Это утро Дара встречала на большом заснеженном утесе. Вышла посмотреть на солнце, поднимающееся над заснеженными полями и бушующим морем. Вчера ночью прошла сильная метель, занесло все тропы, которые они вычищали до этого.
Их с Варди отправили в одну крепость на берегу Варарского моря, остальных же отослали дальше на север, вместе с отцами. Говорили, что именно туда направляются суда вараров, но в более западных крепостях тоже оставили гарнизоны. Варди жуть как злился — для него хуже всего было пропустить такое сражение. Но и это было лучше того, что досталось Даре. Ей даровали роль гонца, а они в сражениях редко участвуют. Зато у каждого гонца был свой конь, свой стол и письменные принадлежности. Хотя и такая должность не снимала хозяйственных обязанностей. Пару дней назад в деревне расчищали снег, пока другие утепляли крепость, заготавливали дрова и готовили еду. Кто-то ходил на охоту, кто-то — за водой. К тому же было необходимо всегда быть готовым к нападению — десятники проводили в своих отрядах занятия, назначали на своих участках караулы.
Щеки замерзли, ведь только лицо и оставалось незащищенным. Из-за натянутой до ушей заячьей шапки ужасно чесалась голова, но снимать ее не хотелось — это было бы самоубийством. Даже думать не хотелось, каково сейчас остальным, ведь они еще севернее.
— В хорошую погоду отсюда видно косу Шанбе, — раздался позади голос Варди. — Так мне сказали. Не знаю, что для них хорошая погода, возможно, лето. Если оно тут бывает.
Он растирал плечи руками, хотя одет был так же, как и Дара. Да и она сама иногда начинала прыгать на месте.
— Может, после метели не видно?
— У меня скоро нос замерзнет. К слову, нужно выспаться — нас вновь поставили на восточную сторожку ночью.
Дара застонала. Сторожевой пост на восточной стороне возвышался над самой деревней. Это была небольшая деревянная постройка, в которой сколько бы ни разводили огонь, все равно было холодно.
— Десятник предложил нам меха взять, — хохотнул Варди, обнажив белые зубы. Он всегда казался необычайно красивым, когда улыбался. — Толку в них немного, но я согласился.
Дара хмыкнула и снова посмотрела на горизонт. Несмотря на прошедшую непогоду, сейчас небо было почти ясное, нежно-розовое и спокойное. Каждый раз глядя на него, она вспоминала…
— Эирик будет в восторге.
— Что? — Повернулась к брату Дара.
— Ну, мы встали раньше всех. Думаю, он, наконец, будет нами доволен.
— Кто? — Не понимала Дара.
— Элрик. Ты забыла нашего десятника?
— Не расслышала, вот и переспросила. В этой шапке плохо слышно. Как же она меня раздражает!
— Ну, так брось ее прямо отсюда! — Пожал плечами Варди.
— Ага, тогда мне она больше и не понадобится. Ушей-то не будет.
На башне кто-то закричал. Вскоре раздался колокольный звон.
— Письма! Едет гонец!
Они тут же направились к крепости, куда уже влетел гонец.
— А у меня тоже есть лошадка! — Сказала вдруг Дара и стукнула кулачком в плечо брата.
— Лошадка, — он закатил глаза и пустил ее вперед. Затем зачерпнул снег, хотел было кинуть, но задумавшись о чем-то, опустил руку и спокойно побрел дальше.
Письма с севера оказались приятным подарком с утра. Гонец чуть ли не извел коня, чтобы быстрее доставить их в крепость. Многие расстались с братьями и горели желанием получить весточку от них.
— В Штормовике — ничего. Сидят и пьют, — сказал кто-то.
— Быть не может, — выхватил кто-то из его товарищей письмо и сам убедился. — Повезло. Мои — у главного воеводы, там не загуляешь. Пишут, что ждут в ближайшие дни нападения. Волнуются немного.
— Дара, м-можешь прочесть мое? — Попросил Извек, немного неуверенно. Юноша был не старше Скегги, немного понурый и стеснительный. Чаще всего его ставили на вежу, сторожевую башню — уж больно острый был у него взгляд.
Веледара с радостью помогла ему, а затем еще многим, не обученным грамоте. Ее неприятно удивило, сколько людей были лишены этих знаний. Разве что княжичи какие-нибудь, да их дальние родственники.
Они сидели в обедне, в большом зале, освещенном свечами из жира в рогах. Так освещали свои дома местные — нюэле и перешедшие на сторону эрусов варары.
Нюэле — удивительный народ, предпочитающий холод южному зною. Даже эти земли для них — «слишком теплые». Их деревня последняя на юге, здесь проживали потомки тех, кого переселяли при нападении вараров еще до Великой войны. Все черноволосые, с красивыми миндалевидными глазами, с почти белыми радужкой и даже зрачком. Удивительные глаза, от которых нельзя было отвести взгляд.
Это западная окраина страны, которая когда-то часто подвергалась нападению вараров. Прабабушка нынешнего императора создала союз с западными городами-королевствами, которые страдали от варарских пиратов. С тех пор часть островов этого сурового народа была отобрана, но лишь до прихода нового короля. На сегодняшний день лишь эрусы еще держат под контролем доставшиеся им острова, но теперь еще и лирийцы как-то ввязались в эту борьбу. Даре было тревожно.
Большие тяжелые двери отворились, и в комнату вошли остальные: и эрусы, и варары. Отличить одних от других было сложно, но варары все же были покрупнее. Даже Варди на их фоне казался щуплым в талии.
Гонец отвечал за то, чтобы все письма были доставлены. Десятники, сотники и воеводы получали письма в числе первых. Затем шли уже и обычные солдаты. Как только гонец отдал последнее письмо и сверил свои документы, его отвели в специальную комнату. Ему предстояло объехать еще несколько крепостей, так что после отдыха ему дадут нового коня и припасы, а затем отправят дальше.
— Твоего коня велено готовить, — сказал Даре Вилмар — один из вараров, с которым она разговорилась как-то, пока чистили от снега стены.
Она возвела глаза к потолку.
— За что? Моя лошадка…
— Это конь! — Хмыкнул Варди, назойливо улыбаясь ей.
— Конь — это ты, братец. А у меня лошадка…
— Была.
На этот раз она стукнула его сильнее.
— Побереги силы, поляница, да моего бойца, — сказал десятник, оборачиваясь в меха.
— Что, Элрик, мерзнешь, сизый хвост? — Подошел к нему сзади другой десятник — огромного роста варрар, и стукнул по спине. — А ведь северная кровь, родился в сугробе!
— Ты забыл, брат, что я уже десять лет как служу на юге. И как вы тут вообще живете?
Они продолжили спорить о том, где лучше живется, пока кухарки не позвали получать еду. Каша сегодня была уж очень отвратительна на вид, горчила на языке, и как бы Даре не хотелось набраться сил, все равно пришлось ограничиться сыром и студнем.
Их отправили счищать снег с крепостных стен, и в какой-то момент, когда от долгой работы кожа разгорячилась, Дара спросила у брата:
— Чувствуешь родные корни? Тянет сюда?
Варди хмыкнул, не переставая работать лопатой.
— Конечно, захотелось прыгнуть в сугроб и напиться с медведем.
— Я серьезно. Твоего отца отправили на юг, но, может, ты хочешь вернуться на север?
— Мой отец сам просился на юг. И я теперь понимаю, почему. Конечно, зимой и должно быть холодно, но чтобы так… Я думал, он привирал, когда говорил, что дети здесь могут насмерть замерзнуть в люльке.
— Ух, давай не будет говорить о таком.
Оба замолчали и принялись счищать снег. До обеда работали молча, пока не пришли их сменщики. Дара передала лопату Вилмару, пока не услышала ржание внизу. Гонец прощался со всеми, затем поблагодарил и уехал. Дара смотрела вслед своей Луне, на которой едва ли пару раз сама проехалась.
— Ну, зато теперь его конь — твой, — попытался утешить ее варар. Дара лишь устало прислонилась к Варди.
— Сравнил, конечно. Ее конь — не топийский тяжеловоз, а эрусский верховой — быстрая и дорогая порода. Ее дед купил троих таких для этой крепости…
Дара тут же стукнула Варди, чтобы замолчал.
— Так ты богачка? — Удивился Вилмар.
— Не то чтобы. Мой дед — младший сын младшего сына князя, это вообще ничего не значит. Но во время войны он чуть ли не в одиночку руководил крепостью во время осады — их воевода слег от стрелы еще в первый день. Так что он, можно сказать, герой войны.
— И кто же этот человек? Может, я его знаю, — искренне поинтересовался Вилмар. Дара уже хотела ответить, но внизу раздался женский возглас:
— Эй, кто-нибудь видел Ирию? Куда она подевалась?
Варди тут же потянул за собой вниз сестру, и за ними последовал Вилмар. Женщина еще долго шагала по двору и спрашивала о дочери.
— Почему мы прячемся? — Спросил Вилмар, улыбаясь.
— А ты зачем повторяешь? — Без спеси хмыкнул Варди.
Дара же решила все-таки ответить:
— У нас что-то вроде заученного движения. Обычно, если в деревне раздавались крики — это мы что-то натворили.
Женщина вновь закричала на своих подчиненных.
— Что это княжна так раскричалась? — Спросил Варди.
— Ты не слышал? Ирия опять сбежала. Дед ее поднял стражу, ее ищет парочка отрядов, — ответил ему Вилмар. — Чего ей не живется спокойно? Законная княжна, училась у Услады-Медведицы, делает, что хочет.
— А разве она не должна быть в другой крепости? — Удивилась Дара. Если бы здесь появилась еще одна поляница, это не укрылось бы ни от кого.
— Да, вот только она постоянно сбегала оттуда. Ее к деду отправили, то бишь, нашему воеводе. Тот отчитал ее, говорят, но та уперлась — хочет к братьям. Они сейчас вместе с вашими должны быть, в Алых Башнях, — ответил ей Вилмар. — Молодая княжна, видно, в мать пошла. Не одарила судьба сыном воеводу, зато дала таких девок.
— Могло быть хуже, — заметил Варди и на вопросительный взгляд товарища показал руками на Дару. За это она вновь пихнула его, и он повалился на снег.
— Ладно, мне работать надо. Слушайте, у вас когда выход в деревню? Да, значит, я правильно расслышал. Давайте вместе пойдем — я познакомлю вас со своими, покажу, как живут на севере. Не бось уже пробовали строганину, но у нас есть, чем еще вас удивить.
Ребята согласились. Обход деревни многие недели доставался другим, но теперь выпал их черед. Это было куда интереснее, чем морозиться в сторожке по ночам.
— Эй, вы! — Услышали они на подходе в кремль оклик женщины. — Да-да, вы двое. Куда направилась, девчонка? Ах, извини, не знала, что у отца под началом еще одна девка есть.
Перед ними стояла княжна в красном походном кафтане, отороченном соболиным мехом, кожаных сапогах и длинными кинжалами по бокам. За ней стояла дюжина воинов в кольчугах и шлемах, при оружии и с конями под уздами.
— Княжна, — ребята поклонились.
— Если не заняты, прошу осмотреть корабль у пристани. Мы ищем молодую девушку ваших лет. Дезертирка.
— Г-госпожа, может, не стоит так с девочкой? Она к братьям хотела… помочь им, — сказал один из воинов, староватый седовласый мужчина с ожогом на лице.
— Из-за таких, как ты, она и выросла избалованной гадиной! Ты и ее дед виновны в том, что вместо того, чтобы присоединиться к Усладе, я сейчас застряла здесь и ищу беглянку. Да, я в ответе за нее, но вы — не меньше. Тоже мне, учитель. Ладно, отставить. Вы, — обратилась она вновь к Варди и Даре, — возьмите еще кого-нибудь и обыщите корабли. Лучше кого-нибудь из вараров, это все-таки их красавцы стоят на берегу. Да и развалюху посмотрите, не лишним будет.
Грозная светловолосая женщина могла сойти за мать Вилмара, только взгляд у них отличался. В глазах княжны искрился голубой лед, а у варара — горело голубое пламя. Интересно было бы взглянуть на беглянку, похожа ли она на свою мать? На севере много светловолосых и рыжих, из этих мест были предки ее братьев. Только Варди похож на свою мать — южную эруску, темно-русый, как Дара, и темноглазый. Их часто принимали за родных, несмотря на его вытянутое лицо и ее округлое, непохожие глаза и носы. Что-то их объединяло, но никто не мог сказать, что именно.
Пришлось доставать с обеда тех, кому принадлежали корабли и отправляться к пристани. Кто-то позвал Вилмара со стены, ведь один из кораблей, оказывается, принадлежал ему.
— Меня ругал за родство с князьями, а сам? — Пожаловалась Дара по дороге.
— Он отцовский. Свой я когда-нибудь построю сам, — хмуро ответил он.
Их было пять не таких уж больших кораблей. Дара с Варди выросли недалеко от большого порта и часто видели огромные суда, построенные по лирийскому типу. Таких же они еще не видели.
— Это же большие лодки, — скривился Варди, подойдя к одному из них. Их затащили не берег и скрыли под тканями.
— Зато этот красавец: большой и красивый. Жаль только, бесполезный. — Заметил кто-то из вараров, показывая на большой корабль у старого заброшенного порта.
— Никому он был не нужен, потому и бесполезный. Его хотели уже разобрать, да бросили здесь. Давайте сначала проверим те, что на берегу.
Дара с Варди сначала помогли своему новому знакомому. Он рассказал, что такие корабли называются дракенами, показал, где сидят гребенщики, где располагаются отсеки для еды, куда и могла спрятаться девушка. Они много еще говорили о корабле, но Даре это было не интересно. Она отошла к большому тендеру, как по-лирийски называл их отец, одномачтовому кораблю, на боку которого была надпись «Восходящий поток». Странный корабль со странным названием. Но Дара не знала, какие названия для кораблей были бы обыденными, были ли какие-то правила. Но это имя казалось странным.
Возможно, то было влияние внешнего его вида. Порванные неснятые паруса, сломанная грот-мачта, отвязанные канаты, разбитые бочки и ящики создавали гнетущую картину. Казалось, что их владелец хотел оставить корабль в прошлом, чтобы само время уничтожило его. Это был единственный корабль на воде. Вскорости его должен будет сковать лед, но это, как и его внешний вид, словно бы не волновало владельца, кем бы он ни был.
— Веледара! — Окликнул ее кто-то из мужчин. — Там может быть опасно, подожди кого-нибудь. Или вы, мальчики, идите с ней! Не гоже в одиночку шляться по старым кораблям. Еще отвалится что-нибудь.
Брат и варар скоро присоединились к ней. Дверь в нижние отделы плотно примерзла, так что девушки там точно быть не могло. Но юноши все равно открыли ее и решили осмотреть устройство внутри. Дара шла позади, щурясь в неясном свете, единственным источником которого была открытая дверь. Пока они ходили, и уже Варди знакомил Вилмара с кораблем, Дара отошла в сторону, привлеченная странным предметом на полу. Ей сначала показалось, что это тонкая книжка, но в более светлом помещении она оказалась портретом маленькой девочки в красивом, расшитом жемчугом, платье. На обороте была надпись на современном эруском языке: «Милая Катраина».
Дара поднялась на палубу, рассматривая картину. Вскоре к ней присоединились юноши. С пристани закричали: «Нашли! Княжну нашли!». Но мальчики решили еще чуть-чуть осмотреть корабль. Дара прислонилась спиной к борту, намереваясь подождать их здесь, но под ее весом дерево затрещало, и не успела она опомниться, как тут же свалилась за борт.
Вода тут же обожгла ее холодом. Меха стали тяжелыми и тянули вниз. Но страх все равно не дал бы ей выплыть. Она не знала, как! Вспомнился тот день, когда случилось нечто подобное. Когда не было понятно, где низ, где верх, когда стало нечем дышать, когда она увидела искрящийся в водной глади солнечный свет, но уже не могла к нему подняться. Вспомнила вкус морской воды, боль в груди и испуганное лицо Эирика, приводящего ее в чувство.
Сейчас же все было иначе. Сейчас Дара не боролась, словно тело поразила немочь. Горло и нос обжигал холод. В панике она попыталась вдохнуть, но тут же ощутила заполняющую все ледяную воду. Грудь пронзил страх, такой же ледяной, как и окружающая ее вода. Ей казалось, это конец.
Пока что-то не потащило ее на поверхность, а после — на берег. Ее стошнило водой, а руки так впились в снег, что снова закровоточили.
— Раздевайте их, скорее!
С нее начали стягивать мокрые меха, кожух, валенки, и надевать вместо них чье-то сухое. Горло жгло с невероятной силой, а из глаз лились слезы. Дрожь не покидала ее, и не только из-за холода, вновь обступившего ее. Ее подняли, Варди перекинул ее руку через плечо, кто-то сделал тоже с другой стороны. Но волосы брата были сухие. Дара обернулась и увидела, как также переодевали Вилмара, как он выжимал свои длинные светлые волосы.
***
Она получила нагоняй от каждого своего начальника: от десятника, от сотника, от воеводы и от княжны. Но хуже всего бранился лекарь, пододвигая кровать поближе к огню.
— Ну, что за воин калечит себя еще до сражения! Я видал, когда люди прыгали с башен перед битвами, завидев войско врага, но топиться в холодном море!
— Я н-н-не х-х-х…
— Та помолчи уж! Горло лишний раз не дери. Так, у кровати я положу настой — пить три раза в день, понятно? Тебе супа сейчас сварят и мед горячий принесут. Жуть какая, если б не тот парнишка, страшно было бы думать, что с тобой случилось.
— А к-к-ка-к-к-к о-о-н-н-н?
— Как он? Не так плохо, как могло быть. Сейчас отлеживается, его уже напоили. Будить его я не стал. Но если ночью его проймет лихорадка — будет валяться с тобой на соседней кровати. Так, больше не разговаривай и выпей настой.
Сейчас, в тепле и уюте, ей стало легче. Хотя горло и нос все еще были обожжены, и никак не желал проходить болезненный кашель, ей удалось ненадолго беспокойно уснуть.
***
Обиднее всего было пропускать обход деревни. К ней никого не пускали, да и ей самой не велено было покидать комнату. Только когда стало понятно, что легкие спасены, и кашель не опасен, ей разрешили ходить по комнате. В этот же вечер она обнаружила под дверью книгу и маленькую записку от Варди.
«Я приходил каждый вечер, но старик не пускал меня. Сегодня он сказал, что опасность миновала, так что, надеюсь, ты скоро поправишься». Дара прижала листочек к груди и вернулась к кровати. Так ее застала тень, скользнувшая от двери прямо к ней.
— Ой, извини, я думала, здесь никого не будет.
Дара накрылась одеялом по глаза и попросила девушку уйти.
— Ты что, заболела? А-а-а, так ты та, что свалилась в море! Как поплавала?
— Если ты не выйдешь из комнаты, я встану, и отправлю тебя за дверь силой.
— Ой, как страшно. Ты, верно, меня не знаешь. Я внучка Водана Деркача, дочь великого князя Дулова и его жены — княжны Милованы. Моя кровь берет начало от Старых Королей, а ты, извини меня, кто? Дочь мельника? Вот что я тебе скажу, в тот же миг, как ты меня тронешь, ты подпишешь себе приговор.
— Ты так и на поле боя языком чешешь? — Хмыкнула Дара, не отнимая ткани от лица.
— Нет, обычно я не успеваю ничего сказать. Некому слышать становится, видишь ли.
Она прошлась по комнате, как у себя дома, и села на соседнюю кровать. Ее волосы отливали золотом в свете огня, а в голубых глазах словно плясали искры.
— Ты что, полоумная? Я болею, лекарь боялся, что кровью кашлять буду, а ты садишься так близко.
— Да, полоумная. Но если я тоже заболею, маменька, может, будет милосерднее.
— Нечего было сбегать. О чем ты вообще думала? Идет война, а ты позволяешь себе вольности. Будь на твоем месте кто-то другой, его бы уже казнили за дезертирство.
— Но я не кто-то и не надо меня поучать. Может, твои братья здесь, а мои — в Алых Башнях, куда чаще всего нападают варары. К тому же, война еще не началась. Ты глупая южанка, раз не знаешь, что хоть варары — умелые мореходы, но с эрусами, которые чувствуют их корабли и к которым даже в ночи не подобраться, они бьются, когда замерзает море. Они идут пешком от своих островов до эруских крепостей и несут с собой зиму.
— Несут зиму?
— Они заклинают погоду, их слушается сама метель. Возможно, именно так и замерзают моря настолько, чтобы можно было тащить за собой тараны и осадные орудия, припасы и коней. Хоть их и можно обнаружить, но вести бой в метель — нелегко.
Дара думала об отце, братьях и всех тех воинах, что были в дальних крепостях. Ей часто говорили, что варары лишь используют погодные условия для нанесения ударов, но не управляют ими. Что если это не так, и действительно, они как-то управляют зимой? Ведь отец рассказывал, как в их стране восстали заклинатели — колдуны, что пением могли заставить огонь разгораться и вихрем нестись по земле, воду выходить из берегов, а землю разверзнуться. Вдруг, и варары могут это?
— Это лишь слухи. Таких, как ты, лишь запугали колдунством, чтобы усилить страх перед врагом, — поджала губы Дара, стараясь не выдать своего беспокойства.
— Вот уж странно. Ведь отчего-то я их не боюсь, — сказала девушка и принялась болтать ногами. Затем она принялась натачивать ножи, и звук эхом усиливался от стен, поэтому это занятие пришлось оставить. На счастье Дары, поскольку сейчас это вызывало головную боль. Затем княжна прошлась по комнате, посмотрела в окно, а после вернулась к кровати и упала на нее. — Как же здесь тоскливо. Совершенно нечем заняться.
— Почитай книгу, — предложила Дара, но княжна на это лишь скривилась. — Тогда иди и помоги кому-нибудь, наколи дрова или еще что-нибудь сделай.
— Ты глупая или глухая? Я не могу выйти к кому-либо, потому что тогда маменьке расскажут, что я вновь ее ослушалась. Жуть какая — тут сидеть и ждать, пока мои братья будут где-то там!
Дара уже было отвернулась от нее, чтобы поспать, но буря негодования уже вновь поднялась к самому горлу. «Помни, к чему привела твоя последняя выходка. Не поддавайся вновь гневу», — успокоила себя она и сдержанно ответила княжне:
— Мои братья тоже там. И наши отцы. Не думай, что ты одна тревожишься. Но если каждый будет делать, что вздумается — это лишь навредит.
— Если они там, то почему ты здесь? Меня не взяли, ну, сама понимаешь… Хотя ничего я не своевольная. От меня там было бы больше пользы, сколько им еще доказывать?
Дара надеялась, что из-за своей болтовни она забудет про первый вопрос, но княжна вновь напомнила его ей.
— Зачем тебе знать? — Дара вскочила, села и повернулась к ней. — Поиздеваться?
— Интересно, вот и спрашиваю. Тем более, я тебе рассказываю сколько всего.
— Что ты мне рассказываешь? Спать ты мне мешаешь. Из-за твоей пустой болтовни у меня уже живот разболелся.
— Как от разговоров может разболеться живот?
— Раздражаешь ты меня, вот и все.
Княжна наполовину свесилась с кровати вниз головой, и ее волосы растрепались по полу.
— Ты разговариваешь с княжной, между прочим.
— Я бы предпочла с ней не говорить.
— Давай так: я расскажу тебе секрет, а ты поведаешь, что натворила?
Дара фыркнула, поправляя одеяло и подушку. Но затем сильно закашляла, отвернувшись от княжны.
— Тебе бы лучше не сидеть рядом со мной.
— Почему? Я как тебя увидела — сразу поняла, что не уйду. Знаешь, почему?
«Полоумная», — подумала про себя Дара, глядя на эту странную девушку, продолжавшую лежать вниз головой. На красном кафтане ярко выделялась нашивка в виде северного барса.
— Неужели всерьез думаешь заболеть?
— А что мне остается? Или это, или, чего очень не хотелось бы, мать возьмется за топор.
Здоровье княжны оказалось крепче ее надежд. Она так и не захворала, и наказание нависло над ней, как грозовая туча. Еще несколько дней понадобилось Даре, чтобы окончательно поправиться, но именно тогда к ней в башню внесли княжну в окровавленной рубахе. Лекарь корпел над ней, вытирая израненную плетьми спину, а Дара выполняла все его поручения, не забывая при этом иногда для вида кашлять. Одного взгляда на княжну хватало, чтобы все внутри скрутило, и жалость сама по себе возникла в сердце.
Ирия мало говорила. Ранее она казалась веселой, задорной, неразумной. Сейчас же она могла лишь постанывать от боли и иногда кидаться замечаниями. В один из вечеров Дара читала ей легенду о богатыре, побратиме самого Эрана, героя всех эрусов, на что она княжна с хрипами попросила:
— Перестань, я усну сейчас.
— Вот и хорошо. Тебе нужен отдых.
— Нет, — она поднялась, подперла подушку к стене и села, тяжело выдохнув. — К нам скоро должен зайти гость.
— Гость? Лекарь?
Княжна лишь хитро ухмыльнулась и никак не желала отвечать на расспросы соседки. Едва Дара нацепила старые черные портки, как дверь со скрипом отворилась, и в комнату вошли Варди и Вилмар.
— Я звала только тебя, — сощурилась княжна.
— Ты звала? Я получил записку от Дары, — удивился Варди, переглянувшись с Вилмаром. Дара покачала головой, мол, она ничего не делала.
— Да ладно вам, здесь так скучно, а Леда только читать да умеет. Сил моих нет ее слушать! — Пожаловалась княжна, натягивая меха.
— Я? Да я осталась тут, чтобы только… Ахгр, — махнула на нее Дара, — ну, тебя, завтра же вернусь к обязанностям.
— Завтра и вернешься. Я слышала от лекаря. А еще слышала, что он сегодня опять будет пить снотворное. Это один из немногих шансов узнать хотя бы от тебя, — указала она на Варди, — почему вас вдвоем оставили здесь.
Дара подвинулась, уступая место юношам. Вилмар сначала неуверенно стоял, но брат с сестрой одновременно указали ему рукой присоединиться.
В комнате остались лишь две кровати, остальные перенесли для старшей княжны и ее дружины. У каждой кровати стоял небольшой столик, куда лекарь складывал лекарства, у камина лежала шкура медведя. Даре было неприятно смотреть на него, зная, что это ее тотем. Больше никаких убранств здесь не было, кроме, разве что, осыпающейся в некоторых местах побелки.
— Любопытная княжна, которой всегда скучно! — Зевнул Варди, после того, как удобно улегся. — Ты же знаешь, нам крупно влетит, если кто-нибудь расскажет о том, что мы были здесь.
— Я думала, эрусы умеют быть незаметными, — поджала губы Ирия. — Я разочарована.
— Мы никак не смогли бы обойти стражников вашей матушки, дежуривших внизу. Благо парни давно не пили, а нам было, что им предложить.
— Ладно, мое разочарование было преждевременным.
Дара закатила глаза. Она украдкой посмотрела на Вилмара, которого не видела с тех самых пор, как он спас ее. В груди росло желание поблагодарить его, но при ребятах она постеснялась.
— Так я могу просить тебя рассказать вашу с сестрой страшную тайну? Она ни в какую не хочет рассказывать!
— Если не хочет, значит, это не для ваших ушей, княжна, — вставил Вилмар. — Секретами делятся с восходом, и они растворяются в закате, люди же, познавшие чужие тайны, проваливаются от их тяжести под лед. На моем языке это звучит более благородно, но, думаю, я сумел передать частичку мудрости вараров.
— Неоценимая мудрость, — поджала губы княжна, слегка поклонившись. — Благодарю за столь высокую честь, мне еще не доводилось слышать пословиц северных людей. И все же, тяжести секретов, кои уже доступны моему уму, еще не удалось проломить подо мной лед. Я выдержу и этот, будьте уверены. В любом случае, благодарю вас за заботу.
«Что это за выкрутасы!», — подумала со злостью Дара.
— То есть со мной ты молчала, мычала, пыхтела, стонала, а тут разошлась! — Выпалила она раньше, чем подумала.
— Да, это называется вежливость и гостеприимство. Тем более к представителю другого народа.
— Я тоже др… — Начала было Дара, но осеклась.
— Другой народ? О, ты скромничаешь, ведь всего лишь наполовину! — Через силу улыбнулась княжна, поправляя подушку. Варди предложил помощь, но Ирия отказалась. И тогда Дара увидела в ее взгляде то, что та прятала за вежливой вымученной улыбкой, но, конечно, оставила сделанные выводы при себе.
— Если ты знаешь даже это, то разве так уж трудно узнать про нас с Дарой? — Спросил Варди, подмяв под собой одеяло и положив на него голову. Дара принялась расчесывать пальцами длинные волосы брата.
— Но я же знаю только с чьих-то слов. Вдруг, все на самом деле было иначе?
— Навряд ли слова сильно разойдутся. Но если тебе так интересно, то слушай. Есть ребята, с которыми мы уже много лет не очень хорошо ладим. Сначала они доставали Дару, потом стали лезть к Хралфу. А… наш брат Эирик всегда мог осадить их. Как-то дошло до драки, и он так спокойно одолел Даяна, главного среди тех ребят, что его еще долго хвалили взрослые. Нам тогда лет одиннадцать было.
Варди немного помолчал.
В груди вновь растеклась тяжелая боль. Сколько бы ни пыталась Дара, а убрать это из души не выходило.
— Здесь же сборный пункт был. Отсюда нас распределяли по северным крепостям, — продолжил Варди. — И наши все собрались тут. А эти, как назло, что-то ляпнули про него, про Эирика. Я услышал, ну, и как будто в голову что-то ударило. Раз — и я уже около них стою. Дара тогда остановила меня, но тут один из них еще что-то брякнул. А Дара сама ему как вломила, тот аж на ногах не удержался. Вот и вся история. Нас оставили здесь, так как мы несдержанные, а там нужны только очень дисциплинированные воины.
Дара невесело усмехнулась, вспомнив, как это было. «Отец, он говорил об Эирике! Он его оскорблял… Я не могла…», — кричала она, когда вокруг собралась толпа. «Закрой рот! Устроила тут! Что ты этим добилась?», — его слова до сих пор резали ей душу. Как он мог так сказать, да еще и при всех? Дара с ним так и не попрощалась. Так злилась, что даже смотреть на него не могла. И это чувство несправедливости и стыда все еще горело в ней.
— А что этот ваш Эирик сам за себя не постоял? — Спросила Ирия.
Варди посмотрел на княжну так, что Дара невольно порадовалась — не на нее он так глядит, и ладно.
— Не может, — ответил он. — И уже никогда не сможет.
Они молчали не долго. Ирия, возможно, лишь ради приличия выдержала кроху молчания, а затем вновь принялась расспрашивать их. В ту ночь они не смыкали глаз до двух часов после полуночи, когда сменялись стражники на посту. Каждый был вовлечен в разговор, и, если вначале много говорили о чем-то веселом, особенно про детские проказы Дары и Варди, то потом разговор сменился в более тяжелую сторону.
— Твой отец, кажется, долгое время был в плену? — Спросила Ирия, но так, словно утверждала, да еще знала кое-что, о чем очень хотела поделиться.
— Да, мне тогда было лет семь. Нам сначала сказали, что погиб в битве при заливе Миражей, — ответила Дара, поджав губы.
В один из последующих вечеров она поделилась полной историей того времени с Вилмаром, который не оставил без внимания ее смятение. Она не могла без слез вспоминать то время, поскольку раны, полученные тогда, еще кровоточили в душе. Мать сильно пала духом, а ее брат не желал лишний раз ссориться, поэтому не мог защитить племянницу. Дара часто оставалась с матерью наедине в моменты, когда хмель завладевал ею. По деревням ходил мор, Агидель постоянно приходилось то спасать кого-то, то хоронить. К тому же, ее любимый муж, по донесению, погиб далеко в море. Лишь на девочке она могла выплескивать свою боль, когда солнце скрывалось за горизонтом, и наступал отдых от дневных забот. Хоть с утра она слезно извинялась перед Дарой, все же забыть об этом девочка была не в силах. Когда отец вернулся, она и словом не обмолвилась о деяниях матери. Лишь плакала, постоянно хватая его за руку.
Но ни действия матери, ни постоянные наказания в углу за проступки — ничто так не обижало ее, как те слова отца, произнесенные в крепости. Злость не проходила до сих пор, и даже на письма его Дара не давала ответа.
Но сейчас же Ирия решила рассказать еще об одних тайнах Даромира, скрытых от нее доселе:
— Вроде как, он пробыл более года в Таслисане, стране, что граничит с Лирой. Далеко за Великими горами, в городе-порту Эгебадор, что славился работорговлей. Его не отправили на торги, не выдали лирийцам, не отправили в бойцовские ямы. Он один выжил среди всех его товарищей. Причем, говорят, лирийские корабли неустанно причаливали к городу, как, собственно, и наши. За него сражались два государства, пока третье спокойно поднимало ставки. И неужели ты никогда не интересовалась, почему?
Дара покачала головой. Откуда ей вообще было знать, что такое происходило?
— Слухи ходят, что его растили, чтобы сместить короля. Мол, он сын мятежного… как у них говорят? Не важно, сын мятежного князя, который, к сожалению, проиграл. Но сподвижники того князя готовили его сына для восстания. Пока тот не сбежал с эрусами, почему-то. Интересно, правда? Ты, выходит, княжна их, хоть и не можешь таковой зваться.
— А про моих родичей что-нибудь рассказать можешь? Жуть, как интересно послушать! — Закатил глаза Варди.
— Нет, не могу. Ничем выдающимся они, видно не отличаются.
— Но, посмотри, как складно ты придумываешь истории! Могла бы и про меня что-нибудь выдумать, — пожал плечами Варди. — Думаю, я тайный незаконный сын императора, которого подбросили моей семье, чтобы спасти от старшего брата. Почему вы думаете, он сейчас так много молодых собрал на севере — меня ищет!
Дара и Вилмар прыснули, а Ирия так покраснела, что, кажется, забыла о своей больной спине. Они спорили о том, правдива ли история об отце Дары или нет, все оставшееся время, но после двух часов все же разошлись.
Дара в который раз подумала, что забыла поблагодарить Вилмара.