События, отражённые в этой главе, имели
все предпосылки к тому, чтобы не допустить
сегодняшнего, трагического развития жизни
земных людей, неизбежно ведущего к
смертоносному Апокалипсису. Прошло четыре
года… и время дало ясный, чёткий ответ –
почему этого, крайне опасного поворота
всемирной истории, не удалось избежать?
Валерий Марро
Весь путь из Сибири до Борска Виктор отмалчивался, айфон отключил, на редкие вопросы, даже пустяшные, не отвечал, на происходящее в салоне й на вертолёта не реагировал. Он был полностью погружён в своё, внутреннее, поглотившее его целиком, состояние, и делиться с кем-либо по этому поводу ни с кем не желал. Сидевшая в другом отсеке Оля, попытавшаяся было робко приблизиться к любимому, но встретившая грубый отпор и нежелание общаться, переживала наступившую внезапно трагедию совсем по-детски: уединившись в своём уголочке, она непрерывно плакала. Поспешивших было к ней друзей вежливо, но весьма решительно, попросила больше её не тревожить, оставить в покое и не беспокоиться по поводу её, в край расстроенного, состояния.
Из вертолёта друзья выходили молча. Через небольшую паузу, с опухшим от слёз лицом, медленно покинула серебристого красавца Оля. Все сгрудились у трапа, ожидая выхода Виктора. Прошла минута, затем вторая. Наконец, в тёмном провале двери появился Виктор. Задержавшись на мгновение и оценив обстановку, он стал медленно спускаться по трапу. Не дойдя до друзей и не меняя холодного, бесстрастного выражения лица, он, вяло махнув на прощание рукой, быстро направился к стоявшему неподалеку такси. Не спросив цены, назвал адрес. Вскоре серебристая птица с кучкой друзей у трапа скрылась из виду.
Через пятнадцать минут жёлтобокий Ford Transit припарковался у дома, хорошо знакомого Виктору. Здесь, на третьем этаже, находилась квартира, с балкона которой, четыре года назад, его позвала к себе в гости девушка с длинной, русой, косой. Теперь этой девушки рядом нет. Есть лишь памятный, розовый, халатик, мягкие, фланелевые, тапочки и тонкий запах французских духов.
Виктор принял массажный душ, наспех перекусил сэндвичами, разогретыми в подаренной ему Олиным отцом бутерброднице. Запил всё стаканом кефира и прилег на диван, подложив под голову мягкую бархатную подушечку, пахнущую любимыми духами Оли. Теперь они его не волновали и не вызывали в теле возбуждения, хотя еще пару дней назад всё было совсем по-другому.
Жить в престижном, трёхэтажном коттедже, построенном будущим молодожёнам неподалеку от "Миража" заботливым предком, Виктор когда-то наотрез отказался. Он предпочёл встречаться со своей возлюбленной здесь, в уютном гнёздышке любви, где всё напоминало ему о прошлом, неземном блаженстве. Теперь всё это ушло, стало приятной былью, не более.
Ну что ж, в жизни всегда что-то теряешь, а что-то находишь. Главное теперь - не спешить с выводами, соблюдать спокойствие. В любой ситуации, даже такой, что возникла вчера, на слёте. Сейчас он обдумает всё, переберёт в памяти события последних дней, расставит заново все точки, выберет новый, более приятный для души и тела, план жизни, и… какое счастье! Не будет больше тесных клеток любви - этих жутких квадратиков, по которым ты должен осторожно ходить на цыпочках, рискуя каждый раз оступиться, забрести не туда, или - еще того хуже - потерять свою голову. Не будет зацикленных на своём, несметном, капитале монстров; назойливых, жужжащих под самым ухом, зелёных мух; параллельных миров с неизвестно откуда взявшимися мезозойцами; появляющимися и внезапно исчезающими личностями из древних картин.
Но главное - не будет больше ненавистного ему, маниакального стремления во что бы то ни стало соорудить то, чего соорудить невозможно по определению! С этим покончено! Навсегда! Тем более – не будет больше новых перемещений в параллельный мир. Как это случилось с ним тогда... в далёком уже прошлом. По совету своей, всемогущей возлюбленной, заманившей его в это таинство максимальной близостью к кремлёвским владыкам. Чтобы он смог, прослушав их откровения, поверить наконец в реальность создания задуманной ею сказки с роботами Джонни... Вспомнив об этом, он, уже в который раз, решил восстановить в памяти это необычное, сказочное путешествие в царство запретных для реального, земного, мира тайных желаний и грёз. Которое, хотя и увлекло его вначале неиповерно, но так и не смогло убедть до конца в том, что мир этот, порочный, может стать когда-то совсем другим. Таким, где ему захотелось бы когда-нибудь с радостью жить, совершенствуя его своими живописными, поэтическими и музыкальными, трудами…
ДВОЕ… И ВЕЧНОСТЬ
По частым взмахам рук и поочерёдно обращённым друг к другу лицам можно было понять: двое, идущих впереди, мужчин ведут между собой активную беседу. Но звука голосов не было слышно, хотя расстояние до них было небольшим. Сутранным казалось и то обстоятельство, что широкий, длинный пролет Никольской улицы был абсолютно пуст. Не было ни машин, ни людей. Казалось, что многомиллионный мега-город внезапно вымер. "Ничему не удивляйтесь, Виктор Афанасьевич! - всплыли тогда в моём сознании слова Оли. - Это будет мир бывших деяний, сказанных когда-то слов, прошлых эмоций и ощущений. Сосредоточитесь на главном - смысле беседы. Я постаралась выделить лишь самый важный фрагмент, который скажет вам о многом. Вы для них будете невидимы".
Преодолев невольный, охвативший меня вдруг, трепет, я ускорил немного шаг. Вот они, совсем рядом, эти ночные путники, ради тайной встречи с которыми Оля и направила меня сюда, в это прошлое. Хотела, видимо, чтобы я поближе узнал тех, кто правит сегодня бал в России, да и не только в ней. Она считала, видимо, и не без оснований, что Центурию свою, волшебную, без них, кремлёвских владык, мы вряд ли когда-нибудь сможем построить! Прибавив шаг, я пристроился тогда к шедшим впереди меня правителяи сбоку, в полуметре от них. Ближе - нельзя! Прикосновение может развеять иллюзию. Взглянул на идущих: хорошо знакомые профили лиц, интонации речи, тембры голосов. Ощущение было такое, что всё происходит сейчас, летом, в ночной, безлюдной Москве. Но это обман. Это всего лишь небольшой эпизод тайных, недоступных никому, бесед двух друзей, искусно смонтированный и перенесённый Олей сюда, за пределы имперской, властной цитадели.
- Оборзели совсем! - Это прозвучал тенорок того, что постарше. Он в светлой спортивной куртке с поднятым воротничком, обычных кроссовках - не подумаешь, что лидер великой страны. - Кого ни возьми - сыновья, жёны… тёщи даже - все в дочерних фирмах. Полбюджета страны уводят в оффшоры!
- Ты правильно сделал, что всё обнародовал. - Это уже второй. Он помельче, поуже в плечах, помоложе. Тоже во всём спортивном. Тёмненький, с большими печальными глазами романтика. И волос на голове побольше. Спадающая на лоб, по центру, небольшая, клинышком, юношеская завитушка, известная всему миру. - Теперь я войду в игру. Законников, силовиков подключу - пусть роют…
- Гоняемся за призраками, Митя, вот что обидно - Это вновь первый. Говорит ярко, доходчиво, неожиданно ввинчивая в свою речь нужное, острое словечко. - Сковырнешь одного, другого… а рядом - сотни, тысячи других, как грибы-поганки после дождя! По всей стране! И везде - семейный подряд, на манер итальянской мафии.
- Да, отморозки ещё те… согласен, - поддержал мысль первого второй. - Здесь профилактикой не обойдёшься. А ведь когда назначали - клялись, обещали честь мундира беречь. И мы верили им…
- Вот это и обидно! - Я почувствовал тогда, как темперамент начинает захлестывать первого - того, кто постарше. И видел - как он сдерживает себя. Даже сейчас, когда вокруг - никого! Он умеет это делать. Видимо, привык: должность такая - всё время на людях, перед камерой. - Чего им не хватает? Всё же имеют! В бабле все купаются! Уже закрываешь глаза на их дворцы, вертолёты, яхты, счета в банках, фирмы и фирмочки - все равно мало! Обязательно нужно хапнуть, и как можно больше!
- В том-то и дело, Володя! Выстроили свою - воровскую вертикаль, ещё в 90-х, и держатся за неё зубами! Они же тогда скупали оптом всё: землю, суды, милицию, прокуратуру. А теперь плодятся, как тараканы… возле этих труб, никелей, минералов, корпораций! Уже им тюремный срок - до фени! А штрафы миллионные - как с гуся вода: потом отыграюсь!
- У меня ощущение, Дима, - выдержав паузу, продолжил беседу первый, - что в мозгах у них всё время крутится счётчик: как, по какой ещё схеме заумной, миллиард очередной стырить? Да так, чтобы и концов не смогли никогда найти! Чего стоит только Лужков с Еленой своей распрекрасной! Для них миллионы, если присудят вернуть, всё равно, что выкинуть пять копеек в урну…
- А народ видит, какие суммы они тащат за бугор, и думает: это мы с тобой боимся их трогать, - поддержал уверенно новую тему второй. - Не знаем - как, с какого бока к ним подобраться, чтобы миллиарды в Россию вернуть, потому что чуть ли не в сговоре с ними были! И на этом начинают играть болтуны всех мастей! И как в суде дела этого ворья разваливают - народ тоже знает! Потому что на своей шкуре всё это бесправие испытал! Свидетелей или запугивают до смерти, или подкупают, или на тот свет отправляют, когда несговорчивый попадётся!
А это значит - и там порядка нет, сколько ни бьёмся! Куда человеку простому пойти, где правду искать, когда бабки до сих пор всё решают - вот что самое страшное, Володя! Вот что подрывает и наш с тобой, авторитет, как правителей, и сегодняшний, политический курс России в целом. Если и дальше будем лишь пальчиком грозить да по попкам любовно проказников шлёпать - рейтинг упадёт ниже плинтуса. Можно и выборы проиграть…
- Не исключено… - вздохнув глубоко, сказал через паузу первый. - Руки опускаются, Митя, когда видишь такое… Вот я… пашу, уже который год, как раб на галерах, спины не разгибая… и что в ответ? Почитаешь в нете - жить не хочется! Иногда такую бредятину несут - ужас! О совести совсем забыли! И то им не так! И это их унижает и притесняет! И свободы никакой они в России уже не видят! Недавно народ трудовой быдлом обозвали…
Ну, куда уже дальше идти? Потому что они, трудяги эти, видите ли, голосуют не за них, трепачей, а за нас! А у самих - ни программы какой завалящей, ни конкретных предложений по развитию производства или хотя бы… какой-либо отрасли! Только и знают по посольствам иностранным шнырить, чтобы сребреники свои иудейские выклянчить, да очередную мерзость против нас с тобой сочинить!
Скажу тебе честно, вот как перед богом признаюсь: достали они меня! Если увижу, что нет реальной поддержки, что не верят - уйду… к чёртовой матери! Устал от этой мышиной возни… наглости ворюг и предателей всех мастей! Я ведь жизни нормальной не вижу, как запрягся в эту телегу! И семья… мучается, переживает, всё время под снайперским прицелом. Разве это жизнь?
- Ты думаешь, Вова, мой хлеб слаще? Что у меня в семье тишь да гладь? – спросил через долгую паузу негромко второй. – Но ты позвал меня – и я пришел, дал тебе слово - и сдержу его! Так что успокойся и не хандри! Всё образуется! Мы на верном пути, вышли из кризиса - и это главное! А с хмырями этими вороватыми и подпевалами заморскими разберёмся!
Пока мы в связке - никакая закулисная сволочь не сможет раскачать наш корабль, тем более - сбить его с курса! Мы же армию укрепили, полицию перетрясли, подчистили, с общественностью связь наладили. Народу помогаем, как можем, жильём, работой, пенсии повышаем всё время. И он нам верит пока…
- Вот именно - пока! – продолжил вновь нервно первый. - Им же пудрит мозги вся эта подколодная шушера, что к власти рвётся. Не будешь же каждый день вызывать на видеосвязь этих бандюг местечковых и тыкать им в рожу квитанциями с незаконным завышением тарифов? В кого я превратился уже? Во всероссийского прокуратора, наводящего ужас на эту зажравшуюся сволоту? Когда же страной руководить, Митя?
Когда порядок наводить в производстве, рабочие места создавать, дома людям строить? Ведь миллионы до сих пор ещё в гнилых бараках живут… ни воды, ни света, штукатурка со стен, потолка валится прямо на головы, щели на улицу... А там дети маленькие, старики… когда думать о них, космосе… туда уже никто летать не хочет! Когда подумать о научных программах, медицине, образовании?
Вопрос с наркотой открыт, молодёжь гибнет, беспризорных детей в стране - сотни тысяч? Америкосы в выборы наши нос свой суют, ракетами обложили со всех сторон, того и гляди - пакость какую устроят! Нужно срочно найти вариант - как отбить у них эту охоту... а где время взять? Мы с тобой погрязли уже по уши в этом нашем… славянском, коррупционном дерьме, оно позорит и нас, и страну! А результат - нулевой! Вместо одного мерзавца тут же вырастает десяток новых! И делают они это вполне осознанно! Чтобы сказать нам с тобой - не возьмёте вы нас, дружки кремлёвские! Кишка тонка! Так было, так есть и так будет всегда! И не надейтесь, чтобы что-то, когда-то в России вдруг изменилось!
Какое- то время собеседники шли молча. Затаив дыхание, рядом с ними, всего в полуметре, шел и я. На Никольской по-прежнему - никого! Тишина. Лишь гулкое эхо шагов, уходящих в историю.
- Демократия нам всю воду мутит, Володя. - Это голос второго - романтика с глазами ребёнка. Он более сдержан, уравновешен. Склонен к философским размышлениям. - Подрубила нас она под корень, эта духовная расхлябанность. Нет рычагов никаких, кроме судов да уговоров по совести всё делать. А законы для них - сборник анекдотов, над которыми они нагло смеются! Зато хорошо усвоили другое: только прищучишь кого - сразу вопят! "Диктатура! Возврат к проклятому прошлому! Сталинизм!!"
Я всё больше убеждаюсь, что нам… нашей, славянской нации в таком объёме демократия сейчас не нужна. Не готовы мы к ней, к этой всеобщей свободе. Не можем мы никак понять: свобода - это не анархия, а самодисциплина. Это долгая, упорная работа каждого человека над собой, своей душой! Должны пройти десятки… а, может, и сотни лет, чтобы порядочность стала насущной потребностью, внутренним стержнем людей, вошла в плоть и кровь.
А на данном этапе, я думаю, нужно слегка подправить курс. Пока эта алчущая свора хапуг и стяжателей не сожрала окончательно наш первый, робкий цветок христианского взаимопонимания, справедливости и добра.
- Да… последнее время я тоже, всё чаще, думаю именно об этом, Митя.
В голосе второго появились интонации человека, говорившего о чём-то, чрезвычайно для него важном. Мне пришлось тогда, рискуя быть разоблачённым, подойти чуть ближе, поскольку слова стали звучать тише и разобрать их было уже сложнее.
- И мы с тобой не должны, не имеем права пустить этот опасный процесс не самотёк. Так что давай, договоримся так: после выборов… надеюсь, мне удастся выиграть их - мы сразу приступим к тщательному пересмотру и системному обновлению всей этой ушлой гоп-компании любителей паучьих сетей, коррупционных схем, заморских траншей и оффшорных счетов. На всех уровнях и этажах! Невзирая на чины, звания и погоны! А некоторых из них просто заменим, пока в порядке эксперимента… на роботов.
- Ты имеешь в виду электронных Джонни? - В голосе более молодого собеседника появились светлые, радостные нотки.
- Да, Митя, именно их!- подтвердил первый.
- Отличная мысль! И ребята классные там… в этом союзе "Центурия"! Вовремя подкинули нам эту идейку! Причём - и это архиважный момент: они сами придумали и финансируют уникальный проект! А ведь бабки там… ой, какие немалые!
- Думаю, это та самая, молодая поросль, которая уже многое поняла и сделала свои выводы! Именно они должны прийти на смену этим моральным уродам, не помнящим родства. И если эксперимент покажет, что на участках, где будут командовать Джонни, полностью исчезла коррупция, что каждая копейка пошла в дело - мы объявим об этом народу!
- Представляю, каким будет ликование простых людей! - радостно потер руки второй.
- Не то слово, Митя! - активно поддержал оптимизм друга первый. - Это будет национальный праздник! Массовые гуляния с песнями и плясками до утра! На всей территории СНГ! Гимн настоящей, а не показной, справедливости, к которой мы, наконец-то, придём!
Я заметил, как наполнились новым, волнующим светом глаза собеседника постарше. Казалось, он весь ушел внутренним взором туда, в новую, замаячившую вдруг перед ним, мечту.
- А после этого нужно будет немедленно ввести систему управления всеми, без исключения, финансовыми потоками страны при помощи таких же умных, честных электронных ребят! Нанотехнологии подключим к процессу, Сколково задействуем на полную мощь, Институт Курчатова! И уж они-то нас не подведут…
- Да, именно так и сделаем, Митя! Объединим частный и государственный капитал - и это послужит хорошим примером для других инвесторов! Ведь главное в идее с Джонни - это высвобождение умных , талантливых молодых людей от рутинной, скучной работы перегонщиков валют. Отдаление их от этих соблазнительных, зловредных бумажек, уродующих мораль и
калечащих людям жизнь.
- Согласен, Володя! Здесь и зарыта собака, о которую уже столько веков спотыкается человечество. К сожалению, присутствие рядом огромных денежных сумм многих живых людей рано или поздно лишает разума. А вот робот начисто лишён этого порока. И яхты с муренками длинноногими, и миллиарды в заморских банках ему не нужны - это факт! Сплошное исполнительство и пунктуальность! Согласно заложенной в модуле программы действий!
- Лады, Митя! - Мужчины крепко пожали друг другу руки. - Думаю, это единственный шанс вырвать, наконец, с корнем многовековую язву из тяжелобольного, социального организма.
- И другим народам планеты эта идея тоже придется по нутру - это стопудово! Там немало таких же извращенцев-хапуг,
как и у нас!
- Вне всяких сомнений! Порок этот гадючий, за столько веков, успел прочно обосноваться во многих странах. Мы с удовольствием поможем отмыться от него всем желающим. А после этого можно будет уже подумать и об отказе от этих подлых бумажек, которые держат нас всех сегодня за горло! И перейти на другую - безденежную - систему обмена товаров и услуг.
А вариантов здесь - уйма! Ведь выведен будет из игры на Всемирном Деловом Рынке главный растлитель людских душ и коварный вселенский злодей - Золотой Телец! А решив эту проблему, спокойно решим и другую: оздоровление человеческих душ, возвращение их к основам христианства: свободе, истине и добру.
- Вот тогда и мы с тобой, Володя, расслабимся. Отдохнём по-человечески. Рыбку половим, на лыжах в Сочи с гор крутых покатаемся, на пляжах вместе с жёнами и детьми позагораем. Ну… а придёт время, со спокойной совестью передадим бразды правления в надёжные, молодые руки! А пока об этом и мечтать не приходится… согласен?
- Да, Митя… извини! То была временная слабость.
Позади уже остался величественный Собор Василия Блаженного, памятник Минину и Пожарскому, лобное место. Слева поднялся, словно из тумана, мрачный некрополь с останками усопших правителей и героев разных времён и пирамидальной гробницей вождя. За ним торжественно высилась старинная зубчатая стена с ласточкиными хвостами-мерлонами, островерхими башнями, многочисленными, высоко устроенными, бойницами и куполами находящихся за ней многочисленных соборов, усыпальниц и монастырей, надежно хранящих от людского взора много древних тайн, радостей и проклятий.
Вот и Боровицкие ворота. Они открыты. Двое вошли в Кремль. Мне показалось тогда, что они вошли в вечность. Возможно, потому показалось, что они находились тогда, как и я, в другом - ирреальном мире? Но, может быть, показалось и потому ещё, что я почувствовал тогда, идя по Никольской и слушая ночную беседу, - какую исполинскую ношу эти двое невысоких, спортивного вида, мужчин взвалили на свои плечи, нести которую суждено им было в отведённое историей время. Ношу, подвластную лишь титанам… или безумцам-романтикам, наивно верящим в живородящий Божий Промысел и Мираж удачи, замаячившей им однажды в конце тесного, душного, забитого до отказа тайными страстями, властными амбициями и неизлечимыми духовными пороками, туннеля?
"Пройдет немного времени, - думал я тогда, оставшись в одиночестве на Красной Площади. - Ночную тьму сменит морозный январский рассвет. Улицы столицы заполнятся людьми, спешащими на работу, потоком машин, городским транспортом, уборочными машинами, сражающимися со снежными заносами, наполняющими утренний город обрывками разговоров, гулом работающих в разных силовых режимах моторов, визгом тормозов и другим, разношёрстным и разноликим, шумом и гамом.
То есть начнется уже другая - обычная, повседневная жизнь людей со всеми её радостями, печалями, страстными порывами к высокому, неземному счастью и неумолимо горькими, жестокими разочарованиями. И волшебное время, в котором пребываю пока ещё я, исчезнет так же внезапно, как появилось".
Но выходить из возникшего внезапно чуда я тогда не спешил. Мне хотелось побыть ещё в этом необычном, загадочном мире бывших желаний, чувств и стремлений лидеров великой страны, подаренном мне моей любимой. Хотелось продлить это прикосновение к удивительному таинству природы и попытаться связать воедино своё прошлое, долгожданную встречу с юной, овладевшей могучими тайнами космоса, подругой и этот необычный, ночной разговор двух, наделённых судьбой и законом могучей власти, мужчин.
"Ведь теперь нам, команде отважных протестантов, вместе с ними - политическими протуберанцами России, предстоит попытаться нашу, совместную, светлую мечту сделать желанной реальностью не только для Олиной сказки, но, возможно, и для жителей всей, одиноко затерявшейся в глубинах бескрайней вселенной, планеты Земля", - подумал я тогда.
И я хорошо помню, что вернувшись вновь в реальный, земной мир, я с удивлением обнаружил – какие, большие изменения произошли в моём сознании! Что прежние мои сомнения о невозможности создания сказочной Центурии почти полностью улетучились, и, вместо них, появилась в душе… пусть еще робкая, но надежда! Да, да… впервые появилась во мне надежда на то, что всё это происходит не зря! Что не сегодня, так завтра начнется повальное увлечение этой, бесшабашной, идеей Оли уже десятками… сотнями тысяч, миллионами других мечтателей… по всей России! А затем... затам, чем чёрт не шутит, и во всём мире!Потому что мысли и стремления тех, двух, кремлёвских друзей, так удивительно, так полно… так прекрасно совпадали с нашими!
И ещё я хорошо помню, как у меня появилась тогда уверенность, что скрывшись за Боровицкими воротами, они, эти тайные, ночные фантазёры-однодумцы, далеко не случайно проделали свой долгий, подлунный путь по ночной Москве! Что они, конечно же, продолжат упорно идти к той же, благородной, возвышенной цели, куда идём сейчас так смело и так уверенно мы!
Но тогда… что же случилось со мой вчера? Почему вдруг там, на слёте всемирных мучеников, мудрецов и героев прошлых веков, я не поверил в безоблачность и успешность наших, совместных с Путилиным, грандиозных планов? И, главное, - что меня так смутило с самых первых минут его появления в этой чудесной, крестьянской избе Прасковьи Ивановны Храмовой?
Не потому ли произошёл этот, внезапный для меня самого, внутренний, протестный взрыв, что вначале я увидел, почувствовал предельно ясно... там, в таинственном мире,четыре года назад, что он… Путилин, был откровенным, страдающим вместе с нами, человеком и политиком. Что там он был вполне искренне, до глубины души, возмущён полным разладом и непорядочностью как в мыслях, поступках, так и в конкретных, ежедневных, державных делах подчиненных ему чиновников и дельцов высшего ранга.
А здесь, на слёте, я вдруг увидел... тоже предельно ясно, что к нам явился, через четыре года, уже… совсем другой Путилин! Что от того, былого праведника и страдальца за судьбы народные, не осталось и следа! Но что стало для меня настоящим птрясением, какого я не испытывал ещё в своей жизни: вслед за этим весёлым, улыбчивым, человеком проскользнул в древнюю избу… и мерзкий, отвратительный дух беды! Огромной, всемирной беды, которая непременно должна вскоре случиться!
Да, да, я чётко ощутил тогда всем своим нутром его... этот мерзкий, этот тревожный запах приближающейся, всемирной печали! Хотя она, эта вошедшая вместе с новым гостем печаль, была совершенно невидима никому, кроме меня! Ни у одного участника слёта не вызвала она чувства тревоги, волнения и хотя бы какой-либо легкой озабоченности, что поразило меня тогда больше всего! Я пытался понять - почему никто не видит, не замечает этой тревоги? Не чувствует того, что явно, отчётливо вижу я? И лишь сейчас могу предположить: вошедший обладал, видимо, чудесным, природным талантом блестящего, публичного манипулятора. Неким свооеобразным, редким гипнозом, спрятанным и тщательно замаскированным где-то там, глубоко внутри его организма! Поэтому флюиды беды, исходящие от мужчины, что мгновенно смог почвствовать я, никак не отражалась тогда ни на внешнем, благообразном облике самого мужчины, ни на его возвышенных, приветственных словах, ни на последовавших затем, поздравлениях и громких, помпезных, новогодних тостах!
Более того – он, этот появившийся вдруг ниоткуда, кремлёвский владыка, всем своим видом показывал нам тогда небывалую бодрость, живость ума, оптимизм... и успешность в избранном им курсе правления страной. Считая, видимо, этот курс идеально верным, прогрессивным и нужным этапом развития не только российской, но и всемирной цивилизации! Но я видел всю эту фальш, неестественность и наигранность! Видел и чувствовал внезапную смену атмосферы, возникшей в горнице после прихода нового гостя! И мой организм воспротивился: видеть всё это и быть немым, инертным свидетелем внезапного превращения бывших, светлых мечтаний и грёз в нечто внешне блестящее, но внутри унылое, убогое и опасное для жизни людей, я больше не мог. И случилось то, что случилось, что должно было, видимо, случиться со мной значителныльно раньше... я вызвал возмутителя моего, душеного, спокойствия на дуэдь!
"Ну, что ж.. главное теперь – не спешить с выводами, успокоиться! Сейчас я обдумаю всё, переберу в памяти события последних дней, расставлю заново все точки, выберу новый, более приятный для души и тела, план жизни, и… какое счастье! Не будет больше тесных клеток любви - этих жутких квадратиков, по которым я должен был столько лет осторожно ходить на цыпочках, рискуя каждый раз оступиться, забрести не туда, или - еще того хуже - потерять свою голову.
Не будет зацикленных на своём, несметном, капитале монстров; назойливых, жужжащих под самым ухом, зелёных мух; параллельных миров с неизвестно откуда взявшимися, мезозойцами; появляющимися и внезапно исчезающими личностями из древних картин. Но главное - не будет больше ненавистного мне, маниакального стремления во что бы то ни стало соорудить то, чего соорудить невозможно по определению! С этим покончено! Навсегда!
А будет Солнце, лазурное небо, берег моря с ласково набегающей на твои, босые, ноги волной, щебет птиц за окном в какой-нибудь, забытой Богом, лесной хатёнке. И мысли… мысли, обнажённые чувства, образы, слетающие вдруг, неизвестно откуда, точно с неба, которые вечно спешишь занести на бумагу, чтоб не забыть. И, конечно же, непременно будет возбуждающий воображение запах красок в мастерской, манящие своей, девственной, белизной холсты на мольберте, возникающие медленно где-то вдалеке от тебя, едва видимые, чрезвычайно волнующие тебя, силуэты, очертания, линий будущих композиций и тем, по которым ты так соскучился…".