Как человек, близкий к науке и высшему образованию, я пытаюсь решить задачи их сближения с целью создания новых продуктов, что в последнее время называется инновационной деятельностью.
В этих подходах я увидел некоторую серьёзную проблему, которую, как я думаю, следует решать на государственном уровне. Или, во всяком случае, региональные министерства науки и образования должны всерьёз задуматься о том, какими путями следует развивать взаимодействие науки, образования и бизнеса.
Рассмотрим пример.
Академический институт в составе Российской академии наук имеет разработки, которые весьма желательно внедрять в нашу жизнь. Разработки прошли уже достаточно длительный путь апробации, результаты доведены не просто до так называемого «доказательства теоремы существования», что большинство научных коллективов считает для себя совершенно достаточным, но по результатам исследований созданы несколько образцов изделий, весьма полезных и очень эффективно применяемых в реальной и такой важной сфере, как медицина. Речь не идёт о каких-то новых методах лечения, речь идёт о принципиально новом инструментарии для хирургов, что не создаёт никаких угроз здоровью пациента, поскольку хирурги с этим инструментом работают не с пациентом, а с биологическим материалом, из которого делаются трансплантаты. Речь идёт о кардиохирургии, где повышение эффективности работы хирурга – это дополнительные спасённые человеческие жизни, поскольку известно, что далеко не все пациенты доживают до так необходимых им операций именно вследствие недостаточности высококвалифицированных хирургов.
Иными словами, всё ведь понятно: наука дала новый прибор, остро необходимый медицине, и не только создала примитивный и не слишком надёжный образец, но даже довела это изделие до реального применения в конкретной клинике. Научно-исследовательская работа, НИР, завершена полностью, эффективность и полезность доказана практикой. Можно защищать диссертации, и это было бы сделано, если бы в научном коллективе были люди, ориентированные на собственный карьерный рост. Но это случается не всегда. Этому коллективу интересней браться за следующую задачу, и они это делают, и следующую задачу решают ничуть не менее эффективно, чем предыдущую.
Что ожидает далее научный коллектив в отношении уже выполненной НИР? Он ожидает, что люди, заинтересованные в более широком внедрении такого прибора, направят к ним конструкторов для проведения опытно-конструкторской разработки, ОКР, и что по результатам этой ОКР будет выпускаться это изделие, себестоимость которого намного ниже его полезной стоимости, то есть того экономического эффекта (который подчас исчисляется ещё и количеством спасённых жизней наших сограждан).
Но ничего подобного не происходит. Научный коллектив может, как умеет, рекламировать это изделие. Получены патенты, написаны статьи, сделаны презентации на научных мероприятиях, даны интервью журналистам из средств массовой информации, эти интервью и эти публикации размещены в открытом доступе, каждый может прочитать, ознакомиться с характеристиками, при необходимости сохранить эти материалы у себя.
А дальше ничего не происходит. Ровным счётом ничего. Как будто бы это коллектив, действительно удовлетворял собственное любопытство за государственный счёт. Или как будто бы этот прибор нужен был только в одной клинике, а все остальные клиники, будто бы, предпочитают работать по старинке, делать работу более трудным путём и с худшим качеством.
На самом-то деле другие клиники не отказались бы от такого прибора, но они либо о нём ничего не знают, либо понимают, что им его купить невозможно. Вот и всё, очень просто.
И вот тут появляется некий энтузиаст, вроде меня, который по какой-то неведомой причине верит, что существуют механизмы инициирования ОКР на основе уже выполненной НИР с результатами, верифицированными и подтверждёнными на всех мыслимых и немыслимых инстанциях.
И встречает этот энтузиаст специалиста, чья профессия состоит в организации инновационной деятельности. А этот специалист перенаправляет энтузиаста к другому специалисту, ещё более опытному, ценному, и имеющему отношение к инновациям, поскольку рабочее место его находится в организации, носящей гордое название «Технопарк». Что ж, разговор обещает быть интересным и продуктивным, но ничего подобного не получилось.
Этот специалист ответил в том ключе, что если-де эти самые учёные желают, чтобы их детище развивалось дальше в сторону конечного продукта, они обязаны измениться.
Тезис прост до смешного: «Если вы хотите, чтобы в вашей жизни что-то изменилось, начните с себя, измените себя».
На первый взгляд, тезис кажется абсолютно верным, обоснованным, против него трудно что-то выдвинуть. Действительно, хочешь чего-то нового, начни с себя, начни изменяться. Если хочешь, чтобы изменилась твоя жизнь, будь готов делать не то, что ты делал всегда, а то, что ты никогда не делал.
Да только вот в чём беда: этот тезис взят из множества книжек, которые написали западные «профессионалы» по внедренческому бизнесу, причём совсем не те люди, которые чего-то добились в бизнесе, а те люди, которые весьма неплохо заработали на написании подобных книг, которые, вероятно, в каких-то сферах полезны, но в других сферах вовсе неприменимы, а выдвигаемые ими советы неприемлемы.
Объясню проще.
Совет «Хочешь перемен – переменись» хорош для тех людей, которые по какой-то причине не довольны своей жизнью. Вот есть у него работа, которая его не удовлетворяет, или семья, которая его раздражает, или что-то ещё, а может быть всё сразу, что делает его жизнь не такой, какой бы он хотел. Совершенно справедливо утверждение, что ни один человек старше пяти лет не вправе ожидать, что кто-то другой будет заботиться о том, чтобы его жизнь была замечательной и сделает всё, что требуется за него. В Китае есть поговорка: «Если считаешь себя незаменимым, опусти палец в воду и вытащи его, и посмотри на ту дырку, которую сделает в воде твой палец». То есть твоё место займут другие и никто не заметит, что тебя где-то не хватает. Хочешь, чтобы люди тебя заметили, тогда стань заметным. Хочешь, чтобы люди тебе отдавали свои деньги, тогда предложи им то, за что они с радостью тебе заплатят. Хочешь, чтобы тебя любили, тогда найди такого человека, который хотел бы тебя любить, и сделай для него то, от чего он, действительно, будет тебя любить. Это всё правильно, с этим никто не спорит.
Но мы рассматриваем совсем другую ситуацию.
Я вовсе не утверждал, что авторы этих чудесных приборов не удовлетворены своей жизнью. Они вполне удовлетворены.
И я вовсе не утверждал, что самым страстным желанием этих авторов является то, чтобы их разработка была подхвачена промышленностью и приносила людям счастье.
Они в рамках своей конкретной профессии делают всё то, что они могут делать, и никогда не покушаются на то, чего они сделать не в силах, не в состоянии. Они ведь учёные, они умные, они умеют отличать разрешимую задачу от задачи неразрешимой, по крайней мере, неразрешимую для них.
У них есть другое дело, новое – выполнить новую НИР. Тоже полезную для народа, ценную для науки, важную и актуальную. За это и только за это они получают зарплату. И это, только это они умеют делать лучше всего. Не стоит требовать от них какого-то ещё умения сверх этого, поскольку и того, что они уже умеют и делают, достаточно, чтобы оправдать их не слишком большую зарплату.
А что мы видим?
Сидят на местах этакие специалисты по инновациям и говорят менторским тоном: «Вы хотите, чтобы ваша научная разработка была внедрена в жизнь и приносила пользу людям? Это очень просто, я вас научу! Тогда бросайте заниматься наукой, становитесь бизнесменами и торгашами, продавайте свою идею, убеждайте инвесторов дать вам деньги, внедряйте свою идею в промышленность сами. А мы вам подскажем, что вы должны делать. Но прежде всего учтите: вам необходимо измениться, стать другими, делать не то, что вы умеете и привыкли делать, вам надо делать кое-что другое, и я вам расскажу, что именно вы должны делать!».
Этакие самодовольные чиновники, твёрдо верящие, что они занимаются нужным делом, отбраковывая учёных на две категории – несостоятельных и состоятельных. И в их понимании тот учёный, который не способен коммерциализовать свои наработки, конечно же, несостоятельный!
Позвольте спросить, любезнейшие. У вас город вымощен ценными идеями, которые подтверждены экспериментом и реализация которых остро необходима стране? Или всё-таки эти ценные идеи не так уж часто встречаются?
Позвольте спросить, по какой причине вы считаете, что если человек – отличный учёный, то это недостаточно для того, чтобы он на своём месте приносил наибольшую пользу стране? По какой причине вы считаете, что из хорошего учёного следует сделать бизнесмена? А ещё какой из него получится бизнесмен, это не ясно. Может быть, он и прогорит!
Вы говорите нам: «У вас есть идея? Тогда продайте её!»
И вы обещаете нас научить продавать идеи.
Почему же певец или актёр имеет антрепренёра, или коммерческого директора, или иного специалиста, который как раз и занимается тем, что добивается благоприятных условий для работы этого певца или актёра? И никто не говорит актёру: «Научись себя продавать!». И футболисты не ищут, кто бы их профинансировал. Если он умеет забивать голы лучше других, то его найдут те, кто знает, как это использовать.
А вот если учёный умеет что-то делать лучше других, и доказал это на деле, оказывается, что этого недостаточно! Они должен ещё стать собственным техническим антрепренёром! Даже употребляют при этом англоязычный термин, видимо, для того, чтобы доказать всем, что их деятельность пастуха-инноватора очень важна, «entrepreneurship». Между прочим, Госдума рекомендовала отказаться от использования иностранных терминов в тех случаях, когда имеется адекватное русское слово. Все эти мерчендайзеры, коучеры, могут поискать в словаре русского языка более адекватные термины. Данный термин легко переводится как «предпринимательство», значит, так и надо говорить, нечего засорять русский язык этим «энтерпренёршипом» или «энтерпренёрством». Тем более, что термин был произнесён как «интрепенер», чего вообще нет ни в русском языке, ни в каком другом. Я бы сказал, что для начала надо хотя бы научиться делать кальки с иностранных слов, лишь после этого имеет смысл эти кальки использовать. Ну, да это к теме не относится.
Итак, советчики советуют учёным измениться, стать бизнесменами, выучиться на собственных антрепренёров. Отлично!
А не подумали они, что их продукция нужна не им, а нам? Людям! Человечеству!
Вы нам колесо принесли, и показали, что с его помощью проще передвигать грузы, а мы ему в ответ: «Сколько надо колёс, чтобы перемещение грузов стало максимально простым и эффективным? Сделайте расчёты. Сделайте анализ рынка. Найдите тех, кто будет эти колёса производить! Подсчитайте себестоимость, найдите инвестора. Мы поможем вам отыскать индустриального партнёра, если вы принесёте нам качественный бизнес-проект».
Нормально?
Пенициллин вы открыли? А справка от потенциальных заводов-производителей о том, что они готовы наладить выпуск, у вас имеется? На мышах и студентах испытывали? С плацебо сравнивали? Минздрав одобрил? Вот идите, и делайте это всё, мы вам подскажем, какие вам надо книжки прочитать про инновационную деятельность.
Кто там у нас ещё? Электричество он открыл? Закрывайте назад, если не умеете инновационной деятельностью заниматься.
А это кто? Прохоров и Басов? Лазер они сделали?! Что вы этим лазером можете разрезать? Кого вылечить? Что измерить? Ах, ничего пока не можете, просто когерентный свет и ничего больше? Ну, знаете ли! Идите в школу менеджеров, обучайтесь на антрепренёра, ищите спонсоров, выигрывайте грант. Это вы сами должны знать лучше нас, где и как брать деньги, вы же – наука! А мы – экономисты. Наше дело – за деньги рассказывать, как стать богатым и счастливым. Чем большему количеству людей расскажем, тем будем сами богаче и счастливее! Что вы говорите? Спрашиваете нас, много ли наших учеников разбогатели? А это-то здесь при чём? Наше дело научить, а дальше пусть сами!
Впечатление у меня такое, что с этими инноваторами мы используем слова из одного и того же языка, но говорим в итоге на совершенно разных языках.
Я поговорил с профессионалом по внедрению, мне кажется, что это – тупиковый путь. Суть её утверждения состоит в том, что коллектив, с которым они могут работать, для начала должен сам для себя решить, готов ли он измениться сам, чтобы что-то изменилось в их работе. Это тупик. Мой жизненный опыт говорит о том, что разработчики, то есть учёные, научные сотрудники, конечно, могут в очень отдельных случаях измениться и стать бизнесменами, но это то же самое, что пытаться газель раскормить до носорога. Разрабатывать промышленный вариант устройства должны специалисты совершенно иного рода, иного качества, иной квалификации, иных жизненных ориентиров. Я не ставлю задачу переделать учёных в бизнесменов. Я ставлю задачу найти таких бизнесменов, или вырастить их, которые бы взяли разработки учёных и сделали на этом бизнес. Это совсем иная задача. Никогда не станет заведующий лабораторией в возрасте 70 лет становиться бизнесменом. Это утопия. Учёные сделали свою часть задачи. Этот её подход – чисто подход Ельцина. «Если вы такие умные, тогда и заработайте денег!» Чушь. Умные в одном не обязаны быть умными во всём. Тот, кто изобрёл колесо не обязан начать выпуск автомобилей «Форд» лично. Я даже не буду пытаться строить разговор с научной лабораторией на эту тему, поскольку сам считаю это глупостью. Стандартная рекомендация: «Если вы хотите получить результат, которого у вас раньше не было, вам надо начать делать то, чего вы никогда не делали! А они ваши эти люди готовы простите так изменяться? Если готовы тогда мы с ними можем поговорить». Но у нас нет задачи начать зарабатывать огромные деньги. У нас есть задача сдвинуться с мёртвой точки ситуацию в сторону внедрения уже готовой разработки. А мне говорят: «Переделайте учёных». Это совсем не то, что требуется. Это две большие разницы – делать что-то в рамках огромного коммерческого проекта, или делать хотя бы что-то, что было бы полезно и тем, кто это делает, и тем, кто это оплачивает. Проблема никогда не решится тем способом, который предлагает специалист по инновациям. Она предлагает передать учёных, которые 40-50 лет проработали в науке. Даже если они и не удовлетворены своим нынешним состоянием (а это не факт), и даже если бы они страстно желали обогатиться (что тоже не факт), но и в этом случае из этого не следует, что они готовы переделать себя. Это первое. А второе – даже если они заявят, что готовы переделать себя, то из этого далеко не следует, что они это сделают или что это получится. Мы не должны делать ставку на то, что учёные, которые выдавали идеи и доказали в макетных вариантах устройств, что эти идеи работоспособны, смогут и захотят делать бизнес и выпускать промышленные устройства. На это надеяться нельзя, на это рассчитывать вредно и опасно. Надо исходить из того, что они могут выступать в лучшем случае как консультанты, как люди, которые готовы кого-то научить чему-то. Если в Технопарке нет структуры, которая готова воспринять научную разработку и сама предложить метод и средства превращения её в бизнес-проект, значит Технопарк не отвечает тем задачам, ради которых его создавали. Это просто крыша, под которую собирают самодостаточных людей. И выживает Технопарк за счёт этих самодостаточных людей. А должен он давать благоприятную среду для формирования проектов на основе результатов НИР. Так во всяком случае декларировалось при его создании. Если они могли бы нам помочь и хотели бы, то им не следует всё же ожидать, что мы сможем переделать учёных и сделать из них бизнесменов. Такая задача не ставится.
Я знаю пример, Институт отдал одну разработку агентам Технопарка. Эта разработка получила грант десятки миллионов рублей. Изделие в итоге было отчуждено от разработчиков окончательно. Теперь Институт к этой разработке не имеет никакого отношения. Сотрудники, которые разработали это изделие, как жили бедно, так и живут бедно. Никаких дивидендов ни сотрудники, ни Институт не получает от этой работы.
Проблема заходит в тупик. Я говорю о том, что нужна внешняя по отношению к учёным схема использования их продукта для народного хозяйства, а в ответ «специалист» говорит мне, что единственный вариант решения – это учёные должны сами разрабатывать свой продукт и доводить его до внедрения. В качестве аргумента выдвигается тезис: «Все так работают».
В итоге мы имеем вот что. То, что можно легко коммерциализовать, вне зависимости от того, насколько это, действительно, важно и нужно стране и людям, подхватывают другие предприниматели и коммерциализуют. А то, что коммерциализовать сложно, никого не интересует.
И вот тогда я спрашиваю: «А зачем тогда надо было делать НИР, если её результаты никому не нужны?»
То есть они нужны, остро нужны людям, для кого эта НИР сделана, но они не нужны никому, кто мог бы содействовать дальнейшему внедрению этих результатов. Сделать их ещё более полезными. Эти люди не будут вам помогать. Они будут учить вас тому, как вам самим решить эту проблему.
Ситуация напоминает карикатуру. Тонет человек, вытянул руку, просит помощи, а на берегу сидит психолог и говорит: «Расскажите, как к вам в детстве относились родители? Почему они не научили вас плавать? Не испытывал ли кто-то из них отвращения к воде, или к плаванию?»
Мне кажется, нужна иная ориентация.
Если результат НИР, действительно, нужен, не надо ждать, что изменятся учёные, что они станут бизнесменами. Надо брать их разработки и внедрять с помощью других специалистов, структур, организаций, денег.