Операция

               

 

    Семен доходил. Почка после проклятой «короны» работала все хуже. Недавно он переселился в Иерусалим, но до сакральных красот вечного города было как-то не до того.
Семен жил в Гило. Этот район Иерусалима расположен по соседству с Вифлеемом (Бейт Лехем). С дороги, которая опоясывает Гило, открывается, пугающая своей огромностью, панорама этого арабского города.
    До поликлиники добраться можно  только автобусом, который петляет по пустынным улицам Гило, добросовестно останавливаясь на каждой безлюдной остановке.
    Врач, молодой араб, при его появлении, не оторвал взгляда от монитора. Его больше интересовало содержание электронного досье Семёна. Такое отношение он уже не раз наблюдал, полежав несколько раз в израильских больницах. С пациентом не разговаривают, во время обхода сестры и врачи смотрят на него, как на неодушевлённый предмет. Только иногда врач из России поинтересуется самочувствием. А в остальном, всё, что нужно знать о «страдальце», записано в компьютере. Не до разговоров – здесь лечат!..
    Семён, чтобы разрядить тягостное молчание, спросил врача, где тот учился на медика. Араб с иронией посмотрел на него:
       – Где учился? В Каире я учился! – Сказал он и надолго замолчал.
 «В Каире –  это солидно», – подумал Семён.
    Врач, молча, выписал направления на три разных обследования. На том и расстались. Вроде бы сделал всё правильно – не придерёшься, но лучше Семёну от визита не стало…    В Иерусалиме, чтобы сделать хотя бы одно из обследований, нужно потерять целый день. Город большой: все заведения для медицинского обследования находятся в центре. На машине ехать бесполезно – стоянки только платные, и трудно найти ближайшую. Семён ехал до места назначения на двух автобусах и иерусалимском трамвае. И ещё ковылял минут пятнадцать ...
      С иностранцами другая история. Как говорят: «любой каприз за ваши деньги» … Нет томительных ожиданий к врачу, всё делается быстро и от всего сердца… за хорошие «шуршики» – доллары, евро, фунты, франки, йены… Медицинский туризм в Израиле процветает. Раньше Семён тоже был «иностранцем» … Простой советский человек. Но с  теми деньгами, что были у него тогда, он не смел бы и подумать наслаждаться израильской медициной, а сейчас вот, пожалуйста… Правда – очередь к нефрологу  в ноябре, а становится всё хуже…
     К нефрологу Семён дополз уже с трудом. Взглянув на его анализы, врачиха из Мексики, по фамилии Гомес, схватилась за голову и побежала к завотделением.  Доктор Заммерштейн пришёл, раздражённо назвал Семёна самоубийцей (как будто тот был виноват) и дал направление на госпитализацию.
      – Что же Вы раньше не пришли? – обрушился Заммерштейн на Семёна. – Вам необходима госпитализация!
      – Я знаю, – вяло отреагировал Семён.
      – Всё будет хорошо, не волнуйтесь!
      – Хотелось бы, – Семён подбодрил врача…
Врач оптимистически похлопал его по плечу:
      – Вот Вам направление. Идите в приёмный покой.      
 
                … Чистилище Приёмного покоя…
    Покоем это назвать трудно. Все стараются говорить шёпотом, но от этой «тишины» закладывает уши. Народу, как машин на шоссе Аялон в Тель Авиве, в часы пик…
     Каждые пять, десять минут на скорой помощи подвозят больных и пострадавших в автомобильных авариях. В тот день в Иерусалиме был теракт. Пострадавших развозили и в ближайшие больницы. Врачи были заняты, им, как Семёну казалось, было не до него. Спасибо религиозным волонтёрам: они раздавали еду и кофе в картонных стаканчиках. Особенно порадовал молчаливый еврей с длинными пейсами. Он доставал из объёмной сумки багеты, начинённые тунцом.
       Семён напрасно думал, что о нём забыли. Медицинская телега шла по бюрократическим ухабам, и, через… какие-то три часа, привезла к кровати Семёна молоденькую сестричку, которая померила ему температуру, давление, что-то чиркнула у себя в блокноте…
     – Скоро вас положат в отделение Гимел, – сказала она и упорхнула в толпу.
 В отделение Семён попал ещё через три часа. Был канун субботы. В выходные (в Израиле выходные начинаются с пятницы, воскресенье – рабочий день) в больничных отделениях всё замирает, производят только самые необходимые операции. Если бы Семёну не пообещали, что в воскресенье сделают операцию, то не было бы смысла ночевать в больнице.
    После толкучки в приёмном покое тишину прерывали только стоны и причитания его соседа по палате. Рядом с ним обязательно кто-нибудь сидел. Старик звал сестру, но та не сразу приходила, так как у дежурной сестры было много обязанностей. Когда она появлялась, то просто брала его за руку, гладила и говорила, что всё будет хорошо. Сестра знала, что эти обезболивающие не помогают, а на более сильные у старика не было разрешения. Дочь, сидевшая всю ночь у кровати отца, отводила сестру в сторону и просила сделать что-нибудь, но сестра только пожимала плечами…
Ночь была беспокойной. Просыпаясь от криков соседа, Семен лежал с закрытыми глазами, и только к утру, измученный, он забылся сном…
     Старику становилось всё хуже… Утром пришёл врач, что-то сказал сестре и ушёл. После укола старик на время стих. Через пару часов действие наркотика ослабло, и он опять начал стонать и звать сестру.
      На исходе субботы в отделение пришли религиозные волонтеры с детьми. Они ходили по отделениям больницы, пели и играли на музыкальных инструментах.  По просьбе Семёна они запели красивую еврейскую молитву, и, ко всеобщему удивлению, лицо старика изменилось. Он перестал стонать и начал петь вместе с детьми. Его лицо, до этого искажённое болью, изменилось: разгладилось и осветилось. Старик погрузился в молитву, боль как будто отступила.  Кто знает, наверно, он был счастлив в эту минуту…
     Дети ушли.    Семён был поражён этим преображением, и  благодарен за утешение и покой, которые молитва принесла этому человеку… Он увидел в тот день чудо — чудо веры, сострадания и надежды. Он увидел то,… чего не хватало ему самому…
На следующий день ему сделали операцию. Когда он вернулся – старика в палате  уже не было…