Поучительная история
Лель в славянской псевдомифологии мелкое
хулиганистое божество, «заведующее» любовью.
Ну, почти купидон, только без европейской слащавой
барочности (от «барокко»). Лесной брутал. В
общем, дремучая лешеподобная сущность, рождённая
фантазиями гениального драматурга А.Н.Островского.
I.
Что-то огромное, лохматое и колючее придавило мои ноги к раскладушке и поползло-потянулось к горлу. Спросонья, я забился, забулькал, пытаясь прорвать тонкую пелену сна, делящую сознание на «до» и «после», пока не разобрал в горячем дыхании существа, посягающего на моё здоровье осмысленные слова: «Витёк, Витёк – это я. Тише ты – весь отряд разбудишь!»
Какой тут, к лешему тише, чуть со страху Богу душу не отдал.
В «существе» я признал друга юности Кольку, позывной «Корнеич», он же «Борода, Старик и Лохматый». Столь колоритные возрастные прозвища были дарованы молодому человеку из-за привычки носить бороду, которую он чрезвычайно любил и всячески «холил, нежил и лелеял».
Прибыл он ко мне среди ночи после променада с особой женского пола по окрестным перелескам Костромской области, в районе Молодежного лагеря «Волгарь» - другой географической привязки к местности не знаю. Именно здесь уже второй месяц вершил свои трудовые будни студенческий строительный отряд «Прометей-78» нашего института.
«Представляешь, познакомился с внучкой Чапаева!,» – торопясь и проглатывая половину слов сообщил на ухо поздний гость.
«Какого?» – ещё толком «не продрав глаза» вопросил я полностью деморализованный информационной атакой.
«Василия Ивановича» - блеснул эрудицией новоявленный Йети.
В молодёжном лагере никого по моложе не нашлось, подумал я, но озвучил более толерантную версию: «Есть много друг Горацио на свете, чего не снилось нашим мудрецам…» И всё-таки засомневался – может быть с правнучкой?
«Какая разница!» – погружённый в гибельную пучину эротических переживаний отвечал мой друг.
«Она мне говорит: ты мой голубоглазый Лель. А это кто?»
Передо мной сидел кареглазый, с начинающим оформляться животиком, молодой человек двадцати трёх лет. С блуждающим взором и какими-то перьями в бороде. Из леса, понятно….
Идентифицировав личность дружка, как мог пересказал новоявленному Лелю краткое содержание известной пьесы. Впрочем, хорошо если всё это кончится хорошо – подумалось мне не кстати.
II.
Каждый вечер, двигаясь на ночлег строевым шагом наш «боевой ССО» возвещал - предупреждал, буквально разрывая «тишь да гладь и известную благодать», начинающего дремать молодежного лагеря, что территория занята!
Конкуренты – вон!
Но пока мы пели, как говорится, Лели были при деле… Отрядная песня, надо сказать была звонкая, особенно последняя строфа припева, которую не смею воспроизвести в оригинале:
Ночь темна, шумит тайга тревожно,
И ни шороха кругом.
По тропинке очень осторожно
Все мы шестеро идем.
Мы идем тропинкой очень узкой,
КГБ ни в жизнь нас не поймать!
Сэр Антонио, ну как это там по-русски?
Ёкарный бабай!
Ночь тиха, и чавкает трясина,
С самолета выброшен десант.
И ведет нас рыжая скотина –
Старый белый русский эмигрант.
Он, подлец, засадит нас в кутузку,
Вместе с ним мы попадем в тюрьму!
Сэр Антонио, ну как это там по-русски:
«How do you do!»
Джони продал ферму в Алабаме,
Записался в ФБР.
Он goodbye сказал старушке маме:
“Мигом я смотаюсь в Эс-Эс-Эр!
Не один гектар попорчу кукурузки!
Покажу, как фермы разорять!”
Сэр Антонио, ну как там по-русски:
«Ёкарный бабай!»
Папа отдал Джону два мильона,
Чтобы мог свободно жить.
“Спи, папуля! Мальчики-шпиёны
Небоскребы смогут защитить!
Не один гектар попортим кукурузки!
Мы покажем, как фермы разорять!”
Сэр Антонио, ну как там по-русски:
«Бэдный мой мать!»
Слышен лай собак, а это значит,
По пятам враги идут.
Это значит – очень плохо,
Это называется капут!
Ну так что ж! Покажем этим русским,
Как американцы умеют воевать!
Сэр Антонио, последний раз по-русски:
«Ёкарный бабай!
Этот рефрен под левую ногу, мы орали особенно громко - и он ещё долго кружил над лагерной стройкой, шарахал о стены обжитых уже корпусов, волна за волной бил о речные заводи и камыши, пока не глох совсем в широком заливе, отражающем знакомые чёрное небо, звёзды и луну.
Двадцать молодых ребят в зелёных куртках ССО, появившихся в «Волгаре» полтора месяца назад произвели фурор в рядах двухсот (минимум!), в большей степени юных, обитательниц этой кузницы, здравницы и житницы одновременно.
Выглядели мы по началу «как с иголочки», но в работе наша зелёная стройотрядовская форма быстро поизносились и к описываемому времени все переживали такой кризис с одеждой, что кроме работы перестали показываться на людях. Особенно я. Дело в том, что ехали мы работать в Костромские леса с соответствующей экипировкой, а попали в молодёжный лагерь.
И как жить?
Правда, у меня кое-что было. Как чувствовал, привёз сильно поношенный, но крутой польский джинсовый костюм «Королевская Одра», весь в багровых тонах, ну, как у Трубодура из Бременских музыкантов. И неожиданно обнаружил, что чумовые джинсы протёрлись, простите, по всей попе.
Как я дома это проглядел?
Отбил слёзную телеграмму жене. И пока ждал посылку, решил поправить положение. Идея была такая: найти кусок красной кожи, вырезать и пришить два кругляша на задницу. Всего-то делов…
Это даже модно!
Но, какой дурак будет бросаться кожей. В СССР она на дороге не валялась. А валялась старая сумка почтальона. Пришлось довольствоваться куском подходящего по размерам жутко красного с фиолетовыми прожилками дерматина. Пол дня вырезал и пришивал - проклял всё, так исколол руки. Наконец надел штаны с негнущимся как жесть кожзаменителем и, трепеща – как встретит бомонд - в обновке вышел к людям.
Как я думал.
Но это были нелюди: «Смотришься, как павиан в брачный сезон – оценили обнову дружбаны.- У них как раз покраснение ягодиц в этот период…»
III.
Администрация лагеря сразу включила всех нас в план культмассовых мероприятий. И первое, с чем пришлось столкнуться , так это с бесконечным сериалом – конкурсом «Рыцарь «Волгаря», организуемым с каждым женским заездом. Приезжих мужиков почему-то было немного. А тут, каждые две недели – конкурс!
Наш коллектив решил эту задачу раз и навсегда, предложив небесталанному исполнителю «Корнеичу», а теперь «Лелю», звание «Рыцаря» пожизненно.
Был написан крепкий сценарий, приготовлены ходовые скетчи и шутки, песни и танцы.
И «Лель» стал недосягаемым.
Приезжая шантрапень в штанах тужилась, пыжилась, как могла и пыталась бороться с коллективным интеллектом и задором стройотряда, но это была битва Гектора и Ахиллеса. К освещаемому периоду наш друг был в пятый раз номинирован на звание Джеймса Бонда и Джона Леннона, Геракла и Шварценеггера, Алена Делона и Вячеслава Тихонова одновременно.
И… зазвездил!
Девчонки заглядывали ему в глаза, поджидали его на танцах, ловили на стройплощадке и ловили вообще везде… Это, конечно кружило голову.
Дошло до напрягов и в самом трудовом коллективе.
Из-за зависти конечно.
И от безделья.
Дело в том, что поскольку работы, производимые нами в лагере были объектами не первоочередной необходимости, а так – по благоустройству – то строительные ведомства не торопились нас обслуживать. Бойцы ССО в ожидании стройматериалов маялись бездельем. Маялись, маялись и придумали затею.
Игру.
Но, как на настоящей войне.
Нужно было на приличном,- со стадион,- перекопанном вдоль и поперёк поле незаметно набрать двадцатилитровую выварку ледяной воды (а она, из артезианской скважины вся такая!), незаметно же подобраться к жертве (для её отвлечения целые спектакли разыгрывали) и внезапно облить с ног до головы. На августовской жаре, да в работе – потрясающие впечатления – дышать начинаешь с сорок пятой секунды. Сам собой организовался штаб, который начал придумывать такие сложные и интересные комбинации, что привлек внимание отдыхающих. Теперь из «болеющих» были целые гроздья, висящие на балконах пятиэтажек и широко рассевшихся на ближайших скамьях. Что, естественно, стимулировало наши творческие возможности.
Никто не знал, где и когда разыграется следующий акт «трудовой» драмы. И это напрягало: работаешь, а голова, как антена радара на военном аэродроме – на триста шестьдесят градусов.
Что характерно, главным затейником был злополучный Лель. Облиты были почти все. Кроме него. Больно вёрткий оказался. И хитрый. Дни шли…
Но и на старуху бывает проруха!
Однажды разоритель женских сердец, которому надоело копаться в траншее, покинул нас, и ни с того, ни с сего, вооружившись лопатой-винтовкой стал изображать немецкого надсмотрщика времён войны. Быстро «вошёл в образ». Покрикивал на нас и порыкивал. Требовал, как в документальной хронике «курку, млеко, яйки».
Гад.
Как-то сразу все поняли – пришло его время.
Мой позывной, кто не знает – Ганс. Наверное от того, что в детстве жил в ГДР. И я на ломаном немецком стал отвлекать новоявленного фашистского прихлебателя и всячески провоцировать его подыграть мне. На втором плане народ уже наполнил сосуд. Главное не дать ему обернуться. Любой ценой!
Но вдруг, Лель решил разыграть другой сюжет. Ни с того, ни с сего. Вынул из шорт чёрный от злоупотребления давно не стиранный носовой платок, намочил его и расправив, прилепил на грудь, как нагрудные латы. И оповестил мир, что он теперь римский воин.
Я поперхнулся, а бойцы, за его спиной чуть не обронили орудие судного дня.
Пришлось молотить все поговорки и пословицы, которые прочитал и запомнил в энциклопедии. И тут – глас народа, глас Божий – «Борода» произнёс единственное слово, которое знал на необыкновенно конкретном латинском языке: AQVA!
И Ниагара пала на его голову!!
Рёв в траншеях и на балконах оповестил окрестности о победе.
А Лель вместе с водой стёк в траншею.
Вот так, - загордился коллектив: как бы ты высоко в небо не смотрел, видишь ты его всё равно из траншеи. А если звездишь на сцене, то благодаря исключительно стае, которая тебя воспитала.
Понятно?
Вот ещё один обаятельный и, как вы поймёте далее – умный член нашей же банды, выросший аж до звания бригадира в номинации «строительный подряд».– Симонок. Почти каждую ночь он просиживал за планами пятилетки, коих, как известно всегда было громадьё, измождённый приходил в отряд под утро (конечно нарушая дисциплину), но! – никогда не забывал о трудовом коллективе: то килограмм масла сливочного притащит, то банку тушёнки, то крем для бритья. Хорошо воспитали парня родители!
А вот Борода не внял истине и, даже, покусился на святое. На сакральную (даже в наших играх) власть. Командир отряда ССО по росту (1 м. 85 см.) и по положению (вождь) принадлежал к высшим слоям общества.
- Был на первых ролях в ансамбле.
- Зашибись, как играл в футбол.
- Раздавал нам зарплату.
- В наши игры не играл.
В обеденный перерыв этого же дня состоялось собрание коллектива, где обсуждались актуальные проблемы дисциплины (Лель), разбирались разные аспекты ночной жизни (тоже Лель). В общем, надо было «построить» некоторых с позволения сказать членов нашего коллектива (опять же Лель).
Но первым вопросом повестки стояла актуальнейшая тема – еженедельное выделение каждому бойцу по пяти рублей в счёт зарплаты в пятницу вечером, поскольку в субботу мимо бара пройти не было никакой возможности.
А там хорошо.
Там, за три рубля (что б вы понимали всю астрономию цифр – 40 рублей месячная стипендия) наливали коктейль «Полёт» (коньяк+кубинский ром+шампанское). Бокал в 250 грамм, осилил и… в полёт!
Ты смелый, ты красивый, ты это… сексуально-сексапильный, вот ты кто!
А без «Полёта» ты кто?
Никто…
Валера-бармен в долг не давал.
Все бутылки, собранные в окрестных лесах были уже сданы.
В пригородах Костромы, куда мы уже добрались с этим делом большая проблема - конкуренция местных.
И этот вопль души был услышан!
Командир обещал помочь финансово… Тем более было непонятным, странным и противоестественным то, что произошло дальше.
В самый разгар прений, подкравшийся сзади Лохматый и вылил на голову ведущего собрание командира двадцать литров воды. В гробовой тишине пострадавший – нервы стальные канаты – встал, как лазером проехал взглядом по достоинствам эротического символа лагеря и пнул пустой цинковый жбан нафутболенной ногой так, что он (так и не нашли) улетел в соседнее болото.
IV.
Благодаря Бога, что нога выбрала жбан, а не промежность Лель отбыл восвояси, а коллектив задумался, как отомстить супостату за ни в чём неповинного командира. И надумали. Объявили бойкот лишенцу.
В соседнем леске накосили двухметровую, вызревшую в огромные жала крапиву и щедро разложили на матрасе террориста, под его простынкой. И занимаясь кто-чем стали ждать несчастного, который не заставил себя долго ждать. Явился, как никогда рано. Наверное внучка дала «отлуп» язвил я в душе.
С садо-мазохическим наслаждением коллектив наблюдал, как приговорённый, раздевшись, завалился на постель, надеясь, что в «объятия морфея». Через пару минут ему бы не помешал морфий. Весь в волдырях объект заметался между раскладушками, забарабанил босыми пятками по полу, и расчёсываясь от жуткого жжения принял единственно правильное решение – вытряхнул всё с балкона, вместе с матрасом.
Но главное фиаско ждало его впереди.
Наступил день отъезда внучки Чапаева. - крепенькой девчушки, которая до последнего, до прихода «Икаруса» ждала своего голубоглазого Леля. Но в числе других, после неспешного завтрака, сказочный персонаж проследовал мимо неё, не удостоив даже взглядом.
Когда я вышел из корпуса, слёзы на её лице уже подсохли, а молнии из чудных глазок только начали сыпаться. Гром души своей она материализовала в короткой записке, которую писала, что-то нашёптывая. И попросила меня передать этот message своему кумиру. Лицо её при этом стало злым и сразу потеряло прелесть задумчивого профиля любимой лошади Василия Ивановича. Я обещал передать папирус. Автобус тронулся, она почему-то помахала мне.
Коллектив бандерлогов внимательно наблюдал за развитием сюжета. Я передал письмо лично адресату в руки, но безжалостные соплеменники потребовали немедленной и громкой читки вслух.
Ничего не подозревая, имярек, не торопясь, с чувством, толком, с расстановкой, как очередную торжественную реляцию начал:
– Дорогой Лель! Он победно осмотрел припавшие к нему, разверзшиеся глаза, уши и рты.
-Такой редкой скотиняки, я ещё не встречала.
Не ожидавший такого развития сюжета, чтец поперхнулся и хотел было свернуть представление, но это было не по законам стаи. Взревев, она потребовала продолжения спектакля.
- Всем ты хорош, но не в постели. И, что-то ещё. Обидное-преобидное.
Привезли бетон. Народ, рассосался на работы. Бывший лель остался на лавке один.
На него было тяжело смотреть. Слушай, сказал он мне, надо было подойти к ней? Попрощаться…
Я приобнял его: надо было, брат, надо…
А внучка, всё же что-то нашептала.
Через неделю, не перенеся унижения от внучки Чапая, если быть точнее - осатанев от безделья и безденежья - наш герой, выражая настроения определённой части трудового коллектива, на терриконе наваленной экскаватором земли возвёл из досок огромный крест и начал «служить» панихиду по зарплате за последние два месяца. Дурачась, собирал своим действом многочисленных зрителей, - «советских отдыхающих и гостей костромской земли». Которые, «не могли перенести поношения, уничижения, оскорбления заслуженного отдыха трудящихся».
В общем, стукнули куда надо!
Тут же из Москвы прикатила комиссия из ЦК ВЛКСМ и, в актовом зале начали распинать Корнеича «за всё в чём был и не был виноват». Долго вбивали в незрелые наши головы тезис о том, что таковые преступления перед партией и комсомолом должны быть смыты, хорошо не кровью, а потом - не этого прекрасного лагеря, а совсем другого… И Центральный комитет будет предлагать ректору исключить «духовного отказника» из института. Имя его навеки вычеркнуть из сакральных текстов приказа о зачислении. А сами приказы сжечь и пепел развеять с телебашни над городом.
Но стая не позволила стать недавнему секс-символу ещё страстотерпцем и мучеником.
И отбила его у заезжих экзекуторов.
Отряд единогласно решил «взять на поруки» и «перевоспитать» «оступившегося товарища».
PS.
Осторожнее нужно быть с обиженными женщинами, тщательнее!
Особенно, с потомками легендарных героев…