Вот дом. Нет, не тот, который построил Джек. Этот дом построил какой-нибудь ЖилМашНефтьГазКамазСтрой. Самый обычный дом, многоэтажный, многоквартирный, многокирпичный и многооконный. Пройдешь мимо него днем и не заметишь. Серый, обшарпанный, неприглядный. Дом и дом.
Днем дом спит, он просыпается вечером. Когда темнота опускается на город, он начинает поедать людей, которые сами радостно бегут в его подъездную пасть, а затем, насытившись, он открывает глаза. Сначала один глаз вспыхивает светом, за ним ещё и ещё. И вот перед тобой уже и не дом вовсе, а многоглазое ночное чудище. Оно смотрит в темноту светящимися глазами, что-то высматривает, о чем-то думает, переваривая своих жертв...
Как узнать о чем думают чудища? Очень просто – нужно заглянуть в их глаза. Глаза – зеркало души, они всё расскажут. Но нам с детства говорят, что это неприлично – заглядывать в глаза ночных чудищ. Они этого не любят. Мне бы тоже не понравилось. И как же тогда узнать его мысли? О чем оно думает, всматриваясь в темноту десятками своих светящихся глаз? Что оно там видит? О чем размышляет? Можно лишь догадываться. Но я знаю, я вам расскажу.
Вот в том глазу грусть. Оно еле светится. Там, внутри, забившись в угол, плачет женщина. Ей кажется, что она некрасивая и её никто не любит. Она зажгла ночник, включила музыку и рыдает, держа в руках зеркало. Иногда она смотрит в него и тут же отворачивается, снова заходясь в плаче. Когда нет любви, то и себя любить перестаешь. В этом глазу кроме нее никого нет. Он смотрит в темноту с тоской и сожалением о прожитой жизни, об ушедшей молодости, о туманном будущем. Этому глазу чудища не страшна темнота, он даже света боится больше, чем тьмы.
В соседнем глазу веселье. Там много людей, они радуются и громко смеются. У одного из них сегодня день рождения. Ему говорят приятные слова, от которых хочется улыбаться. Он и улыбается. Даже если все эти слова – неправда, что с того? Просто так принято – если родился сегодня, изволь послушать, какой ты хороший. Даже если ты совсем не хороший, люди постараются и обманут тебя. Еще и так хорошо обманут, что тебе даже приятно будет и захочется улыбаться. Этот глаз искрится радостью и лёгким опьянением. В нём много света и он смотрит в темноту бесстрашно, даже с вызовом.
А вот этот глаз не яркий. В нём видна любовь. Двое лежат на кровати и им хорошо. Один из них – муж той самой некрасивой женщины из грустного глаза. Но он не хочет думать о ней – зачем думать о плохом, когда можно подумать о любви или вообще не думать ни о чём? Вот он и не думает. Этот глаз смотрит в темноту сквозь пелену штор, будто прикрыв веки. Вряд ли он вообще сейчас что-то видит. Его взгляд направлен внутрь себя, а внешний мир его совсем не интересует.
А вот еще один глаз горит. Здесь стоит стол, а за ним сидит мужчина. Он наливает в стакан водку и пьет ее. Его голова опускается всё ниже и ниже. Сначала он пытается подпирать ее ладонью, но она тяжелеет с каждым выпитым стаканом. В конце концов он просто упирается лбом в столешницу и засыпает. Ему будут сниться жуткие отрывочные сны, в которых он снова будет на войне. Он будет вздрагивать, просыпаться, испуганно оглядываться по сторонам и снова засыпать. Иногда он будет вскрикивать и его будет слышно в соседнем глазу.
Там старая женщина будет покачивать головой, поправляя одеяло на своем таком же старом муже. Ей не нравятся эти крики – от них муж может проснуться и начать нервничать, а ему нельзя – у него больное сердце. Поэтому она ложится рядом и очень аккуратно прикрывает его ухо ладонью. В этом глазу нежность – он смотрит в темноту сквозь кружевную тюль так, будто бы и нет никакой темноты, будто пытаясь насмотреться напоследок на этот мир, запомнить его таким, какой он есть.
А вот глаз пониже. Он будто и вовсе спит – здесь нет никакого света. Но он смотрит, мечтательно смотрит вверх, прямо в космос. В нем мальчик лет двенадцати прильнул к окуляру телескопа и рассматривает луну. Он мечтает о том, что когда вырастет, прогуляется по ней и оставит на этом далеком каменном осколке свой след. Его родители спят, а он мечтает. А когда ещё мечтать? В темноте всегда мечтается лучше. Возможно, поэтому днём и не видно звёзд, иначе люди только тем и занимались бы, что мечтали.
Вот этот глаз мерцает. Будто пылинка попала в него и он пытается проморгаться, выдавить её из себя к краю века. Здесь двое – парень и девушка. Они лежат рядом и смотрят какой-то сериал по телевизору. Им спокойно и хорошо. Когда сериал закончится, этот глаз закончит моргать и тоже прикроет веки пеленой штор. Здесь тоже будет любовь, но она будет чистой, никаким другим глазам не будет до него никакого дела. Да и ему тоже. Ему будет плевать и на темноту, и на звёзды, и на все другие глаза вместе взятые.
А вот ещё один глаз. Он тоже светится и будет светиться ещё долго. Всю ночь и весь день, и снова ночь, и снова день. Здесь человек стоит на стуле посреди комнаты, обвязав шею веревкой и накинув ее на крюк в потолке. Этому человеку кажется, что другого выхода нет. Ему самому нужно немного – другие глаза напротив, не чудовищные, а обычные, человеческие. Которые выслушают его, скажут доброе слово, пожалеют. Но этих глаз нет и ему тоже приходиться смотреть в темноту. Глаз бросает последний отчаянный взгляд на неё, его зрачки расширяются от страха, а затем медленно закрываются.
Через три спящих глаза от него еле светится еще один. Здесь в крохотной кроватке лежит маленький человек, девочка. Она проснулась и плачет. Вряд ли она почувствовала что-то, просто ей хочется есть. Но мама уже здесь. Она берет дочку на руки, пристраивает к груди и подходит к окну. Маленький человек успокаивается. Он не видит ни темноты за окном, ни других глаз. Ее вселенная замкнулась на себе и наполнилась гармонией. Что ей до какой-то темноты, когда есть мама и еда? Этот глаз спокоен, он просто ещё ничего не знает о настоящей тьме.
И сколько таких глаз у этого чудища? Десятки, сотни. Одни вспыхивают, другие гаснут, третьи еле светятся, какие-то не загораются никогда. Чудище не спит всю ночь. Хоть один глаз, но точно будет разглядывать темноту до самого рассвета. Потому что оно знает – за тьмой нужно следить, её нельзя подпускать к себе. Ведь оно само живо только до тех пор, пока горит хотя бы один глаз. Стоит им всем одновременно закрыться, потухнуть, как и думать станет не о чем. В этот момент чудище и погибнет. Сколько их таких – старых, грязных, с пустыми глазницами и выбитыми глазами, одиноких, покинутых всеми. Жалкое зрелище.
А сколько таких тысячеглазых чудищ каждую ночь всматривается в темноту своими глазами, в каждом из которых горят, светятся, гаснут, мерцают, теплятся судьбы, жизни людей, дающих им жизнь своим существованием...
Когда наступает тьма, чудища оживают, пожирают нас целыми толпами, переваривают наши мысли, жизни и эмоции, а затем задумчиво смотрят в темноту. Затем они засыпают, а мы, воспользовавшись моментом, бежим из их чрева на свет, чтобы вечером снова принести себя в жертву. Но так устроен мир – пока они живы, живем и мы.
© ЧеширКо