, - говорил он себе, - технология «Видео из будущего со знанием вариантов прошлого». Прислать Нине видео, где она чуть повзрослевшая рассказывает самой себе, и всё так абсолютно реалистично, что всё было бы хорошо, если бы Динис действовал так, как собирался. Что все его слова и действия, это только следствие невероятной любви. Что мол в том варианте, когда он пошёл по началу не искреннем путём, ничего не стал говорить и сказал, только когда добился, когда он вёл себя на отъебись, то она стала его девушкой… А рядом на видео я и наш ребёнок».
Примерно тогда он оставил себе подготовленное сообщение:
Это просто несправедливо. Невероятно несправедливо. Пять лет без любви. Пять грёбаных лет за которые были десятки баб, с кем-то просто поебаться, на день или несколько, с кем недельные или отношения по месяцу, с одной вон больше года. И тут наконец произошло… как только сказал, что люблю тебя (а я тебя любил просто невероятно, больше всего на свете) - ты начала от меня отдаляться. Я пытался объяснять всё - ты сочла это за настырность. Делал приятное, как мог. Готов был сделать всё, что ты скажешь, только не отдаляйся. Потом дело дошло до ****еца. Ты сломала то, что должно было быть. Обязательное будущее. Ты совершила преступление против природы и потому будешь наказана. Ты разрушила сильнейшую любовь. Это не прощается. Даже если я тебя прощу, трудно будет умилостивить моё высшее начальство.
Динис сначала не понял, о каком таком «высшем начальстве» идёт речь, сам с удивлением обнаружил эту фразу, когда сообщение было написано. А потом он понял. Куда-то в голову отложилась одна идея по поводу этого.
В феврале он два раза ходил в университет, но Нина, непонятным образом ускользала. Он стал пересылать ей сообщения через других людей, потому что снова был заблокирован. Упрашивал этих людей. Создавал десятки фейков и писал по одному сообщению, потому что Нина его сразу блокировала. Селуянова разъедало. Он даже создал себе страницу в Инстаграме под чужим именем и параноидально наблюдал за историями Нины, часами ждал красного их круга и просматривал десятки раз, стараясь различить всё. По некоторым историям было понятно, что она в городе.
При всём, что происходило, Динис ужасно её любил и глубоко внутри понимал, что поступает отвратительно, но уже ничего не мог с собой поделать. Горячка просто пировала мозгом, хотелось его вытащить и помыть.
Похмелья, по сравнению с предыдущими, были настолько сильными, а мысли безумными и зачастую суицидальными, что жить становилось трудно уже на чисто на физиологическом уровне. В каком-то смысле – это действительно был ад. Каменная трудность, отступление от всего и труднопереносимые нагнетания мысли были его спутниками в состоянии похмелья. В такие дни Селуянов всем своим естеством испытывался на прочность и, так как наступал новый более-менее понимаемый день, выдерживал испытания.
Иногда он останавливал себя.
«Эта предательская шлюха не заслуживает, чтобы у меня всё пошло по ****е», - думал он с вызовом непонятно кому и даже ненадолго становилось легче. Совсем ненадолго.
Наступила календарная весна. В первые две недели марта Селуянов начал переодеваться в двух персон, связанных с адом и чем-то инфернальным. Первым был образ Данте – для этого он купил красный балахон и несколько раз сходил в солярий, чтобы придать своей коже по его видению итальянский загар. Он представлял, как блуждает по аду, в надежде выбраться к свету, к своей Беатриче. Но больше всего ему полюбился образ Воланда. Динис объяснил себе, что поверил в заключение договора с Сатаной и на время впустил его в себя. Договор предполагал, что Арсеньева поверит в его проклятья, он поговорит с нею в образе Воланда и простит её. Тогда проклятия можно было избежать. Она должна была удалить всех лиц мужского пола в соцсетях и оставить только одного друга – нужно же с кем-то общаться из мальчиков, кроме Диниса. Она должна была поклясться и делать всё, что он скажет. В противном случае Селуянов придумывал различные пытки для Нины и её семьи, молил тёмные силы воплотить хотя бы одно из проклятий, чтобы она поверила и приползла. В особо горячих психических состояниях его самого рвало исполнить эти пытки, он разрабатывал в голове планы её похищений, строил схемы разговоров.
Пример проклятий: «Для начала ты заразишься герпесом и двумя весёлыми типами ВПЧ если не сделаешь, что я скажу. Потом, в течение года тебя или твоих близких ждёт ДТП». Он написал ей это с нужными, как он понимал, пояснениями. Он надеялся, что она приползёт и исполнит всё, если случится одно из этих достаточно вероятных событий.
Для образа Воланда он купил себе серый костюм и берет, тросточку с набалдашником в виде пуделя нашёл в интернет-магазине, чёрную линзу отыскал в салоне оптики. Выходя на улицу кривил рот. Загар Данте также пригодился к образу.
На визуальное воплощение двух персонажей он занял деньги у кого только можно в том числе у родителей, своровал у них часть денег. Один раз (Селуянов так и не понял было ли это по-настоящему) линза ему не понадобилась. Левый зрачок почти полностью закрыл его глазное яблоко, второй оставался зелёным. Это напугало и одновременно порадовало его.
«Реалистично. А может на самом деле в меня Он уже вселяется. Вот тогда заживём. Держись, Ниночка», - думал он. Однако, ничего не происходило.
13 марта.
Нина. 16:13.
Если раньше твоё поведение пугало и даже как-то жалко было, то сейчас абсолютно пофиг. И да бумерангом все проклятия возвращаются. Не пиши мне больше вот пожалуйста, вот хватит блять мозги ****ь.
15 марта, в день своего 23-летия, Динис хотел позвать на съёмную квартиру всех своих приятных знакомых, затем он отказался от этой идеи и решил позвонить какой-нибудь девочке, но и это было отринуто. Целый день он разрывался между этими вариантами и горячо надеялся на минимальное поздравление от Арсеньевой.
«Была бы ты рядом, вместе бы сейчас отметили. Я в это время уже хотел сделать тебе предложение. Где ты сейчас? С кем, любимая? Почему это всё?», - думал он.
В итоге день был как-то само собой дошедшим до ночи. Дописаться теперь до кого-нибудь по причине того, что он был будним, уже виделось маловероятным и он уснул. Проснулся Динис горьким за самого себя и обиженным на весь мир. Нужно было что-то делать, думать над предстоящим.
Подходило время весеннего призыва. Селуянов чувствовал усталость всех сил, находящихся в нём. Он начинал уже успокаиваться на более долгие периоды, но, вместе с тем, «мини-взрывы» также чувствовались сильнее, как бы в угоду подлому и злому балансу. Встал выбор: идти или не идти на медкомиссию в военкомат. «Идти» – обречённо провибрировало внутри организма.
В начале 20-х чисел марта он вернулся в родительский дом. В начале 20-х чисел он впервые в новом году именно позвонил Зенигородчеву.
- Привет. Что-то давно не виделись-с, ротмистр унтерофицеров. Хочу тебя лицезреть. Тем более я уже, того. Уже надо в армию-с первого числа.
- Привет, мой сладкий. Я с Алиной на две недели на море улетел. Попробую успеть к твоим очередным проводам. - Сказал Денис с небольшой усмешкой, но потом переменил тон. - А что раньше-то не позвонил?
- Я, если вы, ваша светлость, блять, помнит, писал вам, насколько разумею, а ты изволил вату катать.
- Ну реально дела были, семейные. По работе там.
- Ладно, звони как прилетишь или пиши. Надеюсь, успеем увидеться.
- Давай, - мягко ответил Зенигородчев.
Осознав себя вернувшимся к внешнепрежним, дониныным обстоятельствам, Селуянов совсем потерялся. Он просто ждал. Он представлял себя скотиной, которой безвыходно предстоит идти на убой. Временами приходила терзающая грусть от всего, которая задевала в нём самые по-доброму человеческие чувства.
29 марта
Динис. 11:11
Извинишься (здесь напишешь не надо в живую - я не могу тебя видеть) за враньё и предательство, ничего тебе больше не скажу. Ты просто думаешь, что я гоню из-за того, что ты выбрала другого или выбрала (назовём это словом «гулять») дальше, не знаю, что уж там у тебя. Нет, это нормальная история. Я гоню из-за того, как это было сделано, из-за того, что между нами было и тд. Вот это вот пойми и не неси свою стандартную хрень, пожалуйста. Просто пойми, что ты сделала, точнее, как ты это сделала и извинись. Больше я ничего не прошу. Только давай без твоих «хватит мозги ****ь» и «отстань уже». Я тебя попросил сделать одну вещь - можешь соврать, никто же это искренне не заставляет делать. Это даже (врать) тебе будет к лицу. Любовь к тебе была смыслом жизни. Я любил тебя так сильно, что это невозможно описать. Это за гранью слов. Твоё здоровье и положение дел, как материальных, так и вообще, интересовали меня гораздо больше своих. Я знаю в чём по-настоящему виноват и за это я уже извинился. Моей вины по отношению к тебе больше нет никакой. Так что будь добра, теперь очередь за тобой.
«Всё, наверное, сложнее. Да сто процентов сложнее. Но обозначенный момент с товарищем Пушкиным прослеживается так явно и закономерно, что уберём к хренам все сложности и конструкции. Вот что за люди страшные и мерзкие существа? Она поступила подло и несправедливо, и всё. С другой стороны, это просто глупенькая девочка. Как ей всё это объяснить, она просто этого не понимает и всё. Хватит уже. Ага, хватит, если бы так всё блять просто было», - подумал он после отправления.
29 марта
Нина.11:45
Мне не за что перед тобой извиняться. Ведёшь себя как истеричная неадекватная баба. Всё, пока.
«Надо уходить. Красиво и окончательно. Надо быть красивым. Хватит», - даже как-то вальяжно подумал Селуянов и вообразил себя дворянином. Прорыв в себе всё что требуется в течение нескольких дней, десятки раз исправляя прощальный текст у себя в личных сообщениях, он отправил его всей Нине.
31 марта
Динис.12:00
Знаешь, извини за всё. От тебя извинений теперь не требую - ты всё равно ничего не понимаешь и ничего не слышишь. Даже не пытаешься. Пусть для тебя я останусь неадекватным мудаком, как ты сказала. Это в принципе подходящий статус для видимой части моего поведения. Ни к чему это сообщение не призывает, его надо было написать. Не стыдно мне перед тобой извиниться, короче. Если тебе стыдно, и ты считаешь, что не за что - не надо. Но мне надо было до этого дойти. Может и ты когда-то до этого дойдёшь. Пишу тебе это, собираясь в дальнюю дорогу. Знай, что я любил и, наверное, до сих пор люблю тебя больше всего на свете. Прощай, Нина.
После этого Динис заблокировал Арсеньеву не дожидаясь ответа. Парень понимал, что если она что-то ответит, то у них начнётся бессмысленный терзающий диалог и он опять сорвётся. Больше Селуянов никогда не писал Нине.