Они лежали на траве и смотрели на звёзды. А звёзды смотрели на них. На двух счастливых влюблённых, лежавших голова к голове, рука в руке. И ничего не было в мире, кроме этой волшебной ночи, наполненной лунным светом и ароматом цветущей сирени. Вся дневная суета… конспекты, учебники, зачеты, общежитие… всё растворилось, ушло в небытие. Вчера это было или тысячу лет назад?
Две точки на планете, летящей сквозь бесконечность среди миллиардов галактик.
Он и Она. Женя и Женя. Евгений и Евгения. «Два гения не могут быть вместе, даже если они Ев…гении» — сказал он ещё при первой их встрече, которая случилась в общежитии, где жила она и куда он пришёл за компанию с другом. А теперь, спустя месяц, он жизни без неё не представляет. Только называть друг друга стали по-другому: он её — «Женка», она его — «Жан».
— Вон видишь те три звезды? Вооон — Она вытянула палец вверх — Та, что справа, голубоватая такая — это моя. Мерцает. Красивая, правда?
— Очень. А моя недалеко. Каких-то несколько десятков световых лет. Вон та, левее и выше, ярко белая.
— Ага, вижу. У твоей сколько планет? У моей только одна планета. Вся покрыта растениями, только они не очень похожи на земные. Серебристо-голубые. Причудливые такие, то как клубок, сплетённый из пушистых лиан, то как дерево со свисающими на серебристых нитях огромными колючими шарами. — Она сорвала травинку, сунула ее в рот и продолжила — Там эльфы живут. Они летать умеют. Без крыльев. Левитируют.
— Так. Ну-ка дай, я повнимательней рассмотрю твои ушки. А то под волосами не видно — они у тебя остренькие? — Он приподнялся на локте и ласково прикоснулся к ее волосам.
— Неее, тут я себе выбрала земное тело.
— Хороший выбор. Одобряю. Очень симпатичное тело.
Они рассмеялись.
— На моей планете не так всё гламурно. Там пахать нужно, чтобы вырастить что-то. Почва там плотная, красноватого цвета. Зато там камни живые. Они переползают с места на место, растут, рождают новые камушки, умирают. Некоторые вообще могут стать текучими, форму поменяют, потом застывают. Была скала, стала ажурной пирамидой. Люди на моей планете тоже есть, на землян похожи, только гораздо выше.
— Удивительно. Надо будет навестить твою планету…. Как ты думаешь, зачем мы здесь, на Земле встретились?
Он слегка сжал ее ладошку в своей.
— Наверно, чтобы увидеть друг в друге отражение себя. Меня — в тебе, тебя — во мне.
Потом повернулся к ней, обнял и поцеловал. Ночь укрыла их …
***
— Женка!
Она остолбенела на несколько секунд. Так ее называл только Он. Значит, этот статный мужчина в дорогом пальто, стоящий перед ней посреди тротуара и с улыбкой наблюдающий за ее умственными потугами …
—Жан?!
Да, это был он. Сразу и не узнаешь. Она помнила его долговязым худым мальчишкой с озорной челкой. Но если приглядеться, в слегка пополневшем лице с твёрдым подбородком угадываются знакомые черты.
— Господи, это ж сколько мы не виделись? Лет…. Двадцать что ли? С ума сойти! Если бы не окликнул, я б и не узнала. Такой солидный.
— А ты мало изменилась. Только как будто ещё уменьшилась. Ты смотри, не усыхай, а то улетишь под порывом ветра бесплотным эльфом.
— Ты помнишь — она разулыбалась и тут же посерьёзнела — Куда я улечу, обвешенная со всех сторон заботами? Работа, муж, мама, сын, дом. В какой-то круговерти изо дня в день, голову некогда поднять на небо посмотреть. А на звёзды с той ночи… ну ты понял какой… я, кажется, ни разу и не посмотрела. Да и не пустит меня никуда муж поздним вечером, и сам не пойдёт. Дома телевизор. Какие звезды? Зачем?
— Дааа. Как-то не похоже на счастливую семейную жизнь. Ну, по крайней мере, полный комплект — и работа, и дом, и муж, сын. У меня только работа и квартирка-однушка. Была семья, да кончилась. Ушла жена и доченьку забрала. Уехали в другую страну. А я вот один, как неприкаянный, болтаюсь тут.
— Такой импозантный мужчина и одинокий? Да ты только свистни — сбегутся девки-то. Какую хошь выбирай.
— Что-то свистеть не хочется. Нет сил начинать заново.
Они шли по аллее, усыпанной желтыми листьями. Той самой, где когда-то бродили по ночам, взявшись за руки. Вот на этой лавочке они целовались и запах цветущей сирени дурманил голову. Это была совсем другая жизнь. На сон похожая. Или эта — сон? Пласты времени перемешались.
-— Посидим?
Его голос выдернул ее из воспоминаний. Она кивнула и молча опустилась на скамейку.
— Странное какое-то ощущение. Я ведь тогда тебя чувствовала, как себя. Тебе и говорить не нужно было, я понимала, что у тебя внутри. А сейчас вот ты рядом, но ...
— Подменили?
— Ага. Но самое ужасное — меня подменили. Неужели та девочка с планеты эльфов имеет ко мне какое-то отношение?
— Женка…. Я тоже ощущал тебя, как часть себя. Почему мы расстались?
— «Два Ев…гения не могут быть вместе». Твои слова.
— Это просто слова. Ты ушла.
— А ты не удерживал.
— Да. Тут ты в самую точку. Удерживать я не умею.
— Я не знаю, почему ушла. Испугалась, наверно, раствориться в тебе и исчезнуть. А получилось, что все равно исчезла. Та я.
Повисла пауза.
Она вдруг всполошилась:
— Ой, меня уже дома потеряли. Сколько же мы с тобой проболтали! Я побежала.
— Подожди! Мы что — с тобой больше не увидимся? У тебя телефон есть?
Он уловил ее замешательство. Что-то там внутри она взвешивала, потом тряхнула головой.
— Да, год назад провели. У тебя есть куда номер записать?
Порывшись в карманах, он нашёл автобусный билет, извлёк ручку и подал ей. Она быстренько нацарапала номер, подложив сумочку, и сунула ему записку, не глядя в глаза.
— Ну, пока!
Резко встала, закинула сумочку на плечо, улыбнулась уголками губ и решительно зашагала.
Он смотрел на удаляющуюся тоненькую девичью фигурку, постепенно растворяющуюся в лучах низкого холодного солнца на том конце длинной-длинной аллеи. Сердце сжалось от боли и нежности. Догнать бы ее, обнять, закружить, взять в ладони такое родное лицо, заглянуть в прозрачно-голубые глаза. Это же Женка! Его Женка! Он прикрыл глаза… Нет, она не его Женка, она — чужая жена. И он не имеет никакого права лезть в ее жизнь, даже если считает несчастной. Билетик с номером телефона спланировал в осеннюю лужу.
***
Погруженный в невеселые мысли, он чуть не пропустил свой автобус. Нырнул в благословенное тепло салона и плюхнулся на сиденье рядом с женщиной.
— Как у тебя это получается, Жан?
Он оторопело посмотрел на соседку.
— Неужели так постарела, что не узнать?
— Женкааа — выдохнул он и расплылся в улыбке.
— Ты мне сегодня приснился. Сижу, о тебе думаю. А ты — вот он. Материализовался.
— А ты вспоминай меня почаще, не раз в двадцать лет.
— Что, опять двадцать? Подожди, сейчас посчитаю… Ну да, почти. Наши встречи частыми не назовешь! Вообще-то я тебя часто вспоминала. «Где ж ты?» — думала —«На какой планете?».
— На этой, на этой. Туточки я пока ещё. Послушай, ты сейчас занята?
— В каком смысле?
— Дела сейчас какие-то срочные есть?
— Да нет. То есть нет. С работы еду. Я сейчас одна живу. А что?
— Мне кажется, мы в прошлый раз не договорили. Может, зайдем куда-нибудь? Кофе попьем, расскажем, где двадцать лет обретались.
— Давай.
— Тогда через одну остановку выходим. Я только пару звонков сейчас сделаю.
… Приглушённый свет, тихая джазовая музыка, запахи кофе, корицы. Они устроились в углу кафе, за столиком у окна.
— Что — я ещё узнаваем? Седой уже, старик.
— Да не кокетничай ты. Седина тебе к лицу, благородность придаёт.
— А ты мало изменилась, черты лица только заострились.
Глядя в ее глаза, он набрал воздух, собрался внутренне, и заговорил, с трудом подбирая слова:
— Ты меня прости, что я тогда, в прошлый раз, когда мы случайно столкнулись, … а, может, и не случайно… что я так и не позвонил тебе. Ты замужем была. Не хотел разрушать твою жизнь. За тебя решил, получается. Только … на самом деле я испугался. «Слился», как обычно. Трус я. Опять не удержал.
— Ты все правильно сделал. Да, мой брак развалился. — она горько усмехнулась —Бракованным оказался. Я сама виновата. Жила не с мужем, а с картинкой в голове. Однажды проснулась и поняла — не моя это жизнь. Рассыпалась картинка. Но ты, слава богу, ни при чем. Не знаю, что было бы, если бы мы стали встречаться. Скорее всего, мой брак бы развалился бы лет эдак на десять раньше. Но были бы мы счастливы — большой вопрос. Вина бы обоих съела.
— Даааа. Как мне всё это знакомо. У тебя всё, как у меня с первой женой.
— С первой? А сейчас какая по счету? Ну, конечно, такие мужики бесхозными не бывают, всяко найдётся кто к рукам приберёт!
— Чего язвишь-то? Ревнуешь что ли? Ну, не стоял я годами у окна в ожидании, когда ты ко мне придёшь. Каюсь. Женился во второй раз.
— Прости. Забываю — это ж я тебя тогда, в юности, кинула. Эх, где были мои глаза? Ты хоть счастлив с новой-то?
— Если бы! Какая-то бесконечная позиционная война. С редкими перемириями. Белый флаг всегда только я поднимаю, но хватает ненадолго. Жена вроде новая, а всё то же самое. Де жа вю… Ты лучше о себе расскажи.
— Да что рассказывать? Я по твоим следам. Теперь мой сын живет в далекой стране. И муж бывший тоже там же. А я, как ты когда-то выразился, болтаюсь неприкаянная. Только вот ещё пока вляпаться во второй раз не успела.
— Сплошные совпадения. Поверь, лучше болтаться, чем вляпываться. Проверено на себе.
Он накрыл ее руку, лежащую на столе, своей ладонью — словно маленькую мышку поймал, и почувствовал ее доверчивое тепло.
— Жееенка! Как бы я хотел, чтобы ты была со мной!
Мышка сбежала из-под пальцев.
— В качестве кого, Жан? Ты ведь женат.
Ответом был тяжелый вздох.
— Да, женат. И хоть мы с женой живем как на вулкане… Честно скажу, я не смогу развестись. Это будет предательство. Опять рушить я больше не хочу.
— В качестве кого тогда? Любовницы? Чтобы изгадить, измарать всё, что нас связывает? Подруги? Ты сам-то веришь?
— Получается, нет никакого выхода! Мы выйдем из этого кафе и больше никогда не увидимся? Если только опять случайно судьба нас не столкнёт через двадцать лет? Мы ж не узнаем друг друга — два маразматика, старичок и старушка. Если вообще живы будем.
— А мы давай свидание назначим, чтобы не надеяться на судьбу. Через двадцать лет. Только, чтобы летом — как тогда, в ту нашу звездную ночь. На том же месте в тот же час. И в тот же день. Значит, через двадцать лет и … три с половиной месяца.
— Я не доживу.
— Только попробуй не дожить! Я разве много прошу? Ещё одно свидание. Пообещай, что придёшь. Прилетай, хоть из Америки, хоть с марса, хоть с этой … как там твою планету называют.
— Хорошо, тогда и ты мне обещай. А то прийду, как дурак, а тебя внуки не пустили.
— Сбегу через окошко, по водосточной трубе спущусь. В крайнем случае, на метле прилечу.
***
Они лежали на … одеяле, постеленном прямо на траву, и смотрели на звёзды. А звёзды смотрели на них.
— Как хорошо, что ты догадался одеяло принести! Как ты его допёр?
— В рюкзаке принёс, оно не тяжелое. Таксист на меня всю дорогу с подозрением смотрел. Чего это старикашка с рюкзаком на ночь глядя возле лесопарка собрался делать? Меня, говорю ему, тут подберут. Ну, он высадил и укатил.
— А я целую операцию разработала по десантированию в заданный район. Племянницу … она за мной «присматривает»… предупредила, что лягу пораньше, чтобы она сегодня не заходила, такси заказала до ближайшего отсюда дома, чтоб не вызывать подозрений. А потом уж потихоньку дочапала. А ты уж тут и постель разложил.
— А как же? Романтическое свидание при луне! С Женкой!!! С девочкой-эльфом, воспоминания о которой всю жизнь наполняли меня радостью, нежностью и любовью!
— Ага, смахивающей теперь на бабу ягу.
— Да какая разница, на кого мы смахиваем? Это такая шелуха! Ты — это ты, я — это я. Это я сейчас понимаю, а раньше… Помнишь, ты когда-то сказала, что меня подменили? Так и было. Жил «как все». Женился, разводился, терял близких, опять по кругу… Наверно, нужно это было пережить, чтобы, наконец, дошло: я сам — причина своих страданий. Моя жизнь не была цепью каких-то нелепых случайностей. Я ни себя не слышал, ни других. Гнался за счастьем, не понимая, что никто и ничто не может мне его дать. Оно изнутри рождается. Если открыться миру и впустить его в себя. Это не просто красивая фраза. Я ж это знал, чувствовал шестьдесят лет назад. А вспомнил только под старость. Жаль, что жить-то осталось недолго.
— Какая разница, сколько осталось? Жизнь — это то, что прямо сейчас, в это мгновенье. Чего жалеть-то? Хорошо, значит, прожили, если вернулись к себе. Прогулялись, потыкались по буеракам, насобирали колючек, кучу впечатлений получили да и вернулись в ту же точку. А счастье — вот оно! Жан, Женька, Женечка, это ж тела поизносились, а впереди у нас — вечность! Ой, смотри — звезда падает!
Они долго лежали молча, переплетя руки, устремив глаза в бесконечную сверкающую глубину ночного неба, то и дело прочерчиваемую падающими метеоритами.
— Ну и куда мы — к тебе или ко мне?
— Что-то я себя не могу представить эльфом. Я ж как дирижабль буду летать. Низенько так. Давай лучше ко мне. Хочешь великаншей себя почувствовать? Тебе понравится. Ну что — полетели?
— Да, только давай ещё эту планету облетим. Я хочу увидеть рассвет над Фудзиямой, послушать, как дышат киты, полюбоваться полетом кондоров над Андами. И посидеть с тобой рядом на краю скалы, свесив ноги и наблюдая, как внизу проплывают облака.