Как казаки пытались помешать перевороту октября 1917 года.
14 октября совет “Союза казачьих войск” назначил на этот день воскресный “казачий крестный ход”.В обращении комиссии по организации казачьего крестного хода указывалось: “22 октября, в 1 день празднования иконы Казанской Божией матери, в память избавления в 1612 г. Москвы от врагов, в Петрограде будет совершен казачий крестный ход, в котором православное всероссийское казачество, верное своим исконным вековым традициям, ставит своим долгом всенародно молить Всевышнего спасти Россию от погибели и благословить оружие их на защиту от врагов земли русской”.
Участие в крестном ходе должны были принять 1-й, 4-й и 14-й Донские казачьи полки, сотня юнкеров Николаевского кавалерийского училища и 6-я сводно-казачья батарея во главе с членами совета “Союза казачьих войск”.Весь церемониал намечалось проводить в конном строю в полном вооружении. Организаторы казачьего крестного хода разработали и маршрут следования. От казачьих казарм на Обводном, по Невскому до собора, затем через стрелку Васильевского на Петроградку, через Литейный мост на Шпалерную мимо юнкерских училищ, где были заблокированы отрядами красной гвардии юнкера, мимо Таврического и Смольного. Крестный ход мог сосредоточить многочисленные казачьи подразделения, разбросанные на охрану заводов и учреждений столицы, в единый мощный кулак. Соотношение сил было примерно, как и в июле: 1 к 150., у казаков не было бронеавтомобилей, не хватало пулеметов. Но они были уверены в победе. Атаман Дутов в интервью корреспонденту газеты “Вольность” говорил о революции и подавлении путчей: “События 3—5 июля в достаточной мере показали... здесь не нужны большие силы. Здесь нужна решимость бесповоротная. Раз навсегда применить оружие, если эта мера вызывается обстановкой. Я полагаю, что казачьи части, находящиеся в столице.. . поддержат порядок и помогут правительству, в случае выступления большевиков”.
15 октября в порядке подготовки Крестного хода по Невскому прошла процессия казаков с четырехцветным знаменем объединенного казачества, восторженно приветствуемая жителями. В толпе раздавались крики: “Казаки, спасите Россию!”, “Станичники, выручайте!”
. Газета “Вольность” 21 октября, обвинив депутатов Предпарламента в болтовне, писала: “.. .Ленин в двух последних номерах “Рабочего пути” открыто призывает к восстанию. “Промедление в восстании смерти подобно”, —восклицает вчера Ленин в своем очередном призыве. И в городе, насыщенном электричеством, с минуты на минуту грозит вспыхнуть это восстание”.
Казачьи офицеры провели рекогносцировку по всему 20-верстному маршруту крестного хода, осматривали здания, окна которых можно было использовать как амбразуры для ведения ружейного и пулеметного огня, поднимались на чердаки. Узнав об этом, Я. М. Свердлов сказал: “Это же новая корниловщина готовится! Хотят опередить нас! Достаточно одного провокационного выстрела в сторону этого шествия — и вся масса фанатично настроенных и вооруженных до зубов людей ринется к Смольному, чтобы разгромить его!”
16 и 17 октября калединская делегация устроила смотр донским полкам, расквартированным в столице. На следующий день Дутов командировал члена совета “Союза казачьих войск” Мусатова и священника 1-го Донского казачьего полка Корнаева к командующему Петроградским военным округом за разрешением провести крестный ход.
Могли ли казаки победить, если бы крестный ход состоялся. Трудно сказать. Большевики, учтя опыт июля, готовились серьезно. Как ни стараются замалчивать историки, а главную силу большевиков составляли не рабочие и даже не революционные, одурманенные кокаином, матросы, а воины – интернационалисты – несколько немецких полков, что в полном составе, вместе с офицерами, содержались на окраинах и в окрестностях Питера. Именно они были стянуты 22 –го в город, эстонские и латышские стрелки.
Серьезные уличные бои могли загрохотать в Питере. Но этого не произошло. Сначала казакам предложили совершить крестный ход безоружными. То есть, пойти - на расстрел! А затем и вообще запретили. Скрепя сердце и чуя гибель державы, казаки подчинились. Теперь против них были не только большевики, но и правительство. Ослушайся они запрета - обе силы повернули бы против них все стволы от винтовочных до башенных на кораблях Балтфлота. В чубатых казачьих головах оставалась только одна мысль: “Нас предали. Домой!” На Дон, на Кубань чтобы не допустить крамолы в свои края. Спасти семьи от того, что творится в России. Потому что мы, казаки, России не нужны, да и она нам – чужая!
Керенский, и все прекраснодушное, болтливое и ни к чему не способное, самое демократическое в истории России, Временное Правительство боялось народа и, цвета его, казаков, больше, чем своих товарищей по борьбе и ссылкам – большевиков. Великий демократ Александр Федорович предполагал, что казаки не простят ареста Корнилова и, явившись на Дворцовую площадь его, драгоценного, повесят, чтобы он хотя бы не мешал разобраться с его земляком гражданином Лениным, а так же Троцким, Свердловым, Сталиным и др. Не понимал пресловутый “Главковерх”, что своим запретом подписал смертный приговор многим миллионам россиян. Но он сделал не только это, за два дня до октябрьского переворота, казачьи полки были рассыпаны в патрули по заводам, а в воротах казачьих казарм встали большевистские броневики. Так что казаки, даже если бы и хотели в очередной раз спасти Россию в ночь 25 октября, уже не могли этого сделать.
В. И. Ленин в письме Я. М. Свердлову 22 октября писал: “Отмена демонстрации казаков есть гигантская победа. Ура! Наступать изо всех сил, и мы победим вполне в несколько дней!”.
Но это уже другая история.