По неожиданно возникшим обстоятельствам мной поспешно была организована встреча.
Каждый знает, что рано или поздно смерть обязательно приходит, никуда от этого не денешься. И всё же…
Смерть от ковида (теперь юмористы иронизируют, что никакого ковида и не было на белом свете, вся эта пандемия века – строго спланированная операция врагов мирового сообщества, являющегося сторонником процесса создания справедливого, безопасного и устойчивого мира на Земле) догнала моего друга почти при выписке из больницы. Неожиданность этого скорбного события поразила всех наших друзей и знакомых, которые работали под его началом многие годы и сдружились навсегда. Его любовь к жизни, множество планов на будущее никак не вязались с внезапной остановкой дыхания и сердца. Его труд, посвященный истории дворянского рода Кавелиных, к которому принадлежала его мама и который он готовил много лет в свободное от работы время, издали родственники уже после его смерти. Они попросили меня передать несколько экземпляров книг нескольким его сотрудникам – если быть точным, подарить тем, с кем он общался и дружил много лет, возглавляя лабораторию, и с кем давно развела судьба.
Время – странная субстанция. Существует автономно, само по себе, и при этом течет. Пребывая в текучести времени, все мы вносим сонмище акциденциального, которое настолько пустячно по сравнению с вечностью, что не оставляет даже легкого следа, живет лишь в воображении, в воспоминаниях и исчезает вместе с нами.
Я обзвонила тех, кому дорог был наш уважаемый начальник, кто еще помнил о нем, приготовила книги для памятного подарка, и мы встретились в небольшом грузинском ресторанчике, где часто бывали когда-то вместе с нашим шефом.
К моему удивлению, из того списка, что я небрежно начертала, а потом педантично обзвонила, получив согласие на встречу, пришли только трое из семи: Сергей Борисович Курцев ¬– его 40 лет назад звали сокращенно Серый, Алексей Геннадиевич Коржевин, сокращенно Корж, и Александр Николаевич Бобров, между нами – Бобр.
Бог – судья всем, кто дал согласие и не пришел. Я давно поняла, что, когда человек умирает, его забывают очень быстро, но есть еще те, кто помнит. Это мы.
Книга нашего друга в роскошном переплете перекочевала в сумки пришедших. С его фотографии, закрепленной на нашем столе, смотрели на нас глаза добрейшего, ироничного и веселого человека. Мы помянули его светлую душу, повспоминали множество забавных, драматичных и грустных эпизодов из совместных трудовых праздников и будней.
Красное грузинское сухое вино Мукузани, необыкновенно нежное, почти без терпкости, расслабило нервы не совсем молодых людей, а тут и проявились те самые черты характеров подвыпивших товарищей, которые наиболее свойственны некоторым индивидуумам, что удивительно и достаточно часто встречается у мужчин – огромная и нескончаемая любовь к самому себе.
Наше общение, связанное с производственной деятельностью, выпало на то счастливое время, когда мы были еще молоды и подавали большие надежды. Я и эти дорогие товарищи, за исключением Бобра, в один год поступили в аспирантуру. Никто не защитился, и я в том числе. Молодые красивые парни по истечении лет утратили и молодость, и красоту, но остались нескончаемые обиды на руководителей их диссертаций. А они якобы и являлись теми самыми причинами, которые не дали возможности бравым, умным и талантливым парням подойти к защите диссертаций красиво и смело, потом защитить ее, заразу, блестяще, а потом и стать остепененным уважаемым челом.
Серый принялся вспоминать свои попытки попасть на прием к руководителю, но тот был постоянно занят. Руководителя выбрал самого влиятельного: директора Центра, в надежде на твердое крыло и яркую начальственную помощь в прохождении бесконечных процедур при подготовке диссертации. Естественно, начальник чаще занят, чем, например, Бобр, который к тому времени был уже остепененным и сам легко и просто готовил диссертантов к защите. Бобр руководил Коржом. Но Бобр не собирался все делать за нерадивого диссертанта, и напряги оформления работы свели на нет жалкие поползновения в ленивом течении дел.
Услышав нытье несостоявшихся обиженных особей мужского рода, Бобр, сославшись на дела, быстренько ушел, чтобы не тратить драгоценное время на ничтожные глупости, до сих пор сидевшие в сердцах, в печени или в голове несчастных. А мы остались.
Бесконечные жалобы бывших аспирантов текли и текли, перебивая друг друга, выливались в поток упреков. «Он не нашел для меня времени, а я надеялся,» – вздыхал Серый; «он предлагал мне факторный и кластерный анализы данных, а как это сделать, не помог,» – вторил Корж, а я сидела и вспоминала своего руководителя диссертации Соломона Петровича Райхмана.
Непростые времена 1991 года витали в атмосфере страны. Зайдя в мой кабинет, вальяжно расположившись в кресле и водрузив свою огромную ладонь мне на колено, он произнес: «Хочу тебе сказать, милочка, что я, видимо, буду уезжать на постоянное место жительства в Германию (Мне хотелось спросить: «А почему не в Израиль?»). Поэтому. Ты покупаешь коньяк. Приезжаешь ко мне домой. И мы пишем ВВЕДЕЕЕНИЕ, – он провел рукой по моей ноге и продолжил: – потом опять покупаешь коньяк. Приезжаешь ко мне. И мы пишем ЗАКЛЮЧЕЕЕНИЕ. Все надо делать быстро. Времени у меня мало». И вышел вон.
На этом мои хлопоты о научной диссертационной деятельности закончились.
Слушая продолжающиеся пьяные жалобы мужчин, мне хотелось взять огромный, почему-то клетчатый, носовой платок и высморкать их носы. Я решила произнести короткую небольшую речь. Наполнила вином бокалы и, дзынькнув по фужеру вилкой, начала:
– Дорогие мои старперы! Бессмысленно вспоминать собственную лень в прошлом. Мой свекор говорил: «Защита диссертации – это не только что-то вновь открытое или мастерски проанализированное в некой отрасли! Это крепкие нервы, упорство, работоспособность! Это комплекс сил и ума!!» Заметьте, дорогие мужчины: вас никто по коленке не гладил, я имею в виду ваших руководителей, за попец не щипал и в гости домой с коньяком не приглашал с намеком на интим! Вы сами сдулись от лени. А у меня в этот момент еще дочь замуж выходила, а муж докторскую заканчивал, с моей, кстати, помощью… Поэтому я аспирантуру и бросила… Так выпьем за то, чтобы не искать виноватых, а бороться, найти и не сдаваться!
Серый с Коржом открыли рты. Мы чокнулись и допили мукузани. Я, сделавшая победный выстрел, ехала на трамвае домой и вспоминала красивое свадебное платье дочери и радостное лицо мужа после трудной защиты докторской.