Сейчас подростки почти живут в сети, с телефоном не расстаются. Общаются, играют, слушают музыку, публикуют видео и картинки. Иногда такую чушь выкладывают, только диву даешься.
И я вспомнила, как мы росли. Это же просто цветочки по сравнению с тем, как развлекались подростки тех лет. Мое детство пришлось на 90-е и начало 2000-х.
Когда мне исполнилось лет 11, я с мамой жила в многоквартирном доме. Моя подруга жила 12 этаже, а я — на 8. Все каникулы мы ходили в гости друг к другу, пекли пиццу, играли в Барби и смотрели сериал «Клон» с ее бабушкой. А еще каждый день бегали на 16 этаж по лестнице, чтобы с балкона посмотреть на двор с высоты птичьего полета, полюбоваться на закат. Иногда мы дразнили мальчишек с нижних этажей и пускали самолетики, скидывали с балкона мандариновые шкурки и яблочные огрызки.
Иногда мы на свой страх и риск лазили на крышу соседнего дома. Ходили к заброшенным домам в частный сектор. Вместе с мальчишками прыгали с гаражей, жгли костры на пустыре, кидали в них батарейки. Дома из кладовки брали пыльные трехлитровые банки, шли на колонку и сыпали в них порошковый сок "Юпи". Размешивали его палочкой и пили с удовольствием. Нас окрыляло чувство свободы и бесшабашной радости.
Тогда еще не создали социальные сети, даже мобильные телефоны были редкостью. У меня первый мобильник появился только в 7 классе, его подарил старший брат, когда приехал из-за границы. Он был похож на рацию с огромной антенной, фирма Nokia. Я так гордилась подарком.
Мои ровесники выражали мысли и чувства на заборах и на стенах в подъезде нашего дома. На 15 этаже, на лестнице, густой черной краской было написано:
«Настя дура!», на противоположной стене еще крупнее «Настя, я тебя люблю». И сердечко нарисовано снизу, пронзенное стрелой.
На 4 этаже жили старшеклассники, настоящие творческие личности. В подъезде, на лестнице и теплой батарее за полночь собиралась компания. На пол стелили картонки, приносили из дома табуретки. Вместо пепельницы — консервная банка. Они курили, пели под гитару, играли в карты. На утро на стенах появилась надпись черным маркером, печатными буквами:
«Колян, ты што? Маринка с 6 этажа, она же б…. С ней Петро мутит и другие пацаны»
Вместо ответа юный художник крупно нарисовал неприличный жест.
"Жизнь - боль." Нехочу взрослеть. Взрослые - ужас.
"Што смотришь? Отвернись, нетвое собаче дело"
«Маринка, будь маей» И нарисован маркером портрет кудрявой девушки, удивительно реалистично.
Правда, на следующий день произведение искусств испортили, красавице подрисовали усы и обвели глаза, а потом и вовсе замазали черной краской из баллончика. Возможно, соперница постаралась.
Мы с подружкой поздно вечером на цыпочках выходили к балконной двери и подслушивали, что они говорят. Пойти к ним мы боялись. Они казались нам такими взрослыми и крутыми.
А на 10 этаже, на двери, черным маркером неизвестный поэт написал стихи:
Когда взойдет весна, и смерти вопреки
Сгорают от любви все призраки творца.
Тысячелетний прах колени преклонит,
И мертвые уста словами жгут гранит:
Я не забуду от тебе, с тобою буду до конца...
На меня эти стихи произвели неизгладимое впечатление. Романтично настроенной девочке они казались вершиной творчества. Я тогда делала первые попытки писать в школьной тетрадке, украдкой.
Лифт часто отключали, и жильцы с детьми шли по лестнице, оплеванной семечками, и со смехом и негодованием разглядывали подростковое творчество. Уборщица баба Нина несколько раз ловила хулиганов и заставляла их оттирать со стен «наскальную живопись». Мальчишки убегали и назло ей жгли зажигалкой почтовые ящики и выкидывали из них газеты и письма.
Стены раз в полгода перекрашивали ядовито-зеленой краской. Однажды пришла бригада крепких киргизских женщин в платках. Они шумно работали, темпераментно общались и ругались между собой, роняя на бетонный пол ведра и инструменты. За три дня покрасили 16 этажей.
Но уже через пару дней надписи и неприличные рисунки снова вернулись, поражая жильцов богатым нецензурным словарем. В лифте появилась надпись баллончиком «Не жми кнопку, а то взорвем». Автора шалости так и не вычислили. Баба Нина бегала по квартирам, где жили подростки, и пугала родителей милицией.
- Сколько талантов зря пропадает, - смеялась моя мама, когда мы поднимались по лестнице.
- Ремня не хватает юным гениям, - мрачно ответила Нина, разглядывая расписанные стены.