В одном углу смущала в изумрудного цвета линзах блондинка, в другом - ёжилось, словно от магниевой вспышки, оробевшее подсознание.
Аникин – весь в белом – застыл в центре: «Что ли это я?»
До начала поединка оставались считанные минуты. Он скользнул взглядом по рядам. Где-то в середине щурилась теща – в домашнем халате, косынке на мокрых бигудях, прижимая к груди дамскую сумочку из дешевого кожзаменителя. Аникина бросило в жар: «Слава Богу, жена затащила детей в театр на детское представление. Но Галина Сергеевна непременно продаст. Какого черта она приперлась?! И я здесь - зачем? Ах да…».
Аникин невольно обернулся к блондинке. Барышня, забросив ногу на ногу, кокетливо примеряла капу. Ее длинные, чувственные пальцы будто забавлялись незнакомой игрушкой (вдоволь перепачканной ярко-красной помадой). Воспользовавшись моментом, Аникин пригляделся внимательнее: решительные плечи и высоченные каблуки не оставляли шансов продержаться более одного раунда.
«Не девушка, а мечта» - Аникин приподнялся на цыпочки. Однако и так ему не удалось заглянуть поглубже. «В постели все одного роста» вспомнилось утешение от Папы Хэма, - но как до нее добраться?». Периферийное зрение уловило трепыхания рукописного транспаранта: «Коля, не дрейфь!»
В противоположном углу послышался то ли стон, то ли всхлип. Мистический соперник, прикрыв три десятка унизительных лет белым полотенцем, силился отвести глаза от Галины Сергеевны. Однако магнетизм традиционных скреп не отпускал, грозился стукануть в профком, местком и еще куда следует. «А там неминуемо выведут на чистую воду, - подсознание, испещренное патиной скептицизма, лихорадочно вспоминало былые грехи, — вот украденная из заводской столовки вилка, а вот и некорректно заполненный избирательный бюллетень. Вилку не простят».
«Может, это последний шанс?» – Аникин прислушался к организму.
Репродуктивная функция, слегка потеснив прочие, заняла выжидательную позицию.
«Не враждебную – уже хорошо» - от новизны ощущений Аникин почувствовал себя годков эдак на восемь моложе.
Ударил гонг.