Глава 12
— Эй Вилька! Привет! Как долго я тэбя нэ видэл, ты где пропадал? — Большими удивлёнными глазами смотрел на него, внезапно откуда-то появившийся Артур.
— Я? Да я больше времени провожу дома, — скромно ответил Соломин.
— Это ты зря брат, друзэй бросаешь? — Посмеялся Артур.
—Да он только из больницы вышел, малость оклематься надо, — внезапно встрял в разговор Заволдин.
— Из болницы? Из какой болницы? — Удивился Артур.
— Из какой, из психиатрической, — Добавил Заволдин.
— Да-а-а-а? А, что с тобой случилось?
— Да ничего не случилось, — ответил Соломин — ты же знаешь ещё со школы, у меня видения всякие и я с этим мучаюсь, по сей день.
— Вах вах, я же совсем забыл, это твоя болезнь мучила тебя всё время. Извини брат, к сожалению много что забывается, слушай Вилька, давай к столу, а я такое жаркое забабахую.
— И правда, — подхватил Заволдин, — пойдём немного посидим, поболтаем, старое вспомним.
Домой Соломин пришёл поздно, Соня уже спала. Он тихо прошёл на кухню и не раздеваясь лёг на кухонный диван. В спальню идти он не решился, ведь он хорошо понимал, что Соня для него чужая и он не имеет никакого морального права даже приближаться к спальне.
«Хотя, а почему бы и нет — подумал он. — Ведь сейчас я оказался в этой ситуации по воле судьбы, а до этого была другая ситуация.
Однако нет, это и есть сама судьба, только всё пошло по-другому, как бы потекло по-другому руслу, и я нахожусь здесь у себя дома, а рядом спит моя жена.
Боже мой, какой же я несу бред, ну откуда у меня жена, когда я мог жениться, если я учусь в универе, а с Сонькой мы всего лишь друзья. Да, друзья, были друзья, но когда всё повернулось, изменилось, то я живу в другой жизни, в той где всё сформировалось по-другому, где всё выглядит иначе и Сонька действительно моя жена.
Нет, нет, наверное, это не совсем так, всё-таки надо исходить из того, с чего всё началось. С Соней мы просто дружили и ничего более того не было» — размышлял Соломин и с этими мыслями он заснул.
— Вильям, просыпайся дорогой просыпайся.
Соломин открыл глаза и увидел перед собой Соню. Он так крепко спал, что Соня с трудом разбудила его.
— Я же вчера просила тебя, дождаться, Сидора Арсеньевича, ты почему не дождался его?
Соломин посмотрел на часы, кухонные ходики показывали половину десятого. Рядом на стуле сидел незнакомый ему человек. Небольшая бородка, густые усы напоминали ему какого-то артиста, но это точно был не он.
На коленях у него был большой портфель и одной рукой он придерживал его, наверное, чтобы не упал.
Человек внимательно смотрел на Соломина, как будто хотел загипнотизировать.
— Вы кто? — Спросил Соломин сидящего перед ним человека.
— Я? — Удивился незнакомец.
— Ну что ты Вильям, что ты, неужели ты совсем не узнаешь Сидора Арсеньевича, ведь он же твой лечащий врач, — с сожалением сказала Соня. — Неужели, неужели ты его забыл?
— Ну как же, если я не ошибаюсь, то ваша фамилия Сиделкин? — Обратился Соломин к человеку, который пронизывающим взглядом изучал его.
— Именно Сиделкин, Сидор Арсеньевич, твой лечащий врач. А ты говоришь, что он всё забыл, — обратился он к Соне.
— Ничего, ничего, проведём ещё несколько сеансов, и Вильям всё вспомнит и всё будет хорошо, всё будет как прежде.
— Да, хочется верить Сидор Арсеньевич, — ответила Соня. — Хочется верить.
— Итак, дорогой друг, — Сиделкин обратился к Соломину, — пожалуй начнём сеанс?
— Хорошо, начинайте, — Коротко ответил Вильям
— Вы работайте, а я, пожалуй, пойду в другую комнату и не буду вам мешать, — Соня встала, неспешно прошла в спальню и включила телевизор.
— Добро, — ответил Сиделкин и опять обратился к Соломину: — Ну, а теперь садись поудобнее, пожалуй, начнём. Сейчас надо расслабиться, подумать о чём-то хорошем, красивом, светлом, — он поднял руки на уровне своей груди и вытянул их, затем опять продолжил, — смотри на мои кончики пальцев, на самые кончики пальцев, — повторил Сиделкин, — сейчас твоё сознание покинет тело, покинет тело, покинет тело.
Соломин стал ощущать, как его сознание теряло контроль над телом, ему становилось внутренне свободнее, приходило равнодушие ко всему и полное спокойствие.
Уходили заботы, проблемы, боль и радость, всё, что связывало его с этим миром исчезало и растворялось. Он слышал только голос Сиделкина, его команды и указания, которые повторял в точной и определённой последовательности.
Тут он услышал ещё один голос, это была Соня, она что-то говорила и говорила. В туманной пелене он увидел её, она стояла в дверях и эмоционально размахивая руками, пыталась что-то сказать.
Соломин стал приходить в себя, постепенно он вышел из гипнотического сна и не понимая в чём дело смотрел то на Соню, то на Сиделкина.
— Да разве можно так делать, ведь вы не только сорвали сеанс, но и могли навредить пациенту! — Кричал на Соню Сиделкин.
— Извините, извините меня ещё раз. Но ведь это неотложно, надо срочно что-то делать, пойдёмте, посмотрите сами! — Эмоционально отвечала Соня и куда-то его звала.
Сиделкин посмотрел на Соломина, затем спросил.
— Как чувствуешь себя Вильям?
— Да всё нормально, хорошо себя чувствую.
— Ну что же, пожалуй, на сегодня закончим, повторим сеанс завтра. Ну, что там такого произошло? — Следом обратился Сиделкин к Соне.
Он встал и прошёл за ней в спальню.
В спальне висел большой телевизор, шла передача через каждые десяток секунд, диктор повторял одни и те же слова: война.
Произошло то, чего боялся весь мир на протяжении многих лет, и вот, это произошло. Две ядерные сверхдержавы обменялись ядерными ударами. Все ракеты с термоядерными боеголовками разом полетели к своим целям с одного континента, и обратно.
Никто не мог понять как это произошло, этого не должно было быть, но всё произошло внезапно, из-за какой-то мелочи, недопонимания.
Теперь оставалось только одно, это понять сможет ли какая-то малая часть человечества выжить или нет. Возможно, человечества вообще не останется на земле или оно зародится через сотни миллионов лет, этого никто не мог предсказать.
Сотовая связь, интернет отключились мгновенно. Единственное что оставалось в работе это радиотелевизионный центр, и сколько времени он ещё будет вещать, никто не знал.
За окном заревела сирена гражданского оповещения. Люди ещё не могли понять, что произошло, они шли по своим делам, в магазин, на дачу.
На улицах появились уазики с надписями на дверях ВАИ, военные призывали укрываться в ближайшие подвалы домов.
На улице стояла чудная погода, светило солнце, дул лёгкий ветерок и ничего не предвещало плохого.
По телевизору прошла ещё одна информация, что мощнейший ядерный заряд взорвался вблизи города В***. Приблизительно по сообщению военного оперативного штаба, заряд составлял чуть больше одной мегатонны.
— Сколько от нас километров до В***, —спросил Соломин.
— Почти двести, — сходу ответил Сиделкин.
Вильям немного задумался, затем ответил:
— Взрывную волну на таком расстоянии мы можем не заметить, а вот увидеть можем, и кажется я её наблюдаю.
— Увидеть? Вильям, дорогой, как же мы её увидим? — Удивилась Соня.
Соломин подошёл ближе к окну.
— А вот смотрите на облака, те которые находятся почти у самого горизонта, они как будто определены границей, ровной полосой, которая тянется по всему небу. Вот эта полоса и идёт от эпицентра взрыва.
Действительно этот эффект был хорошо виден невооружённым взглядом. Распространение ударной волны можно наблюдать за сотни километров. Со скоростью звука она быстро распространялась по всему небу.
— Что же теперь будет дальше, что нам делать? — Соня смотрела в окно и не могла поверить в то, что случилось, что произошла катастрофа мирового масштаба.
Сирена не переставала реветь, на улицах не было как всегда обычных прохожих, а были только военные, из больших динамиков, установленных на машины, раздавались призывы покинуть улицы и укрываться в убежищах или в подвалах близ лежащих домов.
Настала самая настоящая паника, люди ещё не понимали и не осознавали что произошло. Они не понимали, куда им бежать, от кого прятаться и что вообще происходит.
Прервалась трансляция центрального телевидения, подключилось местное. Передавались только сообщения МЧС о том, как вести в этом случае гражданскому населению, где расположены убежища, медпункты, места где идёт полным ходом раздача противогазов и основных средств химической и радиационной защиты.
Самое страшное только начиналось, стало внезапно темнеть, на город надвигалась огромная жёлтая туча. Постепенно она застилала всё небо, это было похоже на большую лавину, которая снежной волной спускалась с горы. Приближаясь, она становилась всё больше и больше, разрастаясь как страшное чудовище, она скоро накроет весь город ни дав пробиться солнечному свету на долгие годы. Похоже это что начиналась ядерная зима.
Окончательно прекратилось вещание единственного местного телевизионного канала, а через несколько минут и отключилось электричество, город погружался во тьму.
Кто-то ходил по квартирам дома и громко кричал:
— Граждане! Берите с собой всё самое необходимое, свечи, фонари, спички, запаситесь водой, едой и спускайтесь в подвал, там получите средства защиты против радиации.
— Так ребята, действительно надо спускаться в подвал дома, там будет безопаснее, — сказал Сиделкин.
— Да конечно, собираемся. Соня давай большую сумку, вон ту, которая стоит в углу, в коридоре, — Соломин быстро стал укладывать всё самое необходимое, что может пригодиться в ближайшее время.
Потом они быстро спустились на первый этаж, а там была полная неразбериха, кричали дети, рядом с домом стояла машина с большой ёмкостью воды, тут же образовалась очередь, была слышна матерная ругань, где-то возникали драки. Тут же у подъезда стояла «Газель», из неё раздавали противогазы, справедливее сказать бросали в стоящую толпу и кто смог успеть схватить спасительное средство, которое может продлить жизнь, был просто счастливчиком.
На это было страшно смотреть, картина представляла собой кошмарный сон, который должен закончиться и всё разом прекратиться, но нет, это не прекращалось, а только усугублялось.
Люди были напуганы, никто не знал, что будет дальше, ведь вода и еда скоро закончатся, а подвозить её будет некому и неоткуда.
Вокруг будет только тёмная, холодная зима, смертельная радиация и это может длиться целые десятилетия.
Плотные облака из пыли и радиации окончательно закрыли небо, стало так темно, что невозможно было рассмотреть под собой собственные ноги.
Люди спускались в подвал дома, там ещё было кое-какое освещение, кто-то зажёг свечку, а кто-то подсвечивал фонариком или сотовым телефоном, от которого осталась единственная польза, это свет от небольшого экрана.
Было слышно, как хнычут маленькие дети, где-то недалеко читала молитву бабушка в надежде, что господь что-то может изменить. Слышно чьё-то рыдание от полной безысходности, а старик, который сидел рядом на ступеньках порога и крутил маленький радиоприёмник в надежде услышать хоть что-то, хоть какую-нибудь радиостанцию, но нет, всё тщетно, из маленького динамика раздавалось только одно шипение.
Эта жуткая картина приобретала только больше страха, с каждой минутой становилось только хуже, от одного вида и присутствия здесь бежали мурашки по всему телу, ведь впереди была только смерть, страшная мучительная смерть.
Соня смотрела на Соломина и в её глазах было видно полную безысходность, а по щекам текли слёзы. Все надежды, все мечты и планы в жизни заканчивались, оставалось только одно, это скоро умереть и неизвестно какой смертью. Ведь когда закончится еда, затем вода, как поведут себя эти люди, в кого они превратятся, в простых убийц или обычных каннибалов. А впрочем, до этого дело и может не дойти, все погибнут от радиации.
Обычный простой подвал городского дома не имеет герметичности, с улицы туда будет проникать заражённый воздух и людям придётся им дышать. Люди начнут мучительно умирать от радиоактивных изотопов, которые будут попадать прямо в лёгкие.
— Ну нет, я не собираюсь здесь сидеть и медленно умирать, у меня есть небольшой план, — Соломин оживился. Он стал ходить от одной стены подвала, до другой, скрестив за спиной руки он был похож на арестанта, которого вывели на прогулку.
Соня смотрела на него с недоумением, а Сиделкин даже с удивлением.
— Вот что, скоро всё это закончится, он посмотрел на часы и добавил, надо только поторопиться.
— Поторопиться? Куда Вильям, куда торопиться, сейчас уже сам Господь не поможет, всё уже свершилось, всё, понимаешь, всё, — Соня говорила эти слова с полным отчаянием и отсутствием хоть какой-то надежды.
— Нет нет, у нас есть выход, мне сейчас некогда всё это объяснять, но вот времени действительно остаётся маловато.
— Я тебя прошу Вильям, успокойся, что будет, то и будет.
— И действительно, — подключился к разговору Сиделкин, — всё теперь в Божьей воле. Сейчас некуда бежать, теперь нигде не спрячешься, остаётся только сидеть и ждать Божьего суда.
Соломин понял, что сейчас всё объяснять нет никакого смысла, это будет выглядеть действительно глупо и несуразно. Что делать дальше, время идёт, надо что-то придумать, а что и как отсюда выбраться, когда везде радиация.
Он прошёлся по всему подвалу, людей было много, они сидели даже на проходе на своих вещах, рядом стояли мешки, тут же валялись доски, чьи-то старые игрушки, а на потолке висела боксёрская груша.
Он шёл медленно пригибаясь то в одной арке, то в другой, чтобы случайно не удариться головой о низкое перекрытие.
Тут он заметил, в самом дальнем уголку подвала, там где проходили коммуникации, старенький велосипед. Соломин подошёл к нему поближе. С виду, вроде он был на ходу, хотя пользовались им скорее всего давно, так как от самого руля до пола с него свисала паутина.
К его удивлению, колёса были накачены хорошо, а ходовая работала безупречно. Тогда Соломин обратился к людям, которые сидели недалеко:
— Скажите, пожалуйста, чей это велосипед? — Но на него никто не обратил внимания, как будто никто не слышал. Тогда он повторил ещё раз:
— Чей это велосипед? — Через секунду, откуда-то из толпы донёсся ответ, он даже не успел рассмотреть, кто это сказал.
— А какая теперь разница чей это велосипед, бери и катайся, теперь все улицы пустынны, — и тут же послышался смех.
— Да, действительно пустынны, — сам себе повторил Соломин. Он взял велосипед и повёл его к выходу.
Поднявшись по лестнице, он подошёл к двери которая вела на улицу, но тут встретил преграду, перед ним стояли два человека, которые собирались закладывать входную дверь ватином, который уже для этого приготовили.
— Эй ты сумасшедший, ты куда собрался на велосипеде? — Но Соломин не растерялся и сразу ответил:
— Мне надо в соседний дом, там мои родители.
— А-а-а, ну смотри парень, там уже большая радиация, можешь цепануть хорошую дозу.
— А большая это какая, — переспросил Соломин.
— Уже больше одного Зиверт!
— Ого! Но ничего, дом родителей недалеко, за пару минут успею.
— Ну, ты парень и правда, сумасшедший, возьми хотя бы противогаз.
— Ладно, спасибо вам ребята, — Соломин натянул на себя противогаз, посмотрел на часы, до одиннадцати оставалось ровно сорок минут.
Через несколько секунд, он стоял на улице, в противогазе и держал в руках велосипед.
Темень была полная, не видно было даже подвальную дверь, из которой он только что вышел, хотя находился от нее в полутора метрах.
Он включил налобный фонарик и осмотрелся. Вокруг всё было покрыто тёмным «одеялом». Чёрный пепел был везде, он продолжал сыпаться с неба как зимой снег. Силуэт дороги ещё различим, и ехать пока было возможно.
Не раздумывая Соломин отправился в путь. Ему надо было добраться вовремя, при условии, что не произойдет что-нибудь по дороге. Нажимая на педали велосипеда и не жалея своих сил, он гнал вперёд и только вперёд.
По сторонам стояли еле различимые силуэты домов, всё было сильно усыпано пеплом. По краю дороги стояло много машин, это была целая вереница, нескончаемая груда металла, если так можно это назвать.
Он ехал, не сбавляя скорости, ему было трудно дышать, да ещё в противогазе.
Прошло уже почти половину времени, до одиннадцати оставалось около двадцати минут. Городские улицы заканчивались, начинался пригород. Он почувствовал жжение по всему телу, оно становилось невыносимым. Посветив фонариком на свои руки, он испугался самого себя, руки его потемнели и были все в волдырях, а когда он остановился и осмотрелся, как следует, то же самое происходило по всему телу.
«Радиация! Это смертельная радиация! Вперёд, только вперёд, надо успеть и не потерять сознание!» — Подумал он и с этими мыслями поехал дальше ещё быстрее.
Он уже гнал велосипед по дороге, где вокруг ничего не было, а это значило, что он за городом. Нажимая на педали сильнее он чувствовал, как скорость начинала падать, ноги сделались тяжёлыми и плохо слушались. Боль во всём теле усиливалась, ему стало тяжело дышать, им овладел страх, вдруг он не доедет, упадёт, тело может отказать в любой момент и тогда всё, тогда ожидает неминуемая смерть.
Но смерть ожидала не только его, а Соню, его лечащего врача, которых он только что покинул, друзей, родственников и ещё много и много миллионов людей.
«Нет, только вперед, только вперёд». — Снова подумал он, и действительно у него появились силы и снова ускорился ход.
Он гнал велосипед уже по чистому полю, вот они эти посадки и скоро будет дорога, она впереди, до нее метров четыреста.
Ноги почти перестали слушаться, скорость падала, ещё немного и он остановится и упадет. Но впереди он чётко видел, как сверкают молнии, одна за другой, даже среди сажи и пепла они освещали всё вокруг.
«Быстрее, быстрее, только не опоздать, только не потерять сознание» — Повторял он это в своих мыслях снова и снова.
Вот она дорога одна, сейчас будет пересекать вторая, вот это место, он почти добрался, впереди уже виден огненный шар.
— Эйя! Эйя! Я здесь, я здесь! — Закричал он в ночную пустоту. Но, как только произнёс он эти слова, колесо велосипеда подвернулось и он грохнулся со всего размаха на землю.
До перекрестка оставалось всего лишь несколько метров, а Соломин лежал и не мог двинуться с места.
Он видел, как огненный шар остановился и завис на одном месте, именно на том месте, где до этого Соломин стоял перед ним.
Не чувствуя ног, он полз по траве усыпанной пеплом преодолевая метр за метром. Ещё немного, ещё чуть-чуть и он окажется на том месте, к которому стремился, от которого сейчас зависят сотни миллионов жизней.
Кажется прошла целая вечность, преодолевая эти несколько метров ему вспомнилось всё, всё плохое и хорошее что он сделал в своей жизни, вспомнились и обиды, и прощения, и вся его жизнь как будто прошла за это короткое время.
Вот он последний метр и перед ним появится дорога, пересекающая другую, надо дотянуть, отдать последние силы, чтобы не произошло, чтобы не случилось.
— Эйя! — Опять закричал он. — Эйя! Я здесь!
И тут он увидел перед собой тот огненный шар, к которому так долго шёл, к своему спасению, к своей жизни.
На него смотрела огненная девушка, ее волосы развивались в языках пламени огня, а вся сама она пылала в ярком свете.
Соломин всё же поднялся на ноги, ему было очень тяжело и больно, но он был рад и счастлив, что стоял перед ней, перед спасителем всего человечества.
— Эйя, дорогая, пожалуйста, сделай так, чтобы больше никогда не было этого кошмара, этого ада на Земле, этой проклятой и страшной войны.
— Да Вильям, этого больше не будет, — ответила Эйя, — и шар стал уменьшаться, затем удаляться, пока не исчез совсем.