Товарищ приор рабочее название

Друзья! Это первая часть романа (если хватит терпения и времени), которая родилась из старого рассказа. Кое-каких персонажей пришлось убрать, других - добавить, в общем... Время покажет, что из этого получилось.



Комната номер шесть, располагалась в самом конце длиннющего коридора, на втором этаже новой аспирантской общаги, прямо напротив «гигиенического блока» (по крайней мере, так было написано на блестящей новенькой табличке, приклеенной на месте старой, теперь уже не модной, надписи – «туалет»). И считалась – «блатной», поскольку до удобств – просто подать рукой, а не тащиться через все здание с зубной щеткой во рту. В первой, проходной, комнате поселили двух ярчайших представителей естественных наук: геолога Серегу Фомина и зоолога-охотоведа – Ваньку Мантейфеля. Несмотря на то, что парни выглядели как полные противоположности – высокий, под два метра, словно скрученный из стальных тросов, с иссиня-черными, собранными в тугой хвост, волосами и тонкой «испанской» бородкой - Фомин. И кряжистый, с бочкообразной грудью и могучими, как у штангистов плечами, гривой густых русых волос и огромной, лопатообразной бородой - Мантейфель, прекрасно дополняли друг друга. В их комнате постоянно висел густой запах трубочного табака, ружейной смазки и сырого брезента. В углах громоздились скатки спальных мешков, вьючные ящики, рюкзаки, спиннинги, вперемешку с камуфляжными куртками и болотными сапогами. На полках стеллажей, капканы соседствовали с разноцветными друзами минералов, а на полу валялась, вытертая до проплешин, медвежья шкура, заменявшая им ковер. Естественно, что сии суровые ученые мужи были немедленно наречены общежитейским народом - Черным и Белым. Ну, а как по другому-то? Просто и ясно. Но, заметьте, с искренним уважением! И даже с завистью, к остальным обитателям «дуплекса». Почему? А все просто: эти двое бродяг, геолог с зоологом, появлялись в общаге, в лучшем случае, два – три раза в  году, проводя остальное время в длительных, многомесячных, экспедициях, шатаясь по первозданной Баргузинской тайге и бескрайней Ямальской тундре. Теперь понимаете? А барышни? Ну, куда привести, избранницу сердца на вечер?! Вот именно! Так что, парни были на вес золота, безо всякого преувеличения. Другая же часть «низвергателей заезженных истин» проживала в дальней, не проходной, комнате и гордо именовалась – «умственность». Она состояла из двух, диковинного вида, типусов, а именно – из Георгия Багратиони, отзывавшегося на кличку – Гога, и Стаса Иванова, на институтском жаргоне – Ферфлюхтера. Первый, как представитель института прикладной математики, был типичнейшим компьютерным «гиком». Постоянно таскавшим, напяленную козырьком назад, ярко-красную бейсболку (судя по ее виду – он в ней и спал), и цветастые, до колен, пляжные шорты. Второй же, походил на повзрослевшего, и не в меру отъевшегося Тимона (ну, это который вместе с Пумбой, из мультика, если помните), и тоже относился к «прикладникам», но только от ядерной физики. Особенностью этого типажа была его феноминальнейшая рассеянность. Собственно, благодаря ей Стас и приобрел свое прозвище – «Ферфлюхтер». Случилось это во время сдачи аспирантских экзаменов, когда будущий аспирант Иванов перепутал аудитории и, будучи уверенным, что сдает «специальность», явился в класс немецкого языка. Хлопнувшись за первую парту, будущее светило ядерной физики, мгновенно погрузился в написание краткого реферата, совершенно игнорируя проходящее вокруг него действо. Лихо справившись с заданием, он выскочил из-за стола и шмякнул пачкой исписанных формулами листов перед председателем приемной комиссии – академиком Бельгардом. Старый профессор долго перебирал листки реферата, пытаясь уловить хоть какой-нибудь смысл в представленной ему физической абракадабре и, наконец, обратился к соискателю с простым вопросом – а понимает ли тот, где находится в настоящий момент? И выслушав ответ Иванова, заслуженный германовед, смог произнести только одно слово – «ферфлюхтер»!

Комната этих, пока не признанных, гениев была до отказа забита всевозможными приборами, увита гирляндами проводов и озарена мерцающим, таинственным светом десятка мониторов, стоящих в самых неподходящих местах. Наука, граждане, дело такое – требующее постоянного занятия, «Нобелевка» ждать не будет, ее делать надо!
В тот памятный вечер, Гога с Ферфлюхтером были безжалостно оторваны от важнейшего эксперимента по пространственной модуляции, громогласными воплями, раздавшимися из проходной комнаты.
- Все, Гога, хана работе. «Рукомесло» заявилось! – сказал Стас, поднимаясь из-за монитора компьютера, - Варвары ворвались в город… - в тот же момент, межкомнатная дверь с треском распахнулась и в проеме, с трудом пропихнув могучие плечи, возникла кряжистая фигура.
- Здорово! Кабинетные сидельцы! – густым басом проревел Белый, протискиваясь в комнату. От него повеяло горьковатым запахом костра, прелой листвой и легким таежным туманом. Белый шагнул к столу и шлепнул на середину здоровенный, килограмм на пять, сверток, аккуратно упакованный в коричневую крафтовую бумагу.
- Отлипайте от стульев, мракобесы от науки! За стол, быстренько!
- Во, началось… - Гога поднялся со стула и потянул носом воздух, - А это что у тебя? – он ткнул пальцем в сверток.
- А это… - Белый рванул упаковку, и по комнате разнесся восхитительный аромат копченой рыбы, - Это балык!
- О, семга?
- Э-э-эх, дикое дитя гор, это таймень! – он аккуратно разгладил бумагу и, сверкнув глазом, заревел, - Что встали! Бегом, на стол собирать!
- Уже, уже… - Ферфлюхтер направился к приткнувшемуся в углу холодильнику, - А Черный где?
- Что, соскучился, болезный?! – Черный, пригнувшись в дверях, шагнул в комнату. В руках он держал трехлитровую банку, до краев наполненную слегка желтоватой жидкостью.
- Привет, привет! – Стас обернулся к вошедшему и вдруг замер, подозрительно уставившись на стеклотару, - Черный, это именно то, о чем я думаю? Спирт?! – дрогнувшим голосом спросил он.
- Фи! Герр Ферфлюхтер, вы окончательно опошлились, сидючи за компьютерами! – Черный презрительно сморщил нос, - Это напиток богов! Настоящий таежный самогон, на золотом корне и кедровых орехах. Слеза шамана! Скажем без лишнего стеснения - Даурийская мальвазия, во всей первозданной красе и градусности!
- О, господи… - Гога тяжело плюхнулся на стул, - Столько выпить нельзя… Мы умрем…
- Да, тьфу на вас! А еще потомок князей! – Белый, хлопнул его по плечу своей огромной лапищей, едва не сбросив на пол, - Чо тут пить-то? Так, разве что остограмиться, - и улыбнувшись в бороду, продолжил: - Не переживайте, золотая рота, у нас еще есть!

Встреча удалась на все сто, то есть – как обычно… Накал научной дискуссии ( а о чем еще говорить-то меж ученых мужей, не о барышнях же… С них, обычно, начинают беседы, плавно переходя к более содержательным вещам) возрастал, пропорционально понижению уровня жидкости банке. С пеной у рта, часто срываясь на ненормативную лексику, Гога с Ферфлюхтером доказывали приятелям теорию о множественности миров.
- Ты на нас-то терминологией не дави! Это мы и сами умеем, - кричал Черный, размахивая куском балыка, - Ты на пальцах объясни. Ежели теория стройна и изящна, то ее любая домохозяйка понять сможет!
- Ну, какие же вы тупицы непроходимые! Неандертальцы! Неужели не понимаете?! – Гога стукнул кулаком по столу.
- Понимаем, и даже в чем-то согласны, - солидно прогудел Белый, разливая самогон по стаканам, - Однако доказательства требуются. Они у вас есть? Правильно – нету! Так что, сам понимаешь, друг мой Гоша, теория без практики… Есьм тривиальнейшая говорильня и досужая «языкочесальня»! Вы фактики предоставьте, тогда и случиться у нас полная любовь и взаимопонимание, а пока что… Эрго бибамус, как говаривали клятые латиняне!
- Ах, так! – Гога вскочил на ноги и бросился к монитору компьютера, где стал в бешеном темпе что-то набирать, клацая кнопками клавиатуры.
- Эй! Ты что там удумал! – крикнул приятелю Стас.
- Контур включаю…
- Так мы же установку еще не тестировали!
- Вот, заодно, и протестируем! – Гога щелкнул какими-то тумблерами и по комнате прокатился низкий, едва слышимый, гул. Резко запахло озоном и вдруг, словно в старом буржуинском кино, дверной проем между комнатами скрылся за черной, подернутой мелкими волнами, пеленой.
- Ну, ни хрена-ка себе… - Черный, привстал со своего места, и ошарашено уставился на странно колышущуюся завесу, - Это что такое?
- Гога! Неужели получилось?! – Ферф схватился руками за голову.
- А.. М-м-м… Получилось… - Гога, словно не веря своим глазам, протянул дрожащую руку к слегка колышущейся завесе, - Получилось… Мужики…
- Так-с, всем оставаться на своих местах! – Белый навалился грудью на стол и, вытянув толстый палец, ткнул им в направлении двери, - Это что?
- Э-э-э… Это… Портал… - дрожащим голосом ответил Стас.
- Портал? Портал куда?
- В иной мир…
- Так-с… - Белый откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди, - Черный, плесни-ка нам по половиночке, для просветления сознания! – единым глотком осушив налитый Черным стакан, он не торопясь прожевал кусок рыбы и, вытащив из кармана трубку, стал аккуратно набивать ее табаком. После, пыхнув облаком душистого дыма, оглядел замерших вокруг стола людей.
- Ну, голуби мои, и куда этот портал ведет?
- Э-э-э… Туда… - Гога нервно дернул головой.
- Ясно. То есть – в неизвестность!
- Да в какую к бесу – неизвестность! В нашу комнату, он ведет! – воскликнул Черный.
- Вот сейчас и проверим! – Белый, с кряхтением поднялся на ноги, и вышел из-за стола. - Мы с Черным быстренько глянем что к чему, вы пока это… Не суйтесь… Вон выпейте лучше, стресс снимите, - он посмотрел на замершего со стаканом в руке Иванова, - И это… Ферф, ты б закусывал, вон помидорку возьми, а то и до вечера не доживешь.

Выйдя из-за стола, парни подошли к затянутому пеленой проему и, слегка потоптавшись, шагнули внутрь. Первым исчез за завесой Черный, он слегка наклонился вперед и мягко скользнул в колышущийся туман. Следом за ним, расправив могучие плечи, и набрав полную грудь воздуха, шагнул и Мантейфель. Шагнул, и замер не в силах вымолвить ни одного слова… Никакой комнаты там не оказалось! Они стояли на небольшой, освещенной слабым, дрожащим светом, поляне. Вокруг, слегка шумела под легким ветерком стена темного леса. По краю поляны высились огромные, не менее десятка метров в высоту, грубо обтесанные каменные столбы, а посередине, на большом плоском камне, стояла небольшая, около метра высотой, угольно-черная пирамида. На гранях которой, словно на экране компьютера, вспыхивали и неслись вниз, пропадая у основания, мириады ярко-красных символов.
- Вот это да… - едва слышно прошептал Белый, - И где это мы?
- Черт его знает… - так же тихо ответил Черный, - Мегалиты какие-то… Как в Стоунхендже… И фиговина какая-то в центре, просто мистика… 
- Ну, давай глянем, что к чему, - Белый тряхнул гривой волос и решительно шагнул вперед. Сама поляна оказалась, словно вдавленной в землю – чуть менее метра от уровня окружавшей ее почвы. Парни спрыгнули вниз, и пошли по кругу, осторожно оглядываясь по сторонам.
- Эй! Мужики! Где вы?! – неожиданный окрик, эхом загрохотал меж камней.
- Твою мать! – Белый, резко обернулся и увидел Стаса, стоящего на краю поляны. За его спиной мелкой рябью дрожал черный прямоугольник портала.
- Какого… Ты сюда залез! Сказали же - подождать с той стороны! – заревел Белый.
- Смотри, он со своей закусью явился! – заржал Черный, показывая на Ферфлюхтера. И действительно, тот стоял, сжимая в правой руке стакан, в левой же был зажат надкусанный помидор.
- Вот ты и чучело, Ферф! – Белый махнул рукой, - Давай уже, прыгай сюда, пойдем посмотрим что тут за диво дивное.
 
Они успели пройти едва с десяток шагов, когда над поляной снова разнесся крик: - Мужики! Мужики! – орала голова Гоги, проткнувшая завесу портала.
- Мужики! Контур в разнос пошел! Валите оттуда!!!
- Е-мое! Белый, рвем! – выкрикнул Черный, сорвавшись с места. Он мгновенно пересек поляну, и легко выскочив из провала, метнулся к порталу.
- Бежим! Ферф! Бежим! – Белый, словно атакующий носорог, понесся, не разбирая дороги, в бешеном темпе замельтешив короткими ногами.
- Ты что застрял! Шевелись! – орал он уже стоя наверху, протягивая руку товарищу. Стас заметался, и неровными скачками, оскальзываясь домашними тапочками на траве, бросился вслед за всеми.
- Руку, руку давай! – орал Белый, протягивая свою огромную лапищу, - Да брось ты этот помидор на хрен! – Иванов взмахнул рукой, и недоеденный томат взвился по пологой дуге, с чавканьем шлепнувшись на середину алтаря. Одним рывком Белый выдернул приятеля из провала и, круто развернувшись, стремительно нырнул в подернутый рябью прямоугольник. Ферф сделал шаг и в тот же момент, с крайнего мегалита, с шипением и треском сорвалась ярко-фиолетовая молния. В мгновенье ока, сверкающий зигзаг впился в спину Стаса, бросая того в след за Белым в портал.

                *****
 
В комнате отвратительно пахло горелой изоляцией. Гога носился от прибора к прибору, сбивая полотенцем язычки зеленоватого пламени, плясавшие по всей длине проводов. Колыхающаяся завеса исчезла, унеся с собой таинственную поляну, алтарь и круг мегалитов. Белый, тяжело привалился к дверному косяку, и взглянул на лежащее на полу тело. Тело имело здоровенную, с обуглившимися краями, дыру в линялой футболке и слабо шевелило конечностями, пытаясь подняться.
- И что это было? – Черный, тяжело хлопнулся на стул, и потянул сигарету из лежащей на столе пачки.
- Не знаю… - Гога отбросил черное от сажи полотенце, - Контур вдруг потерял стабильность и… Не знаю… Появилась какая-то резонансная частота… Короче…
- Короче – понятно. Самоделкины, вашу в душу! А если бы мы не успели? Вот смеху бы было.
- Ну, успели же… - Гога смущенно шмыгнул носом.
- Ага, успели! Ты это, не стой-то столбом, беги электричество чинить, а то… Сейчас набегут – мало не покажется! И Белый, да поднимите же его! Видите, человек в изумлении пребывает!
- Во, раскомандовался! – буркнул в бороду Белый и, ухватив лежащего Ферфлюхтера подмышки, легко усадил на стул. Пока Гога бегал к электрощитку, друзья налили по полстакана, дабы снять стресс и вывести организмы из нервического состояния. Несмотря на жалобные повизгивания Иванова, ожог на спине был обработан антисептиком, а прожженная футболка заменена на новую. Выглядел он, надо сказать, не очень. Слегка зеленоватого цвета, с дрожащими руками и взглядом побитой собаки – крайне жалкое зрелище. Вернувшийся Гога занял свое место за столом и присоединился к дискуссии.
- Нет, парни, - вещал Белый, наливая по очередной порции, - Тут с кондачка не решить! Где мы были? В «иномирье»? А может и нет. По крайней мере, растительность там была совершенно земной. Ну… На первый взгляд… Э! Да что с тобой?! – он взглянул на скорчившегося Стаса.
- Тебе что, плохо?
- А… Не знаю… Как-то не очень… - его руки вдруг задрожали, а между пальцами вспыхнуло холодное фиолетовое пламя.
- Что с тобой! Что?!
- Плохо мне… - слабым голосом проговорил Ферфлюхтер и с силой тряхнул пальцами, пытаясь сбить призрачное пламя. Раздался легкий хлопок и, вместо исчезнувшего в ту же секунду огня, на стол выкатился большой ярко-красный помидор.
- Матерь божья… Убиц-цо… Как ты это сделал?! – Черный осторожно протянул руку и потрогал спелый плод.
- Парни… Не знаю… Что-то мне сильно хреново.
- Погодь, погодь! А ну-ка еще давай! – Белый, приподнялся и ухватил Стаса за плечо, - Ну, сосредоточься!
- Отстань, Белый, - чуть не плача простонал Ферф, - Ну, пожалуйста…
- Сосредоточься, тебе говорю!
- Да не могу я… - и призрачное пламя вновь полыхнуло в его руках. Иванов опять всплеснул пальцами, и на уже порядком загаженную столешницу, с глухим стуком, высыпались с десяток маленьких, ярко-красных помидорчиков черри.
- А-а-а, - он глухо застонал, разглядывая свои руки, - Парни, что со мной?!
- Как это - что?! – Гога вскочил, бешено сверкая глазами, - Ты же этот, как его - материализатор!
- Кто-о-о? - губы Ферфа задрожали.
- Ну, этот… Маг…
- Тэ-э-кс, - Белый обвел взглядом приятелей, - Мы ученые, или где?! Спакуха на лицах, будем проводить планомерные эксперименты! А сотвори-ка нам, брат Ферфлюхтер…
- Ни в коем разе! – резко перебил его Черный, - Даже и не думай!
- Обоснуй! – насупился Белый.
- Легко, - Черный провел рукой по волосам и сделал вид, что поправляет несуществующий галстук, - Первое, господа ученые, мы понятия не имеем… Хм-м… Насколько у него батарейки хватит. Может следующая попытка будет последней? Тем более что классики, почему-то, упирают именно на цифру три. Три желания, три сына, три… Эм-м… Ну, не важно чего, но все по три! Возможно, что это не более чем фольклорный элемент, однако… А вдруг имеется некий глубинный смысл? Можем ли мы рисковать? Однозначно – нет!
- Ты это все к чему? – Гога недоуменно уставился на геолога.
- А вот к чему! Для того чтобы художник творил, его надо держать голодным.  Но, то художников, голодный же ученый к созиданию совершенно не пригоден! Потому как вместо игр разума, будет раздумывать о том, где бы достать пожрать. Ну, вы понимаете. Это я фигурально, - ухмыльнулся Черный.
- Угу, - буркнул Белый, - Чего ж не понять-то, ты предлагаешь Ферфу быстренько долларей настрогать.
- Ну-у-у! Вот от тебя-то я подобного не ожидал! – Черный, всплеснул в возмущении руками, - Мы же не фальшивомонетчики какие-нибудь!
- Тогда что?
- Я предлагаю нашему брату - Станиславу Александровичу, сотворить аллотропную форму углерода.
- Чего - чего?! – пискнул новоявленный маг.
- Алмаз, Ферф! Обыкновенный алмаз.
- Но, почему?
- Потому что на нем нет номеров, потому что он безлик и анонимен, и еще, потому что в малом объеме  ну, вот в таком, - и Черный катнул по столу краснобокую помидорину – черри, - Содержится достаточное количество средств для того, чтобы мы все спокойно занимались любимым делом не думая на что купить колбасы!

В этот  момент звонок у входной двери выдал заливистую трель, после чего, кто-то, с силой заколотил кулаком по филенке.
- Уп-с… Гога, глянь кого там еще принесло, - попросил Белый. Гога выскочил из-за стола и бросился к двери.
- Парни! – его физиономия выражала крайнюю степень озабоченности, - Там… Это… Общажный актив с Митричем – комендантом и… И менты…
- Кто?!
- Патруль ППСников. Чего делать будем?
- Без паники! – Белый двинул кулаком по столу, - Серега, - обратился он к Черному, - у тебя еще экзотики осталось?
- Ну, есть еще малость вяленой оленины, кил пять – шесть, - протянул Черный.
- Давай, тащи все! И банку вторую захвати! Иначе – кирдык нам! Ферф! Прибери стол, Гога – открывай! – командным басом рявкнул Белый.

                *****



Утро было страшным. С трудом оторвав взлохмаченную голову от стола, Белый, окинул мутным взглядом вокруг. Комната представляла собой эдакий микст между картиной «Гибель Помпеи» и диорамой «Оборона Севастополя» - меж закопченных, в черных потеках сажи, стен валялись «павшие воины». На кровати Ферфлюхтера возлежали Гога и Черный, причем, на голове компьютерного гения, вместо привычной красной бейсболки, красовалась серая полицейская кепка. Сам же «Великий Маг» и материализатор был виден не полностью – из-под стола торчали только его ноги в стоптанных тапках.
- Какой кошмар… - прохрипел Белый и зашарил рукой по столу, где между скукоженных кусков рыбьей кожи и раздавленных окурков валялась его трубка. Вчерашний вечер явно удался.  Правда помнился, почему-то, фрагментами… Какие-то люди… Братание с полицейским нарядом… Фиолетовые высверки от рук Ферфлюхтера… Ужас…  Оглядев «поле брани», он вдруг увидел, на полу у ножки стола, недопитую пластиковую бутылку пива, и подняв ее припал к живительной влаге.
- Гхм-гхм! – резкое покашливание оторвало Белого от процесса лечения. В проеме двери стояли двое незнакомых ему мужиков. Среднего возраста, в неброских сереньких пиджаках и таких же незапоминающихся галстуках, мужики пристально смотрели на него.
- Э… Кхе – кхе… - от неожиданности Белый закашлялся, - Вы кто?
- Доброе утро, Иван Владимирович! – произнес стоящий первым мужик и, пошарив во внутреннем кармане, вытянул пухлую красную книжицу, - Моя фамилия Кузнецов, Федеральная Служба Безопасности, - он раскрыл удостоверение.
- Вам надлежит проехать с нами, собирайтесь. И будите ваших приятелей.

Человек за столом перебрал пухлую стопку листов лежащих перед ним, и поднял взгляд на Белого. Шел уже шестой час после того, как их всех погрузили в неприметный микроавтобус и привезли, прорвавшись через вечные московские пробки, в известное серое здание на Лубянской площади.
- Ну что ж, Иван Владимирович, я надеюсь, нет нужды повторять, что обсуждать все произошедшее с кем бы то ни было – крайне не желательно, не так ли?
- Да – да, я понимаю… - пролепетал Белый, усердно закивав головой.
- Вот и славно. Так, прошу – ваш пропуск, - он взял из стопки небольшую белую бумажку и, подписав, положил на край стола.
- Извините… А… Мои друзья?
- Не волнуйтесь, они вас догонят. Не смею задерживать, всего доброго.

Спустившись на первый этаж, и отдав пропуск дежурному офицеру, Белый заметил длинную фигуру Черного, примостившегося на скамье у окна выдачи пропусков.
 - Привет. Ну, ты как? – Белый, подошел к товарищу.
- Нормально. А ты?
- Да так, заставили подписать кучу бумаг.
- Меня тоже.
- Ну что, - Белый, оглянулся по сторонам, - Наших видел?
 - Нет, их сразу куда-то утащили. Будем ждать? – Черный, поднялся на ноги, - Или…
- Или! Пойдем-ка отсюда, да поскорее.

Они вновь, вчетвером, собрались за столом в комнате «умственности». Гогу с Ферфлюхтером отпустили уже ближе к вечеру, часам к девяти. Гога носился по комнате, собирая вещи, и весело блестел шальными глазами. Ферф же как-то весь сжался, словно из него выпустили весь воздух, и хмуро сидел в углу, катая по столешнице хлебные шарики.
- Гога! Слышь, не маячь! Сядь с людьми и доложись по всей форме, - Белый, на манер председательствующего, широко расставил локти, навалившись грудью на стол, - Черный! Ну давай уже, не томи, вынай!
- С нашим удовольствием! – Черный блеснул белозубой улыбкой и, запустив длинную руку под стол, вытащил трехлитровую банку.
- Господи! – Гога замер на бегу схватившись за голову, - Да когда уже она у вас кончится!!!
- Ни-ког-да! – громко заржал Белый, разливая по стаканам, - Давай рассказывай!
- Ну что вам сказать… Мне сделали предложение, от которого я не смог отказаться! – Гога уселся верхом на стул, - Буду продолжать работать по теме о множественности миров. Условия, парни, - Гога закатил в экстазе глаза, - Божественные! Финансирование – что пожелаешь! И вообще – целый отдел дают, вах! Так что, покидаю я вас, парни!
- И где трудиться будешь?
- Э-э… Ну, сами понимаете, сказать не могу. Но место - очень достойное!
- А ты, Ферф? – Белый обернулся к Стасу.
- А я… А я… Ничего… - он еще ниже опустил голову пытаясь скрыть блеснувшие в углах глаз слезы.
- А он! А он… Гы-гы-гы! – с подвизгиванием заржал Гога, - А он, кроме помидоров, ни хрена сотворить не может! Вообще!!!
- А ну, завязывай хихоньки свои дурацкие! – Черный приобнял Иванова за плечи, - Да не журись ты, Ферф! Зато закусь всегда с собой!
- И то, правда! – громко рявкнул Белый и поднялся, сжимая в руке стакан, - Ну, ученые, за волшебство!

                *****
       
  Стас, зябко подтянув повыше воротник плаща, присел на краешек мокрой скамьи позади памятника безумному гению на Гоголевском бульваре, и пошебуршав в кармане, вытянул мятую сигарету. Казалось бы, только вчера сверкнули ярчайшим кометным росчерком известные события и на тебе, унылая московская осень – грязь, сырость и маята. Изначальный ажиотаж, как-то, до невозможности быстро, спал, оставив после себя невнятные шушуканья в соцсетях. Да и те вскоре пропали, уступив место новым сплетням и блогерскому трепу. «Рукомесло», собрав рюкзаки, снова умчались навстречу тучам комарья и непролазным таежным буреломам, пообещав появиться месяца через два – три, ну уж к Новому-то году точно. Гога, напрочь исчез с горизонта, отгородясь от всего сущего забором «шарашки», пару раз в месяц посылая стандартные эсэмэски про «как дела». Оставшись один, Ферф попытался уйти с головой в науку, теша себя мыслью, что «ученье и труд чего-то там перетрут», но все, почему-то, «не перетиралось» и валилось из рук не позволяя сосредоточиться ни на чем. Все чаще и чаще начала появляться трусливая мыслишка – а не послать ли все куда подальше и, взяв академотпуск, свалить домой, к родимым Крымским пенатам. Но, живо представив себе сочувственно-злорадные физиономии родни, и патетически-трагедийные, с театральным заламыванием рук, восклики маман а-ля - «Я так и знала, что это произойдет, бедный мальчик!!!». Решил, что подобный шаг будет равносилен особо извращенной попытке суицида. Но, кроме душевных метаний и осеннего сплина, Ферф так же почувствовал, что и физические кондиции его тушки начали вдруг сбоить. Как-то, приняв душ и насухо растершись мохнатым полотенцем, он вдруг ощутил крайне неприятное жжение между лопаток – как раз в том месте, куда его ужалила сиреневая молния, сорвавшаяся с верхушки мегалита. Подскочив к зеркалу, он попытался по-совиному повернуть голову назад. Получилось, правда не очень, шея хрустела, но дальше плеча повернуться не желала. Тогда Стас, напрягшись, как штангист перед победным толчком, скосил глаза и, скрипнув зубами, заглянул в отражение. То, что он там узрел, совершенно не вдохновляло, и даже более того, обдало чрезвычайно мнительного физика могильным холодком. Точнехонько меж лопаток появился странного вида шрам, величиной с пачку сигарет. Он почти точно повторял латинскую букву «N», только у которой перемычка начиналась не на верхушке вертикальной палочки, а ближе к ее середине. Шрам подозрительно багровел в полутемной общажной душевой и жег, будто смазанный перцовой мазью. Уже через час, вытирая холодный пот ручьем струившийся по лбу, он предстал перед молоденькой, густо накрашенной блондинкой, одетой в потрясающий воображение мини халат - докторицей. Врач мельком скользнула взглядом по Стасовой спине и, громко хмыкнув, застучала ярко-алыми ноготками по клавиатуре компьютера.
- Доктор, скажите, это опасно? – пролепетал Ферф, с трудом попадая в рукава свитера.
- Лучше Вы мне скажите, - вопросом на вопрос ответила медичка, - Что на физфаке теперь скарификация в моде? – она пристально уставилась на Стаса.
- Чего в моде? – он выпучил глаза, - Сакри… что?
- Не придуривайтесь, гражданин аспирант! Скарификация, она же вырезание символов и орнаментов на коже. Вот у Вас вырезана руна Хагал, ничего не хотите рассказать?
- Что? Руна!? – поперхнулся Иванов, - Не знаю… Ну, в смысле, не помню… Я…
- Ага… - потянула докторица, - Скажите, вы человек пьющий?
- Да нет, что Вы! Так… Иногда...
- Понятно, понятно…, - она повернулась к принтеру и взяв вылезший листок, ударила по нему печатью, - Значит это случилось в тот самый Ваш «иногда»…Ну-ну… Вот рецепт, приобретете в аптеке, будете мазать перед сном. Все! – она ногтем подтолкнула листок к Ферфу, и слегка прищурив глаз, ехидно спросила, - Слушай, аспирант! Адресок мастера не дашь?
Вернувшись домой, Стас, как человек склонный к научному подходу к любым проблемам, полез в интернет дабы узнать, что за зверь такой эта руна Хагал, и с чем его едят. Поисковик выдал несметное количество страниц всевозможных магов, потомственных прорицательниц и прочих чемпионов по играм в Таро. Единственная информация, которую можно считать сколь-нибудь полезной, объясняла, что руна Хагал означает разрушение и очистительную кару. После чего, следовал длиннющий опус, нудно рассказывающий один из скандинавских мифов про хрустальный мост между «тем» и «этим» мирами. Стас, долго пытался выловить среди этой галиматьи хоть что-то похожее на стройную систему, но к концу второго часа окончательно разуверился в эзотериках, как носителях хоть каких-то откровений и, злобно  хлопнув крышкой ноутбука, отправился в ближайшее кафе прикупить бутербродов и чая. Надо сказать, что докторицина мазь почти помогла. Шрам практически перестал его беспокоить, однако, не смотря на то, что жжение исчезло, периодически, совершенно бессистемно, меж лопаток, вдруг, кожа вспыхивала болью, как будто кто-то хлестнул по спине веником из старой, матерой крапивы. Ферф попытался понять, с чем это связано, но быстро пришел к выводу, что боль возникает совершенно спонтанно – то при входе в аудиторию, или на эскалаторе метро, а то, как давеча – в такси. Он плюхнулся на заднее сиденье порядком убитой «Октавии» и, назвав адрес, откинулся на спинку, как вдруг жгучая волна покатилась по спине, угнездившись точно посередине. Стас прикусил губу, и зябко передернув плечами, поднял взгляд. Из водительского зеркала на него уставились совершенно немыслимые глаза – мутно-белесые, словно подернутые катарактой с яркими желтыми вертикальными зрачками. Очнулся он уже стоя на улице, глядя на удаляющиеся фонари автомобиля.
 
Сунув сигарету в угол рта, Стас защелкал дешевой зажигалкой пытаясь добыть столь желанный огонек, как снова почувствовал жжение. Однако в отличие от ставших уже обычными «крапивных экзекуций», по спине разливалось мягкое тепло.
- Станислав Александрович! Здравствуйте! – из-за спины Иванова появилась рука с зажатой в пальцах горящей спичкой. За правым плечом, совершенно непонятно откуда взявшись, обозначилась, небольшого росточка, фигура мужика в мятой жэковской спецовке и распахнутом на пузе оранжевом жилете.
- Здрась… А…  Вы кто такой, и откуда меня знаете? – удивленно повернулся к мужику Ферф.
- Я-то? Так Степан Григорьевич я, Гамаюн моя фамилия. Можно просто – Григорич. В настоящий момент, в некотором роде хм… Ну, скажем – посланник.
- Какой посланник? – вздернул вверх брови аспирант.
- Ой, да бросьте Вы это, Станислав Александрович! Я Вам все объясню, со временем. Да Вы это, прикуривайте, не стесняйтесь! – его небритая рожа выдала улыбку, блеснув золотой фиксой и горящая спичка пододвинулась еще ближе. Ферфлюхтер нагнулся к огоньку и, вдохнув в себя дым, уставился на спичку. Она ровно горела ярким оранжевым пламенем и, не смотря на приличный ветерок, огонь даже и не думал съедать древесину, быстро скользя к державшим ее пальцам, - Это как… - предательски дрогнувшим голосом произнес Ферфлюхтер.
- Что, простите? – мужик удивленно округлил глаза.
- Спичка… - Стас, словно прицеливаясь, ткнул пальцем в огонь.
- Ах, это! Ну, дак экология, охрана природы всяческая, деревья, опять же, беречь надо. Мы за эту, как его… - он поскреб щетинистый подбородок и, дунув на спичку, сунул ее в карман, - За зеленую повестку!
- Какая повестка? – аспирант отодвинулся на край скамьи, - Да что Вам от меня нужно?! Вы что, от них что ли? – и он мотнул головой куда-то в направлении центра, - Из органов?!
 - О, как! – усмехнулся Гамаюн, и прищурившись заглянул Иванову в глаза, - Ясно, не видите, значит. Что ж, попробуем помочь, - он шагнул, и резко выбросив руку, ухватил аспиранта за ладонь. Естественная реакция у любого человека отпрянуть от нападавшего, разорвав дистанцию. Вот только этого Стас сделать-то и не мог. Тело стало вдруг ватным, чужим, он словно погрузился с головой в какую-то невероятно вязкую массу. Он не мог даже крикнуть, губы мгновенно онемели, как будто некий одуревший стоматолог вкатил в десну лошадиную дозу наркоза.
- Ах, вот оно как… - Григорич подсел поближе, и не выпуская ладонь Ферфа, другой рукой провел по его лицу и груди, - Да ну на… Руна Хагал! – в ажитации, мужик хлопнул себя рукой по бедру, - Эка тебя раскорячило-то, паря! А я все думаю, какого ляда меня к тебе отправили, а оно-то вон как получается. Давненько я вашего брата не видел. Хм-м, не дрефь, аспирант! Сейчас помогу, - Гамаюн весь как-то сжался, словно готовясь подхватить невероятно тяжелый груз, и растопырив пятерню, вжал пальцы в левую часть груди Стаса. Мир пропал. Вот только что был, и раз… Глухая, обволакивающая тьма – ни проблеска, ни звука, только далекое мерное биение, которое через равные промежутки слегка покачивало пространство. Ни чувств, ни ощущений, только мерная тягучая, как окружающая его тьма, мысль – это все? Неужели все, неужели конец? Я мертв… Но почему все еще думаю… Как-то странно, странно и безразлично, все безразлично… Яркая вспышка света опасной бритвой резанула по глазам, голова дернулась от мощного удара и во рту появился легкий привкус крови.
- О! Давай, давай! Зенки-то разувай, бедолага, а то еще леща вкачу по сусалам! – Ферф дернулся, как от удара током. Мерзкий мужичонка сидел напротив, потягивая из неизвестно откуда появившейся бутылки пиво, при этом совершенно гадко подхихикивая, блестя золотым зубом, - Ну че? Сейчас-то видишь?! – и тут Стас увидел… Машины, несущиеся по бульвару, толпы людей, противный, напитанный влагой осенний ветер, все замерло. Застыло. Словно поставленный на паузу фильм. Не стало мокрой скамьи, а вместо алкаша-работяги повис, немного не доставая тротуара, прозрачный, слегка потрескивающий золотистыми искорками кокон. Изнутри, как будто из гигантского куска янтаря, на Стаса смотрела ослепительной красоты голова женщины, покоящаяся на снежно-белом, с высверками ярко-алых перьев, птичьем туловище.
- Ну, сейчас увидел? – мощное контральто обволокло Ферфа, заставляя подняться на ноги.
- Кх-х-то вы? Что со мной? – слова с трудом прорвались через схваченное спазмом горло. Тонкая струйка пота с виска, холодной змейкой устремилась за растянутый воротник свитера.
- Что с тобой? Да ничего особенного, дрейфишь ты, Станислав Александрович, смотри штаны не обмочи! Абсерант! – видение улыбнулось, блеснув сахарными зубами и, слегка наклонившись к Стасу, шевельнуло крыльями, - А вот кто я - неужто не видишь? Станислав Александрович, не разочаровывайте меня, вы же образованный человек! Практически кандидат наук! Ай-яй-яй, не знать до такой степени родной эпос, сказки и былины, куда мир катится! - морок укоризненно покачал головой, - Зовут меня – птица Гамаюн, посланник богов!
- А-а… Кх… Кто? – Ферф с трудом проглотил вязкую слюну, заполнившую рот.
- Так, ясно! Дабы уберечь Вас от кондрашки сделаем так, - видение подернулось рябью и разлетелось на тысячи ослепительных искр. Перед Стасом опять возник работяга в оранжевом жилете, с ополовиненной бутылкой пива в руке.
- Да что же это такое-то?! – истерично взвизгнул Ферф, шагнул назад на ватных ногах и кулем рухнул на влажную скамью.
- Так, спокойно! Сейчас объясню, хм… Как сумею, - Григорич поерзал на скамье, усаживаясь поудобнее, - На вот, хлебни, полегчает, - он протянул Стасу пиво, - Дело в том, дражайший Станислав Александрович, что наш мир куда как более сложен, чем написано в учебниках и прочих разных монографиях. Ну, Вам, как физику это должно быть не в новинку. Это я не о мире, в физическом понимании, хотя… Хм-м… - мужик на мгновенье задумался, - Хотя тут тоже – черт ногу сломит. Ладно, об этом потом, возникнет желание подискутировать могу свести с очень интересными персонажами! Я, дружище Ферф, о цивилизации – где «сапиенсов», как выясняется, гораздо больше, чем вы «хомосы» себе представляете. Не говоря уже о том, что назвать вас, «венцом творенья» - язык не поворачивается! Это я так, к слову… Другими словами, Станислав Александрович, на планете обитают несколько разумных рас гораздо более древних и, не побоимся этого слова, намного могущественнее и разумнее этой мелкохоботной саранчи, которую именуют современным человечеством. Я доходчиво объясняю? До сиих пор – понятно? – спросил Гамаюн.
- А-м-м… Да, вполне, - Стас несколько раз мелко кивнул головой, - Но скажите, а как же тогда…
- Стоп, стоп, стоп! – поднял ладони Гамаюн, - Все вопросы – потом! Да и не ко мне. Поверьте, дорогой мой, у Вас будет возможность задать все вопросы этого мира и, возможно, даже, получить ответы на некоторые из них. Кстати, для этого я и был направлен к Вам, гер Ферфлюхтер, дабы пригласить на, не побоимся этого слова, на фундаментальный, скорее даже эпохальный разговор!
 - А с кем, встреча, - промямлил Ферф.
 - С одной очень, очень серьезной персоной, у которой, - Григорич, изобразил невероятную таинственность и, прищурив глаз, ткнул в Стаса пальцем, - Есть к Вам крайне интересное предложение! Да что я говорю! Не просто предложение, а своего рода, - он широко развел руки, - Совершенно невероятное, такое, что ни то, что раз в жизни, а раз в поколение, возможно, может быть сделано. Так-то, гер Ферфлюхтер, счастливчик Вы эдакий! Ну, а теперь еще несколько слов о текущей ситуации, - Гамаюн шумно глотнул из горлышка и, утерев рот рукавом спецовки, продолжил, - Я понятия не имею, как Вы получили руну Хагал и все причитающиеся с ней возможности, одна из которых умение видеть нас – «нелюдей». Но теперь Вам, Станислав Александрович, нужно научиться с этим жить, а для начала – включать это свое новое умение тогда, когда Вы этого захотите.
- Но, каким образом? – вздернул вверх брови Стас.
- А вот сейчас и попробуем, - Григорич слегка отодвинулся от Ферфа и окинул его оценивающим взглядом, - Скажите-ка, после обретения руны у Вас никаких новых ощущений не появилось? Ну, не знаю, - он пожевал губами, - Звоночек какой-нибудь в мозгу, или там чесаться чего-нибудь начало?
- Да нет, - сморщил нос Ферф, - ничего такого. Разве что, иногда, появляется очень неприятное жжение на спине… Ну, там где шрам этот, как Вы его называете – руна Хагал. Вот, когда Вы подошли, тоже немного запекло.
- О! Вот оно самое и есть! – радостно потер руки Гамаюн, - А теперь давайте-ка вот что сделаем – Вам когда-нибудь приходилось идти против сильного ветра?
- Ну, да, приходилось. Вот в прошлом году в Египет скатался, пирамиды поглядеть, так там, куда ни повернись, жуткий ветрюган с песком и все время в лицо!
- Отлично! Ну-ка припомните, как тогда – в Египте, прищурьтесь, вроде как Вам в глаза песок летит, - Стас напряг веки, чуть прикрыл глаза и, в тот же миг, вместо Григорича над садовой скамьей повис, слегка потрескивая мириадами искр, прозрачный кокон с птичьим туловом и женской головой на плечах.
- Ух, ты! Получилось! – Ферф, совершенно по-детски всплеснул руками, - Я Вас вижу! Ну… Как это… В истинном обличье! - он снова раскрыл глаза и уставился на работягу в спецовке.
- Так это что? Я каждый раз так смогу? А жжение в спине, это что сигнал, что рядом один из вас?
- Скорее всего – да, - Гамаюн, кивнул головой и аккуратно спустил под лавку недопитую бутылку пива, - Ну что же, любезнейший, не будем терять времени, нас уже ждут!
 
*****

   Такси, наконец, продравшись через пробки, свернуло на Волхонку и, заскрипев тормозами, причалило к небольшому трехэтажному особняку. Неприметный домишко, крашенный грязно-бежевой краской, с коричневой металлической дверью а-ля «привет из девяностых» и парой казенных вывесок по краям. Гамаюн, взявшись за дверную ручку, обернулся к Стасу и, пожевав губами, сказал: - Слушай, Ферф! Кстати, давай на «ты», идет? – и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил: - Ты вот что, м-м-м… Там много чего будет не очень обычного, для тебя, так ты… Как бы это сказать… Не паникуй, во! Ничего с тобой не случиться! И сначала посмотри, ну, как мы тренировались, а потом уж… - он слегка замялся, - Потом – ничего! Не бойся и будь поувереннее. Еже ли что – спрашивай, я рядом буду.
Дверь, скрипнув ржавой пружиной, впустила Стаса в длинный, освещенный давно не мытыми плафонами учрежденческий коридор. Деревянные, крашеные бурой масляной краской полы, ряды дверей, едва слышимые трели телефонов и бубнеж голосов – старая, еще видимо советского времени, контора. Стас и не думал, что такие еще остались. Единственным веянием новых времен была стеклянная будка слева от входа. За стеклом, сидел какой-то пегий мужичонка в форменной куртке с надписью «охрана»  над клапаном накладного кармана. Он пялился в маленький телевизор, примостившийся на столе, отрешенно ковыряясь вилкой в одноразовом лотке. Охранник оторвался от экрана и лениво скользнул взглядом по вошедшим. В ту же секунду, сотни злобных иголок впились в спину Ферфлюхтера, - Твою ж мать! – прошипел Стас, поведя плечами, и прищурил глаза. Охранник исчез. Из-за мутного стекла будки на них смотрело совершенно жуткое существо – череп, туго обтянутый красноватой, в темно-фиолетовых разводах кожей, с загнутыми назад блестящими черными рогами. Бордовые, цвета вулканической лавы, глаза, и два мощных, словно у саблезубого тигра, желтоватых клыка слегка оттопыривавшие верхнюю губу.
 - Господи! Да что же это такое?! – Стас отскочил назад, ткнувшись спиной в стену.
- Спокойно! Спокойно! – Григорич, ухватил Ферфа за рукав, - Все в порядке, это просто ифрит, они у нас охраной занимаются. Монополизировали бизнес сферу, так сказать! Пошли, время! – он шустро поволок Стаса по коридору, мимо обтянутых потрескавшимся дерматином дверей. Одна из них неслышно отворилась, выпустив в коридор парочку хихикающих длинноногих барышень в экстремальных мини юбках и коротеньких топиках. Девушки, о чем-то весело щебеча, зацокали каблуками по коридору, постреливая глазками в сторону Ферфа. Григорич, громко хмыкнул и весело подмигнул Стасу, - Эх, попки-то какие! Как тебе, Станислав Александрович? – легкое покалывание побежало по плечам, Стас замедлил шаг и вгляделся в «сладкую парочку». Фигуры девушек словно подернулись рябью, размывая очертания, а на будто стертых ластиком лицах, не реальным, пронзительно зеленым цветом, полыхнули глаза.
- Ведьмочки! Хороши, чертовки! – Гамаюн снова хмыкнул и неожиданно остановился перед дверью, на которой обнаружилась надтреснувшая стеклянная табличка с надписью золотом – « Дирекция».
- Ну, что? Пришли… - Григорич, потянул тяжелую дверь, и они шагнули в приемную. Большая квадратная комната, заставленная по периметру обшарпанными канцелярскими шкафами, ряд казенных стульев у противоположной стены и слева, у окна, неожиданно современный, в стиле «инопланетного техно», стол. За ним, уткнувшись в большой плоский экран, расположилась дама, лет эдак пятидесяти. Ярко накрашенный рот, подведенные синим глаза за тонкими дужками золотых очков, грубые, фельдфебельские носогубные складки и дымящаяся тонкая палочка сигареты, прилепившаяся к карминным губам.
- Доброе утро! Ираида Апполинариевна! – Гамаюн расплылся в заискивающей улыбке, - Как поживаете, добродетельница Вы наша?!
- Почему опаздываете, Гамаюн? – неожиданно низким голосом рявкнула дама, - Сядьте! Вас пригласят, - не отрываясь от экрана компьютера, она ткнула пальцем в шеренгу стульев у стены. Стас аккуратно примостился на краешек сиденья, покрутил головой и вгляделся в секретаршу. Исчез вызывающий макияж, очки, сигарета, вместо допотопной, выбеленной перекисью башни из волос, голову оплели зеленоватые ветви, с как будто только что распустившейся, нежной листвой. Кожа приобрела серовато-бурый цвет древесной коры, прорезанной множеством мелких морщин. Особенно поразили Стаса глаза секретарши – зеленые, но в отличие от встреченных в коридоре ведьмочек, не сияющее-изумрудные, а блеклые, холодные, словно старая болотная тина.
- Она к-кто? – слегка заикаясь, спросил он.
- Эта-то? Змея подколодная! Она из Бузинных Матушек.
- Каких матушек? – округлил глаза Ферф.
- Бузинных, ты что, сказок в детстве не читал? Скажу тебе так: создания они крайне неприятные, злопамятные, мстительные и лживые. Однако преданы сюзерену до крайности, потому и лучших секретарей, чем они - не найти. Ты с ней не заедайся, не стоит того.
- Гамаюн! Вы долго собираетесь тут стулья просиживать?! Вас давно уже ждут. Что Вы себе позволяете? Форменное безобразие!
- Ой! Матушка! Да как же это мы… Бежим! Уже бежим! – Григорич, всплеснул руками и ухватив Стаса за рукав поволок к массивным дверям кабинета, - Вот же, тварь паскудная, - прошипел Гамаюн, открывая дверь. Кабинет оказался неожиданно большим и очень темным. Наглухо закрытые, тяжелые, темно-бордовые шторы на стрельчатых окнах. Массивные, матово-черные книжные шкафы по периметру комнаты и по середине огромный, как палуба авианосца, покрытый затейливой резьбой стол. Два бронзовых светильника под зелеными колпаками освещали столешницу и сидящего в высоком «вольтеровском» кресле хозяина кабинета. Обычного телосложения, одетый в глухой, угольно-черный пиджак, с «китайским» воротником стойкой. Наголо обритая голова, вытянутое костистое лицо и большие, круглые очки с розовыми стеклами а-ля рок звезда семидесятых, завершали портрет.
- Здравствуйте, прошу Вас, проходите! – человек привстал и показал рукой на два обычных канцелярских стула перед столом. Подождав пока гости усядутся, он повернулся к Стасу и слегка подавшись вперед сказал: - Меня зовут Амация, и прежде чем мы начнем, мне хотелось бы поблагодарить Вас, господин Иванов, за то что приняли мое приглашение посетить нас.
- Да что Вы, ерунда какая… - промямлил Ферф, - А-а… можно спросить – Вы кто? И что вообще происходит?
- Зря стесняетесь, совершенно справедливый вопрос! - улыбнулся Амация, - Ну что же, начнем все по порядку. Сейчас расскажу  - кто мы и зачем здесь. Я надеюсь, Гамаюн объяснил Вам о том, что на этой планете существует достаточно большое количество разумных рас помимо человечества?
- Конечно, Экселенц, как Вы и просили, - кивнул из своего угла Гамаюн.
- Хорошо. Итак, Станислав Александрович, для того, что бы можно было хоть как-то существовать, достаточному количеству, прямо скажу Вам, довольно странных, с человеческой точки зрения, существ, естественно, необходимо было создать некие органы управления. Нет, даже не так, не управления а скорее контроля над тем, что происходит в мире. И, в качестве основного столпа жития – всеми силами охранять вас, человечество, от воздействия нас – «нелюдей». Вижу по Вашему взгляду, что Вы уже догадались почему, не так ли?
- Ну-у-у… - Стас почесал подбородок, - Скорее всего, потому что вы все… м-м-м… Пришельцы?
- Браво! Браво, уважаемый физик. Именно поэтому! Мы все, однажды, пришли в ваш мир, некоторые на время, иные на совсем. Есть, конечно, и те, что родились здесь, коих, надо сказать, большинство. Но это так, детали. Многие из нас стали свидетелями зарождения вашей цивилизации и решили поиграть в богов и прогрессоров, другие же были убеждены в том, что вас нужно оставить в покое и дать возможность развиваться самостоятельно. Естественно, между двумя этими лагерями начались, назовем это помягче - разногласия, иногда приводившие к изменению формы континентов, затоплению архипелагов и прочими милыми шалостями. В конце концов, дабы не превратить этот чудесный мир в необитаемую пустыню, было решено разделить планету на м-м-м… - Амация на секунду задумался и хмыкнув продолжил : - Своего рода, зоны влияния. Курировать одну из которых выпало мне. Вот таким вот образом, уважаемый Станислав Александрович, - он откинулся на спинку кресла и, склонив голову к плечу, внимательно посмотрел на Ферфа.
- Простите, но судя по Вашему рассказу, вы существа гораздо более развитые чем мы – люди. Непонятно тогда зачем мы вам вообще нужны? – спросил Стас.
- Абсолютно верно! Вы нам совершенно не нужны! – Амация, слегка хлопнул ладонью по столу, - А вот ваш мир – да! Но, поскольку вы – человеки, являетесь составной частью его, то и допустить ваше уничтожение мы не имеем права. Дело в том, Станислав Александрович, что ваш мир это, своего рода, «прихожая» с множеством дверей, через которые можно попасть в сотни других миров. К великому сожалению, таких вот «прихожих» во всей вселенной считанные единицы, а уж с количеством дверей в иные миры, с вами никто не может сравниться. Ваш мир уникален, господин физик, и уникален еще тем, что именно тут, у вас, есть «дверь» ведущая в тот, единственный, присный во языцех, изначальный мир. Мир создателей нашей вселенной - демиургов, и именно там, по поверьям, расположен хм-м-м, как бы так назвать-то, что бы Вам было понятнее… Ага! Там находится управляющий процессор, который и руководит всем и вся в нашем естестве. Потому-то и трогать тут, у вас, что-либо, совершенно нельзя, последствия могут быть абсолютно не предсказуемыми и, даже, фатальными. К примеру – Вы же знакомы с греческими мифами?
- Ну так, читал в детстве… - Ферф, смущенно шмыгнул носом, - Зевс, там… гора Олимп и прочее…
- Знания и впрямь глубочайшие! – усмехнулся Амация, - Так вот: Олимп, понятно, не гора, а название того мира, откуда группка, назовем их прямо – великовозрастных придурков, повадилась посещать ваш мир. И пока они шатались туда-сюда и приводили в шок и трепет древних греков, все было терпимо. Но, как только эти деятели затеяли, своего рода, секс-туризм и в мире начали рождаться, так называемые, «полубоги» - все! Их дверь закрылась, и закрылась навсегда! Такие вот дела, дражайший Станислав Александрович.
- Так что же, - Ферф, выпучил глаза, - Прыгать по мирам так же просто, как купить билет на самолет? Раз - и ты там, раз - и обратно? 
- Эх, если бы так… - Амация, глубоко вдохнул, - Понимаете ли, Станислав Александрович, во времена оны, когда человечество только-только училось стоять на своих двоих, а бытие определялось такими могучими фигурами, как Мардук, Один, или Хорос с Симарглом, порталы, если так можно выразиться – «вспыхивали»    практически ежедневно. Однако, со временем, процесс открытия «двери – портала» в другой мир стало делом невероятно трудным и очень затратным. Я не только деньги имею ввиду, хотя, сегодня они тоже стали одним из критических факторов. Так что, в наше время, процедура эта под силу очень и очень небольшому количеству крайне неординарных существ. И, естественно, все детально фиксируется, хм-м-м… Назовем их так – «основными игроками» этого мира. Вы же не школьник начальных классов и должны понимать, тот факт, что большинство людей никогда не сталкивались с нами – не людьми, не означает, что о нас никому не известно. Мир очень изменился со времен Перуна и Осириса. Человечество не только повзрослело, но и набралось достаточной силой, чтобы противостоять даже таким, как мы… Так что, любезный Станислав Александрович, хочешь не хочешь, а некоторые элементы хм-м-м, - Амация криво усмехнулся, - Сотрудничества, конечно, имеют место быть. И ваша попытка открыть портал, естественно, привлекла определенное внимание.  Собственно, именно в этой связи я и пригласил Вас к нам. Будьте любезны, опишите все происходившее с вами в мельчайших деталях!
По мере повествования Ферфлюхтера, Амация все глубже и глубже вжимался в спинку кресла : «… А потом у меня, одно время, такое синеватое пламя по пальцам пробегало и это… Ну… Помидоры получались… Вот, собственно и все» - закончил он свой рассказ.
- Помидоры!!! – воскликнул Амация, и подавшись вперед грохнул локтями о столешницу. Он обхватил ладонями лицо и с силой потер его заставляя очки задраться высоко на лоб.
- О, боги! Помидоры, - прошипел он сквозь пальцы и убрав руки уставился Ферфу в глаза. Стас вздрогнул, и замер, не в силах даже пошевелиться. На него смотрели два темно-желтых, с черными вертикальными зрачками, глаза. Человеческое лицо исчезло, вместо него на темной, покрытой глубокими морщинами, жилистой шее покоилась… Нет! Стас сначала не смог даже для себя определить, что или, вернее, кто внимательно смотрит ему в глаза. И только через мгновенье он понял, кого напомнило ему это видение. Это была голова черепахи! Здоровенной, каких он видел гуляя как-то по зоопарку , огромной и ужасно старой черепахи. Нет, не так… Существо было не старым, а невероятно древним, древнее пирамид, древнее сфинкса и картинок пещеры Кро-Маньон. Стас, почему-то, совершенно ясно понял, что тот, который сидит напротив был свидетелем начала начал человечества, его колыбели… Миг, и розовые очки заняли свое место на тонком, с горбинкой, носу.
- Боги, боги, - тяжело вздохнул Амация, - Это просто невозможно вообразить – тысячи лет лучшие умы всех миров Яви и Нави искали нет, не саму дверь! А только лишь мельчайшие следы ее, строили модели, дискутировали о самой возможности найти этот невероятный, изначальный мир. И на тебе! Четверо юных балбесов спокойно вламываются в святая святых бытия, да еще и швыряются там объедками… Непостижимо… Куда катится этот мир?! – он сокрушенно покачал головой, и крепко сжав губы, задумчиво уставился куда-то в угол темного кабинета.
- Ну, все это лирика, уважаемый Станислав Александрович, отставим этические терзания. Скажу прямо – то, что вы сотворили вызовет не просто бурю, а настоящий тайфун! Какое там, ураган, сметающий всех и вся!
- Но, я ведь никому ничего… Ни полслова… - промямлил Ферф, вытирая выступивший на лбу пот.
- Бросьте! – прихлопнул ладонью по столу хозяин кабинета, - Достаточно того, что Вы написали объяснительную дознавателю ФСБ. Я уже не говорю о Вашем соратнике, как его там… Григории Багратиони, что по Вашим же словам, был отряжен для продолжения исследования множественности мироздания. Да еще эти двое экстрималов… М-да… Что же, перво-наперво вас всех необходимо вытащить из-под удара. А то, что удар последует, можете даже не сомневаться.
- Простите, - Стас вскочил со стула, - Но кому мы на фиг нужны?! Зачем?! Все, что мы делали это не более чем теория, да еще и крайне сырая. И резонансная частота, непонятно откуда взявшаяся…
- Наивный Вы человек, господин Иванов. Ну да, правда, все это чистая наука. Такая же, какой была ядерная физика до первого взрыва в Лос-Аламосе. А уж тех, кто пожелает наложить лапу на алтарь, и поменять все, подогнав бытие под свои больные фантазии – несть им числа. Такие вот дела, дражайший Вы мой, такие дела…
 - Что же нам делать? – дрожащими губами пролепетал Ферф.
- Сакраментальный вопрос, вечный, я бы сказал, - ухмыльнулся Амация, - Ну, с вашей четверкой мы что-нибудь придумаем, тут можете не переживать. Опыт у нас – многовековой, все отточено до мелочей! Хм-м… Впрочем, как и у наших визави… Для начала, Вы покинете общежитие и переедите в одно интересное место, где найти Вас будет крайне сложно – Гамаюн Вам покажет и приставит охрану. Потом, Вы изложите в письменной форме все, что вам удалось наработать по меж мировыми перемещениями – это не к спеху, но и затягивать не стоит. Ну, и будем ждать хода противоположной стороны. От того, как и что они сделают будет зависеть вся наша дальнейшая стратегия. Понятно? Вопросы?
- Да нет… Все понятно, но как же занятия в институте, как диссертация? Да и жить мне особо не на что, подработка прахом пойдет…
- Мы позаботимся обо всем! – Амация, скрипнул выдвижным ящиком стола, и бросил на столешницу прямоугольник пластиковой карты, - Тут не много, но на первое время должно хватить. Что-нибудь еще?
- Нет, спасибо. Хотя… Помните я Вам о синем огне рассказывал… Ну, который на пальцах зажигался.
- Ах это! – он снова несколько презрительно усмехнулся, и непонятно откуда достал и положил на край стола тонкую костяную пластину испещренную непонятными иероглифами и мельчайшими, еле видимыми отверстиями, - Положите правую ладонь на нее и плотно прижмите. Что бы не происходило, не вздумайте убрать руку – будет крайне болезненно, - предупредил Амация. Сначала, Стас не почувствовал ничего, но вдруг, пластина начала накалятся подобно утюгу.
- Жжет! Руку жжет! – проорал Ферф, с трудом сдерживая гримасу боли, - Да делайте же что-нибудь!!!
- Не двигайтесь! – рявкнул Амация, - Терпи сколько можешь!
- Уже нисколько не могу!!! – Стас дернул руку назад, но клятая пластина и не думала отлипать. Внезапно из нее ударил столб ярчайшего синего света, прострелив насквозь кисть, он воткнулся в потолок над столом и с громким шипением всосался в потолочную балку. Боль мгновенно ушла, а на тыльной стороне ладони аспиранта заполыхала ярко-алая печать. Она занимала всю кисть от запястья до пальцев и представляла собой три переплетенных между собой вытянутых эллипса с рисунками и тонкой вязью надписей по краям. В первом эллипсе была изображена стена замка с двумя башнями по краям, во втором – вычурный ключ, третий же нес на себе изображение меча перекрещенного моргенштерном и секирой на фоне странного плоского сосуда. 

- Не может быть! – вскричал Амация, и схватив Стасову руку близко поднес ее к глазам, - Птица! Быстро сюда! – Гамаюн рванулся к столу, опрокидывая стулья. Он тоже уткнулся в рисунок, чуть ли не носом доставая до кожи.
- Это он… - каким-то чужим хриплым голосом проскрипел Григорич, - Несомненно – он, такую же я видел у Брюса перед его смертью, - Амация кулем рухнул на кресло, отпустив Ферфову руку, и шумно выдохнул воздух.
- Это меняет все, - он придвинулся к столу, и снова ухватил Стаса за руку, - Так вот значит чем алтарь наградил Вас. Ну что ж, рад приветствовать Вас, милорд Приор, добро пожаловать в наши палестины.
- Стоп! Стоп! Стоп! – Ферф вскочил и поднял руки, - Я ни черта не понимаю, что сейчас произошло, и почему Вы назвали меня этим странным именем! Я чувствую, еще не много и моим домом навсегда станет Кащенко.
- Сейчас все поймете. Птица, объясни человеку, а у меня, простите, уже нет времени, впрочем, как и у Вас. За сим, я прощаюсь, если что понадобится – Птица сделает все. Будешь его куратором, Гамаюн! – Амация встал, резко дернул головой в своего рода прощальном поклоне, и подойдя к книжному шкафу потянул створку открывая узкий проход. Шаг, и тяжеленный стеллаж мягко встал на место.
- Слушай, подельник! – Гамаюн ухватил Стаса за рукав, - Пошли-ка отсюда, сядем в приличном месте, пропустим по стопарю и я расскажу, что все это значит. Сил у меня находится в этой конторе уже нет!
- А как же это?! – Ферф ткнул пальцем в печать на руке.
- Да нормально все! Просто проведи левой рукой по печати, - Стас поднес дрожащую руку и провел по рисунку будто стирая его.
- Ну вот, а ты боялся, - Григорич ткнул пальцем в совершенно чистую кожу, - Давай, не задерживайся! И это, карточку не забудь!

                *****

 Они сидели за обшарпанным пластиковым столом в углу небольшой сетевой забегаловки. Гамаюн, в невероятном темпе влив в себя пару рюмок водки, захрустел чесночными гренками и откинулся на спинку обтянутой красным дерматином скамьи.
- Уф-ф-ф… Ну, вот и полегчало! А ты чего такой кислый, братан? Не журись, ничего фатального еще не произошло, да и вряд ли случится. Это я тебе ответственно говорю! Ну, в смысле, если клювом по сторонам щелкать не будем, да необдуманных шагов предпринимать. Вот, как-то так…
- Какие, к черту, шаги! Я вообще ничего уже не понимаю! – стукнул по столу кулаком Стас, - Голова кругом… Куда не плюнь, везде заклинания какие-то да волшебства всяческие. И в эту хрень, меня, физика, требуют поверить! Какой  Приор, от кого прятаться, что за дурдом!
- О, как! А известно ли тебе – физику, что за умение управлять потоком элементарных частиц – то бишь электронами, и посредством оных зажигать свет, или воспроизводить звуки, это я про электричество, если что. Почтеннейший дон Тома Торквемада, кстати не так уж и давно, быстренько отправил бы Вас, милорд, на костер. Как заклятого чернокнижника, мага и чего уж там, просто волшебника! Так что, ежели Вы не в состоянии представить себе, как работает, ну например умение проходить через стену, то это не обозначает, что такого не может быть! Ну, а про «куды бечь»? – заржал Григорич, - Давай-ка объясню по прядку: не смотря на твое глубочайшее невежество во всем, кроме малой толики точных наук, ты не мог не слышать о рыцарских орденах, не так ли?
- Ну да, пролистывал, в школьные годы – Айвенги всякие и прочие тевтоны с тамплиерами, - кивнул головой Ферф.
 - Во-во! Именно они самые! Лекции я тебе читать не стану, просто скажу так – однажды, лет эдак с тысячу тому назад, прошел слушок, что имеется некий артефакт открывающий путь к изначальному миру. Слух – слухом, но дотошная проверка показала, что такой предмет имеет место быть. И, как тебе уже рассказывал Амация о распрях меж двух партий, обе стороны сошлись за право обладания сей штуковиной. Тут-то и начались, небезызвестные тебе, со школьной скамьи, крестовые походы и, как организующее начало – военные ордена. Крови пролилось, ух! Просто океаны, и вот случилось так, что один из этих орденов, а именно орден храмовников – они же тамплиеры, вроде бы, опять же по слухам, артефакт сей заграбастали. Надо тебе сказать, что и мы, и наши визави, естественно, имели своих агентов во всех орденах. Но, так уж вышло, что именно у храмовников, тогда никого не оказалось! И эти парни, даром что хомо сапиенсы, как-то прознали о важности артефакта. Правда, в несколько извращенном виде, то есть о его функции они не знали ничего, но приписывали ему невероятную важность для всего человечества. Итак, дабы гарантировать полную сохранность артефакта, внутри ордена тамплиеров было создано еще одно подразделение, так сказать – под-орден и назывался он – «Ордо Кустодес», то есть – Орден Хранителей. Доподлинно, о деятельности этого ордена не известно ни хрена, дружище Стас. Там, тайна на тайне и тайной погоняет. Кто был в ордене, имена магистров и вообще, что и как у них происходило не знает никто. Но, известно наверняка, что главарей этой средневековой ОПГ избирали с помощью того самого артефакта, применяя заклинания крови. А надо тебе сказать, что заклятия на крови, не важно чьей – человеческой, или какой иной, обладают невероятной силой и мощью. Мне, удалось видеть смерть последнего приора «Ордо Кустодес» - милорда Джеймса Даниэля Брюса, известного у нас, как Яков Виллемович Брюс! Ты, надеюсь, слышал об этой персоне?
- Ну-у-у… - Стас шмыгнул носом, - Это который Сухаревскую башню построил?
- Гигант! - Григорич хлопнул в ладоши, - Именно! Именно – он, правда башню сам не строил, но отношение к ней имел самое непосредственное - известнейший чернокнижник, масон и еще не весть что.
- И что он тебе рассказал? – Ферф навалился грудью на стол.
- Ничего… Поговорить с ним мне так и не удалось… Не успел… Но печать на его руке я видел. Точно такую же, как и у тебя. Кстати! А ну, пойдем проверим твою картинку на вшивость!
- Да куда ты меня тянешь?! – заартачился Ферф.
- Пойдем, пойдем! Тут не далеко, - Гамаюн ухватил Стаса за рукав и потащил к выходу из кафе. И действительно, шли они буквально десять минут и, повернув на Сретенку, остановились у края тротуара.
-  Ну, господин аспирант, и что Вы видите перед собой? – Григорич, как заправский гид, повел рукой вдоль по улице. Смотреть, собственно, было не на что – старые московские двух- и трех этажные особняки, лавки и магазинчики, какая-то унылая стена с облезлой штукатуркой и спутанной колючкой по верху. Совершенно обычный пейзаж, хотя… Стас неуверенно подошел к стенке, и сам не зная зачем прищурил глаза. Стены не стало! Он стоял у фасада высокого мрачного, сложенного из грубо обтесанных гранитных блоков, строения. Прямо напротив - могучая, сбитая из толстенных дубовых брусьев дверь, оббитая по краю позеленевшими от старости медными полосами.
- Ну, ни хрена себе… - Стас озадаченно глянул на спутника, - Ты знал, что тут такое?
- Знал? – Гамаюн вздернул вверх брови, - Да нет, конечно! Догадывался, это – да, но что бы знать наверняка… Нет! Ну, давай, открывай дверь-то!
- А как?
- Да пес ее знает, ты же у нас Приор, а не я! Ну… Поднеси к ней печать, что ли… - Стас неуверенно потоптался, и провел левой ладонью по правой кисти. Печать полыхнула алым росчерком, и в ту же секунду, монструозная дверь, плюнув облачком мельчайшей, как мука пыли, скрипнув, провернулась на петлях.
- Ха! Добро пожаловать, товарищ Приор, велком, значиться! – Григорич отодвинул Стаса и первым шагнул внутрь.               

     *****

   - Ох-ре-неть… - они стояли в высоченном, не менее восьми метров, сводчатом холле. Тусклый свет пробивался через небольшие, давно не мытые окошки на сводах. Тенета пыли свисали с темных гобеленов, покрывающих стены, давно не чищенные доспехи висели на крюках в простенках, а справа ближе к входной двери, чернел здоровенный портал камина, внутри которого запросто можно было бы жарить кабана целиком!
- Где это мы? – прошептал Стас, задрав голову жадно водя глазами по сторонам.
- Где, где… Добро пожаловать в Московский Приорат, ваша милость. Хватай бразды правления в лапы! Дружище Ферф, теперь это все твое, - Григорич двинулся по периметру холла, заглядывая во все углы.
- Опять шутишь? Не надоело?
- Да уж какие тут шутки, Станислав Александрович, вот это все, - Гамаюн широко развел руки, - Приорат, а ты, мой друг – Приор. Так что, никаких шуток, все по-взрослому!
- Подожди, подожди! – Стас оглянулся вокруг, и осторожно присел на ступеньку ведущей куда-то вверх парадной лестницы, - Так быть просто не может! Как за столько лет, революций, войн и прочего бардака никто и никогда не обнаружил всего этого?
- С одной стороны – просто, как яичная скорлупа, а вот с другой… Понимаешь, Ферф, отводящее глаза заклятие не есть нечто невероятное, любая более-менее опытная ведьма щелчком пальцев наложить может. А вот такое, которое бы держалось сотнями лет, да еще и рассчитанное не на простого обывателя, а на большинство обитателей мира… Это, я тебе скажу, по плечу только серьезнейшим магистрам, коих у нас единицы, такие вот дела.
- Тогда почему те, кто могут видеть не вошли сюда, не наложили лапу, так сказать?
- Да потому, товарищ Приор, что увидеть и войти – два совершенно разных действия. Тут наплетено столько различных заклятий, что проникнуть внутрь смогли бы, наверное, только монстры калибра Амации, ни как не меньше! – Гамаюн, хлопнул по гобелену вызвав к жизни облако желтоватой пыли.
- Ну да, ну да… - Стас задумчиво покачал головой, - Да! Кстати! Все хотел тебя спросить – а Амация, он кто? Я на него и так, и эдак смотрел – ничего! Пустое место!
- Ну, а что ты хотел? – хмыкнул Григорич, - Даже я о нем ничего толком не знаю. О таких, как он – столпах, только слухи, да небылицы всяческие. Единственно, что мне показалось более-менее правдивым, да еще кое-кто вызывающий доверие это подтверждал – похоже Амация один из ближников самого Сета, - он посмотрел на вопросительно вздернувшиеся брови Ферфа и тяжко вздохнул, - Одного из древнейших богов Египта, покровителя бурь, мести, войн, хаоса и еще невесть чего, столь же приятного…  Но, как ты верно понимаешь, обсуждать это – не лучшее времяпрепровождение для существ ценящих свою жизнь и душевное здоровье.  Понял?
- Угу… - вздохнул Стас и полез в карман за сигаретой.
- Так, чего-то я тут не вижу… - задумчиво пробурчал Гамаюн, и вдруг оглушительно рявкнул, заставляя Стаса подпрыгнуть на месте, - Явиться немедленно перед Приором!!! – гулкое эхо еще не затихло, как прямо из резной дубовой панели у лестницы, вышла небольшая, не выше полуметра, фигурка, затянутая в мятую лиловую ливрею и некогда белые, но сейчас сероватые, закрученными винтом на тонких икрах, чулки. Фигура, слегка покачиваясь, как моряк сошедший на берег, процокала каблуками забавных туфель с огромными пряжками, и рухнула на колени.
- Это что еще за… - Ферф взвизгнул, вскакивая со ступеней.
- Это-то? А это, дражайший Станислав Александрович, есть ни что иное, как хранитель этого дома. Так сказать, вестернизированная версия наших домовых. Происходящая из, если не ошибаюсь, - Григорич наклонился, пристально вглядываясь в нового персонажа, - Из брауни! Не так ли? – Стас тоже наклонился пониже, что бы рассмотреть домового. На светло коричневом, сморщенным, как печеное яблоко, лице над всем доминировал огромный, лиловый, похожий по цвету и размерам на баклажан, нос. Поросшие густыми волосами, остроконечные, уши, прозрачные, голубоватые пуговки-глазки и, на последок – напяленный наискось парик с небольшой косицей, завершали образ диковинного существа.
- Совершенно верно, милорды! – проскрипел домовой, дохнув густым перегаром, - Я являюсь последним представителем некогда известного рода Лонгфордских брауни. Позвольте представиться – хранитель московского приората Джиггс, всегда к услугам ваших светлостей! Ик! – брауни громко икнул и прикрыл смущенно рот ладошкой.
- Да ты никак пьян в дымину, хранитель хренов! – воскликнул Гамаюн.
- Никак нет, милорд! – возмущенно воскликнул Джиггс, - Просто, в честь появления милорда Приора и Вашей светлости, позволил себе… Из наших старых запасов… Да еще и настроение нервическое, радость-то какая…
- А-ну, а-ну с этого места подробнее!
- С какого, милорд? Ик…
- Со старых запасов! – Гамаюн, скалой навис над Джиггсом.
-  А-а-а… Видите ли сэр, покойный хозяин – милорд Джеймс, слыл большим собирателем редкостей, в том числе и лучших вин и ликеров Европы. Наши погреба ломились от бутылей и бочек. Но, вот случилось несчастье с милордом Приором, - Джиггс скорбно уронил голову на грудь, - А ведь тризну-то править нужно, не взирая ни на что… Ну вот, запасы-то и… Сами понимаете сэр, они же не вечные, а времени прошло много…
- Что-то он юлит. Тебе так не кажется? – спросил Стаса Григорич.
- У-гу, еще как кажется, - кивнул головой Ферф.
- О, милорды! – вскричал Джиггс, - Вы меня не так поняли! И в мыслях ничего подобного не держал… Просто… Я к тому, что пришлось приглашать на поминки соседних домовых, а запасы хоть и значительные, но… - Джиггс шмыгнул носом, - Но Вы не беспокойтесь, у нас в соседях и Дурдин, и Шустовы были. Так что, кое-что, конечно, осталось…
- Это полный отпад! – заржал Гамаюн, - Не, ты себе представляешь? Эта гоп-компания – Джиггс с домовыми, мало того, что вылакали все, что было в погребах, так еще и регулярно, в течении нескольких столетий, обносила соседей - виноторговцев. Вот свезло тебе, так свезло! Домовой -алкаш с двухсотлетним стажем, просто чудо расчудесное! Ну, вот что, мастер Джиггс! – в голосе Григорича звякнул металл, - Немедленно привести себя в порядок, вылизать дом, как… Х-мм… Котячьи бубенцы! И  подашь нам в столовую пару-тройку образцов из того, что еще осталось. Исполнять! Ну, а нам с тобой, - он подошел к Стасу, - надо начать перевозить твое шмотье из общаги, на новое место жительства, так-то, милорд Приор!

                *****
 
Стас всегда считал, что ведет довольно аскетический образ жизни. Пара джинсов, да пара-тройка футболок на лето, и старый свитер с курткой – на зиму. Но начав собирать вещи, вдруг, обнаружил, что за не полных четыре аспирантских года, невероятно оброс барахлом! Настолько, что пришлось прихватить два огромных армейских баула, в которых «рукомесло» хранило старые экспедиционные вещи. Обливаясь потом, он расплатился с изумленным таксистом, который уже во второй раз спросил, «а уверен ли клиент, что сгрузить вещи посередине улицы – это то, что тому нужно», и тут заметил подпиравшего стену Григорича.
- Привет! Может все таки поможешь мне? – отдуваясь спросил Стас, - Гамаюн хмыкнул и, не торопясь оторвавшись от стены, подошел к горе сумок и чемоданов, - А чего ты тут трешься? Я думал ты в доме с Джиггсом…
- Здорово. Он думал… - саркастически буркнул Григорич, - А кто же меня внутрь пропустит? Я же тебе вчера рассказывал, что ни  увидеть, ни войти туда невозможно!
- Но ведь мы вчера и дверь открыли, и внутрь прошли…
- Мы, мы… - передразнил его Гамаюн, - Мы пахали! Прошел я только потому, что был при хозяине этой усадьбы. А без оного, - он ткнул кривым пальцем Стасу в живот, - А без оного – будьте любезны, обождите на крыльце. Такие вот дела… ладно, пойдем занесем твои пожитки.
  Они прошли в кабинет, и пока Джиггс пыхтя, как маневровый паровоз, растаскивал чемоданы по местам, откинулись в глубоких креслах. То, что этот заставленный высоченными стеллажами книг, и развешанными по стенам коллекциями холодного оружия  зал и есть кабинет, им вчера поведал Джиггс, проведя своего рода экскурс по зданию. 
- Слушай, - Стас щелкнул зажигалкой и пустил струйку дыма к потолку, - Наверняка есть какая-нибудь возможность заставить дом принять тебя? Нет?
- Есть, конечно, - Григорич пожевал губами и продолжил, - Например, принять меня в рыцари ордена, ну… Или в помощники.
- Так давай! Чего там надо – по плечу тебя железкой какой-нибудь постучать, или еще чего?! – Ферф вскочил с кресла, и подбежав к ближайшей стене, снял с нее тяжеленный двуручный меч с матово-черным лезвием.
- Постой, постой! Не все так просто, дружище, - вздохнул Гамаюн, - Видишь ли, дело в том, что став рыцарем я обязан буду принести клятву ордену – это первое. Второе – насколько я вижу, ты так и не снизошел до того, чтобы прочесть хотя бы устав организации, коей назначен командовать, нет? Ну, и последнее – я понятия не имею, как к этому факту может отнестись Экселенц, а по сему… Сделаем мы так: ты Ваше «приорство», разложив свои вещи по местам, займешься детальным изучением проблемы под названием «Ордо Кустодес» и всем, что хоть как-то к сему имеет отношение. А я, с Вашего позволения милорд, завладею кредиткой полученной в известном Вам кабинете, и пойду пройдусь по гастрономам – в доме кроме выпивки совершенно нечего жрать! Давай, гони карточку!
- Да на тебе ее, баба с возу… - Ферф, вытащил кредитку из кармана, - А вот со всем остальным, гражданин посланник богов, полный затык! Я уже так, пробежал глазом по библиотеке, и могу сказать одно – ни древнегреческого, ни латыни с арамейским и прочими французскими и немецкими наречиями, увы, не владею! Ну, а то, что вроде как написано кириллицей, тоже прочтению не подлежит – не понятно ни хрена, такие дела…
- Ясно, - тяжко вздохнул Григорич, и подошел к высокому пюпитру с лежащим на нем могучим, толщиной с автомобильную покрышку, фолианту. И, пошебуршав с боку рукой, вытянул из небольшой выемки в ножке, довольно странный предмет. Это были круглые очки, притороченные одной стороной к изящно украшенной всяческими завитушками, серебряной ручке, - А известно ли Вам «вьюноша», что у меня в руках?
- Знаю! Знаю! – подпрыгнул Ферф, - Эти… как их там… пенсне, во!
- Ваша проницательность, сэр, потрясает своей глубиной и размахом, - Гамаюн, отвесил шутливый поклон, - И, тем не менее, у меня в руках – лорнет! И, да будет Вам известно, не простой лорнет, а напротив – довольно сложный артефакт, к тому же в прекрасном рабочем состоянии! А теперь возьми его и погляди на любую страницу, - он всучил Стасу предмет и слегка подтолкнул, направляя к книжным шкафам. Ферф, вытянул первый попавшийся под руку томик, и, раскрыв посредине, взглянул на страницу через очки. Невероятно! Он ошалело тряхнул головой – только что перед глазами был старинный готический шрифт и вдруг, в мгновенье ока, он превратился в стройную линию обычных русских букв… - Вот это – да! Это что же, эта штука любой язык переводит?
- Именно так, - Григорич, кивнул головой и направился к дверям, - А тебе бы, Станислав Александрович, не мешало бы научиться чувствовать артефакторику. Я не всегда рядом буду.
- Угу, - буркнул Стас, - А как?
- Приду – потренируемся, а сейчас – займись делом!
Гамаюн унесся по магазинам, мастер Джиггс вовсю скрипел мебелью где-то в верхних покоях,  и  Стасу ничего не оставалось делать, как действительно попробовать покопаться в тысячах томов, ровными рядами расставленных в резных книжных шкафах. Начать же он решил с того самого, толстенного фолианта уложенного на пюпитр. Логично предположив, что под рукой, неважно в какие времена, всегда должно находиться не что иное, как некое справочное пособие, к которому часто обращаются. С трудом открыв тяжеленную обложку, представляющую собой палисандровую доску, туго обтянутую кожей с почерневшими от патины серебряными замками. Стас погрузился в чтение документа. Это была история ордена, написанная несколькими поколениями писцов, с детальным описанием целей и задач организации, ее структуры. Тут, странноватым, архаичным языком описывались битвы, походы, тайные операции, проходившие под орденским контролем. Возведение на трон и свержение с оного десятков и сотен королей, султанов и императоров, орден как некий гигантский спрут, опутывал своими незримыми щупальцами, города и страны, королей и иерархов церквей, банкиров, в роскошных мавританских дворцах Кордовы, и простых алхимиков, в провонявших реактивами сырых замковых подвалах. Он был всемогущ, он был везде и… нигде… Стас не мог оторваться от фолианта, он не услышал, как пришел Гамаюн, как ругаясь, словно портовый биндюжник, заставлял Джиггса надраивать котлы и сковородки, как подавали на стол. Он полностью отрешился от бытия, все глубже и глубже погружаясь в историю «Ордо Кустодес», невидимого, но вездесущего монстра. Бывшего монстра… Чтение настолько захватило Ферфлюхтера, что он перестал осознавать, откуда появляются перед ним на столе судки с едой и питьем, краем сознания ухватывая, что прикорнув на минуту на диване, кто-то укрывает его пледом. День слился с ночью, время словно остановилось.
 
- Ферф! Ферф! Очнись!!! – дикий рев загремел в ушах, с силой ударив по барабанным перепонкам, - Очнись, тебе говорю! – Стас с трудом сконцентрировал зрение. Он сидел за заваленным книгами и пергаментными свитками столом, столешницу усеивали какие-то разрозненные листы, исписанные вкривь и вкось его почерком, причем, когда он это писал, Стас вспомнить не  мог. А прямо напротив, упершись кулаками в столешницу, возвышалась фигура Григорича с разинутым в крике ртом.
- Все, все, не ори! Все, я тут… - слова с трудом покидали пересохшее горло, - Слушай, что произошло? Ни черта не помню… Я, сколько уже здесь?
- Уф-ф-ф… Слава богам, очнулся! – Гамаюн утер выступивший на лбу пот и, обойдя стол, присел на его край, - Пятый день уж пошел. Такие вот пироги, товарищ Приор. Ты как себя чувствуешь?
- Никак не чувствую, - буркнул Стас, пытаясь подняться, - Слабость какая-то и башка, как не своя…
- Ну, это мы сейчас поправим. Джиггс!!! – рявкнул Григорич, - К вашим услугам, милорды, - брауни просочился из щели между книжными шкафами.
- Вот что, мастер Джиггс, приготовь-ка милорду Приору чего-нибудь восстанавливающего, из ваших старых рецептов, пора его в себя приводить, да как можно скорее! – Гамаюн кивнул головой, отпуская домового, и снова внимательно оглядел Стаса, - Ты уж прости меня Ферф, это я не досмотрел. Забыл как-то, ну просто из башки вылетело, что орденский устав и история сама по себе сильнейший артефакт с одной единственной задачей – вкачать в нового иерарха максимально возможный объем информации. Я пока сообразил, ан глядь – а фолиант тебя уже и прибрал. Пришлось проконсультироваться кое с кем на предмет – можно ли тебя оторвать от этой хреновины, так сказать, перерезать линии связи, и выходит, что можно, но последствия для реципиента, то бишь для Вашего милордства, могут быть фатальными. То есть, крыша запросто сможет уехать, и будет наш разлюбезный Приор сидеть, агукать, да слюни пускать. Потому мы с Джиггсом решили тебя не трогать, но максимально облегчить, так сказать, процесс обучения – кормить, поить, горшки выносить… Такие вот дела, Станислав Александрович.
- Да брось ты, Григорич! Все же нормально, - Стас встал из-за стола и потянулся, хрустнув сухожилиями, - Кстати, а с кем советовался-то?
- С кем, с кем, - Гамаюн пожевал губами, - С братцем названным, чтоб птичий грипп его разразил, мерзавца, с Сирином. Дерьмо он, правда, первостатейное, но чего не отнять, так это информированности. Так что, тут уж без трепа – ежели сказал, значит, так оно и есть.
- Во, как! – Стас качнул головой, - Слушай, Григорич, я вот все спросить хотел, да все как-то случая не было, - он потупил глаза, - Ну… Про тебя… Это у вас мир такой – странный… Когда половина от человека а вторая… сам понимаешь…
- Да ладно тебе, не красней как девка в мужской бане, - усмехнулся Гамаюн, - Местный я, местный! Мы, братан, жертвы генетического беспредела! И не нам смущенно глаза в землю втыкать, а тем мразям, которые решили с богами потягаться, да на малолетних оборотнях поэкспериментировать, - рубанул рукой Гамаюн.
- Как оборотнях? Зачем? – растерянно произнес Ферф.
- Да так, в юности были мы оборотнями. Редчайшими, надо сказать, берегини Мерцаны любимыми отпрысками. В любую птицу могли перекидываться, да только стоило матушке нашей за Смородину реку ступить, как на тебе! Повылезали, Франкенштейны доморощенные, видите ли экспериментировать потянуло – процесс обращения приостановить захотелось, изучить, так сказать! Еще повезло, что мерзавцы эти уже поистощили буйную фантазию на гарпиях да кентаврах всяческих. Эх… - Григорич сокрушенно покачал головой, - Сколько жизней загубили – не сочтешь… - в углах его глаз блеснули слезы, - Вот так, Станислав Александрович, вот так…
- Ну хоть известно, кто они, экспериментаторы эти?! – Ферф вздернулся, до боли сжав разом побелевшие кулаки, - Они что же, живы до сиих пор?!
- Не вскипай, товарищ Приор, не вскипай, большинство уж давно в Нави прописались, ну а те кто еще остался, в такие медвежьи углы позабивались – хрен вытащишь! Ну, ладно, - Гамаюн вздохнул и крепко провел ладонью по лицу, словно стирая тяжкие воспоминания, - Да! Кстати! Пока ты тут «библиотечничал», твой телефон звонил раз эдак с пяток, ты бы глянул, может что важное?
Стас вынул мобильник и посмотрел на пропущенные звонки и сообщения. Очень странно… Десяток эсмэсок от Гоги и еще пять пропущенных звонков от него же. В обычное время, друг Гога был совершенно не доступен, как говорится - абонент не абонент, а тут просто вал звонков. Неужто случилось что? Какое-то очень неприятное чувство тревоги зашевелилось в груди. Он быстро набрал номер, и прислушался к длинным звонкам вызова.
- Алло! Алло, Ферф, ты слышишь?! – раздался в трубке слегка дрожащий голос Григория Багратиони.
- Слышу, слышу, привет! – улыбнулся приятелю Стас, - Извини, не услышал звонков, так уж случилось. Ты как, брателло? Грызешь гранит науки? Несешься к далеким границам бытия? Здоров ли, Гоша?
- А-а, да в порядке я, в порядке, слышь, Ферф, нужно срочно поговорить, ты как, сможешь? – голос Гоги, вместо обычного для него, фонтанирующего междометиями стиля, звучал глухо и почему-то крайне взволновано.
- Почему же нет, запросто, говори где и когда, - Стас с удивлением взглянул на Григорича, - Что-то странное с ним происходит, то месяцами из своей шарашки нос не высовывает, а тут, на тебе – хватай мешки, вокзал отходит!
- Плохо это, - Гамаюн поднялся из кресла, и засунув руки в карманы принялся мерить шагами кабинет, - Плохо. Похоже, что уже началось.
- Что началось?! – вздернулся Стас.
- А то, о чем тебе рассказывал Амация. Помнишь? Он говорил об ударе, который обязательно последует со стороны наших визави. Судя по всему – это он, тот самый удар…
- Что же делать?
- Прежде всего, прекрати психовать, - Григорич подошел к резному шкафчику у стола, и открыв его, вытащил высокую коническую бутылку и пару хрустальных рюмок, - На вот, причастись, - он плеснул золотистую, тягучую струю в рюмки и по комнате разнесся восхитительный запах старого коньяка, - Теперь так, обязательно иди на встречу с приятелем, нам нужно узнать, что там происходит и, самое главное, постарайся притащить его сюда, к нам. На некоторое время он будет в полной безопасности, а там, я более чем уверен, Экселенц предпримет необходимые шаги.
- Ты так уверен в этом самом Экселенце? – хмыкнул Стас, заглянув в глаза Гамаюну. Григорич молча взял свой коньяк, погрел немного в руках, и поднес к носу, вдохнув старинный аромат.
- Уверен? Хм-м-м… Дело не в уверенности, он, естественно, будет играть в свою игру и мы для таких как он, не более чем пешки, которыми он пожертвует в любой удобный момент. Просто сейчас, в начале игры, он нас побережет и скорее всего прикроет от первого удара. Ну а дальше… А дальше – будем поглядеть… - Гамаюн замолчал, и стал выбивать какую-то мелодию, барабаня пальцами по столу.
- Да! Кстати! – Стас хлопнул в ладоши, - Похоже я нашел, как тебе можно проникать в дом когда угодно!
- Ну-ка поделись! – усмехнулся Григорич.
- Все просто, если тебе, конечно не претит считаться обслуживающим персоналом…
- Ой, напугал! А это что?! – он подскочил к Стасу, и ткнул пальцем в свою спецовку с надписью «Водоканал» , - Меня уже ничем не проймешь!
- Тогда давай, начнем! – Ферф встал, неуверенно повертел головой, и подошел к высокому, узкому шкафу, приткнувшемуся в дальнем углу кабинета, между коллекциями массайских копий и немецких фламбергов. Он открыл дверцу и стал лихорадочно выдвигать внутренние ящички. Наконец, из одного из них, Стас вытянул на свет небольшую квадратную костяную шкатулку и перевязанный плетеным шнурком пергаментный свиток.
- Ты как, готов? – Ферф сгрузил весь набор на стол и обернулся к Григоричу.
- Э-э, ты это, поаккуратнее! – Гамаюн опасливо отодвинулся, - Ты чего такого удумал?
- Да ничего страшного, там написано, что это обычный обряд принятия в Орден как их там… Работных людей и челядь.
- Да? А ты ничего не путаешь? – Гамаюн поежился, - Ну, чего делать-то надо?
- Да ничего особенного, просто положи левую руку на стол, - Стас аккуратно открыл крышку шкатулки и заглянул внутрь. На темной бархатной подложке лежал небольшой, не больше десятирублевой монеты, слегка выпуклый, серебряный кружок. Поверхность кругляша была испещрена какими-то полустертыми символами, бегущими по спирали от центра к краям. Он хмыкнул и развязав шнурок развернул пергаментный свиток.
- Ну что же, начнем, помолясь… - Стас прочистил горло, и поднеся лорнет к глазам, громко начал зачитывать текст: -« Ани покед алеха…», как только первые гортанные звуки разнеслись над столом, кругляш на дне шкатулки слегка задрожал и, неожиданно, выбросил по сторонам восемь длинных, серебристых, паучьих лап. Потом приподнялся на них, словно большой паук-сенокосец, и выпрыгнул на столешницу. Там на мгновение замер, и шустро перебирая конечностями, помчался к руке Григорича. Миг, и он уже скользит вокруг запястья вытягивая тончайшую, едва видимую, серебристую паутину.
- А-а-а! Убери это! Ненавижу пауков!!! – Григорич орал выпучив глаза, - Не шевелись! Все испортишь! – Стас, навалился на руку Гамаюна, и скосив глаза продолжил зачитывать заклинание. Паук еще несколько раз оббежал запястье вокруг и, слегка присев на невероятно длинных ногах, взвился в воздух, перелетев точно внутрь открытой шкатулки. Много суставчатые лапки поджались, и вмиг исчезли под брюшком кругляша.
- Все?! – взвизгнул брызжа слюной Гамаюн, - Еще нет, сейчас, погоди, - Стас поднес свою правую ладонь к руке Григорича и орденская печать полыхнув ярко-алым огнем, заставила вспыхнуть намотанную пауком нить. Еще мгновенье и алое пламя опало, оставив на запястье новоиспеченного челядинца тонко прорисованный паутинный узор.
- Так и знал, что от вашей орденской братии ничего хорошего ждать не следует, - пробурчал Григорич разглядывая узор, - Ладно, будем надеяться, что сработает… Так, товарищ Приор, а не пора ли нам выдвигаться на встречу с господином Багратиони? Кстати, где он назначил рандеву?
- Да тут не далеко, в кафе на Арбате, - ответил Стас, - А ты что же, тоже пойдешь?
- Сделаем так – я не буду вам мешать, но постараюсь быть по возможности рядом, мало ли что… Кстати, про «мало ли что»,  ты уже выяснил где тут, в приорате, хранилище артефактов?
- Ну-у-у… - потянул Ферф, - Понимаешь какое дело, где комната я прочел, но вот… - он смущенно опустил глаза и принялся разглядывать носки своих туфель.
- Так, ясно! – упер руки в бока Григорич, - Начитался! Быстро же тебя орден под себя подгибает…
- Да нет, что ты, Григорич! Я просто к тому, а вдруг дом тебя в хранилище не пропустит… Или, что того хуже, каким заклинанием шарахнет…
- Угу, угу, - он язвительно покачал головой, - Я, Ферф, дядька уже взрослый, так что ты переживания вон, для приятелей своих оставь. На крайний случай я с порожка погляжу. Давай! – он развернул Стаса за плечи, и слегка подтолкнул, по направлению к двери, - Шевели конечностями!
Они поднялись по парадной лестнице на второй этаж, и повернув направо, прошли несколько запертых дверей, и остановились перед невысокой, едва в рост взрослого человека, дверью. Простенькая дверца, напоминающая те, за которыми в отелях хранят всяческие швабры, и прочие моющие средства. Стас поднес к ней руку, и невидимая пружина внутри лязгнула, приоткрывая темный проход.  Гамаюн, как уже повелось, толкнул дверь, заставляя открыться пошире, и уже занес ногу, переступить порог, как низкий гул слегка тряхнул стены, а по дверной раме проскочила шипя, как рассерженная кошка, зеленоватая молния.
- Е-мое, вот это да! – Григорич проворно отскочил от двери, - Ферф, иди-ка ты первым! – Стас немного помялся на входе, и резко выдохнув, шагнул внутрь. Гул тут же смолк, а на стенах узкой, словно пенал, комнаты ярко засветились десятки круглых шаров в диковинных, напоминающих птичью лапу, светильниках. По периметру, стены были заставлены невысокими одинаковыми шкафами, из светлой, янтарной карельской березы.
- Ну, ты это, проходи. Уже можно, - Стас махнул рукой Гамаюну, и медленно двинулся вдоль шкафов, часто останавливаясь и вчитываясь в текст, выгравированный на медных пластинах прибитых к дверцам.
- Так, «Ваше приорство», давай, сюда иди, нечего время терять, - Григорич в нетерпении приплясывал у одного из шкафов. Стас подошел к выбранному товарищем шкафу, и потянув противно скрипнувшую створку, заглянул внутрь. Там, в плотно уставленных деревянных лотках, лежали множество совершенно разнородных предметов. Чего там только не было – различные, как по размерам, так и по форме, перстни и кольца, непонятные, связанные заумными узлами шнуры, ремешки и цепочки. Какие-то кулоны, броши и подвески, в общем, кладовая столетней сороки во всем своем блеске и великолепии…
- Это что за барахолка? – Ферф презрительно ткнул пальцем в ближайший лоток.
- Нет! Я тобой обязательно займусь, дай срок! – взвился Григорич, - Да за эту «барахолку» любой колдун душу продаст! Я уже о ваших компетентных структурах не говорю, те бы вообще… - сообщить далее о том, что бы проделали компетентные органы Гамаюн не пожелал, а молча ткнул пальцем в простой кулон на черной витой цепочке, чем-то смахивающий на солдатский жетон,- Надевай!
- Это что? – Стас покрутил в пальцах артефакт, - Медалька с выставки собак?
- Пошути мне еще, КВНщик доморощенный! Сказано – надевай, значит – надевай. Это доспех Массарра, много он, конечно, не выдержит, но минут десять тебя даже из «Корда» пробить будет невозможно. Ага! И вот этот перстенек, будь любезен, напяль, - он подал Стасу черненое серебряное кольцо, с небольшим темно-красным камнем, - А это еще зачем?! – спросил Ферф, пристраивая перстень на пальце.
- А это, как говорится, себя показать и плохих дядек, впрочем, как и теток, напугать. Работает просто – направить в сторону супостата и резко сжать кулак. По сути – пугач, хлопушка, но с небольшого расстояния очень даже эффективен. Раз на пять его хватит, потом потребуется перезарядка. И это, смотри себе не отстрели чего-нибудь важного! – хохотнул Гамаюн.      
         
               
                *****

    Стас оглядел веранду кафе и замер в немом изумлении, он бы никогда не узнал Гогу, если бы заранее не знал, что он ждет его тут. За дальним угловым столом скорчилась, втянув голову в плечи, испуганно кося глазами по сторонам, фигура компьютерщика. Гога был совершенно не похож на самого себя, исчезла красная бейсболка и пляжные шорты, орлиный взор покорителя женских сердец увял, помутнел и не вскидывался выше пояса. Гоша был одет в невзрачные серые штаны, такого же цвета потасканную косуху и натянутый до бровей темный берет. Его нервные длинные пальцы бегали по столу, то отрывая кусочки салфетки, скатывая бумажные шарики, то сбрасывая невидимые крошки. Липкие спутанные лохмы почти полностью закрывали глаза.
- Гоша! Ты ли это! – Стас хлопнул приятеля по плечу, и тряхнул протянутую вялую и влажную ладонь.
- Здорово, Ферф, - Гога быстро осмотрел зал кафе, - Ты один?
- В смысле? – удивился Стас и тоже в свою очередь, зачем-то, огляделся вокруг.
- Ну… - замялся приятель, - Ну, может ты слежку заметил, или еще чего-нибудь…
- Так, - Стас навалился на стол, и попытался поймать взглядом бегающие Гогины глаза, - Прекрати вибрировать и просто скажи чего случилось и чем тебе можно помочь?
- Помочь… - Гога резко выдохнул, - Убить меня хотят, понимаешь?! Ты вроде рассказывал, что твой дед лесник, я правильно помню?
- Лесничий, да правильно, но он-то тебе зачем?
- Спрятаться мне надо. Куда-нибудь поглубже, в лес, там… В тайгу… - Гогины глаза были до краев наполнены ужасом.
- Так! Стоп! Спокойно! – Стас резко стукнул ладонью по столу, - Медленно вдохни и давай спокойно, без эмоций, не пропуская ничего, иначе я вряд ли смогу чем либо помочь. И давай закажем чего-нибудь, я вот с утра еще не жрамши, - он поднял руку привлекая внимание официантки. Подскочившая барышня подала книжку меню, ослепив Ферфа невероятной, сахарно-лучезарной улыбкой. Он вдруг отчетливо почувствовал, как его обдало тугой, жаркой волной, словно некто распахнул настежь дверь хорошо натопленной парной. Сияющие глаза, точеная фигурка, с ногами растущими чуть ли не от плеч, крошечная то ли юбка, то ли пояс, ярко красные, влажные губы… И тут, словно ушат ледяной воды, опрокинутый прямо за ворот, Стас дернулся, вжимаясь в спинку стула и непроизвольно напряг веки. Невероятная фигура официантки, в миг, подернулась рябью, размываясь, как капля акварели упавшая в банку воды. И полыхнули, пронзительно изумрудным высверком, глаза, точно так же, как у недавно встреченных в коридоре конторы ведьмочек. Стас, в прищуре, оглядел зал кафе, и ошарашено приоткрыл рот. Кроме них с Гогой, в переполненном кафе, он насчитал еще семерых. Семеро людей, сидящих в разных концах набитого битком зала… Остальные же – меж столиков пробегали, лавируя полными подносами, молоденькие зеленоглазые ведьмы. У входа, за высоким бюро расположилась, среднего возраста, Бузинная Матушка и рядом с ней, поблескивая черными рогами, облаченный в строгий черный костюм с белой рубашкой, охранник-ифрит. Остальные же посетители кафе, Стас не смог даже примерно определить, их видовую принадлежность – какие-то, почти прозрачные, барышни, одетые в словно сотканные из легчайшей паутины, хитоны. Группки мощных мужиков, с плечами штангистов, и совершенно белыми, будто выкрашенными известью, неподвижными лицами и мертвыми рыбьими глазами. Вальяжные, седовласые господа, в невероятно дорогих костюмах, ухаживали за своими спутницами, посверкивая ярко-желтыми глазами с черными вертикальными зрачками. Кого тут только не было…
- Вы уже решили, что заказать? – вывела Стаса из транса официантка.
- А-м-м… Еще нет, мы попозже закажем, - промямлил Ферф, отпуская девушку, - Гога, скажи, ты случайно это кафе выбрал, или тебе кто-то посоветовал?
- А что случилось? – вздернулся Гога, - Тут хорошо и… И спокойно, по крайней мере, сейчас… Понимаешь, Ферф, - он придвинулся ближе к столу, - Это, в общем, почему я тебя и позвал. Я думаю, что после того случая – открытия портала, не только ты получил, эх… Как бы это выразить-то, что бы глупо не прозвучало, - Гога ожесточенно потер щеки, - Ну, каждый из нас получил некое умение, что ли. Вот ты, к примеру, помидоры производил… Кстати, все еще можешь? – Стас сморщился и пожав плечами ответил: - Не знаю, давно не пробовал, ты не сбивайся, дальше, дальше давай.
- Так вот, - продолжил Гога, - Я не знаю, что там с нашими парнями, появятся – спросим, я о себе. Когда контур в разнос пошел, я высунулся вас позвать, если помнишь, - и дождавшись утвердительного кивка Стаса, продолжил, - На другой день у меня мигрень началась, хотя раньше никогда не бывало. Короче – башка разрывалась с утра до ночи, анальгин килограммами принимал. А потом, будто отрезало. Красота! Ничего не болит, а мозги заработали – куда там суперкомпам! Но, одновременно с этим, я начал чувствовать, что произойдет. Понимаешь, не в примитивном плане, а ля потомственная ворожея баба Дуся из деревни Задрищево, а вот, как откровение, что ли… - он смущенно шмыгнул носом, - Я просто знаю, что произойдет и все тут! И… И, что самое поганое, все так и происходит, в точности так, как я чувствую.
- Во, класс! – заржал Ферф, - А ты в лото играть не пробовал?! В мах миллионщиком стал бы!
- Зря ржешь, - угрюмо буркнул Гога, - Пытался, в смысле билет не покупал, но все номера знал безошибочно. Проверено, неоднократно…
- Вот это – да! – улыбка мгновенно слетела с губ Стаса, - Кассандра?
- Вроде того, Кассандр, мать его так! Так вот, когда меня в шарашку перевели, все с начала было нормально. Ну, я не ребенок, понимал, что даже номерной НИИ, все равно остается научным институтом, со всеми своими склоками и дрязгами. А тут, новый сотрудник, да еще прикрытый конторскими, да еще и сопляк, по сравнению с остальными «зубрами», понятно, что жаловали меня не очень. И все бы ничего, финансирование, аппаратная база, вон, даже однушку дали в спальном районе. И тут, вдруг, начинается непонятная движуха. То есть, не обычные институтские игры, а что-то другое, напористое, наглое, как наезд братков из девяностых, что ли. Приходишь с утра, раз – все материалы, дневники, записи расшвыряно по лаборатории, растоптано, вроде искали чего-то. Раз – установка водой залита, погорело все что могло. И ни гу-гу! Установка? Бывает, стояк прорвало… Материалы? Ну, что же вы, батенька, окна перед уходом не закрываете? Вот ветром-то и пораскидало… И все в таком духе. Я потерпел, потерпел, потом к куратору конторскому позвонил и поведал о том, что происходит.
- А они что? – перебил его вопросом Стас.
- В том-то и дело, начали шевелиться. Камеры просмотрели, а там, понимаешь, все вроде есть, а моей лаборатории, вроде как и не существует. Куратор вызвал, говорит, сами понять не можем, но ты не волнуйся, мол все под контролем. Оно может и так, только я стал за собой слежку замечать. Причем, то, что эти уроды не из органов понятно сразу стало. Я читал где-то, что работу профи заметить невозможно, а у этих и машины одни и те же, и рожи у филеров не меняются, да и ведут себя, как полные идиоты. Но идиоты, которые ничего не боятся и которым человека убить, что высморкаться.
- Откуда выводы-то? – спросил Стас.
- На себе провеял, - Гога хмыкнул, и тяжко вздохнул, - У нас, в отделе, в закутке автомат кофейный стоит, к нему только мы ходим, остальным далеко. И вот раз, пошел я кофейка хлебнуть, а надо сказать, что в отделе я один оставался, остальных на полигон увезли, дня на три. Подхожу к шкафу этому и вдруг, как будто ноги парализовало, шагнуть не могу и в башке голос орет – не трогай! Не пей! Ну, покрутился на месте, да и домой пошел, а на утро – полный коридор полиции и МЧСников в биоскафандрах. Сказали, что ночной уборщик стакан кофе нацедил, и только глоток сделал, как там же и лег – отравление. Я потом у куратора спрашивал, что произошло. Говорит, кто-то в бак, внутри аппарата, нейротоксин боевой впрыснул… Такие дела… А недавно, дня три, что ли тому, просыпаюсь и совершенно отчетливо понимаю – хана тебе, батоно Георгий, если немедленно не скроешься, жить тебе, много, до конца недели. Вот, брат Ферфлюхтер, ты теперь все знаешь. Ну что, поможешь с дедом твоим договориться?
- С дедом-то, фигня вопрос, - Ферф задумчиво поскреб подбородок, и в упор уставился на Гогу , - С дедом… Мы вот, что сделаем с тобой Гоша, мы тебя тут так припрячем, что тайга с тундрой обзавидуются. Условие у меня одно и крайне простое – есть некоторые хм-м-м… Назовем это так – некоторые нюансы деятельности, раскрыть которые я пока не могу. По разным, поверь мне, серьезным причинам, не могу, а вовсе не потому, что не доверяю тебе или, скажем, нашему «рукомеслу». Кстати, с ними тоже надо что-то придумывать, и достаточно срочно, но это потом. Ты чего?! – воскликнул Стас, почувствовав болезненный пинок ногой под столом, - По моему, это к тебе… - тихонько прошипел его приятель. Стас обернулся, и обмер, по узкому проходу между столиками, к нему двигалась женщина какой-то совершенно невероятной красоты. Нет, Стас совсем не считал себя дамским угодником, познавшим все в этой жизни. И звездные рауты, где и водятся подобные невозможные красотки, видел разве что в интернетовских роликах, да и то, поди знай где там фотошоп, а где реальная барышня. Но сейчас это был не интернет с фотошопом, это была самая, что ни на есть, реальность. И реальность совершенно сногсшибательная, ей было, на сколько Стас смог оценить, немного за сорок, строгий деловой костюм облегал идеальную фигуру, словно туго натянутая лайковая перчатка, иссиня черные волосы стянуты на затылке, в ушах и на высокой открытой шее блестели крупные зеленые камни, в невесомой, словно осенняя паутинка, золотой оправе. Стас посмотрел на ее лицо и, неожиданно для себя, почувствовал, что где-то уже видел подобные черты. Ну да, конечно! Она была как две капли воды похожа на знаменитый бюст Нефертити в Берлинском музее! Прямо за спиной женщины шли две официантки с подносами в руках. Она подошла к столу, и улыбнувшись вскочившему на ноги Ферфу, слегка склонила голову в легком, почти незаметном поклоне: - Рады приветствовать Вас, милорд Приор, в нашем скромном заведении! Позвольте представиться – меня зовут Аглая, я, в некотором роде, помогаю управлять этим кафе. Как поживаете, Ваша Светлость?
- Здра… Здравствуйте, - промямлил Стас, чувствуя, как щеки наливаются предательским красным цветом, - Я-ам… Мы… Очень приятно… - он в смущении отвел взгляд и вдруг заметил, что гул переполненного заведения стих, и десятки глаз, словно дула винтовок, уставились на него, - А откуда Вы меня а-м-м… Знаете?
- Ну как же иначе?! Это наша прямая обязанность – знать наших дорогих гостей, - еще шире улыбнулась, сверкнув сахарно-белыми зубами Аглая, - Но, мы заметили, что Вы ничего не заказали, и я взяла на себя смелость узнать – не можем ли мы сделать что либо для Вас и вашего друга – «ведуна»? Возможно вам хочется нечто особенное? Поверьте, наша кухня готова удовлетворить самые утонченные вкусы!
- Нет, нет! Что Вы, мы э-э-э… Мы просто заговорились, и … - Стас понял, что несет какую-то полную околесицу, но поделать ничего со своим смущение не мог.
- В таком случае, мы позволили себе предложить вам комплимент от нашего шефа, - она слегка шевельнула рукой и стоявшие за ее спиной девушки тут же шагнули к столу и споро стали расставлять парящие тарелки, соусницы и корзинки со сдобой, - Естественно, все за счет заведения, Нет! Нет! – она заметила попытку Стаса что-то сказать, - Отказа я не приму!
- Вы сегодня особенно потрясающи, сударыня! – раздался из-за спины громкий голос Григорича, и Гамаюн, выбравшись из-за крохотного, примостившегося за кадкой с могучим фикусом, стола подошел к ним, - «Кто может сравнится с Матильдой моей…», - безбожно попадая мимо нот провыл он. Аглая, слегка отшатнулась назад, и чуть брезгливо скривившись сказала: - О! И Вы тут. Рады приветствовать, да, и за хоть немного неуклюжий, но все-таки комплимент – спасибо. Но честно скажу, Вы хотя и Птица, но пение – явно не Выша стезя! – она снова повернулась к Стасу и вновь сверкнула обворожительной улыбкой, - Милорд Приор, еще раз благодарю за Ваше посещение, и поверьте, мой штат, - она небрежно кивнула на ведьмочек-официанток, - Готов исполнить любые, совершенно любые Ваши пожелания, - выделив голосом слово «любые», Аглая еще раз изобразила мимолетный поклон и повернувшись, пошла по проходу между столиками слегка покачивая бедрами. Стас мешком рухнул на стул, и посмотрел на усевшегося напротив Григорича, - Что это было?! И вообще, а ты то здесь откуда взялся?
- Что это было, что это было… - задумчиво промурлыкал Гамаюн, - Это, друг мой Станислав Александрович, была почтеннейшая матушка Аглая, глава городского ковена ведьм. Очень серьезная фигура в нашем обществе, очень! И тот факт, что она тебя «отметила», да еще и подошла с куртуазным разговором, может свидетельствовать лишь об одном – началась крупная игра. И мне нужно срочно доложить обо всем этом Экселенцу, - он, ничтоже не сумнявшись, пододвинул к себе Ферфову чашку, и отхлебнув из нее, ухватил пышку и стал густо намазывать ее маслом.
- Что же касается твоего второго вопроса по поводу – «чего я тут забыл», даже отвечать не буду, отнесем этот факт на счет твоего временного помрачения мозгов! Ты лучше мне своего приятеля – начинающего ведуна, представь!
- Так это Гога, я же тебе уже говорил… Ну, в смысле, Багратиони, Георгий э-э-э… Гога, как тебя там по отчеству?
- Ираклиевич, - прошипел Гога, почему-то трагическим шепотом.
- Очень, очень знаете ли приятно! – прочавкал Григорич, вытирая масляные губы салфеткой, - А меня зовут просто – Степан Григоричем, можно просто – Григорич, но это для друзей. В общем так, молодые люди, мне срочно нужно убегать – ситуация требует. А вы, оба, сейчас, в припрыжку помчитесь в одно знакомое нашему общему другу Ферфу место, и будете дожидаться дальнейших инструкций. И самое главное – из дома наружу – ни-ни! Там, - он повернулся к Стасу, - Введешь Георгия в суть дела, м-м-м в общих чертах, естественно, - Гамаюн изобразил руками некую геометрическую фигуру, и  бросив салфетку на стол, стал выбираться из-за стола.
- Одну минуту, простите! – Гога ухватил его за рукав, - А почему и Вы и она, - он кивнул головой куда-то в глубину кафе, - Назвали меня «Ведун»?
- Да потому, что ты и есть теперь – ведун, зеленый, слабенький, не обученный, но… - Григорич наклонился к Гоге, и воткнулся взглядом в его глаза, - Такая у тебя теперь планида, быть ведуном, и очень серьезным ведуном, тут уж можешь мне поверить. С первого раза найти это заведение, которое большинство человеков и видеть-то не могут – не фунт изюма! Такие вот дела, все, я побежал, - он махнул рукой и споро посеменил к выходу.

Стас с Гогой молча вышли из кафе, и подтянув повыше воротники, прячась от пронзительного осеннего ветра с зарядами противной, мелкой водной пыли, пошагали по направлению к приорату. Разговор не клеился, и приятели молча шли, перебрасываясь короткими, ничего не значащими фразами. Повернув на обычно многолюдную Сретенку, Стас удивился почти полному отсутствию народа. По мокрым тротуарам брели, нахохлившиеся, прячущие лица в надвинутых капюшонах, случайные пешеходы, будто сейчас не середина дня, а самая что ни на есть, глухая полночь. Вот, наконец и знакомая стена, Стас ухватил Гогу за рукав куртки, и слегка потянув, заставил того сделать шаг вперед и встать перед ним. Ярко сверкнула печать на руке, открывая подход к двери, и в тот же момент, что-то трижды резко толкнуло Ферфа в середину спины. Мгновеньем позже, раздались странные хлопки, как будто кто-то громко захлопал в ладоши, и перед его лицом, в стене, чуть выше плеча, появился ряд аккуратных круглых отверстий. Он резко обернулся и увидел, как от противоположного тротуара, с визгом сжигая резину об асфальт, стартовала обшарпанная «шестерка» с наглухо затонированными стеклами. Из открытого окна задней двери автомобиля торчал толстый, парящий легким дымком, черный цилиндр. Толкнув сжавшегося в комок Гогу в приоткрытую дверь, Стас, сам не зная для чего, скорее с перепуга, вытянул правую руку с надетым на пальце кольцом в сторону уезжавшей машины, и резко сжал кулак. Оглушительный грохот больно ударил по барабанным перепонкам и, вслед удаляющемуся автомобилю, потянулась, взламывая асфальт и кроша сливные решетки, черная парящая борозда. Ферф шлепнулся на четвереньки и затряс головой пытаясь вернуть слух. И тут его взгляд остановился на небольших, сплющенных кусочках металла, валяющихся прямо под ногами. Еще горячие, он сжал их в кулаке, и спиной назад, сбивая Гогу с ног, ввалился во все еще продолжающую открываться дверь приората.
- Я же говорил! Говорил! – хрипел Гога, пытаясь выбраться из-под придавившего его Стаса, - Да подвинься уже, жиртрест!


                *****

Григорич, отдуваясь, вытер салфеткой выступившие на лбу  капли пота, и откинулся на спинку стула, отодвигаясь от заставленного снедью стола.
- Мастер Джиггс, Вы сегодня превзошли себя! – он вытянул сигарету из мятой пачки и, прикурив, пыхнул густым табачным облаком в потолок.
- Ваше внимание, к моим скромным стараниям, очень лестно, милорд! – брауни поклонился, приложив руку к левой стороне груди, и пятясь, просочился в щель между стеной и резным, ореховым буфетом. Гамаюн, появился в приорате часа через три после известных событий. Причем, довольно странным образом – он подъехал к дверям в кабине самосвала, возглавлявшем колонну асфальтоукладчиков, катков и прочей ремонтной машинерии, которая споро взялась за устранение следов от работы артефакта. Григорич, как-то заторможено, уставился на смятые кусочки металла, которые Стас выложил на середину стола. Даже, для чего-то потрогал их пальцем, и хмыкнув, уселся на ближайший стул, заявив, что обед никто не отменял, не взирая ни на что.
- Ну, что, голуби мои, погуторим? – он оглядел сидящих за столом парней, - Первое и, пока, самое главное – охоту на тебя, Гоша, объявили не мы. Под «мы», я имею ввиду «нелюдей». Ни мы, ни наши визави подобной глупостью не занимались. А теперь – самое интересное: ваши специальные службы, тоже не имеют никакого отношения к случившемуся, информация проверена на самом верху, можете не сомневаться, - он пристукнул кулаком по столу.
- Тогда кто? – спросил Стас.
- Вот об этом, как раз, и говорил со мной Экселенц. Понимаете ли, тут дело вот в чем – мы уже достаточно давно замечали, что среди вас, людей, иногда появляются довольно способные хм-м-м… особи… Которые, при определенных условиях, могут обладать достаточно серьезными возможностями в том, что вы называете магией. Например, те же горячо мной… ух! – Григорич потер ладони, - Горячо почитаемые ведьмы. Есть немало талантливых артефакторов, ведунов, ворожей и всяких прочих -  сведущих личностей. Естественно, что они создавали свои сообщества, некоторые из которых тут же распадались, а другие успешно существуют и по сей день. Ковены ведьм, к слову, существуют почти во всех крупных городах, как и гильдии артефакторов. Да чего тут далеко ходить, ты, «ваше приорство», возглавляешь одно из таких «сообществ», - Гамаюн ткнул пальцем в Стаса,- Кстати, если помнишь, при нашей первой встрече я говорил о неком предложении для тебя, ну? Припоминаешь? – дождавшись утвердительного «Угу», и кивка головой, Григорич продолжил : - Так вот, была мысль сделать из тебя своего рода «смотрящего» за наиболее одиозными сапиенсами. Но это так, к слову. Итак, все эти сообщества имели совершенно ясные, простые цели – власть, влияние и деньги, естественно. Куда же без них, родимых, то есть – просто, понятно, без затей и, немаловажно, для нас совершенно не интересно. В плане того, что никаких особых пересечений интересов не происходило. По крайней мере, до сиих пор… - он хмуро потер заросший щетиной подбородок, - ладно, продолжим… Так вот, иногда, среди прочих замечательных сообществ, попадались, эм-м-м… как бы так попроще объяснить-то вам… Сборища фанатиков, так будет правильнее их описать. Не власть, ни слава с деньгами, их не интересовали. Они были – радетели за идею. Например – очистить планету от пришлых монстров и, что обязательно, построить царство небесное на земле. Естественно, что рано или поздно, фанатиков из руководства удаляли, и на их место приходили вполне нормальные, прагматичные, прекрасно осознающие свою выгоду, руководители и, все возвращалось на круги своя. Вы же понимаете, - Григорич оббежал взглядом слушателей, - Это я вам описываю ситуацию длившуюся в течение сотен и сотен лет.
- То есть, они вам не мешали, вы и не вмешивались, да? – перебил его Гога.
- Натюрлих! Батоно Георгий! Причем, термин «не мешали», тоже, несколько преувеличен. Вот скажи, тебя очень беспокоят ребятишки резвящиеся в песочнице на детской площадке? Конечно же – нет! Ты их просто не замечаешь! Ваши миры, совершенно различны, они никак и никогда не пересекаются. Вот так все и шло, пока, лет эдак около ста пятидесяти тому назад, образовалось некое сборище которое, везет же дурням, поковырявшись вместе с герром Шлиманом в предместьях Трои, совершенно случайно, наткнулось на, прямо скажем, невероятный артефакт. Мы, и тут стоило бы кое-кому посыпать плешь пеплом, элементарно не обратили на этот факт никакого внимания – мало ли чего не находят. Да еще и личность главы экспедиции… Сами понимаете… - Гамаюн развел руками, - Да, ладно. Я это вот к чему – сообщество это, довольно быстро превратилось в вульгарную секту, коей дорога была одна – кого на виселицу, остальных в дома скорби. На этом, они и исчезли из видимости, и, как результат, из наших интересов. Потом, две мировые войны, да еще и куча локального мордобоя, так что информации о них – ноль.
- Так все таки, кто они такие, что им надо? Какие у них цели? – Стас вышел из-за стола, и подойдя к высокому стрельчатому окну, откинул плотные шторы и посмотрел на ерзание машин внизу, уже заканчивающие ремонт перепаханной им мостовой, - Какого поркуа, Григорич?!
- Ну… Это, собственно, нам и нужно будет выяснить. Причем, как можно быстрее, вы, парни, должны понимать совсем простую вещь – то, что для вас нешуточная угроза, для Экселенца, и иже с ним, легкий раздражитель. Навроде комара – можно прихлопнуть, или из баллончика брызнуть, а можно просто уйти с веранды в дом… Касательно же целей… Пока, у меня никаких предположений нет, ну, разве что, поскольку они на Гогу заточены -  изобретение не состоится, если изобретатель мертв.
- Угу… Во, как здорово… - пробурчал Гога.
- Не дрефь! Батоно! – Гамаюн полез за очередной сигаретой, - Дело в том, что основным игрокам ты нужен живым и здоровым, как и друг наш, милорд Приор. Потому как, только вдвоем вы сможете воссоздать установку и попытаться открыть ту самую дверь. А поскольку целили только в тебя, то это может говорить о чем? Правильно! – он вышел из-за стола и подойдя к Гоге, хлопнул его по плечу, - Про Ферфа, и его алгоритмы они не знают! Пока… хм-м-м, - смущенно хмыкнул Григорич, - Но его теперь и тронуть ох, как не просто. Пожалуй, какого президента пристрелить легче, чем до Стаса добраться. Вон, доспех Массарра как сработал, это вам не какой-то там бронежилет! Да и хлопушка себя показала – как гаубичным снарядом врезали! Кстати… - Григорич на секунду задумался, - Надо будет колечко отнести на зарядку, и за одно спросить – чего это вдруг вместо хлопка направленный взрыв получился…
- Ага! Это так сейчас называется! – рявкнул Стас, отвернувшись от окна, - А сегодня, это что было? Попугать решили?!
- Ты икру-то не мечи раньше времени! – тоже, поднял тон дискуссии до рева Григорич, - Стреляли не в тебя. Ты так – случайно оказался. Ерунда это все, да к тому же, предупрежден – вооружен! Это даже хорошо, что они раскрылись, будем предпринимать необходимые меры и, кроме того… - Гамаюн вытянул указательный палец, будто целится из пистолета, - Немного шуганем эту шпану, что бы в себя пришли и поняли - тут курилка старшеклассников, сопливым не место!
- Это каким же образом? – сбавил обороты Стас.
- Да вот таким! – Григорич повернулся к Гоге, - А скажи-ка мне друг ситный, ты когда по улице шел никакого чувства не испытывал? Там, тревоги, страха, или еще чего неприятного?
- Да нет, - Гога развел руками, - Совершенно ничего…
- Так я и думал… - Гамаюн хлопнулся в кресло, и забарабанил пальцами по подлокотнику, - Так я и думал, эти кренделя «полог» использовали, вот только непонятно зачем?
- Какой такой – «полог»? – спросил Стас.
- Обычный, Ваше приорство, совершенно обычное заклинание – «полог», предназначенное для сокрытия от магического взгляда объекта, или объектов, в нашем случае – машину с пассажирами. И все бы ничего, но… - он вытянул указательный палец и затряс им перед лицом Ферфа, - Но, заклинание так себе, для салажни зеленой, маг-профи в миг обнаружит, и в лоскуты порвет. Отсюда вопрос: зачем нужно магическое прикрытие, если цель - обычный компьютерный гик, прости, Гоша! Что скажете, служивые?
- Ну… м-м-м… Может на всякий случай? – выдвинул версию Стас.
- Скажите, а вот то, что я эм-м-м, как там – ведун, как-нибудь, дистанционно, можно вычислить? – негромко спросил Гога.
- Вот! Вот оно, самое! – зааплодировал Григорич, - Конечно же! За тобой ведь следили, не так ли? – Гога утвердительно кивнул головой, - Значит среди этой шарашки есть весьма квалифицированные люди, - Гамаюн вскочил на ноги, и принялся расхаживать у стола, нервно потирая ладони.
- Так, голуби мои сизокрылые, любое заклинание оставляет за собой след. По которому можно, при известном умении, отследить объект, на который заклятие было наложено, так же как и того, кто его наложил. Думаю, этим нам и стоит заняться, как можно быстрее! Однако… - он резко остановился, и несколько смущенно продолжил, посмотрев на Стаса: - Однако все, в этом мире, стоит денег. И спец, коего я хочу пригласить для поиска, тоже потребует определенной платы… Я уж про дорожников и не говорю – нам, конечно, помогли их сюда приволочь, но денюжки-то отдать, все же придется.
- Хреново… - задумчиво пробубнил Ферф, - С деньгами у меня не густо, ну… Есть заначка – пять косарей, и на карточке, которую Амация нам с барского плеча выдал, еще тысячи три-четыре… Гога! Слышь, Гоша, – позвал приятеля Стас: - У тебя чего-нибудь не осталось, случаем?
- Не-а, - мотнул головой программист, - Штук пять соберу… В крайнем случае, можно попытаться у родни одолжить. А сколько нужно-то?
- Все, бросьте эти трагические метания, Раскольниковы доморощенные! Эти копейки нам не помогут, хоть сотню старух-процентщиц покрошим. Отсюда следует мое второе, к Вам, милорд Приор, предложение. Пора легализовываться, друг мой ситный, а иначе, ни парней не вытащим, ни врагов не поймаем, да еще и сами попадем в очень серьезный переплет. Такие дела…
- Да, но каким образом? – Стас удивленно вздернул брови, - Я даже не представляю с чего начинать-то!
- А вот с чего! Первым делом, снимешь с дома заклятье. Это раньше можно было не беспокоиться о маскировке, а сейчас… На каждом углу камеры понатыканы, каждая вторая машина с регистратором, да и вообще – мало ли придурков снимающих на смартфоны чего ни попадя. И поверь, люди шастающие туда-сюда через сплошную стену, вряд ли останутся незамеченными, - он подошел к столу, и налив себе в старинный, венецианского стекла, бокал водки, единым глотком опустошил его.
- После чего, - Григорич занюхал выпитое корочкой ржаного хлеба, - Немедленно оформляешь какое-нибудь ЗАО и открываешь банковский счет, с которого и начинаешь финансирование всей военной компании.
- Ты вообще о чем?! Какая к бесам компания! Какое финансирование?! Да я не знаю, как мы до конца месяца дотянем! – проорал Ферф, брызжа слюной по сторонам. В общем-то всегда спокойный, даже слегка флегматичный Стас, вдруг почувствовал прилив невероятной злобы – какие же тупоголовые, не понимают простейших вещей! Он уже собрался как следует, не выбирая выражений, рассказать этой жертве генетических экспериментов, кто он такой на самом деле. И уже набрав полную грудь воздуха и открыв рот для пламенной речи, вдруг, разразился судорожным кашлем, упершись взглядом в слегка покачивающего головой Григорича. Тот стоял, скрестив руки на груди, презрительно оттопырив нижнюю губу и всем своим видом выказывая невероятную жалость. На вроде старого академика, которого студент первокурсник пытается научить азам написания научных статей.
- Все? Выговорился? – улыбнулся Гамаюн, после чего, резко шагнул к Ферфу, и приблизив лицо вплотную, обдав водочным духом тихо, но очень разборчиво, произнес только одно слово: - Казна!
- Какая еще каз… Ой… - Стас отшатнулся, и схватился за голову, запустив пятерню в шевелюру, - Ты имеешь ввиду, ту самую, казну? Казну Ордена?
- Да, - резко, почти выкрикнув, сказал Григорич: - Именно, казну Ордена. А теперь скажи мне, ваше приорство, ты хоть раз туда заходил? Имеешь представление о том, сколько там?
- Да нет… Как-то не до этого было… - промямлил Стас.
- Собирайся, пошли посмотрим, - Григорич повернулся, и подхватив под руку, стоящего в полном недоумении, Гогу, шагнул к дверям.
Они довольно долго спускались по узкой винтовой лестнице, пока не вышли в невысокий, не выше двух метров, короткий, арочный коридор, заканчивающийся потемневшей от времени, двустворчатой дверью. Стас шагнул по направлению к двери и, вдруг, всей кожей почувствовал низкий, очень неприятный гул. Он посмотрел на свои руки, и увидел, как по вставшим дыбом волосам зазмеились яркие, синие молнии. Еще шаг, и воздух вокруг двери стал густым, словно кисель, и начал быстро нагреваться. Стас вытянул руку, и почувствовал, будто перед ним открыли дверцу раскаленной печи, : - Стойте там! Не приближайтесь! – проорал он через плечо, идущим позади приятелям. Ярко-малиновым цветом полыхнула печать на кисти, и в воздухе повис тонкий, похожий на звон лопнувшей струны, звук.
- Все! – крикнул отдуваясь Стас, - Можно подходить, - он потянул тяжеленную створку двери, и вошел в длинный, сводчатый подвал. Как и в хранилище артефактов, тут же, зажглись ярким белым светом, матовые фонари в бронзовых птичьих лапах на стенах подвала. Вдоль всей правой стены, в два яруса, практически в человеческий рост, стояли ряды сундуков. У противоположной стены, вплотную друг к другу, примостились невысокие, пузатые шкафы, на вычурных гнутых ножках. Стас подошел к первому, от дверей, шкафу и приоткрыл скрипнувшую дверь. Темное нутро озарилось жирным, матово – желтым светом. Чуть прогнувшиеся под тяжестью, горизонтальные полки, были заполнены рядами небольших прямоугольных пластин с выдавленными орденскими печатями на плоской стороне.
- Золото! – хрипло выдохнул Стас, - В слитках… До фига…
- И здесь тоже, - отозвался Гога, открывший шкаф ближе к середине стены.
- Ну, с моей стороны все не так благолепно, - сказал Григорич, открывая очередной сундук, : - Есть немного золотых монет в мешках, связки бывших мехов, вот моли-то раздолье было… И всякая ювелирная белиберда… Тэк-с, а это что у нас тут? – он почти по пояс забрался в сундук, и вытащил небольшой, кожаный мешочек. С трудом справившись с давно пересохшими завязками, Гамаюн высыпал на ладонь горсть сверкающих гранями кристаллов.
- О! Вот это другой коленкор! – он слегка пошевелил пальцами, заставляя камни заиграть всеми цветами радуги, : - Я не большой спец в этих делах, но, думаю, тут этих адамантов на очень приличную сумму.

                *****
 
  Они вновь собрались вместе, в ставшим своего рода «штабом», кабинете. После посещения Орденской Казны, дни полетели в каком-то совершенно невероятном темпе. Стас, вновь был высмеян Григоричем, глядя на его потуги найти в сети каким образом можно депонировать в банк золото без лишних вопросов. Задав совершенно простой вопрос – как можно легально существовать организации не имеющей своего, хоть самого завалящего банка? Оказывается, что никак. То есть, банк был, и, как оказалось, не один, а целая группа… Буквально на следующий день, к ним прибыла строгая дама на лоснящемся, бордовом «Бентли», и представившись адвокатом, которой поручено вести дела новообразующегося ЗАО «Орден», и заставила Стаса подписать кипу бумаг. Адвокатесса, при ближайшем рассмотрении, оказалась премиленькой дриадой, закутанной в невесомый, словно сотканный из тумана, хитон. Аккуратно собрав документы, она попрощалась, изобразив непринужденный книксен, и умчалась, пообещав, что все будет готово буквально, за пару дней. К слову, Стас заметил, что в последнее время, ему уже не нужно напрягать веки, для того чтобы увидеть реальный облик существ – он просто знал, кто стоит перед ним и что из себя представляет. И, действительно, на другой день появилась целая бригада работяг из ближайшего зарубежья, и принялась грохотать на всю окрестность, возводя строительные леса и затягивая их фасадной тканью. По совету Гамаюна, Стас, взяв Гогу в помощники, засел в кабинете в поисках инструкции к снятию заклятия с Приората. Изрядно помаявшись, и перебрав с сотню фолиантов и свитков, им удалось обнаружить желаемое. Надо сказать, что само по себе, заклятие не представляло из себя нечто невероятное. Никаких сушеных лягушек, или праха детоубийц – достаточно было просто прочесть несколько предложений на ханаанском языке, правильно расставляя ударения. Гога долго крутил свиток с заклинанием, что-то бурча про себя, а потом, сорвавшись с места не хуже олимпийского спринтера, помчался в свою комнату за ноутом. Примчавшись обратно, долго отмахивался от полезшего к нему с вопросами Ферфа, сообщив лишь то, что все это очень напоминает ему систему машинных кодов, очень смахивающих на некий «прото-ассемблер». На этом, Гога пропал… Он перестал появляться на завтраках и обедах, заставив Джиггса таскать всю снедь в кабинет, а после, приволочь ему туда подушку и плед. Он изредка появлялся в коридорах Приората, в совершенно сомнамбулическом состоянии, с торчащими, на подобие вороньего гнезда волосами, и лорнетом-переводчиком, примотанным шнурком к голове.
 
Гогу, конечно, было жаль, но рефлексировать по этому поводу времени совершенно не оставалось. Гамаюн взял какой-то совершенно невероятный темп. Не успели затихнуть флуктуации от снятого заклятия невидимости, как тут же Григорич ухватив Стаса под локоток, поволок его вниз, к Орденской Казне, в сопровождении группы ифритов, одетых в инкассаторскую форму и с банковскими мешками для перевозки драгметаллов в руках. Прибывший вместе с ними представитель банка оказался, как ни странно, человеком, но углядев переливающееся кристаллами льда облако над его головой, Ферф понял, что человеческого в нем осталось не так уж и много… После инкассаторов, вековой покой Приората был нагло попран ордой строителей в оранжевых жилетах. К грохоту отбойных молотков и реву машинерии за стенами, добавился вой дисковых пил, удары молотков и шипение электросварки внутри помещений. Поймав Григорича в одном из коридоров, где тот, вместе с толстым, практически шарообразным, прорабом, тыкал своим кривым пальцем в какой-то разноцветный чертеж, Стас спросил о том, что вообще тут происходит. Но был немедленно послан в свою комнату, с пожеланием не лезть куда не нужно, и не мешать лучшим в городе дизайнерам творить уникальный шедевр постмодернизма… К счастью, Соломон, опять оказался прав, заявив, что все в этом мире проходит. Правда, не без последствий – мастер Джиггс заработал очень неприятный тик на правом глазу, и периодически вздрагивал всем телом, если кто-нибудь, случайно, громко хлопал дверью. Но и кое-что полезное, от этого дикого набега, тоже имелось. Приорат обзавелся суперсовременными ванными комнатами, напиханными всевозможными нововведениями в области туалетно-помывочных технологий, центральным отоплением и электричеством во всех возможных и не возможных местах. Снаружи здание тоже не обошлось без инноваций. Кондовая замково-крепостная дверь превратилась во вполне современный вход, с легкой, серебристой будкой охраны, чем очень напоминала закордонные посольства, и автоматическими воротами подземного гаража.

                *****

- Ну, и последнее, пока не забыл, - Григорич, полез в боковой карман своей незамысловатой спецовки и вытащил, десяток банковских карточек, перетянутых канцелярской резинкой, - Пинкоды на отдельной странице в конце папки, - он аккуратно положил стопку карт на пухлую пластиковую папку, на титульной странице которой был пропечатан золотой значок из совмещенных трех эллипсов и надписью под ним – ЗАО «Орден».
- Тэ-к-с… - Стас, задумчиво почесал затылок, - Это что же, мы теперь официальная контора?
- Даже более чем, дружище, - заулыбался Гамаюн, - Вполне себе солидное заведение с недвижимостью в центре города и солидным счетом в уважаемом банке, не олигархи газонефтяные конечно, но и не шелупонь мелкохоботная. На кривой козе нас уже не объедешь! И в связи с этим, хочу Вас, ваше приорство, спросить – как ты на счет управления бизнесом, капиталами и прочей бухгалтерской белибердой?
- Никак, от слова «вообще», - мотнул головой Ферф.
- А наш приятель, дитя гор? Кстати, а где он вообще обретается, не видел его уж давненько?
- Оккупировал библиотеку и иногда, как приведение, бродит по коридорам, - ответил Стас, - Ушел в себя весь и полностью…
- Угу, - Григорич встал из-за стола и постучал, как в калитку, по дубовой панели, - Мастер Джиггс! – позвал он, - Будьте любезны, пригласите к нам милорда Гогу и соберите чего-нибудь перекусить!
- Сей момент, Ваша Светлость, - глухо донеслось откуда-то из домовых глубин, и минуты через две-три дверь отворилась, пропуская тележку нагруженную тарелками с мясной и рыбной нарезкой, корзиной,  из которой торчали слегка запыленные горлышки бутылок и пыхтящий паром чайник, на спиртовой горелке. Домовой в миг накрыл на стол, отошел, придирчиво разглядев сервировку, и быстро пробежал к двери столовой, почтительно согнувшись, аккуратно потянул тяжелую створку. На пороге возникла странноватая фигура, завернутая в плед, на подобии римской тоги, с зажатым подмышкой фолиантом и со странной, до невозможности, «Джакондовской» полуулыбкой на заросшей рыжеватой щетиной морде. Фигура царственно вплыла в столовую, будто вообще не перебирала ногами по полу. Величественно опустилась на услужливо подставленный Джиггсом стул, и отложив в сторону монстрообразную книгу, расплылась в радостной улыбке, - Здравствуйте друзья мои, очень рад видеть вас в здравии!- тихим голосом поздоровался Гога. От неожиданности возникшей картины, Стас замер в секундном ступоре не в силах пошевелиться. Он вдруг вспомнил, как в давно прошедшем детстве, их сосед по коммунальной квартире – запойный алкаш дядя Федя, вдруг, неожиданно выйдя из длительного запоя, появлялся на общей кухне в совершенно таком же состоянии. Он был кристально прозрачен, отрешен от всего наносного, бытовых дрязг, склок и неурядиц, прозрачно-светел, чист, тихо радостен, и открыт всему миру.
- А-м…Х-м-м… И тебе, Гошенька, здравствовать, - замялся Григорич, - А скажи-ка нам, уважаемый батоно Георгий, а нет ли у Вас каких скрытых талантов в управлении финансами и бизнесом? Мы, тут, с его приорством, как раз обсуждаем данную проблему.
- Ой, да бросьте вы, - Гоша плавно повел рукой, - Конечно же – нет! Вы же знаете. Степан Григорьевич, Вы давайте, не стесняйтесь, предлагайте свой вариант, мы ведь за этим тут собрались, нет?
- Свой? – Гамаюн склонил голову на плечо и, как-то очень странно посмотрел в глаза Гоги, - Ну, собственно – да. Есть у меня предложение. Но, сами понимаете, дело очень тонкое, и мне бы не хотелось чтобы вы воспринимали это, как некоторое, что ли…  Навязывание вам…  Вы меня правильно поймите, пожалуйста… Я, покарай меня боги,  ни в коем случае не хочу влезать в дела Ордена и, что самое главное, что б вам, вдруг, не показалось это таким образом…
- Григорич! – ты давай не крути, и политесов разводить не стоит. Говори как есть! – обернулся к нему Стас.
- В общем так, у меня есть очень приличная кандидатура на пост управленца Ордена. Соответствующее образование и опыт имеет, и, самое главное, не принадлежит ни к одной из сторон – не к вашим, человеческим, ни к нашим – «нелюдским», отношения не имеет. Так сказать – вещь в себе. И основное – имеет мое полное и абсолютное доверие… Такие вот дела… - он кашлянул, и стал остервенело размазывать паштет по кусочку хлеба, лежащему у него на тарелке.
- Не нервничайте Вы уж так, не стоит, право слово, никто из нас и не подумал бы Вас, Григорич, в чем-то злокозненном заподозрить, - мягко улыбнулся Гога, а после немного вытянул руку, поместив ее прямо над лежавшей у тарелки бумажной салфетки, - Приводи ее, и чем быстрее – тем лучше! – и под его рукой, лежавшая до этого спокойно обычная салфетка, вдруг задергалась и стала сминаться превращаясь в странную фигурку животного. Вот, появилась широкая в скулах кроткая морда, выгнулось горбом, осев на короткие, мощные, передние лапы туловище, завился пышный длинный хвост…
- А-кх-х, - Григорич судорожно закашлялся, - Откуда ты про нее знаешь?!
- Стоп! Стоп! – Стас грохнул ладонью по столу, - Немедленно прекратите ваши перемигивания! Григорич, давай, опускайся до моего плинтусного уровня, и на простом, русском языке объясни все!
- Ну, все - так все… У меня есть воспитанница – самый близкий мне человек на нынешний момент времени. О ее существовании мало кому известно, а уж о связи со мной – так и вообще, единицам особо доверенных персон. Ее полное имя – Сахаайа, можно перевести, как «дочь бога». Я же зову ее просто – Айя. Много лет тому, я подобрал ее, совсем еще девочкой, в глухой таежной заимке, на севере Якутии. Она… Хм-м… - он зябко передернул плечами, - Она готовилась умереть… Тут такое дело, парни, мы с ней, вроде, как родные души, в некотором роде – она тоже оборотень. Очень редкий оборотень, ребятки, - он обвел взглядом стол, и протянув руку к бутылке плеснул себе в бокал кроваво-красного, слегка тягучего, вина. Пригубив, Гамаюн обнял ладонями бокал и устремив взгляд в темно-красную жидкость, продолжил: - Чтобы вам проще было понять, я чуть расскажу о том, как вообще живут оборотни сейчас. Ну, последние лет триста… Дело в том, что оборотней и изначально было-то немного – так уж «карта легла», и основные их виды делились на три – четыре пра- рода. Думаю, что о вервольфах вы слышали - сказки, фильмы и прочее, прочее. Более редкие роды - это Гуралы – оборотни медведи, и совсем уж малочисленные – кицунэ – лисы, и люди-рыси. Все эти милые зверюшки, кроме возможности оборачиваться в людей и обратно, имеют очень странную особенность – они могут жить только родами, семьями, если угодно, и никак иначе. Оборотень, потерявший семью, род, обречен. Обречен не в только социальном аспекте, но и в чисто физиологическом – теряется возможность оборачиваться, а после уходит, как бы это сказать-то… Теряется смысл жизни, и наступают необратимые психические изменения выход из которых один – суицид… Так вот к Айе, она была девочкой – росомахой, последней в ее роду. Я наткнулся на нее совершенно случайно, и тут… И тут понял, что просто обязан ее вытащить. Вы не подумайте, я не филантроп какой-то там, ни боже мой! И та самая, присная во языцех, «слеза ребенка» - это не ко мне. Но тут… Не знаю, что со мной тогда произошло, но вот не смог пройти мимо, просто не смог! Может матушка Мерцана из Нави нашептала, может еще кто-то из бывших богов щелбан по темечку прописал, но я принял ее в свой род. Вы же не забыли, надеюсь, что естество-то у меня все равно оборочье, как ни крути. Вы не можете себе представить, на какие только ухищрения мне пришлось пойти, чтобы сохранить все в тайне – по лезвию хаживал. Ни у нас, ни, тем более у наших визави подобное распускание соплей совершенно не приветствуется. Но, миловали берегини, обошлось… Пока, обошлось…
- Да мы уже поняли, Степан Григорич, поняли все, - Гоша ласково посмотрел на Гамаюна, - Вам нужно ее, сейчас дурацкое слово скажу – «оберечь»! И Вы считаете, что лучше нас, никто не сможет с этим справиться. Нет?
- Да! – неожиданно рявкнул Григорич, - И не потому, что вы некие супер-пупер Джеймсы Бонды, а просто потому, что как только начнется сеча с посвистом и понесутся клочки по мирозданию, ее пребывание тут, в Ордене вызовет наименьшее количество вопросов – что же с вас взять-то, с дилетантов! Направо – налево красные галстуки повязывать станете, босота!
- Ясно, я не против, - кивнул головой Стас, - А ты? –он повернулся к программисту.
- Да я-то давно уже – за! – Гога захлопал в ладоши, - Тут, у нас, целый «изгой-центр» набирается! Слушай, Степан Григорьевич, а Айа твоя, действительно разбирается во всех этих бухгалтерских дрязгах? Ты не подумай! – он вытянул руку, как бы прикрывая оппоненту рот, - Просто интересно?
- Я сам офигиваю, дружище – матерые корпорации в очередь выстраиваются!
Айа появилась на следующий день. Ее маленькая, ярко-красная машинка, взвизгнув колесами, почти не сбавляя скорости, влетела в подземный гараж, едва не зацепив еще толком не успевших раскрыться ворот. Мазанув губами по небритой щеке Гамаюна и жестко, по-мужски, крепко пожав руки парням, рванулась, эдаким маленьким, но чрезвычайно свирепым ураганом по Приорату. Стас всегда считал, что якутянки, ну или прочие представительницы коренных северных народов, должны быть эдакого «пигмейского» росточка, но плотные и широкие, что твои борцы классического типа. Реальность оказалась совершенно иной. Да, росточка у Айи и правда, было не очень много, так, под метр шестьдесят, приблизительно. Но вот относительно всего остального – стереотипы рвались в клочья. Тонюсенькая, идеально вылепленная фигурка гимнастки, но при всех положенных выпуклостях и изгибах. Узкое, «анимешное» личико, со слегка раскосыми, огромными, золотистыми глазами, в которых клокотала бешенная, неудержимая жажда деятельности. Еле высидев процедуру принятия в работные люди, казалось бы, даже не заметив серебряного паука с его нитью, она рванула по этажам Приората, подгоняя пинками степенного мастера Джиггса. И если немного ранее Стас считал, что апокалипсис - это набег Гамаюновских строителей, то то, что начало твориться сейчас, могло сравниться со взрывом сверхновой. Прежде всего, в будке охраны появился мужик, очень напоминавший гастра из ближних байрамно - пловных стран, в неприметной серой форме с бейджиком «ЧОП Орден» над карманом. При внимательном рассмотрении, под личиной сторожа обнаружился некто, затянутый бликующую аспидно-черную чешую, с мертвенно-белым лицом, раскосыми глазами, и хитро накрученной самурайской прической. В мозгу тут же всплыло название существа - «Екай», но кто это и что они могут делать, было совершенно не понятно. В то же время, над фронтоном здания уселись, разинув клыкастые пасти, пара базальтовых горгулий. На замечание эстетствующего в своем пледе Гоги, что украшения ни к селу ни к городу, Григорич посоветовал повнимательнее посмотреть на их глаза. Стас, тоже задрал голову кверху, и чуть не прикусил язык, когда голова правой фигуры медленно повернулась вниз, и лизнула по нему, вспыхнувшими льдисто-синими  глазами.
- Мама дорогая, - прошептал Стас, - Это что – охранные системы какие-то?
- Даже не спрашивай, - ответил Гамаюн, - Это из Айкиных запасов, могу только сказать, что лучше на себе не испытывать, полумер она не признает… Кстати, мил-друг Приор, а не заняться ли нам насущными делами, пока наш финансовый гений разносит старый добрый Приорат на куски.
- Ты это о чем?
- Надо подзарядить артефакты, которые ты использовал, да еще и Айка заказала кое-что. Но, а после, тебе предстоит, прямо скажу, очень не простая беседа с матушкой Аглаей по поводу «следопыта».
- Какого следопыта? – вздернул брови в изумлении Стас.
- Того самого, который приведет нас к тому магу, что повесил «полог» на несостоявшихся Гогиных убивцев.
- Слушай, Григорич… - заныл Ферф, - А может, ты сам с ней поговоришь, а? Чего-то я в ее присутствии мысль с трудом удерживаю…
- Даже и не надейся!  Со мной она вообще разговаривать не будет, у нас с ней, как бы это помягче, вооруженный до зубов нейтралитет! Да и статусы у нас с тобой разные, кто - я, а кто – ты! Глава Приората это фигура покруче многих президентов будет! Так что – сам. И главное, прошу тебя, ты же, как ни крути, физик – аналитик, так и используй аналитику во всю мощь! Помни в нашем мире, к которому ты теперь  принадлежишь, ничего не делается просто так – за красивые глаза. От тебя будут требовать кое-что взамен оказанных услуг и, скорее всего, даже не презренный металл, а некоторые действия, с далеко идущими последствиями, для третьей стороны, а может и для нас, грешных… Так что – думай, думай прежде чем чего бы - то ни было пообещать. И еще – данное слово, в наших кругах, священно! Нарушить его не может никто, будь ты хоть упырем вонючим, хоть вершителем судеб. Нарушил – немедленная аннигиляция, и даже не спрашивай, как это происходит, и кто это делает. Скорее всего, это один из столпов, внедренный в наше «нелюдское» естество, тем самым первозданным миром, это там, где ты огрызками швырялся, если вдруг позабыл. Все! Все! Все! – Гамаюн заслонился руками от уже раскрывшего рот Стаса, - Сначала едем делать дела, остальное вечером, под рюмочку Шустовского.



                *****

Пойманный, на углу у Приората, бомбила на старой, битой «Нексии» лихо рванул с места, и, подрезая всех и вся, буквально за десять минут доставил Стаса с приятелем до нужного места. Машина остановилась у небольшого магазинчика, находившегося в цокольном этаже старого купеческого особняка, над которым висела простенькая, без затей, вывеска – «Букинист». Три ступеньки вниз, и Гамаюн потянул звякнувшую колокольчиком дверь. Магазин встретил их совершенно непередаваемым, восхитительным, запахом старых книг, дерева, какой-то совершенно чудесной мастики и легким ароматом трубочного табака. Справа от входа громоздился мощный, весь покрытый затейливой резьбой на восточные сюжеты прилавок, где чешуйчатые драконы обвивали пруды со стоящими на них пагодами и фигурками рыбаков борющихся с огромными карпами. А прямо за ним, уходили в сумрачную глубину магазина, ряды высоченных, метра под три, стеллажей, уставленные стройными рядами книг.
- Брат Януарий! А-у-у! Ты дома?! – прокричал с порога Гамаюн.
- К счастью, нет, его нет дома и не будет в ближайшие пару столетий! Особенно для тебя, Птица! – Откуда-то справа, из-за прилавка, раздались шаркающие старческие шаги, и перед приятелями появилась высокая, слегка согнутая, на манер вопросительного знака, фигура. Шею человека обматывал клетчатый, слегка побитый молью, шарф, а скрюченная тушка была облачена в ярко-желтый, атласный, китайский халат, расшитый невероятной красоты орхидеями.
- Ой! Да ладно тебе! Я же пришел, и даже готов принести самые глубокие пардоны, какие ты только сможешь найти! – Гамаюн, состроил вид «лихой и слегка придурковатый», как советовал великий император и, сдернув с головы засаленную кепку, хлопнул ей о прилавок. – Да и запаздал-то всего чуть-чуть!
- А-а-а… Это теперь так называется! – хозяин магазина прошел за прилавок, и брезгливым жестом указательного пальца, отодвинул кепку на край, - Ну да, ну да… Всего-то на чуть-чуть, подумаешь, лет на пять-шесть! Какие уж счеты между своими! Нет?!
- Все! Все! Я тут, и готов понести самое наисвирепейшее, ну, в пределах разумного, наказание! – Григорич, обернулся к Стасу, и, поведя рукой, сказал: - Вот, Милорд, разрешите представить Вам брата Януария, одного из, не побоюсь этого слова, столпов совета артефакториков современности! О, как!
- Ну-ну… - человек за прилавком склонил голову, - Очень рад приветствовать Вас, милорд… Приор? Не так ли? – он, словно пытаясь рассмотреть нечто плохо видимое в темноватом «предбаннике» магазина, сузил глаза. И в ту же секунду, вся поверхность его невероятного халата полыхнула всеми цветами радуги. Стас, чуть отшатнулся от урагана цветов, и, словно сканером, пробежался по Януарию. Перед ним стоял человек. Точно такой же, как и он сам, обычный человек, разве что облаченный в невероятное количество сверкающих, словно звезды, побрякушек - артефактов. Хотя… Он попытался заглянуть в глаза Януария и, почему-то, не смог, - Да, да… - букинист слегка покачал головой, - Это им не понять, - он ткнул скрюченным подагрой пальцем в сторону Григорича, - Птице, и иже с ними. Эрзац существа, эрзац души, да и вообще, милорд, нет в них ничего от корней, от природы, от берегинь сущих. Так, куклы на веревочках… Куда их Барабасы дергают – туда им и кланяться… Так о чем это я… - он устало облокотился на монструозный прилавок, - Да вот о чем, милорд. Люди мы с Вами, Ваша Светлость. Самые что ни на есть природные люди. Но, так уж вышло, так уж устроено в этом мире, что чем дольше мы с Вами тут обитаем, чем дольше живем по его правилам и законам, тем больше теряем от нашей сущности. По кусочку, по капельке – раз и вот ты уже перестал особо следить сколько лет пролетело – год, десять, сто… С виду-то ты все такой же, молодой… Раз! И незачем говорить с бывшим приятелем. Чего его слушать, если видишь его насквозь - куда там рентгенам с томографами… Раз! И еще капля сущности человеческой испарилась… О чем это я… - Януарий с силой потер ладонями лицо.
- Да вот о чем, милорд! Мы меняемся. Чем дольше и чем глубже мы проникаем в сущность мироздания, тем меньше человеческого в нас остается. Вы, Ваша Светлость, только встали на этот путь, просто постарайтесь как можно меньше растерять. И знаете что? Не пугайтесь, если начнете замечать, что Вы уже вроде как и не совсем человек. Просто, если вдруг для того, что бы совершить человеческий поступок Вам нужно будет напрячься – напрягитесь! Гоните лень, гоните, вроде как и гладкую логику, сделайте все по-человечески – то есть через пень колоду, сложно, безумно, по- дурацки, но… Так по нашему… Эх-хе-хе… - Артефактор, тяжело вздохнул, - Уж простите, старика, Ваша Светлость. Накипело, как-то уж очень. Ведь если я Вам этого не скажу, то и никто не скажет, особенно эти, - он презрительно кивнул в сторону Гамаюна, - Благодетели рода человеческого…
- Ну, ты и даешь! – Григорич звонко хлопнул в ладоши, - Во! Выдал! Куда там Диогену с компанией. Ты, ваше приорство, особо внимания не обращай, у нас как не философ, так обязательно эдакий, - он крутанул пальцами вокруг головы, - С вывертом, и обязательно нас – «нелюдей» не то, что бы не переносит, но вот считает эдакими, недоделками…
- А-а-а… Да я ничего… Нормально все… - Стас давно уже понял, что присутствует при каком-то давнем, нескончаемом споре и, собственно, от него самого никому ничего не нужно.
- Да! Так вот. Мы к тебе-то, собственно, вот по какому поводу, дружище, – свернул философствования Григорич, и аккуратно выложил на поверхность прилавка пучок черных силиконовых браслетов, на которые крайне падки представительницы привокзальных ромалэ, с криками «Ай! Смотри Версачии для тебя совсем даром»! Следующим показался кулон доспеха и, наконец, на самый край, он выложил уже знакомый Стасу перстенек - «Хлопушку».
- Угу… - Януарий, скользнул взглядом по предметам, - Я так понимаю, браслеты для сотрудников компании? С «обетом молчания», или еще чего-нибудь туда инсталлировать? Могу предложить болевой шок и… Ну, скажем, паралич дыхательных центров, так как-то.
- Да, пожалуй пойдет, - Гамаюн, кивнул соглашаясь головой.
- Так, - артефактор запустил руку под прилавок, вытянул на свет небольшой, размером со спичечный коробок, изящный стеклянный колокольчик, и легко щелкнул его ногтем по боку, извлекая невероятно громкий, пронзительный, визгливый  до зубной боли, звук.
- М-м-м… - Григорич схватился за щеку, - А полегче, нельзя ничего придумать?!
- Полегче, не поможет. Вот! Смотри! Вот они – расплаты за грехи мои тяжкие, - артефактор обхватил себя руками за плечи и встал, гордо вскинув голову «а ля Гарибальди перед расстрелом». Надо сказать, что как Стас с Гамаюном ни вертели головами, никаких «расплат за грехи» обнаружить не удалось. Григорич уже повернулся к букинисту, дабы высказать вполне уместный вопрос, как вдруг, из-за ближайшего стеллажа, раздался громкий, чавкающий звук и на всю приемную магазина потянуло тяжким запахом сырого лука, маринованных огурцов и какого-то крайне едкого соуса. Обойдя прилавок по максимально большой дуге, на авансцену выкатилось крайне занятное существо. Лет под тридцать, среднего росточка, но никак не менее килограмм ста, а то и всех ста двадцати живого веса. С невероятно короткими конечностями и целой гривой завитых в мельчайшие колечки, словно первосортный генеральский каракуль, ярко – рыжих волос. В правой руке существо сжимало недоеденный сетевой бутерброд, левой же безуспешно пыталось вытереть огрызком салфетки размазанный по толстощекой физиономии жир. Как и хозяин магазина, он был облачен в халат, правда не атласный с орхидеями, а синий, технический, прожженный во всех возможных и не возможных местах, и штангельциркулем, торчащим из нагрудного кармана.
- Вот! Вот, друзья мои, тот самый орел, призванный вечно рвать Прометееву печень! Вот она – кара за грехи мои! – оперным баритоном сотряс стены букинист. «Орел и кара» оставил попытки навести неземную красоту бумагой, и просто утерся рукавом халата, после чего, пошебуршав рукой в кармане, вытянул слегка надтреснутые очки и кривовато водрузил на пуговичный нос, спрятавшийся меж пухлых, слегка бритых щек.
- Где?! Где тебя носит в то время, когда нас посетили столь серьезные клиенты и, одновременно, мои ближайшие друзья?! – продолжал реветь свою арию артефактор, - И ты опять жрешь!!!
- Я… Януарь Мефоди-и-и-ч! Так я же всего на минуту отошел, Вы же сами сказали – «у тебя десять минут»! - заверещало существо, прижимая ручки к обширному животу.
- Эти «десять минут», прошли уже полтора часа тому назад! О, боги! За что, за что?! – Януарий картинно вскинул руки к вискам, - Кстати, - он опустил руки и перешел на нормальный тон. Кивнув в сторону толстяка, продолжил, - Знакомьтесь – это вечно жующее существо зовется Муций – моя правая рука, помощник и, как я уже вам говорил – кара божья…  Я собственно вот о чем - если вдруг что, а меня нет на месте – он сделает все и самым лучшим образом. Так, прими у господ заказ на «шепот Марены», - он кивнул на связку браслетов, - И уж так и быть, дай им… Не смотря на присутствие этой личности, - он ткнул подагрическим пальцем в Григорича, - Скидку, как постоянным клиентам. Далее - проверь «доспех Массарра», так, на всякий случай. Ну, и… Что скажешь об этом… - Януарий качнул головой в сторону лежащего отдельно перстня. Муций, одернул халат, словно гвардейский мундир, и мягко, казалось бы почти не касаясь пола, приблизился к прилавку. Потом замер и положив голову на доску, словно на подушку, легонько подул на кольцо. Перстенек задрожал, и стал медленно подниматься над поверхностью столешницы, поблескивая рубиновым огоньком вставленного в него камня. Взлетев сантиметров на сорок, кольцо застыло в воздухе и начало медленно вращаться вокруг своей оси. Муций, не глядя, охлопал себя по карманам и вынул из одного из них нечто очень напоминающее лупу. Очень похожую на знаменитую, как ее изображают во всех фильмах, лупу Шерлока Холмса, только в изящной золотистой рамке со слегка розоватым стеклом. Он поднес инструмент к кольцу, и внимательно уставился на некое, одному ему известное место. В тот же момент, невзрачный красноватый камешек, вставленный в «Хлопушку», полыхнул снопом густого, ярко-алого пламени. Помощник Януария, словно теннисный мячик после чемпионской подачи, взлетел по пологой дуге и шмякнулся на седалище между ближайшими стеллажами, смешно замахав конечностями.
- Ну, так я и думал… - задумчиво произнес артефактор, потирая подбородок.
- Чего думал!!! – гаркнул Гамаюн, - Парень-то жив?!
- Да нормально все, - Стас подскочил к Муцию, и, подхватив под локоть, с трудом, придал тому вертикальное положение, - Живее всех живых, прям, как дедушка Ленин!
- Ну, так, голуби мои сизокрылые, - Януарий, задумчиво оглядел гостей и продолжил: - Я ни в коей мере не собираюсь даже намеком оскорбить вас, предположив невозможное, а именно, что вы  намеренно принесли это ко мне в мастерскую, - он кивнул на продолжающее висеть над прилавком кольцо, - Но, все же, хотелось бы чуть подробнее узнать – за каким хреном, миль пардон! Ты, Птица, таскаешь в кармане оружие, отнесенное всеми, я повторю – всеми конвенциями к классу «тяжелых вооружений», ношение которых в густонаселенной местности, а тем более использование – категорически запрещено! О чем мне придется сообщить совету гильдии, и вовсе не потому, что я самый законопослушный индивид, а потому что кроме меня, наверняка, найдется еще некоторое количество умельцев обнаруживших работу артефакта на улицах города. Птица! – неожиданно громко гаркнул Януарий, -  Ты невинность тут из себя не строй, дело-то серьезное!
- Януарий! – Гамаюн прижал обе руки к сердцу, : - Чем хочешь тебе поклянусь, когда я взял эту штуковину в руки – то это была обыкновенная «Хлопушка»! И еще, никакой злобный Буратино ее не воровал, никто не подменял на смертоубийственное оружие, и никаких обрядов с камланиями над этим кольцом не проводил! Собственно, ради этого мы и заглянули к тебе, чтобы ты, как спец и знаток, рассказал нам сирым и убогим, каким образом обычная «Хлопушка» превращается в руках этого деятеля, : - он не очень вежливо ткнул пальцем в Стаса, - Превращается в гаубицу, такие вот дела…
- М-да… - артефактор, стал отбивать пальцами одному ему слышимый мотив по прилавку, : - А теперь рассказывайте все, до мельчайшей детали! -  прослушав рассказ Стаса, Януарий, вдруг захлопал в ладоши и сообщил, что сама идея усиления свойств объекта ему более-менее понятна. Но, без того, чтобы получить точные данные о том, как это было сделано и каким образом, необходимо считать информацию непосредственно с самого объекта. Для этого, он отправил Муция в лабораторию, с приказом найти и приволочь здоровенный стеклянный колпак, которым, во времена оны, накрывали от пыли тонкие оптические приборы. После того, как несчастный, потный Муций, после получаса поисков по всем пыльным лабораторным углам, отдуваясь, приволок тяжеленную штуку, Януарий, достал из-под прилавка обычный школьный блокнот и аккуратно, почти не дыша, пододвинул его снизу, под висящий над столешницей перстень, и накрыл получившуюся «инсталляцию» колпаком. Сначала не происходило ровным счетом ничего, но вдруг, блокнот открылся, и на чистом листе стали проступать едва видимые желтоватые символы.
- Это он чего там пишет? – Стас приблизил лицо к колпаку, но разглядеть едва видимые строчки не смог.
- Это вроде самописца, - Януарий, обошел вокруг прилавка и удовлетворенно кивнул головой, - Все полученные когда либо команды будут аккуратно задокументированы. Ну, а мы уж посмотрим что к чему…
- И сколько это займет времени? – спросил Григорич.
- Ну… - Януарий поскреб подбородок, - Часа три – четыре…
- Так, так, так… Очень хорошо! – Гамаюн потер ладони, - У нашего Приора, есть очень важная встреча, пропустить которую никак не возможно. Однако! Отпустить его просто так, безоружным, я не могу. Так что, давай, тряси мошной артефактор!
- Да ты, никак, умом тронулся?! – воскликнул Януарий, - Где ты тут арсенал увидел? Мы не в Голливуде находимся, тут по щелчку стеллажи не отъезжают и стенки, берданками увешанные, не появляются! Окстись, Птица!
- Ну вот не может без театральщины! – Гамаюн протянул руку к артефактору и нетерпеливо защелкал пальцами, - Януарий! Ну давай, не томи! И у нас время не очень много, да и парню еще через весь центр добираться. Ну? : - артефактор тяжело вздохнул, и слегка размяв кисть правой руки,  стянул с указательного пальца странный перстень. Из тусклого, черненого металла, была сделана лапа хищной птицы с угрожающе расставленными, острыми как бритва когтями.
- И как им пользоваться? – спросил Стас.
- Ну… - артефактор пожевал губами, - У каждого крайне индивидуально, но… В общем и целом нужно представить себе, что Ваша рука стала вот примерно такой, как это кольцо. Длинна когтей варьируется, до максимальной в два метра, обращаться необходимо так же, как с обычным режущим оружием. Главное, постарайтесь не отхватить себе чего-нибудь нужное, раны от «Лапы Индры» , - Януарий показал на кольцо, - Очень плохо заживают. Так что, милорд, постарайтесь его вообще не применять. Да! Вот еще что, – он пошебуршал в кармане и вынув небольшой значок в форме головы филина, приколол его на лацкан Ферфовой куртки.
- А это еще зачем? - Стас скосил глаза на значок.
- А это – так, на всякий случай. Навроде пишущей камеры, только ее ни один детектор не обнаружит. Ну, вроде все… Что же, Птица, пойдем пожалуй… Тут недалеко есть совершенно чудесная забегаловка, один из леших держит, какие у него грибные соусы – язык проглотишь!


                Конец первого фрагмента