...В то злополучное утро Семён Никифорович Степашкин с трудом разлепил глаза. Тело же продолжало спать, не подчиняясь его намерению встать: оно как будто было частью матраса - срослось, спаялось с ним. "А что, - подумал он, - я согласен быть матрасом, - лишь бы меня не кантовали".
Но шутки в сторону! Тяжесть в ногах, скованность в спине, потемнение в глазах, стали беспокоить Семёна Никифоровича ещё год назад.
До пятидесятилетнего возраста он чувствовал себя сносно, учитывая, что ни к физкультуре, ни к диетам никакого отношения не имел. Вероятно, это был пик его здоровья и теперь, в пятьдесят два года, началось движение к нездоровью, период спуска вниз с горы, где у подножия его ожидает стандартного размера яма.
Однако сетовать на свои недуги Семён Никифорович избегал: не любил когда его жалели. Когда нарушился сон, то чтобы не тревожить частыми вставаниями спящую рядом жену, он придумал причину и перебрался спать в отдельную комнату.
А из-за начавшихся проблем с пищеварением, вынужден был отказаться от острых блюд, которые предпочитала готовить, да и вкушать, Нина, и подсесть на каши, и на протёртые супчики.
Известно: если нездоровится, то и не работается. В вычислительном центре, где трудился Степашкин, не пожелали мириться с появившеюся у него рассеянностью и участившимися ошибками при обработке научных данных. Предложили ему уволиться или перейти на должность попроще. В итоге стал работать рядовым статистом с окладом намного меньше прежнего.
Факт понижения в должности Семён Никифорович скрыл от жены: думал, что это временное отступление.
Он ограничивал себя где только мог, но сэкономить удавалось немного. Стали реже их походы в кафе-рестораны, а подарки Нине - всё дешевле и дешевле. Он врал ей, что с зарплаты стали взимать больший налог.., отчислять в пенсионный фонд большую сумму.., что подорожала медстраховка...
Понимая, что утраченное здоровье, как и ушедшая к другому любимая, просто так не вернётся: для этого требуется прилагать немалые усилия, Семён Никифорович начал действовать. Он почитал научно-популярную медицинскую литературу и пришёл к выводу, что возрождать себя из пепла нужно постепенно.
Бегать, прыгать, выжимать гири на начальном этапе было бы мальчишеством: кроме травм, они ничего бы не дали. А вот лечебное дыхание - это в самый раз. Кислород - основной источник здоровья. Если без еды человек может жить три месяца, без воды - десять дней, то без кислорода не более трёх минут.
В итоге, Семён Никифорович записался в клуб любителей диафрагмального дыхания, и спустя две недели уже мог выполнять дыхательные упражнения самостоятельно. Делал он их на своём балконе. По утрам насыщал свой организм кислородом; после работы - освобождал его от углекислоты и пыли, а перед сном - успокаивал.
Со временем Степашкин почувствовал в себе позитивные перемены: его память окрепла, появился аппетит, улучшился сон, но вот скованность в мышцах ног и рук не проходила. Кто-то посоветовал заняться аутогенной тренировкой (АТ).
Семён Никифорович ухватился за эту идею. Приобрёл пособие, проштудировал его и стал практиковать АТ. Суть метода заключалась в следующем: нужно было принять удобное положение, закрыть глаза, ввести себя с помощью "формул настроя" в расслабленно-сонливое состояние, и на этом фоне, про себя или в слух, проговаривать фразы-установки направленные на достижение поставленной цели.
На что только не идут мужья, чтобы сохранить к себе уважительное расположение жён. Уж очень Семёну Никифоровичу хотелось, чтобы на работе его снова повысили, а Нина была им довольна. Так бы оно, пожалуй, и было - не допусти он серьёзного промаха: он скрыл от жены, что осваивает АТ. В результате: всё пошло наперекосяк...
И случилось это именно в то пасмурное утро, когда Нина Степашкина проснулась на двадцать минут позже обычного, и уходя на работу, услышала, как её муж выкрикивал в своей комнате: "Надо расходиться! Надо расходиться! Я смогу, я справлюсь!" Она по своей душевной простоте поняла произнесённые супругом фразы-установки из аутогенной тренировки, как его намерение с ней развестись. И поторопилась - не без помощи Аллы Фист, - успеть сделать это первой, преследуя меркантильные цели.
Когда Степашкин вернулся с работы домой, то удивился царившему в квартире беспорядку. Прочитав записку, что лежала на кухонном столе, он всё понял. В записке жена сообщала:
"Я с тобой развожусь, неудачник! У меня есть мужчина, который будет любить меня и заботиться обо мне по-настоящему, в отличии от тебя, Семён! Поживу пока у подруги".
...Семён Никифорович не отстаивал свои законные пятьдесят процентов от совместно нажитого имущества, а безропотно принял все условия жены.
После размена квартиры ему досталась однушка в конце города, но зато с балконом и с видом на луг, на краю которого росло большое полузасохшее дерево. На это дерево по утрам слетались вороны и истошными криками будили Степашкина: мол, пора, пора, вставай лежебока, выходи на зарядку!
И он выходил на балкон, приветствовал большое дерево, и начинал шумно вдыхать и выдыхать воздух, насыщая организм кислородом. Ему казалось, что дерево тоже дышит вместе с ним, приподнимая и опуская крону.
Семёну Никифоровичу очень хотелось подбодрить дерево, не дать ему окончательно засохнуть. И когда он переходил к аутогенной тренировке, то громко, чтобы дерево слышало, выкрикивал фразы-установки:
- Надо жить! Надо жить! Мы сильные, мы сможем, мы справимся!
- Да, да, да!.. - поддакивали карканьем, сидящие на ветках дерева вороны.