Я сладко потянулась и замурлыкала сквозь сон. Мягкая кошачья лапка коснулась плеча. Умильная мордочка потёрлась о подбородок и заурчала. И вот уже пушистый клубочек свернулся рядышком на подушке... Однако чудесное видение прервал телефонный звонок.
- Лена, мы выезжаем! Я её везу! Жди!
Заявление слегка озадачило. Конечно, мне было известно о пополнении семьи. Но речь шла о коте гордой породы Сибиряк. Впрочем, особой разницы это не имело. Кошка так кошка...
Ещё с порога услышала мамин голос:
- Вот мы и дома. Да-да, котик нас не дождался. Забрали до меня. Но так ведь кошечка-то лучше! Посмотри, какая милая!
Мама тараторила и с виноватым видом протягивала мне небольшую переноску. В ней, забившись в самый угол, сидела маленькая испуганная котейка. Такая, каких тысячи. Брошенных и никому не нужных. Мама продолжала искать веские доводы. Но мне было совершенно ясно, что эту малышку просто никто больше не брал.
Так у нас появилась Маруся, по-домашнему ласково просто Муся.
Которую мы тут же потеряли...
Она исчезла бесследно...
Квартира была обшарена от и до. Нашлись папины запонки, о существовании которых все давно забыли, теннисные мячики сына, с которыми он играл много лет назад. Любимая мамина ложка, мои пуховые варежки и схроны фантиков от конфет.
Отыскали всё. Кроме Муси.
Она нашлась сама через пару дней. Материализовалась посреди комнаты, в центре ароматной лужицы. Дрожащая от страха и пищащая от голода. И началась наша совместная жизнь.
Мусе было около пяти месяцев, когда мы её взяли. Почти белая, в посыпанной перцем с солью накидке и такой же шапочке на аккуратной головке. С носиком сердечком. Первое время я ходила за ней следом вытирая бесконечные лужицы. Постепенно они обрели свои берега, но ручной она так и не стала.
Рождённая от страстной любви двух дачных беспризорников, осталась неприступной и независимой. Иногда снисходительно позволяла себя погладить и даже подержать на коленях. Потом, выражая крайнюю степень недовольства, выгибала дугой спину и удалялась на любимое место у зеркала. Расположив мордаху на невысокой спинке банкетки, внимательно наблюдала за происходящим сквозь прищуренные глаза насыщенного янтарного цвета.
Любимым развлечением Муси были прыжки. И не абы куда, а на шкаф. Она виртуозно залетала на самую верхотуру. С артистизмом циркового эквилибриста маневрировала между столом, комодом и зеркалом. Спускалась неизменно на крышку принтера. Он принимал на себя маленькую тушку с кряканьем и хрустом стареньких косточек, пока не утратил способности по своему прямому предназначению. Однако остался стоять в качестве площадки для приземления без парашюта нашей Мартышке. Это имя добавилось за ловкость.
Летом мама уезжала жить на дачу, и Муся возвращалась в свою стихию. Днём она охраняла участок от посягательств не хуже цепного пса, за что была прозвана ещё и Генералом. В свободное от стражи время лежала на крыше сарайки, напоминая своим видом меховую шапку-ушанку, забытую со времён СССР. Домой возвращалась поздно ночью, а уходила на службу неизменно в четыре часа утра. Проснувшись, мама находила у себя на подушке лягушку, мышку или птичку. Если быть точнее, только то, что от них осталось.
Так было и тем летом, когда появился Платон. Это был большой старый кот. Некогда пушистый и ухоженный он, очевидно, давно скитался, и теперь представлял собой довольно жалкое зрелище. С висящей клоками шерстью, рваным ухом и скорбно торчащими лопатками на худющей спине. К тому же кот был практически слепой. За долгий неподвижный взгляд зелёных глаз его и назвали именем греческого философа. Мы устроили ему лежанку в теплице, поскольку королева Мария была категорически против нового постояльца.
В поисках хозяев Платона были с пристрастием опрошены все соседи и соседи соседей. Но сарафанное радио не сработало. В ход пошли объявления, где только возможно. В ответ - тишина. Древний больной кот был никому не нужен. Лето близилось к концу. Уже было принято решение забрать Платона в город. Мы с соседкой Ритой сидели на летней веранде и обсуждали, как лучше подружить генерала с философом. В этот момент у мамы зазвонил телефон.
- Да, да, да, - через промежутки времени отвечала она, и с каждым "да" глаза её становились круглее и круглее, пока не стали такими же блюдцами, как у кошки.
- Ну? - не выдержав, спросила Рита.
- Ну? - поддержала её я.
- Нашёлся.
- Кто?- в один голос спросили мы.
- Хозяин Платона. Сейчас приедет за ним.
Вскоре у нашей калитки остановился здоровенный, сияющий лощёными металлическими боками джип. Размашисто хлопнув дверью, из него выскочил такой же здоровенный мужик и быстрым шагом направился прямиком к нашей теплице. Чуть не разворотив плечищами скромную постройку, мужчина зашёл внутрь. Мы замерли в немом ожидании. И когда он наконец-то вышел, то нежно прижимал к мощной груди старенького кота.
- Тихон, Тиша, Тишенька, - мягкие баюкающие слова так не вязались с крупным спортивным мужчиной.
- Простите, я так и не представился. Меня зовут Михаил. А кто из вас Татьяна? - спросил он, внимательно разглядывая нашу компашку.
- Я, - промямлила мама.
- Сколько я Вам должен? - вопрос прозвучал так неожиданно, что мы переглянулись.
- За что?
- За Тихона.
Мама отмахнулась и захлюпала носом. Это был сигнал. Словно спустили спусковой крючок. Заплакала я. Не скрывая эмоций, размазывала по лицу слёзы кошатница Ритка. Сам Михаил уткнулся носом в лобастую башку и огромной ладонью вытирал уголки глаз.
Потом он поведал грустную историю Тихона-Платона. Оказывается, старенький котик облюбовал грядку у соседа для своих скромных нужд. За что и поплатился. Мужчина вывез его в наше садоводство, где работал электриком. Хозяин Тихона совершенно случайно, проезжая мимо магазина, увидел наше объявление и позвонил уже без всякой надежды.
От денег мы категорически отказались. Тогда на следующий день Михаил приехал и без слов выгрузил полный багажник яблок на нашей маленькой веранде, заполнив ее до отказа. Несколько лет к ряду наша семья лакомилась ароматным "Тихоновским" вареньем.
Неумолимо бежит время. Подошёл день, когда Муси не стало. Она просто ушла, как уходят умирать животные.
Мы нашли её рано утром под кустом смородины, где она так любила отдыхать. Там же и похоронили.
Прошло немного и немало лет.
Много по календарным меркам.
Мало по-человеческим.
Но верю, что пройдёт срок и я вновь услышу в трубке:
- Лена, я её везу! Жди!