Эволюция свободы и устойчивое развитие
Ячменев В.А. Эволюция свободы и устойчивое развитие. Экологический ежегодник. 2016. № 9. С. 72-87.
Формы и виды поведения
Термином «свобода» могут обозначаться различные явления окружающего мира, мы остановимся только на свободе поведения живых организмов. Для начала необходимо определиться, что в данном исследовании понимается под термином «поведение».
Под поведением будем понимать процесс взаимодействия живых существ, имеющих нервную систему, с окружающей средой и другими организмами. На начальных этапах развития нервной системы поведение организмов находится под контролем безусловных и условных рефлексов. Безусловные рефлексы представляют собой постоянные врожденные реакции организмов на определенные воздействия окружающей среды. Условные рефлексы – приобретенные в течение жизни стереотипные реакции, которые возникли на базе безусловных рефлексов. В целом будем считать, что поведение организмов, осуществляемое на основе условных и безусловных рефлексов, является автоматическим и генетически предопределенным, то есть свобода поведения у таких организмов отсутствует.
Развитие нервной системы привело к формированию сознания, которым обладает не только человек, но и другие животные с достаточно развитой нервной системой (c наличием ощущений и эмоций, памяти, центров обработки информации, принятия решений и их реализации). В целом можно выделить четыре уровня развития сознания [1].
На первом, организменном уровне сознания, которое (в несколько иной трактовке) ряд исследователей обозначает как первичное сознание [2,3,4], мышление носит эмоциональный характер (осуществление последовательной оценки внутренних и внешних воздействий через положительные и отрицательные эмоции), в то же время восприятие (моделирование объективной реальности по совокупности ощущений) и представление (воспроизведение сознанием моделей реальности по памяти) находятся в зачаточном состоянии, а воображение (способность сознания манипулировать моделями реальности) отсутствует. Отсутствие воображения ведет к невозможности постановки цели. В итоге выбор вариантов поведения происходит хотя и с участием эмоций, но в автоматическом режиме в виде реакций на поступающие стимулы с учетом предшествующего жизненного (онтогенетического) опыта. Это поведение наслаивается на инстинктивные (автоматические) программы поведения, имеющие генетическую природу.
Таким образом, на организменном уровне сознания свобода поведения у организмов также отсутствует, однако между «инстинктивным» и «эмоциональным» поведением имеется принципиальная разница. Если управление поведением осуществляется в первом случае на уровне физиологических процессов нервной системы (через рефлекторные дуги), то во втором – на уровне психических процессов, когда часть воздействия передается для анализа в центр принятия решений, после чего и возникает эмоционально окрашенное ощущение. По-видимому, ощущение возникает в момент сравнения новой информации с существующей базой знаний, то есть памятью [5]. В зависимости от результатов эмоционального сравнения, зависящих в том числе от общего текущего эмоционального статуса организма в рассматриваемый момент, принимается вариант реагирования, который по прогнозному сценарию предшествующего опыта либо уменьшает величину отрицательных эмоций, либо увеличивает величину положительных. Добавим, что на организменном уровне сознания поведение носит неосознаваемый реактивный характер, коммуникация с другими организмами практически отсутствует (одиночный образ жизни), полученный онтогенетический опыт другим особям и поколениям не передается.
Второй уровень сознания связан с видовыми взаимодействиями, когда организмы стали способны с помощью нервной системы отличать «своих» от «чужих» и осуществлять по отношению к ним различное, то есть целенаправленное поведение. Принципиальное отличие целенаправленного поведения от его предшествующей формы – появление способности тормозить или откладывать непосредственную реализацию текущей потребности, возникающей от внутренних или внешних стимулов, ради достижения этой же потребности или иной в модельном будущем, которое обладает какими-либо преимуществами перед стратегией ее немедленного удовлетворения. Обозначим эту способность термином «воля». Чем сильнее сила воли, тем большей свободой поведения от автоматических программ поведения обладает организм.
На видовом уровне у мышления появились элементы рациональности, связанные с достижением определенной цели через волевые усилия. Поэтому к психическим процессам восприятия и представления добавились зачатки воображения, которое участвует в постановке целей, однако осознание еще отсутствует, мышление носит эмоционально-рациональный характер. На этой стадии начинается процесс неосознанного информационного обмена между организмами через химические, звуковые, визуальные и иные воздействия. Причем этот обмен еще не носит «диалогового» характера, поскольку каждый организм нацелен в основном «на прием», точнее создание информации [6], в том числе и от воздействий других организмов, но при этом непроизвольно и сам служит источником аналогичной информации для других. Появление способности к коммуникации позволяет животным уже организовывать определенные группы и часть онтогенетического опыта передавать (неосознанно) другим особям (врожденно-приобретенная форма обучения). По форме активности рассматриваемое поведение можно отнести к «реактивно-активному». Поведение на видовом уровне хотя и обладает определенной свободой, однако при этом большинство действий осуществляется на уровне автоматических программ, поэтому условно такое поведение назовем «автоматически-произвольным».
На биосоциальном уровне сознания мышление имеет рационально-эмоциональный характер, значительная часть знаний формируется через социальное научение у сородичей, в основном через подражание [7], в том числе через семейное воспитание, вплоть до активного инструктирования [8]. Передача знаний сородичам может носить целенаправленный характер с учетом их возможной осведомленности [9]. У наиболее развитых видов животных коммуникации уже присущ диалоговый характер [10] с достаточно высоким уровнем абстракции [11], что позволяет формировать сложные биосоциальные сообщества типа семьи, колонии, стада. Появляются зачатки самосознания, что подтверждается, например, узнаванием некоторыми животными себя в зеркале [12,13,14]. Увеличивается сила воли, целеполагание иногда может значительно отличаться от текущих потребностей. Растет вес рациональности в принимаемых решениях. По форме активности такое поведение можно отнести к «активно-реактивному», а по степени свободы – к «произвольно-автоматическому».
На социотехническом (человеческом) уровне сознания мышление носит в основном рациональный характер с высоким уровнем абстракции, которое у животных (например, у приматов) находится в зачаточном состоянии, обучение происходит через культуру, коммуникация становится обязательной. В течение жизни, как правило, формируется устойчивое самосознание, поведение становится активным. Богатое воображение, знания и достаточная сила воли позволяют человеку формировать и достигать долгосрочные цели, которые могут полностью не совпадать с текущими потребностями, то есть уровень свободы поведения от автоматических программ в целом достаточно высокий.
Некоторые из приведенных выше характеристик поведения организмов на различных уровнях развития сознания представлены в таблице 1.(см. иллюстрацию)
Каждая новая форма сознания не отменяет предшествующую, а лишь трансформирует ее, поэтому у человека функционируют все четыре выделенных формы сознания (организменная, видовая, биосоциальная, социотехническая). Причем, чем древнее форма сознания, тем более оперативно она реагирует на изменение условий существования. Сознательное реагирование предполагает длинную цепочку событий через все уровни сознания вплоть до самосознания. Центры принятия решений предшествующих уровней сознания могут действовать относительно независимо и по более широкому спектру задач, включая возможности параллельной работы по нескольким направлениям одновременно. Во многих случаях самосознание («Я») всего лишь осознает решение, которое уже было принято ранее (оправдывая его теми или иными рациональными аргументами), а в экстремальных ситуациях начинает реализовываться еще до его осознания. Так, по данным измерений импульсов головного мозга участников одного из экспериментов [15], ученые смогли определить, какую страну выберет человек для отдыха еще до того, как он сделает свой осознанный выбор. Другие эксперименты показывают, что в сложных случаях (многовариантных) при недостатке времени лучше полагаться на собственные эмоции, чем на рациональное мышление, которое в таких ситуациях не успевает «качественно» просчитать и сопоставить все возможные варианты [16].
Возникает вопрос не только о степени детерминированности осознанно принимаемых решений от уже принятых решений на предшествующих уровнях сознания, но и о том, насколько свободным можно считать поведение, причины которого мы часто даже не осознаем.
Виды свободы
Самым простым вариантом ухода от проблемы неосознанно принимаемых решений является представление о том, что свободным можно считать только осознаваемое поведение. Но другие уровни сознания человека также уникальны, как и его самосознание, и они имеют прямое отношению к личности человека, тем более что большинство решений принимается именно на этих, более низких уровнях сознания. К тому же необходимо отличать поведение, основанное на инстинктах (где нет свободы), от поведения, обусловленного нашим онтогенетическим опытом (где есть определенная свобода).
Учитывая этапы развития сознания, выделим несколько видов свободы человека.
На организменном уровне сознания, где главенствуют эмоции, свобода поведения организмов отсутствует. Для такого развитого организма, как человек, нет ситуаций, которые бы полностью определялись только эмоциональной оценкой, но чем больше вызывает эмоций та или иная ситуация, тем меньше остается свободы в принятии решений на других уровнях сознания.
На видовом уровне сознания свобода поведения проявляется в ситуациях, связанных со спецификой иерархических отношений по принципу лояльности – агонизма. Поэтому если поведение человека обусловлено ситуацией, связанной с иерархическими отношениями (борьба за место в социуме, статус), то решения принимаются в основном на видовом уровне сознания, но при этом у этих решений есть определенная свобода, которая зависит от жизненного опыта человека. Такую свободу назовем видовой свободой поведения.
На биосоциальном уровне на лояльное – агонистическое поведение накладывается следующий уровень, связанный с альтруизмом – эгоизмом. Этот уровень еще зависит от генетики, но важную роль в становлении отношений «альтруизм – эгоизм» играет предшествующий онтогенетический опыт взаимодействия людей. Недостаточный уровень осознания на этом уровне, видимо, компенсируется наличием зеркальных нейронов, через которые возникает в том числе чувство сопереживания, способствующее возникновению альтруистического поведения (или не возникает, что усиливает эгоистическое поведение). Уточним, что аналогичные полностью врожденные программы поведения на более низких уровнях развития, при которых организм совершает действия, похожие на альтруистические (эгоистические), являются всего лишь сложными автоматическими программами [17]. Обозначим такие виды альтруизма и эгоизма, как автоматические (автоальтруизм и автоэгоизм). Свободу поведения, связанную с альтруизмом и эгоизмом, обозначим как биосоциальную свободу.
Социотехнический уровень характеризуется рациональным типом мышления, и он не только повлиял на базовые мотивации поведения предшествующих уровней, но и создал свою мотивацию, основанную на кооперативных – конкурентных отношениях. Только на этом уровне индивид способен сознательно оценить преимущества и недостатки кооперации (сотрудничества, взаимопомощи) и конкуренции (борьбы, соперничества) с другими индивидами в той или иной ситуации и принять соответствующее решение, в значительной степени определяющее его дальнейшее поведение. Использование терминов «кооперация» и «конкуренция» на других уровнях развития организмов носит метафорический характер, поэтому для уменьшения искажения смысла будем обозначать такие процессы, как «автокооперация» и «автоконкуренция» [17]. Внутри социумов преобладает кооперация, между социальными группами – конкуренция, однако в зависимости от культурных норм вариации могут быть значительными.
Социотехническая свобода поведения, безусловно, определяется не только базовой для данного уровня сознания мотивацией по линии кооперация – конкуренция, но и такой социотехнической мотивацией, как мотивация к познанию мира, которая имеет свои эволюционные корни в ориентировочно-исследовательском поведении животных.
Следует сделать еще одно важное замечание. Организменный, видовой и биосоциальный уровни сознания человека находятся на более высокой стадии развития (за счет влияния социотехнического сознания), чем аналогичные уровни сознания организмов, для которых данные уровни являются наивысшими.
Таким образом, свобода поведения человека от автоматических программ (генетических и онтогенетических) состоит из целого ряда свобод (организменной, видовой, биосоциальной, социотехнической), значительная часть из которых может и не осознаваться, или осознаваться только частично, а иногда и искаженно (неверное определение реального мотива того или иного поведения).
Появление все новых видов свободы (от организменной до социотехнической) однозначно говорит о ее росте в целом в процессе эволюции живых организмов, имеющих нервную систему. Однако это еще не означает, что все виды свободы увеличиваются одновременно. Необходимо рассмотреть эволюцию каждого выделенного вида свободы отдельно. Но для этого следует предварительно определиться с содержанием понятий «свобода воли» и «свобода поведения».
Свобода воли и свобода поведения
Свобода поведения появляется вместе с сознанием, то есть после возникновения субъективной реальности [18], которая образуется на организменном уровне сознания. До этого уровня любое поведение организмов подчиняется строгим законам объективного мира на уровне безусловных и условных рефлексов нервной системы.
На организменном уровне выбор варианта поведения происходит в том числе через использование эмоций с учетом онтогенетического опыта. Эмоции относятся к психическим явлениям, а не к нервным (физиологическим), поэтому поведение уже не подчиняется законам объективной реальности, и по отношению к ней оно обладает определенной свободой (внешний наблюдатель не может точно прогнозировать поведение такого организма). Однако сам выбор происходит автоматически, то есть «воли», как способности тормозить реализацию текущей потребности ради другой (или той же) потребности в будущем, еще нет (есть ситуация выбора между двумя потребностями). Нет и внутренней свободы, так как решение детерминировано соотношением эмоциональных оценок без участия воли. Но поскольку такое решение в ситуации выбора ведет к появлению свободы по отношению к внешней среде (объективной реальности) и является определенным эволюционным этапом в становлении воли как таковой, вполне имеет смысл ввести для него отдельное обозначение – «предволя».
Предволя – эволюционная предтеча воли, решение в условиях выбора между имеющимися вариантами поведения (условия задаются извне), а не поиск вариантов поведения для достижения определенных целей, когда поведение осуществляется на основе не только генетических механизмов, но и онтогенетического субъективного опыта и эмоций. Обратим внимание на то, что на этом этапе в нервной системе, видимо, еще не происходит четкого разделения двух процессов – принятие решения и его реализация.
Способность торможения поведения, направленного на удовлетворение текущей потребности, означает, что, во-первых, у организма появилась определенная модель окружающей реальности, в рамках которой он может прогнозировать желаемое будущее (появляется некий прообраз цели), а во-вторых, он способен за счет целенаправленных действий добиться реализации этого будущего. Другими словами, появившаяся свобода имеет два взаимосвязанных этапа. Первый этап связан со способностью организма ставить цели, второй – со способностью их достигать.
Проблема «свободы воли», связанная с попытками оценить степень детерминированности поведения организмов от внешних или внутренних факторов воздействия, относится только к первому этапу. Для ответа на вопрос: «существует ли свобода воли?» необходимо учитывать приведенные ниже обстоятельства.
Процесс постановки цели происходит в субъективной реальности, поэтому по отношению к процессам объективной реальности «свобода воли» как явление, безусловно, существует. Но это не значит, что она полностью независима от объективной реальности. Физиологические состояние и потребности, взаимодействия с другими организмами и окружающей средой на начальных этапах эволюционного развития в значительной степени (но не полностью) детерминируют процесс целеполагания организма.
Кроме того, в субъективной реальности есть определенные закономерности, которые, с одной стороны, по-своему детерминируют процессы постановки целей, с другой – ограничивают возможный спектр целеполагания.
Второй этап определяет свободу поведения организма (через достижение поставленных целей) и аналогично свободе воли зависит как от субъективных особенностей организма, так и объективных его возможностей, связанных с взаимодействием с окружающей средой, а также от особенностей самой окружающей среды и взаимодействий с другими организмами.
Свобода воли и свобода поведения в указанном выше смысле появляются на видовом уровне развития сознания. Это связано с тем, что у организмов одного вида есть генетическая предрасположенность к более тесному взаимодействию. Они связаны процессами размножения и существуют в одной экологической нише, образуя территориальную общность, что ведет к повышенной частоте контактов. Здесь в первую очередь возникает необходимость дополнительного регулирования внутривидовых взаимодействий, основанных на жизненном опыте. Свобода воли на видовом уровне ограничена задачами, которые стоят перед организмами на этом уровне развития.
Заметим, что, хотя использование термина «цель» для рассматриваемого уровня сознания несколько избыточно, употребление прилагательного «видовая» позволяет отделить такое целеобразование от более высоких его уровней. Альтернативный вариант – использование для описания становления процесса воления таких психологических терминов, как влечение, стремление, желание, хотение, что, однако, сильно затруднено многообразием точек зрения на сферу их применения [19, 20], но при желании каждый из перечисленных терминов можно попробовать соотнести с соответствующим этапом развития воли.
Появление свободы человека на организменном уровне сознания
Напомним, что под свободой человека мы понимаем два хотя и связанных, но разных процесса: свободу воли (внутреннюю свободу, свободу целеполагания) и свободу поведения (внешнюю свободу, свободу в достижении поставленных целей). Первый процесс относится к субъективной реальности, второй – к субъективно-объективной реальности [18].
Как мы указывали выше, свобода воли на организменном уровне сознания отсутствует, поскольку нет еще самой воли. На этом уровне есть только предволя, которая позволяет делать выбор посредством эмоциональной оценки имеющихся в наличии вариантов поведения.
Выделение такого психического образования, как предволя, позволяет несколько по-новому оценить знаменитые эксперименты Б. Либета по изучению произвольного движения рукой [21], согласно которым потенциал готовности (ПГ) двигательной коры головного мозга предшествовал сознательному желанию совершить такое движение примерно на 1 секунду (от 550 до 1050 мсек). В свое время эти эксперименты поставили под вопрос само существование свободы воли [22]. Нам важно отметить, что в экспериментах было установлено различие в сроках возникновения ПГ в зависимости от изменения условий их проведения. У тех участников, которые смогли действовать относительно спонтанно, ПГ возникал за 550 мсек до начала действия, у тех, кто в какой-то мере планировал свои действия – за 1050 мсек. В случае же автоматического неконтролируемого поведения, например при быстрой реакции на неожиданный стимул, ПГ вообще не появлялся. По нашему мнению, в первом случае решение о движении рукой принималось на организменном уровне сознания с использованием только предволи, а не воли (ситуация простого выбора, предложенного извне). Во втором случае к решению через планирование подключалось самосознание (а значит и воля), что вело к задержке в принятии аналогичного решения. В третьем случае в действие включались программы автоматического (досознательного) реагирования (на уровне безусловных рефлексов).
Эксперименты Б. Либета показывают зависимость заблаговременности формирования ПГ двигательной коры головного мозга от уровня сознания, на котором принимается соответствующее решение. Это означает, что возможна экспериментальная проверка верности гипотезы наличия у человека четырех уровней сознания (организменного, видового, биосоциального и социотехнического), правда при условии, что базовые мотивации соответствующих уровней, под которые должны быть настроены варианты экспериментов, определены верно. Наименьшая заблаговременность возникновения ПГ должна наблюдаться в ситуациях позитивной – негативной оценки, затем при решениях, связанных с лояльной – агонистической мотивацией, далее с альтруистической – эгоистической. Наибольшую заблаговременность возникновения ПГ должны показывать эксперименты, связанные с самосознанием, то есть с кооперативной – конкурентной мотивацией. Аналогичная закономерность должна наблюдаться и при движении от эмоциональных задач к рациональным (как вариант, через повышение уровня абстрактности предлагаемых для решения задач), однако выделение конкретных уровней сознания при таком подходе представляется проблематичным.
В процессе эволюции живых организмов значимость предволи в принятии решений постоянно уменьшается, поскольку вместе с новыми уровнями сознания появляются и новые мотивации для принятия решений. Эта тенденция сохраняется и на этапе эволюции человека, когда основную роль в снижении значения предволи в принятии решений играет рост самосознания. Тем не менее предволя принимает участие в решении задач выбора на всех уровнях сознания, что вполне согласуется с основной идеей гипотезы соматического маркера Антонио Домасио о важности эмоций для принятия любых решений [23].
В общем случае на организменном уровне сознания нет не только свободы воли, но и свободы поведения (оно автоматическое). Поскольку эмоциональное поведение ситуативно и сиюминутно, оно часто может мешать человеку в достижении более отдаленных целей, поэтому самосознание пытается взять под контроль такое поведение. Например, рациональное сознание способно в некоторой степени влиять на эмоциональное состояние организма и его эмоциональную реакцию на различные воздействия, в том числе через использование специальных психотехник (аутотренинг, аффирмации) и лекарственных препаратов. Другими словами, у человека появляется определенная (опосредованная самосознанием) свобода поведения и на организменном уровне сознания.
Одним из побочных результатов появления эмоциональной свободы поведения выступает увеличение возможности получения человеком положительных эмоций, не имеющих адекватного биологического смысла (через алкоголь, наркотики и другие психотропные вещества) и приводящих к выбору ошибочных для организма в целом вариантов поведения. Формирование культуры гедонистической направленности приводит к увеличению количества людей, страдающих от избыточной стимуляции положительных эмоций, свобода поведения которых в большей степени зависит от мотивации организменного уровня, по сравнению с людьми, у которых баланс между негативными и позитивными эмоциями не нарушен. Однако поскольку такие искусственные изменения не затрагивают генетических основ формирования мотивации этого уровня, в целом естественный баланс между негативными и позитивными эмоциями в ходе эволюции человека, видимо, не изменился.
В то же время можно отметить в эволюционном развитии человека дальнейшую дифференциацию первичных (позитивных – негативных) эмоциональных состояний, что создает предпосылки для формирования все более сложного поведения.
Эволюция свободы человека на видовом уровне сознания
Воля как феномен психики возникает на видовом уровне сознания и проявляется в способности организмов ставить (свобода воли) и достигать (свобода поведения) желаемые цели. Первоначальные эти цели мало отличались от «целей» (результатов реализации) соответствующих автоматических программ поведения, обладающих по существу эквифинальной направленностью [24]. С развитием психики указанное расхождение увеличивалось, однако важным представляется не только этот факт, но и новый способ достижения желаемой цели. Другими словами, формально цель организма на видовом уровне сознания может полностью совпадать с результатом реализации какой-либо из имеющихся автоматических программ, но ее формирование и способ достижения будут уже совершенно иными с учетом жизненного опыта, модели окружающей среды [25] и прогноза развития текущей ситуации. То есть в детерминации воли появляется субъективная составляющая, которую с объективной точки зрения и можно считать свободой воли. В то же время детерминация целей видового уровня еще в значительной степени определяется объективной реальностью.
Эволюционные изменения свободы воли человека на видовом уровне сознания (как, впрочем, и на других уровнях сознания) происходят по нескольким направлениям, каждое из которых может выступать в качестве ее характеристики.
Степень свободы воли можно оценить по соотношению факторов объективной и субъективной детерминации. На видовом уровне в процессе развития при постановке целей уменьшается доля объективного и увеличивается доля субъективного детерминизма: все больше физиологическое состояние организма влияет на целеполагание через призму психологического состояния (аналогичная ситуация складывается и с потребностями); внутривидовые взаимодействия, основанные на безусловных и условных рефлексах, осложняются онтогенетическими нормами поведения, включая культурные; влияние параметров окружающей среды все больше опосредуется субъективной моделью этой среды. Таким образом, степень свободы воли на видовом уровне сознания увеличивается.
Увеличение видовых потребностей человека и усложнение модели окружающей среды ведут к расширению перечня (спектра) желаемых и достижимых целей, то есть наблюдается как относительный, так и абсолютный рост еще одной из характеристик свободы воли, связанной со спектром целеполагания, который расширяется. Кроме того, меняется и распределение целеполагания по сферам жизнедеятельности внутри этого спектра.
Рост знаний, возможностей организма человека (в том числе за счет использования техники) и улучшение прогнозирования развития текущей ситуации позволяют ставить все более отдаленные цели, то есть увеличивается временная характеристика свободы воли, которую можно назвать горизонтом целеполагания (текущим, краткосрочным, долгосрочным).
Напомним, свобода поведения зависит от особенностей организма человека (объективных и субъективных), а также взаимодействий с другими людьми и окружающей средой.
Из объективных характеристик человека следует отметить его физические возможности, которые за период становления человека изменились в основном в сторону улучшения координации движений, что несколько увеличивает свободу поведения. Однако основное изменение связано с созданием техники, что привело к многократному увеличению возможностей человека во взаимодействии с окружающей средой.
К субъективным характеристикам человека, влияющим на свободу его поведения, можно отнести знания, умения, навыки, а также такую психическую особенность, как сила воли.
Рост знаний безусловен (накапливаются и передаются через культуру), общая совокупность умений и навыков у человечества также возрастает, однако надо учитывать тот факт, что наличие умений и навыков носит персональный характер (больше относится к способу достижения целей). Сила воли влияет на возможную величину отклонения поведения от актуализированных автоматических программ поведения и характеризует психическую способность преодолевать трудности и препятствия на пути к достижению цели.
Сила воли влияет и на свободу поведения – через опыт реализации ранее поставленных целей. Учитывая, что в ходе эволюционного развития меняется соотношение количества автоматических генетических программ поведения к количеству автоматических онтогенетических программ поведения (доля последних непрерывно увеличивается), возможности отклонения от автоматических программ поведения возрастают, так как преодолевать действие онтогенетических программ в целом легче, чем генетических.
Изменение условий окружающей среды неоднозначно влияет на свободу поведения человека (на всех уровнях сознания). С одной стороны, замена естественной природной среды на антропогенно измененную и искусственную создает благоприятные условия для реализации значительно большего количества целей, например в городах (что увеличивает свободу поведения), с другой – возможности окружающей природной среды, касающиеся удовлетворения различных человеческих потребностей, не безграничны, они уменьшаются, что создает новые трудности в реализации многих целей, тем самым уменьшая свободу поведения.
Важным представляется анализ эволюционных изменений видовой свободы поведения, связанных с изменениями в отношениях между людьми. На видовом уровне эти отношения базируются на мотивации поведения, связанной с лояльностью – агонизмом. Выступая в виде социального регулятора, эти отношения несколько уменьшают свободу поведения людей, в том числе и через построение иерархических отношений. С другой стороны, учитывая, что под социальностью (в широком смысле слова) мы понимаем способность организмов использовать полученные в течение жизни знания для совместной жизнедеятельности, наличие социальных отношений увеличивает возможности их участников по достижению желаемых целей.
По мере эволюционного развития баланс между лояльным и агонистическим поведением несколько меняется, поскольку он зависит не только от генетических факторов, которые тоже могут претерпевать изменения, но и от культурных норм. Способность культуры смещать баланс в сторону снижения внешнего проявления агрессивности (одного из видов агонистического поведения) была в свое время отмечена А.П. Назаретяном, который выдвинул гипотезу техно-гуманитарного баланса [26]. В соответствии с этой гипотезой коэффициент кровопролитности (отношение среднего числа убийств в единицу времени к численности населения) в ходе исторического развития сокращается, несмотря на рост убойности силы оружия: чем выше мощь производственных и боевых технологий, тем более совершенные средства сублимации агрессии и культурно-психологической регуляции необходимы для сохранения социума. При этом автор гипотезы учитывает действие только культурного фактора в снижении выражения агрессивности, считая последнюю величиной постоянной.
В то же время исследования антропологов показывают, что снижение агрессивности человека происходило и на основании генетических изменений под давлением как полового, так и группового (социального) отбора. Рождение все более беспомощных детенышей и возрастание периода взросления приводили к необходимости увеличения доли мужского вклада в воспитание потомства, что вело через половой отбор к снижению мужской агрессивности (агрессивность и забота о потомстве находятся в обратной зависимости), так как на определенном эволюционном этапе (еще у позднейших гоминид) предпочтение стало отдаваться особям со все менее агрессивными чертами [27, 28]. Излишняя агрессивность не всегда соответствовала и новым отношениям в возникающих социумах, что должно было приводить к повышенной элиминации таких особей.
Хотя условия проживания конкретных людей могут значительно влиять на уровень проявления агрессивности (например рост скученности в городах), в силу отмеченных причин (как культурных, так и генетически обусловленных) баланс между лояльным и агонистическим поведением у человека все же в целом постепенно смещается в сторону более лояльного поведения, то есть свобода лояльного поведения повышается, агонистического – уменьшается.
Эволюция свободы человека на биосоциальном уровне сознания
Спецификой биосоциального уровня сознания является появление мотивации, связанной с альтруизмом – эгоизмом. Альтруистическое поведение можно рассматривать как эволюционное развитие лояльных отношений через формирование родительских и семейных отношений на базе разновидности лояльных отношений – полового поведения, а эгоистическое – как эволюционное развитие агонистических отношений. Аналогично предшествующие лояльные – агонистические отношения формировались на основе позитивных – негативных отношений.
Новые отношения хотя и развиваются на базе имеющихся, однако не заменяют их (они продолжают свое эволюционное развитие), а надстраиваются над ними. Такой механизм описывается через соотношение направленностей частично замкнутых циклических процессов второго и третьего уровней, когда развитие по восходящей расширяющейся спирали дополняется развитием по восходящей сходящейся спирали вплоть до возникновения нового явления, которое после своего образования развивается по восходящей расширяющейся спирали [24].
Динамика альтруистического – эгоистического поведения носит более сложный характер, чем динамика лояльного – агонистического. Мотивация поведения, связанная с альтруизмом – эгоизмом, в значительно большей степени зависит от культурной среды, но тем не менее существует и определенная врожденная предрасположенность к тому или иному типу поведения [29, 30]. Такую предрасположенность можно рассматривать как программы автоальтруизма (автоэгоизма), заложенные на организменном и видовом уровнях. Более того, в естественных условиях у каждого биологического вида существует определенный баланс между количеством особей с предрасположенностью к тому или иному виду поведения [31, 32, 33], который может несколько изменяться в зависимости от внешних условий, являясь частью его эволюционно-стабильной стратегии. Такой естественный баланс мало подвержен генетическим изменениям, поскольку в этом процессе половой отбор участвует незначительно и разнонаправленно (в благоприятных и неблагоприятных условиях предпочтения партнеров могут меняться), а отбор на уровне социума через изменение поведения [34] проявляется слабее и зависит от конкретных культурных установок.
Основные изменения поведения по линии альтруизм – эгоизм связаны с изменением культурной среды после развития техники до уровня, позволяющего получать и накапливать избыточный продукт. Эгоистическое поведение имеет определенную положительную корреляцию с такими характеристиками человека, как доминантность, агрессия, активность. Это означает, что в новой системе социальных отношений (социотехнических) эгоисты имели больший шанс получить дополнительный имущественный и политический ресурсы. В результате увеличилось влияние эгоистов в социальных отношениях, то есть произошло первое значимое нарушение естественного баланса между альтруизмом и эгоизмом в социуме. Относительно резкое смещение естественного баланса в социуме по линии «альтруизм – эгоизм» в сторону эгоизма в свое время автор назвал эгоистическим сдвигом [35].
Но такое смещение баланса в сторону эгоизма должно было вызвать определенное противодействие в социуме, поскольку наличие чувства справедливости замечено уже у обезьян [36], то есть должен был сработать механизм саморегуляции, представляющий собой компенсационное изменение социальных норм в сторону повышения требований к альтруистичности поведения членов социума. Социальное нормирование поведения могло происходить как сверху (через издание соответствующих законов и предписаний, прямое силовое воздействие), так и снизу (через нормы морали, обряды, ритуалы, традиции). Такое давление влияло на поведение всех членов общества, но степень влияния и мотивация альтруистических поступков различались для разных групп населения, в том числе и в зависимости от их генотипов, которые влияют на степень предрасположенности к тому или иному поведению.
Конечно же, «чистых» альтруистов и эгоистов (гомозиготных) не существует, поскольку данные признаки кодируются несколькими генами, но в целом под гомозиготными альтруистами и эгоистами будем подразумевать тех людей, у которых генетическая предрасположенность в проявлении соответствующего поведения является высокой. Основную же часть населения составляют гетерозиготные альтруисты и эгоисты без явно выраженной генетической предрасположенности к рассматриваемым типам поведения, но и эта группа не совсем однородна, и ее можно разделить на подгруппы, у которых альтруистический ген (гены) доминантен, а эгоистический рецессивен (и наоборот).
Гомозиготные альтруисты наиболее легко принимают изменения в поведении, связанные с корректирующим социальным нормированием (их свобода поведения возрастает). Гомозиготные эгоисты, свобода поведения которых получает определенные ограничения, вряд ли поменяют свою природу, и поэтому за их внешне альтруистическим поведением (но и это важно) будут скрываться вполне эгоистические интересы (уважение в социуме, боязнь остракизма). Наибольший эффект социальное нормирование может дать через «перевоспитание» гетерозиготной части населения (конформистов). В зависимости от соотношения доминантных и рецессивных генов той или иной направленности эффект будет различным (в том числе и для свободы поведения), но более ярко выраженным.
При оценке роли альтруистического и эгоистического поведения необходимо учитывать их функциональное различие в социуме. Можно привести достаточно близкую аналогию, связанную с разницей между мужским и женским началом. Мужское (условно эгоистическое) начало отвечает за поиск, действие, оно активно. Женское (условно альтруистическое) начало более пассивно, стремится к объединению и гармонии. Другими словами, при нормальном развитии любой системы существует определенный баланс между изменением и сохранением ключевых параметров системы. Превалирование эгоизма в системе (относительно оптимального баланса) ускоряет ее развитие, но если это ускорение не уравновешивать альтруизмом, направленным на сохранение, система выходит за пределы своих адаптационных возможностей. Превалирование же альтруизма ведет к снижению скорости развития и застою.
Дальнейшее совершенствование техники приводило к постепенному росту накопленных богатств в обществе и их дальнейшему перераспределению в сторону лиц эгоистической направленности. Поскольку эти изменения длительное время были достаточно медленными, дальнейшее смещение баланса (эгоистический дрейф) если и происходило, то достаточно безболезненно, поскольку социальные системы чаще всего успевали приспособиться к новым условиям (возможно наблюдались локальные дрейфы и в сторону альтруизма). Однако наступила эпоха промышленной революции, и существующее социальное нормирование (особенно административное) перестало устраивать, в первую очередь, именно зажиточную и активную часть социума. В результате произошла серия буржуазных революций, возникли первые капиталистические государства.
Возникновение капитализма спустя какое-то время привело ко второму эгоистическому сдвигу. В отличие от первого сдвига, второй сдвиг имел особенность, значительно затруднившую в дальнейшем достижение нового баланса между альтруизмом и эгоизмом, оптимального для данной системы в данных условиях. Эта особенность связана с изменением состава властной элиты. Старая элита носила в основном потомственный характер. И хотя особым альтруизмом она не отличалась (скорее всего, имела смешанный гетерозиготный тип с некоторым преобладанием в сторону эгоизма), но находилась под сильным воздействием существовавших в то время социальных норм. В рамках этих норм эгоизм, хотя и формально, но осуждался, а альтруизм считался добродетелью, забота о благе народа считалась благородной обязанностью (патриархальное общество). Новая элита обладала явно более выраженной гомозиготной эгоистичностью. Получив власть, она предприняла (не всегда осознанно) целый ряд действий для разрушения действовавшей ранее системы социального нормирования (по линии альтруизм – эгоизм) и создания новой. Помимо прямых административных рычагов воздействия (через изменение законодательства) использовалось и идеологическое давление на социум для формирования нового отношения к системе альтруизм – эгоизм. Целенаправленное смещение приоритета прав от общества к личности, поддержка соответствующих идеологических (социал-дарвинистских) и религиозных (протестантизм) воззрений в результате привели к новому резкому эгоистическому сдвигу. Как и следовало ожидать, данный сдвиг первоначально значительно ускорил социально-техническое развитие обществ, вставших на этот путь, однако скорость развития спустя некоторое время начала превышать их адаптационные возможности, что вело к значительному росту социальной напряженности.
Первый взрыв социальной системы произошел в Российской империи. С рассматриваемой точки зрения в Российском государстве были еще сильны позиции традиционного общества, а несколько обостренное чувство справедливости (влияние географических факторов) не выдержало возникших градиентов социального неравенства. Другими словами, можно предположить, что величина эгоистического сдвига превысила адаптационные возможности социальной системы, и в ней началась перестройка со сдвигом баланса в противоположную сторону.
Теоретической основой возможности создания социальных систем со значительным сдвигом в сторону альтруизма служило представление о человеке как чистой доске (tabula rasa), что предполагало возможность путем воспитания и влияния социальной среды сформировать любое поведение своих членов (реально поведение человека зависит и от генетических факторов, и от социальных). Эксперимент показал, что в принципе жизнь с альтруистическим сдвигом возможна, но она, по крайней мере в тех условиях, оказалась менее конкурентоспособной по сравнению со странами с эгоистическим сдвигом.
Если непосредственно для жителей СССР результаты эксперимента оказались двойственными, то на окружающий мир «эффект СССР» оказал крайне позитивное воздействие. Фактически Россия совершила альтруистический поступок глобального уровня, сместив мировой баланс в сторону альтруизма. Именно пример СССР заставил властные эгоистические элиты консолидированно начать целенаправленную деятельность по поиску нового баланса между альтруизмом и эгоизмом в своих странах. В итоге идеи социального государства, модные до недавнего времени в странах развитого капитализма, не так уж сильно отличались от лозунгов бывшего СССР. А основная задача социального государства состоит в уменьшении социальных градиентов, и в первую очередь по линии альтруистического – эгоистического поведения.
Отметим, что изменения условий существования человека в современном мире и так неизбежно приводят к некоторому эгоистическому дрейфу (даже без идеологического усиления) через развитие индивидуализма (появилась возможность выживать относительно самостоятельно, стали доступными отдельное жилье, дистанционные средства коммуникации и т.д.), что отрицательно влияет на его психологическое самочувствие [37]. Поэтому, хотя развитые страны достигли впечатляющих успехов в социально-экономическом развитии, нельзя сказать, что найденный ими баланс между альтруизмом и эгоизмом после второго эгоистического сдвига является оптимальным. Это связано с рядом причин.
Во-первых, равновесие было достигнуто не только за счет перестройки внутренней структуры социальных отношений, но и в значительной степени за счет использования ресурсов стран третьего мира и переэксплуатации ресурсов биосферы. Другими словами, дополнительные внешние ресурсы позволяли сглаживать внутренние противоречия, возникающие в обществе. Из сказанного можно сделать следующие выводы: 1) если внешние дополнительные ресурсы убрать, то существующий баланс между альтруизмом и эгоизмом внутри обществ приведет к неустойчивости систем; 2) если параметры такого баланса этих стран применить к другим категориям стран (менее развитым или живущим в основном за счет собственных ресурсов), то это тоже приведет данные страны в состояние неустойчивости.
Во-вторых, вызывает беспокойство психическое состояние населения развитых стран. Это связано с тем, что осуществляемая властными структурами этих стран весьма мягкая, но все же идеологическая обработка населения приводит к определенным патологическим изменениям в психике и поведении значительной его части, поскольку одновременно навязываются два противоположных типа поведения. С одной стороны, эгоизм (в основном через индивидуализм, который имеет определенную связь с эгоизмом) преподносится как основа сущности человека (каждый сам за себя), и если в его жизни что-то не получается, то это личная проблема каждого, но никак не системы. С другой стороны, на уровне государства очень много говорится об общественной пользе и формально такое альтруистическое поведение тоже одобряется. Возникающие эффекты хотя и различны для разных групп населения, но в целом весьма благодатны для развития психотерапевтической медицины. Для лиц альтруистической направленности это приводит к появлению когнитивного диссонанса, что, в свою очередь, ведет к широкому применению антидепрессантов, которые если и не лечат, то смягчают его последствия. Для групп населения эгоистической направленности последствия указанных процессов несколько иные, например расцвет лицемерия (двойной морали).
Хотя большинство стран (социумов) не успело еще выработать оптимальный для своего развития (имеется в виду самостоятельное устойчивое развитие без необходимости внешней экспансии) баланс между альтруизмом и эгоизмом после второго эгоистического сдвига, мы становимся свидетелями следующего, третьего эгоистического сдвига. Внешняя причина начала третьего эгоистического сдвига – распад СССР, который служил определенным противовесом и сдерживал эгоистические устремления мировых элит. Отметим, что эгоизм мировых элит рассматривается в нашем случае не с морально-нравственных позиций, а с позиций их объективного существования на данном этапе развития человеческого общества и необходимости учета этого обстоятельства при разработке концепций мирового развития.
Основным объективным критерием нарушения баланса между альтруизмом и эгоизмом можно считать рост неравенства в доходах населения стран. Из других признаков начавшегося сдвига можно выделить происходящий процесс размывания среднего класса, постепенный отход от идеологии социального государства, рост агрессивности внешней политики стран. Исходя из этого, можно ожидать появления соответствующих компенсационных явлений в сторону альтруизма, форма выражения которых может быть весьма разнообразна.
Таким образом, свобода поведения человека на биосоциальном уровне подвержена определенным колебаниям, в рамках которых в целом происходит уменьшение свободы поведения альтруистической направленности и расширение свободы поведения эгоистической направленности, что обусловлено как объективными, так и субъективными причинами.
Эволюция свободы человека на социотехническом уровне сознания
Как мы уже отмечали выше, на каждом уровне сознания появляется новая мотивация поведения (мотивационная пара), которая образуется в результате эволюционного развития базовой мотивации предшествующего уровня сознания. Для социотехнического уровня развития такой мотивационной парой является кооперация – конкуренция. Возникновение кооперации связано с эволюционным развитием альтруизма, а конкуренции – эгоизма.
Поскольку влияние врожденных факторов в данном случае минимально (на уровне предрасположенности к отдельным видам автокооперации и автоконкуренции), баланс между кооперативным и конкурентным поведением в социуме подвержен сильным колебаниям и определяется, в первую очередь, его соответствующими культурными нормами. Необходимо учитывать также, что рассматриваемый уровень соотносится с рациональным поведением, обусловленным определенными целями в конкретной ситуации: при реализации индивидуальных целей преобладает конкуренция, при реализации групповых – кооперация.
Цикличность развития социумов (условно – рождение, зрелость, закат) приводит к появлению соответствующей цикличности в изменении соотношений между кооперацией и конкуренцией на разных стадиях их развития. Максимум кооперации (и соответствующего поведения) отмечается в начальный период образования социума, максимум конкуренции – при его закате (если он происходит по естественным причинам старения социума). Причем возможно, что одной из основных причин цикличности развития общества является закономерное изменение некоторых параметров свободы его членов при определенных изменениях внешних условий существования. Попробуем пояснить сказанное.
Эволюционный смысл появления свободы состоит в том, что она дает дополнительные возможности (в сравнении с автоматическими программами поведения) реализации основных потребностей организма. Рост свободы воли и свободы поведения каждого человека позволяет ставить и достигать все более отдаленные и сложные цели, стимулируя, соответственно, и развитие силы воли. Однако объединение усилий и, что еще более важно, знаний разных людей в рамках социума позволяет значительно расширить их возможности по удовлетворению потребностей. Неизбежная плата за это – некоторое ограничение личной свободы поведения принятыми социальными нормами поведения.
Наибольшие трудности при реализации поставленных целей (удовлетворение совокупных потребностей) возникают в период становления соответствующего социума, когда требуется максимум коллективных усилий для их достижения. Свобода воли в этот период в значительной степени связана с общими задачами, стоящими перед рождающимся социумом, а реализация этой свободы требует, помимо всего прочего, наличия достаточной силы воли. Вводятся и жестко закрепляются определенные социальные (культурные) нормы поведения. Социальная дифференциация по возможностям удовлетворения своих потребностей в этот период хотя и наблюдается, но она в какой-то мере обоснована (легитимизирована) величиной личного вклада человека в деятельность по развитию социума.
При дальнейшем развитии социума создаются более благоприятные условия для существования его членов. Увеличивается личная свобода воли, однако волевые усилия для достижения поставленных целей в целом снижаются, что, в свою очередь, ведет к повышению роли автоматических программ поведения и снижению реальной свободы поведения. Социальные нормы поведения хотя и сохраняются, но их границы становятся более размытыми. Усиливается социальная дифференциация, в рамках которой достаточно четко выделяется элита, получающая возможность сверхпотребления без обязательной связи с личным вкладом в развитие социума, что ведет к началу вырождения ее свободы. Наступает зрелость социума.
Дальнейшее повышение благосостояния населения приводит к тому, что такое облегченное существование снижает необходимость соблюдения социальных норм, которые вводились в период консолидации общества (растет толерантность к их нарушению). Снижается необходимость личной кооперации (она частично заменяется технологической кооперацией), начинают расти конкурентные отношения. Снижение волевых усилий для достижения основных потребительских целей (в первую очередь у представителей элиты) ведет к дальнейшему повышению роли автоматических программ поведения, включая статусное потребление, которое носит видовой характер и в значительной степени зависит от генетических автоматических программ. На деградацию системы управления накладываются возникающие экологические (ресурсные) ограничения (за счет перепотребления), что и приводит к началу заката развития соответствующего социума.
Помимо циклической изменчивости мотивационной пары кооперация – конкуренция в зависимости от стадии развития рассматриваемого социума (цивилизации) можно выявить и долгосрочную тенденцию ее изменения в зависимости от общей эволюции развития человеческих обществ. В качестве этапов такой эволюции по способу производства выделяют доиндустриальное, индустриальное, постиндустриальное общество, другой вариант выделения этапов – традиционное общество, общества модерна и постмодерна.
В силу целого ряда причин, часть из которых была нами рассмотрена при анализе мотивационной пары альтруизм – эгоизм, в целом можно отметить текущую тенденцию к уменьшению свободы кооперативного поведения и увеличению свободы конкурентного поведения. В качестве косвенного подтверждения наличия такой тенденции, по крайней мере в XX – XXI веках, может служить увеличение на планете общего количества стран (государств), имеющих тот или иной правовой статус. В то же время процессы глобализации и появление глобальных угроз (в том числе экологической угрозы), приводят к некоторому усилению кооперативного поведения по отдельным направлениям, что не меняет общего тренда. Характерной чертой времени является увеличение социального расслоения в большинстве стран мира между элитой и малоимущими гражданами. Можно отметить также повышение толерантности к различным видам ранее осуждавшегося поведения, рост статусного потребления и др.
Совпадение ряда ключевых характеристик социума периода заката с современным состоянием развитых обществ вызывает обоснованное опасение, поскольку оно говорит о наступлении периода перехода от стадии расцвета (модерна) к стадии заката (постмодерна) для мировой цивилизации в целом.
Устойчивое развитие и эволюция свобод человека
Если отталкиваться от основной идеи устойчивого развития, выраженной формулой «удовлетворение потребностей нынешнего поколения, без ущерба для возможности будущих поколений удовлетворять свои собственные потребности», то следует отметить, что основные проблемы устойчивого развития по всей видимости связаны не с нехваткой ресурсов, загрязнением и уничтожением окружающей среды (эти проблемы осознанны, понятны и до определенного момента технически решаемы), а с самим потреблением, его влиянием на изменение сущностных характеристик человека.
Повышение эффективности производства, в том числе за счет увеличения знаний, совершенствования техники и технологий, в стабильно развивающемся социуме неизбежно приводит в целом к снижению величины личных усилий (силы воли), которые необходимо приложить для удовлетворения основных (жизненно важных) потребностей человека (ранее этот процесс сглаживался ускоренным ростом населения).
Поскольку воля эволюционно предназначена для получения свободы поведения от автоматических программ (генетических и онтогенетических), уменьшение ее силы ведет к повышению роли этих программ поведения. Автоматические программы поведения больше нацелены на реализацию материальных и краткосрочных потребностей, то есть происходит уменьшение степени свободы воли человека и горизонта целеполагания. У свободы воли меняется и спектр возможного целеполагания, включая широту спектра (он уменьшается) и распределение целеполагания по сферам жизнедеятельности (в сторону материального обеспечения), а у свободы поведения уменьшается спектр достижимых целей (из спектра возможного целеполагания). Под воздействие указанных процессов в первую очередь попадает элита, что приводит к деградации системы управления обществом.
Повышение эффективности производства влияет и на взаимоотношения людей. Увеличивается свобода эгоистического поведения. Необходимость личностной кооперации для совместного выживания заменяется формальной технологической кооперацией. Границы общественных норм и правил поведения размываются, что создает иллюзию увеличения свободы поведения. Поскольку свобода поведения заключается не в произвольности, а целенаправленности, увеличение способов получить удовольствие, например через легализацию легких наркотиков, никак не расширяет спектр достижимых целей, а только повышает роль автоматических программ поведения организменного уровня (люди становятся рабами своих страстей).
Поскольку автоматические программы поведения направлены больше на реализацию материальных (объективных) потребностей, чем так называемых духовных (субъективных) потребностей, происходит рост общего потребления с последующим возникновением экологических проблем различного уровня.
В целом напрашивается вывод о невозможности устойчивого развития человечества в его современном понимании, подразумевающем непрерывный рост благосостояния людей с одновременным облегчением условий их существования даже при своевременном решении возникающих экологических проблем. Косвенно этот вывод подтверждается результатами известного эксперимента Д. Кэлхуна по созданию «мышиного рая», в котором популяция мышей, помещенных в идеальные условия существования, вымирала уже через четыре поколения [38]. Любопытно отметить, что в своей теории двух смертей Д. Кэлхун отметил у мышей наступление сначала «смерти духа» (силы воли?), а потом уже физической смерти.
Стадия заката цивилизации не обязательно заканчивается ее гибелью, хотя и это возможно в результате возникновения широкомасштабной ядерной войны, нарушения биотической регуляции окружающей среды на глобальном уровне или наступления природного катаклизма. Как показало исследование Дж. Даймонда [39], отдельные локальные цивилизации после прохождения пика своего развития способны длительное время существовать в определенной форме «застоя», при котором социум ввиду ограниченности природных ресурсов вынужден прилагать значительные усилия не для увеличения, а для сохранения объема общественного потребления.
В рамках глобальной цивилизации этот путь осложняется опережающим ростом эгоизма элит [40], а также непрерывным техническим прогрессом, который регулярно приводит к нарушению баланса между потреблением и затрачиваемыми усилиями. Более того, сейчас мы находимся на пороге роботизации многих производств, что неизбежно приведет к массовой потере рабочих мест [41]. Обеспечение же достойного потребления для неработающей части населения через систему перераспределения приводит к возникновению такого явления, как «социальное иждивенчество», которое только углубляет проблему дисбаланса между потреблением и затрачиваемыми усилиями. В конечном счете занятость населения важнее эффективности производства. В этом плане вызывает определенное недоумение стремление ряда стран (Финляндии, Нидерландов и др.) выплачивать своим гражданам (группам граждан) безусловный базовый доход без необходимости выполнения работы.
Некоторого уменьшения дисбаланса можно достигнуть за счет создания дополнительных издержек для производства товаров потребления через ужесточение экологических норм и правил, увеличение доли средств, направляемых на решение экологических проблем (решаются две задачи одновременно). Сейчас эта доля крайне незначительна. Например, в 2015 году в Российской Федерации удельный вес затрат на охрану окружающей среды по отношению к ВВП составил всего 0,7 %, а доля природоохранных инвестиций к суммарному объему инвестиций в основной капитал – 1 % [42].
Более активный сценарий вмешательства в развитие социума может предусматривать попытку его «омоложения» за счет реализации Большого проекта. Такой проект должен мобилизовать общество на решение основополагающей жизненно важной проблемы, попутно запуская поведенческие программы, характерные для стадии зарождения социума (как это происходит в период восстановления социума после разрушительных войн). В качестве такого проекта не может, к примеру, выступать идея космической экспансии – враждебные для биологической жизни условия открытого космоса не позволят осуществлять дальние космические перелеты даже в отдаленной перспективе. В то же время появление космической угрозы (например в виде астероида), для ликвидации которой необходимы совместные усилия, может стать Большим проектом. Более актуальным представляется проект сохранения и восстановления (развития) биосферы Земли, но он, видимо, сможет стать Большим проектом только после обнаружения явных кризисных явлений, затрагивающих основы существования человека.
Дальнейшее эволюционное развитие человека
Если человечеству не удастся себя быстро уничтожить на стадии заката социотехнической цивилизации, то его, безусловно, ожидает дальнейшее эволюционное развитие. Речь идет не о медленных эволюционных изменениях, а об образовании новой формы взаимодействия материи (ФВМ). Социотехническая ФВМ, которую формирует человек, заканчивает третью триаду форм взаимодействия материи [43]. Это означает, что новая ФВМ (десятая) должна иметь достаточно большое отличие от предшествующей формы и обладать потенциалом для дальнейшего развития.
Образование новых ФВМ происходит в недрах предшествующей формы на базе наиболее «перспективных» и динамично развивающихся элементов по восходящей расширяющейся спирали. На каком-то этапе эти элементы начинают сопряженное ускоренное развитие по восходящей сходящейся спирали, что и приводит в итоге к появлению новой формы взаимодействия материи [43].
К перспективным и динамично развивающимся элементам социотехнической ФВМ можно отнести развитие компьютерной техники, биотехнологий, нейронаук и информационных технологий. Узким местом для сопряженного развития этих элементов стало рациональное (социотехническое) сознание человека, которое работает строго последовательно, что, вероятно, связано с наличием единственного канала подключения внимания через гиппокамп к префронтальной коре лобных долей [44]. Это означает, что данное препятствие можно обойти только «техническими» средствами, то есть через сопряжение работы головного мозга и компьютера. Такое сопряжение может позволить, с одной стороны, оперативно «вытаскивать» на рациональный уровень часть нужной информации, образованной на других уровнях сознания, через использование электроэнцефалограмм мозга [45], с другой – рационализировать свое поведение за счет получения рекомендаций от компьютера после обработки им больших объемов информации о текущем состоянии организма и факторах окружающей среды (технология усиления интеллекта). Формы сопряжения мозга и компьютера (нейрокомпьютерный симбиоз) могут быть различны (вплоть до вживления последнего), при этом главное для становления новой ФВМ – обязательность использования указанного сопряжения для полноценного становления членов нового сообщества.
Отдельно можно выделить технологию создания нейроинтерфейсов, позволяющих силой мысли управлять различными техническими приспособлениями [46], но она также будет способствовать интеграции человека и техники. Заметим, что достижения в сфере евгеники могут повлиять на некоторые аспекты дальнейшего эволюционного развития человека, но не привести к появлению новой формы взаимодействия материи, так как методами биоинженерии невозможно кардинально повысить эффективность работы головного мозга (развитие сознания – мейнстрим эволюции). Маловероятно и создание новой ФВМ на базе искусственного сознания, которое не сможет подняться выше искусственного интеллекта (сознание невозможно без эмоций).
Новой форме взаимодействия материи, которую назовем нейротехнической, должен соответствовать и новый, пятый уровень сознания. Чем же он может отличаться от предшествующего, социотехнического?
Каждый уровень сознания отличается степенью рациональности при принятии решений, при этом в ходе эволюции наблюдается ее непрерывный рост. Учитывая, что взаимодействие с техникой всегда повышает степень рациональности даже на социотехническом уровне, еще более тесное взаимодействие человека и техники на нейротехническом уровне делает дальнейшее повышение рациональности сознания практически неизбежным. Обозначим эту степень рациональности как нейротехническая рациональность.
На каждом уровне сознания появляется и новая мотивационная пара, в общем случае эволюционирующая на основании предшествующей базовой мотивационной пары. Но, поскольку в нашем случае речь идет о начале новой триады ФВМ, должен быть какой-то «возврат» к базовой мотивационной паре первого уровня сознания – «позитивной – негативной». Но если на уровне организмов с первичным сознанием позитивность – негативность ситуации оценивалась через эмоции и непосредственно для организма, то в данном случае такая оценка будет даваться с точки зрения рациональности и не обязательно по отношению к самому нейротехническому человеку.
Еще одной характеристикой сознания пятого уровня может служить свобода нейротехнического человека, обладающего этим сознанием.
Степень свободы воли (соотношение факторов объективной и субъективной детерминации), безусловно, возрастет, в том числе не только за счет увеличения значимости субъективной модели реальности относительно самой реальности, но и за счет все более развивающейся виртуальной реальности. Спектр целеполагания будет расширяться и несколько смещаться в сторону реализации субъективных потребностей, можно ожидать и увеличения горизонта целеполагания за счет повышения адекватности субъективной модели реальности, хотя этому процессу будет препятствовать повышение динамизма жизни.
Свобода поведения в целом видимо также возрастет, однако по отдельным направлениям, например охрана окружающей среды, социальное нормирование может эту свободу значительно ограничивать. Сила воли, как величина способности отклонения поведения от автоматических программ поведения, видимо, также возрастет, поскольку все большее число целей будет ставиться на нейротехническом уровне рациональности.
Естественно, в зависимости от стадии развития нейротехнического социума указанные выше эволюционные тренды свободы могут меняться.
Поскольку развитие форм взаимодействия материи обладает определенными закономерностями, с большой долей уверенности можно обозначить некоторые контуры и следующей, одиннадцатой ФВМ. Она будет связана с образованием сетевых структур, состоящих из подключенных к сети нейротехнических людей (нейротехнические социумы). Степень интеграции членов сети, по всей видимости, будет сильно отличаться в зависимости от целей такого объединения (от совместного решения производственных задач до обмена эмоциями). На формирование таких объединений будет влиять и видоизмененный (рационализированный) вариант лояльной – агонистической мотивации, возможно, с добавлением альтруистической – эгоистической мотивации. Рациональность соответствующего сознания (нейросетевого) будет еще больше отстранена от целей индивида в сторону сетевого сообщества.
Закончится ли процесс сетевой интеграции созданием единой суперсети, или же это будет сосуществование отдельных гигантских сетевых объединений (на уровне государств), состоящих из нейротехнических социумов, покажет время. Насущные проблемы текущего момента – максимально возможное сохранение окружающей природной среды и минимизация последствий вступления социотехнической цивилизации в стадию заката, однако не следует забывать и о создании благоприятных условий для дальнейшего эволюционного развития человечества.
; Формат статьи не позволил вставить в нее поясняющую таблицу "Матрица свобод человека", с которой можно ознакомиться на блоге автора "Эволюция и устойчивое развитие"
Литература.
1. Ячменев В.А. Эволюция и устойчивое развитие. Глава 2.4.1. Четыре уровня сознания. URL:
2. Эльдеман Д. Сознание: помнимое настоящее. В кн.: Эволюционная эпистемология. Антология. Изд-во: Центр гуманитарных инициатив, 2012. С. 411-430.
3. Ревонсуо А. Психология сознания. Изд-во Питер, 2012. 336 с.
4. Нагуманова С.Ф. Сознание как феноменальная репрезентация (онтологические и методологические проблемы редуктивного объяснения сознания). Дис. … док. филос. наук. Казань, 2013. URL:
5. Иваницкий А.М. Мозговая основа субъективных переживаний: гипотеза информационного синтеза. URL: http://www.aha.ru/~geivanit/SUBJ.html
6. Ячменев В.А. Эволюция и устойчивое развитие. Глава 1.4.4. Зарождение психики и информации. URL:
7. Культурные традиции у птиц основаны на социальном обучении и конформизме, (8.12.2014). URL: http://elementy.ru/news/432371
8. Резникова Ж.И. Сравнительный анализ различных форм социального обучения у животных // Журн. общ. биол. 2004. №2 (65). С. 136–152.
9. Зоологи открыли у шимпанзе понимание чужого знания, (30.12.2011). URL: http://www.membrana.ru/particle/17348
10. Дельфины зовут друг друга по имени, (23.07.2013). URL: http://nauka21vek.ru/archives/51160
11. Бутовская М.Л. Человек и человекообразные обезьяны: языковые способности и возможности диалога // Зоологич. журн., 2005. №1 (84). С. 149-157.
12. Зорина 3. А., Полетаева И. И. Зоопсихология. Элементарное мышление животных. М.: Аспект Пресс, 2002. 320 с.
13. Слоны в полный рост ставят зеркальные опыты, (31.10.2006). URL: http://www.membrana.ru/particle/576
14. Первое немлекопитающее узнало своё отражение в зеркале, (21.08.2008). URL: http://www.membrana.ru/particle/12916
15. Найдена область мозга, отвечающая за выбор места отдыха, (19.04.2009). URL: http://www.travel.ru/news/2009/04/19/168580.html
16. Кудашов В.И. Проблема бессознательного в принятии решений // Вестник НГУ. Серия: филос. 2013. Вып. 2 (11). С. 30-36.
17. Ячменев В.А. Эволюция и устойчивое развитие. Глава 2.5.2. Формы и виды поведения. URL:
18. Ячменев В.А. Уточнение структуры реальности, (10.08.2016). URL:
19. Ильин. Е.П. Мотивы и мотивация. СПб: Питер, 2002. 512 с.
20. Ильин Е.П. Психология воли. СПб: Питер, 2000. 288 с.
21. Сериков А.Е. Эмоции и свобода воли в контексте нейрофизиологии // Вестник Самарской гуман. академ. Серия «Филос. Филол.». 2012. № 1 (11). С. 37-52.
22. Гарнцева Н.М. Обсуждая проблему свободы воли: Б. Либет, Д. Вегнер и Д. Деннет // Философия. Язык. Культура. Вып. 3. СПб.: Алетейя, 2012. С. 155-165.
23. Дятлова Н.К. Соматические маркеры и их значение для индивида // Вестник Кемеровского гос. универ. 2014. № 4 (60), С. 252-257.
24. Ячменев В.А. Направленность эволюционных процессов и управление // Социум и власть. 2016. № 2. С. 104-110.
25. Ячменев В.А. Эволюция и устойчивое развитие. Глава 2.4.3. Сознание и реальность. URL:
26. Назаретян А.П. Цивилизационные кризисы в контексте Универсальной истории (Синергетика – психология – прогнозирование). М.: Изд-во: Мир, 2004. 368 с.
27. Красивые и интеллигентные мужчины без клыков появились благодаря капризным самкам, (07.07.2004). URL: http://ethology.ru/news/?id=76
28. Семейные отношения — ключ к пониманию эволюции человека, (9.10.2009). URL: http://elementy.ru/news/431161
29. Гидлевский А.В., Максименко Л.А. Альтруизм и эгоизм как базовые детерминанты бытия человека // Фундаментальные исследования. 2014. № 6-3. С. 649-653. URL: http://fundamental-research.ru/ru/article/view?id=34219
30. Фукс Б. Молекулярная генетика альтруизма. URL:
31. Лаверычева И.Г. Философские и естественнонаучные основания теории эгоизма и альтруизма: автореф. дис. ... канд. филос. наук. СПб., 2009. 24 с.
32. Правоторов Г.В. Альтруизм как врождённое свойство. URL: http://www.ethology.ru/library/?id=89
33. Симонов П.В. Мотивированный мозг. М.: Наука, 1987. 269 с.
34.Гены управляют поведением, а поведение – генами, (12.11.2008). URL: http://elementy.ru/news/430913
35. Ячменев В.А. Эгоистический сдвиг и его возможное влияние на развитие цивилизации и биосферы // В кн: Устойчивое развитие Челябинской области: сб. ст. Магнитогорск: Магнитогорский Дом печати, 2011. С. 16–27.
36. У шимпанзе есть чувство справедливости, подобное человеческому, (26.01.2005). URL: http://www.membrana.ru/particle/8134
37. Братусь Б.С. Аномалии личности. М.: Изд-во «Мысль», 1988. 301 с.
38. Шевелев В. Эксперимент «Вселенная-25»: как рай стал адом. URL: http://ethology.ru/library/?id=437
39. Даймонд, Дж. Коллапс: Как и почему одни общества приходят к процветанию, а другие – к гибели // пер. с англ. М.: Астрель: CORPUS, 2011. 800 с.
40. Ячменев В.А. Глобализация и суверенитет: некоторые биополитические аспекты, (25.11.2016). URL:
41. Доклад ООН: роботы заменят две трети всех работников в развивающихся странах, (01.03.2017). URL: http://mixednews.ru/archives/115709
42. Яшалова Н.Н., Рубан Д.А. Развитие экобизнеса как подход к финансированию экологизации экономики //Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз. 2016. №5. С. 219-237.
43. Ячменев В.А. Направленность в эволюции и цели устойчивого развития // Экологический ежегодник. 2015. № 8. С. 38-48.
44. Основы адаптологии. URL: http://scorcher.ru/adaptologiya/adaptologiya_basic.php
45. Солдаты первыми испытывают симбиоз мозг/компьютер, (18.11.2015). URL:
46. Воронков В. Нейрокомпьютерный симбиоз: движение силой мысли. URL: