Новый завет кантианца Пушкина (АСП) с комментами и завещанием
Таким было первое название заметки
Потом я стал сомневаться были ли Наше Всё кантианцем, хотя каждый из нас и тянет вещь в себя, а многие сознают, что мало что знают и еще менее понимают, тогда как подавляющая всякое не только инако-, но и всяко-мыслие масса куч толпы пролюдей (черни по АСП) вообще все это называет мозго-*бством
***
***Завет №1 = Любите самого себя
Источник – роман в стихах Евгений Онегин (ЕО), Глава четвертая
La morale est dans la nature des choses.
Necker
XXII
Кого ж любить? Кому же верить?
Кто не изменит нам один?
Кто все дела, все речи мерит
Услужливо на наш аршин?
Кто клеветы про нас не сеет?
Кто нас заботливо лелеет?
Кому порок наш не беда?
Кто не наскучит никогда?
Призрака суетный искатель,
Трудов напрасно не губя,
Любите самого себя,
Достопочтенный мой читатель!
Предмет достойный: ничего
Любезней, верно, нет его.
Завет стал следствием авторского исследования длинною в 21 (!) строфу моральных причин и следствий рокового (для отношений пары ЕО – ТЛ) отказа Онегина удовлетворить томные и рискованные желания Татьяны, откровенно изложенные ею в знаменитом французском письме, переведенном для читателя.
Это конечно суперсатира - Татьяна (которую Евгений определил как нимфетку тринадцати лет, не способную к предрассужденьям):
Всё те же слышать возраженья,
Уничтожать предрассужденья,
Которых не было и нет
У девочки в тринадцать лет!
, сама не зная почему русская душою
пишет французское Письмо Татьяны к Онегину, которое она, прозябая в сельской глуши провинциальной небогатой дворянской усадьбы, списала из европейских любовных романов о Клариссах, Ловлас Фобласах, Ричардсонах да Грандисонах! С подсказки автора мы знаем почему русская душою – русскую зиму способен любить только человек с русской душой… хотя что это за зверь Пушкин не указал, оставив и нас в очередном недоумении (французских то или аглицких душ нет, а уж немецких и подавно). Письмо завершается святочным апокалипсисом:
Другой!.. Нет, никому на свете
Не отдала бы сердца я!
То в вышнем суждено совете…
То воля неба: я твоя;
Что может быть более пародией и более сатирой, чем такой прием автора: русская душой юная девица объясняется в любви и отдает себя взрослому мужчине, используя французский текст плохого любовного роман. Творение Е.О., задуманное как классическая сатирическая поэма о нравах света, так и осталось сатирой по жанру, превратившись вскоре в новаторский по стилю роман в стихах.
Многозначительно начав с шести пропущенных строф (как бы предлагая читателю домыслить предшествующие моральному эссе мысли Евгения по поводу предложения Татьяны «Я твоя») и затем с крылатой формулы:
VII
Чем меньше женщину мы любим,
Тем легче нравимся мы ей
И тем ее вернее губим
Средь обольстительных сетей
Пушкин, вдоволь порассуждав о беспощадных мерзких людских нравах и обычаях, наконец приходит к детально обоснованной формуле:
Любите самого себя, ибо ничего иного вам просто не остается.
Но, если учесть смысл первой фразы главы = покажите, что почти не любите, и избранница еще больше в вас влюбится и надежнее застрянет в обольстительной сети сплетенной опытным ловласом любовной паутины = то по этой формуле Евгений вовсе и не отказал Татьяне, а только профессионально расставил сети обольщения неопытной букашки!
На именинах Татьяны нити этой сети были спутаны, вызвали раздражение Евгения, показной его флирт с Ольгой (недалекой глупой как эта самая Луна на нашем глупом небосклоне) и провокацию им ревности Ленского. Водевиль и сатира быстро превратились в трагедию – любимый жанр Пушкина. Он, снова испугавшись, лишь просто уберег свою Татьяну: исправил ее исходное имя – Наталья (говорящее имя исключительно горничных и субреток у Пушкина) и не дал случиться тому позору, к которому она была подготовлена чтением любовных романов и наступившей порой в девичьей природе, когда … с неизбежностью:
И в сердце дума заронилась;
Пора пришла, она влюбилась…
Трактат морализма в 21 строфу с завершением его кодексом «Любите самого себя» в финальной 22 строфе 4-ой главы является центральным во всем любовном романе нравов «Евгений Онегин» и предшествует его геометрическому и семантическому центру – гадательному кодированному святочному Сну Татьяны. В этом сне Онегин явлен во всей его проктологической наготе – пародией на Героя Времени, Ричардсона, Ловласа, Вампира и Хозяина Мира.
Завет №2 - 2 - Поэзия выше нравственности.
Следствие этой формулы = поэт вне этой категории. Мораль, аксиоматика сосуществования Добра и Зла, даже сами эти категории - это для черни. Цель Поэзии = Поэзия. И ничего больше. Цель творческого человека – его творения, совершенствование инструментария и изделий. Ничего больше!
Поэт по определению аморален = в том смысле, что он просто вне этих категорий политтехнологии управления массами.
На все доводы будто это клевета и злонамеренность тенденциозной подгонки материала, специально выдернутого без контекста, ответим правилами для молодого человека, вступающего в жизнь, которые
изложены Нашим Всем (и навсегда уж теперь) А.С. Пушкиным письменно, опубликованы и растиражированы с тихим злорадством в собраниях пушкиноведения:
Доводы Оппонентов:
Адвокаты из бюро «Казенный глянцевый Пушкин» объяснят нам у и из Пушкина что угодно, гарантируя ослепительную белизну пушистости Нашего Всего.
Приложение – Комментаторы Завета №»
Пример №1 = нью-йоркский русский еврей Сергей Довлатов в статье «Блеск и нищета русской литературы» убеждает: а) надо брать всю фразу из возражений Пушкина князю Вяземскому, когда в ответ на княжеское наставительное «Задача каждого писателя есть согревать любовью к добродетели и возбуждать ненавистью к пороку…» нелюбящий коридоров института морали Пушкин уверенно и резко ответил (на полях статьи Вяземского «О жизни и сочинениях В.А.Озерова»):
«Вовсе нет. Поэзия выше нравственности. Или во всяком случае – совсем иное дело»;
б) в этом заявлении Пушкина особенно важна последняя часть =
Или во всяком случае – совсем иное дело.
Далее Довлатов произносит адвокатскую речь: Судить о том, что выше, поэзия или нравственность, так же трудно, как выяснить, кто сильнее – слон или кит, и трудно именно потому, что это совершенно разные вещи. Предъявлять Пушкину нравственные, идеологические претензии было бы так же глупо, как упрекать в аморализме ястреба или волка, как подвергать моральному осуждению вьюгу, ливень или жар пустыни, потому что Пушкин творил, если можно так выразиться, в режиме природы, сочувствовал ходу жизни в целом, был способен выразить любую точку зрения, и его личные общественно-политические взгляды в данном случае совершенно несущественны. Герои Пушкина редко предаются абстрактным рассуждениям, и если даже это происходит, то предметом рассуждения чаще всего оказывается художественное творчество, чему примером может служить «маленькая трагедия» Пушкина – «Моцарт и Сальери». Пушкин был не художником по преимуществу и тем более не художником по роду занятий, а исключительно и только художником по своему физиологическому строению, если можно так выразиться, его сознание было органом художественного творчества, и все, к чему он прикасался, становилось литературой, начиная с его частной жизни, совершившейся в рамках блистательного литературного сюжета, украшенного многочисленными деталями и подробностями, с острым трагическим эпизодом в финале. Можно сказать, что творчество Пушкина было победой чистого эстетизма над общественно-политическими тенденциями проповедничества и морализаторства в литературе…
Пример №2 = Гиппиус В. в ст. Повести Белкина: Эстетические идеи Пушкина, минуя эпигонство и весь период «обмеления», опираются именно на «великанов» века Просвещения. Эстетика Пушкина чужда всякой метафизики; отношения ее к этике вполне независимы. «Поэзия выше нравственности, — пишет Пушкин на полях статьи Вяземского об Озерове, — или, по крайней мере, совсем иное дело. Господи Суси! Какое дело поэту до добродетели и порока? разве их одна поэтическая сторона» (XII, 229). Но такая эмансипация возможна лишь там, где самая нравственность выводится из человеческой природы, а не из внешних абсолютных норм.
Пример №3 = Гуданец: Хорошо известна пометка, сделанная им в конце 1826 г. на полях статьи П.А.Вяземского «О жизни и сочинениях В.А.Озерова». На утверждение о том, что всякий писатель обязан «согревать любовию и добродетелью и воспалять ненавистию к пороку», Пушкин резко возразил: «Ничуть. Поэзия выше нравственности – или по крайней мере совсем иное дело». И добавил: «Господи Суси! какое дело поэту до добродетели и порока? разве их одна поэтическая сторона» (XII, 269). Можно даже не обсуждать неуклюжую правоту Вяземского и чисто пушкинскую однобокую категоричность ответной реплики, не предназначенной для печати. Достаточно того, что цензоры, публика и критики придерживались прямо противоположного мнения, и Пушкину с этим приходилось неукоснительно считаться.
PS. Это «Господи Суси!» красноречивые всех адвокатских козней вместе взятых, из коих сшит мундирный кафтанный фрак Нашего Всего Навсегда! И ведь никто, кроме меня (О Великого!) не заметил = Господи Суси переводится как: а) Господин Забота или б) Господь Озабоченный или в) если Souci de Dieu, то Забота Бога … Т.е. Пушкин восклицает в сердцах = все эти моралитэ и разборки Добра со Злом – забота Господа Бога!
Вот в 1-ой Песне «Хандра» романа-сатиры ЕО и он воспел женские ножки: они встречаются в там 15 раз = столько же имя Героя… Татьяны еще не было… была только Ольга намба уан.
Пример №4 = Академик РАЕН Ваняшова М. назвала формулу 'ПОЭЗИЯ ВЫШЕ НРАВСТВЕННОСТИ' частью цикла «Пушкинские парадоксы о природе и назначении искусства». Анализируя полную фразу-формулу Пушкина академик как истинно бессмертный выступила сильнейшим его адвокатом, найдя следующее толкование знаменитой теперь, но мало кем понятой, формулы «Поэзия выше нравственности» в контексте сформулированной для себя Пушкиным задачи написания драмы «Борис Годунов»:
<… Пушкин утверждает приоритет поэтики и эстетики над направлением проповедничества и морализаторства, над известной тенденциозностью общественно-политического свойства в искусстве. Пушкин отнюдь не сторонник безнравственного искусства.
Сохрани нас боже быть поборниками безнравственности в поэзии (разумеем слово сие не в детском смысле, в коем употребляют его у нас некоторые журналисты)! Поэзия, которая по своему высшему, свободному свойству не должна иметь никакой цели, кроме самой себя, тем паче не должна унижаться до того, чтоб силою слова потрясать вечные истины, на которых основаны счастие и величие человеческое, или превращать свой божественный нектар в любострастный, воспалительный состав. Но описывать слабости, заблуждения и страсти человеческие не есть безнравственность, так, как анатомия не есть убийство <…>
Безнравственное сочинение есть то, коего целию или действием бывает потрясение правил, на коих основано счастие общественное или человеческое достоинство. — Стихотворения, коих цель горячить воображение любострастными описаниями, унижают поэзию, превращая ее божественный нектар в воспалительный состав, а музу в отвратительную Канидию****. Но шутка, вдохновенная сердечной веселостию и минутной игрою воображения, может показаться безнравственною только тем, которые о нравственности имеют детское или темное понятие, смешивая ее с нравоучением, и видят в литературе одно педагогическое занятие .
«Поэзия выше нравственности», ибо она, по определению, в б и р а е т в себя нравственные основания, утверждая нравственные начала жизни через образный строй художественного произведения, отвергая нравоучительные проповеди.
«Пушкин различает два вида сознания, - отмечал М. Гершензон, - ущербный, дискурсивный разум, который, ползая во прахе, осторожно расчленяет, и мерит, и определяет законы, - и разум полноты, - т.е. непосредственное интуитивное постижение» . В истории развития философско-эстетического сознания в России чаша весов склонялась то на одну, то на другую стороны. Литература и искусство имели свойство в определенные эпохи снижаться до утилитаризма, до риторики, до того, что мы называем морализмом и линейностью мышления. «Начиная с 30-х годов XIX века, - писал Георгий Федотов, - русская интеллигенция жила <…> в накаленной атмосфере нравственного подвижничества. В жертву морали она принесла все: религию, искусство, культуру, государство – и, наконец, и самую мораль». Опора на естественные науки, рационализм, демифологизацию и морализм приводили к появлению в радикальной среде знаменитых афоризмов, таких, как «Сапоги выше Шекспира» (история этого крылатого выражения во времени – тема отдельного исследования). Когда в искусстве доминантой становились философия интуитивизма, интерес к мифу, к иррациональному - возникали новые суждения исторической значимости, например: «Эстетика мать этики» (Иосиф Бродский). Афоризм Бродского своим истоком имеет пушкинское «Поэзия выше нравственности».>
интерес к мифу, к иррациональному - возникали новые суждения исторической значимости, например: «Эстетика мать этики» (Иосиф Бродский). Афоризм Бродского своим истоком имеет пушкинское «Поэзия выше нравственности».>
Поэзия есть чувство собственного существования.
М. Пруст
Конечно, подобные мысли поэт-человека относятся к проф.работе в цеху горки двуглавого Парнассуса и отражают манифест его поэтики, этики эстетики профи. Ведь еще на заре штурма русского одногорбого Парнаса с параллельным сбором зори Александр Сергеевич объявил и почти обнародовал свой Манифест Символиста и Мир-искуссника: Цель поэзии – Поэзия!
Искусство как высшая мера плюс совесть художника — таковы критерии Пушкина. «Ты спрашиваешь, какая цель у «Цыганов»? вот на! Цель поэзии — поэзия…». Это в письме князю Вяземскому по поводу его морального наставничества и учительства … после написания молодым Пушкиным поэмы Цыганы, так восхитившей потом Проспера Мериме.
3. Кодекс молодого человека Пушкина
Кишиневская проповедь командированного «на юга» старшего брата младшему
Пришла осень … а с нею Муза и ее обузой. 23-летний Пушкин,
который еще не простился с либертинажем, который еще не написал свой «последний либеральный бред» (стих Полководцу), который уже испек богохульную «Гаврилиаду» и успел ею похвастаться, который вот-вот готов отдаться вселяющемуся в него злобному гению – Демону и подружиться с полиморфными его бесами, который ходит беременным творением, ставшим позже знаменитым сатирическим романом в стихах «Евгений Онегин»,
берется за перо и записывает скрижали своей проповеди моралиста кантианца беспутному 17-летнему младшему брату Льву:
ПУШКИН - Л. С. ПУШКИНУ
Сентябрь (после 4) - октябрь (до 6) 1822 г. Кишинев
Vous ;tes dans l';ge o; l'on doit songer ; la carri;re que l'on doit parcourir; je vous ai dit les raisons pourquoi l';tat militaire me parait pr;f;rable ; tous les autres. En tout cas votre conduite va d;cider pour longtemps de votre r;putation et peut-;tre de votre bonheur.
Vous aurez affaire aux hommes que vous ne connaissez pas encore. Commencez toujours par en penser tout le mal imaginable: vous n'en rabattrez pas de beaucoup.-- Ne les jugez pas par votre coeur, que je crois noble et bon et qui de plus est encore jeune; m;prisez-les le plus poliment qu'il vous sera possible: c'est le moyen de se tenir en garde contre les petits pr;jug;s et les petites passions qui vont vous froisser ; votre entr;e dans le monde.
Soyez froid avec tout le monde: la familiarit; nuit toujours; mais surtout gardez-vous de vous y abandonner avec vos sup;rieurs, quelles que soient leurs avances. Ceux-ci vous d;passent bien vite et sont bien aises de vous avilir au moment o; l'on s'y attend le moins.
Point de petits soins, d;fiez vous de la bienveillance dont vous pouvez ;tre susceptible: les hommes ne la comprennent pas et la prennent volontiers pour de la bassesse, toujours charm;s de juger des autres par eux-m;mes.
N'acceptez jamais de bienfaits. Un bienfait pour la plupart du temps est une perfidie.-- Point de protection, car elle ,asservit et d;grade.
J'aurais voulu vous pr;munir contre les s;ductions de l'amiti;, mais je n'ai pas le courage de vous endurcir l';me dans l';ge de ses plus douces illusions. Ce que j'ai ; vous dire ; l';gard des femmes serait parfaitement inutile. Je vous observerai seulement, que moins on aime une femme et plus on est s;r de l'avoir. Mais cette jouissance est digne d'un vieux sapajou du 18 si;cle. A l';gard de celle que vous aimerez, je souhaite de tout mon coeur que vous l'ayez.
N'oubliez jamais l'offense volontaire; peu ou point de paroles et ne vengez jamais l'injure par l'injure.
Si l';tat de votre fortune ou bien les circonstances ne vous permettent pas de briller, ne t;chez pas de pallier vos privations, affectez plut;t l'exc;s contraire: le cynisme dans son ;pret; en impose ; la frivolit; de l'opinion, au lieu que les petites friponneries de la vanit; nous rendent ridicules et m;prisables.
N'empruntez jamais, souffrez plut;t la mis;re; croyez qu'elle n'est pas aussi terrible qu'on se la peint et surtout que la certitude o; l'on peut se voir d';tre malhonn;te ou d';tre pris pour tel.
Les principes que je vous propose, je les dois ; une douloureuse exp;rience. Puissiez-vous les adopter sans jamais y ;tre contraint. Ils peuvent vous sauver des jours d'angoisse et de rage. Un jour vous entendrez ma confession; elle pourra co;ter ; ma vanit;; mais ce n'est pas ce qui m'arr;terait lorsqu'il s'agit de l'int;r;t de votre vie.
ПЕРЕВОД:
<Ты в том возрасте, когда следует подумать о выборе карьеры; я уже изложил тебе причины, по которым военная служба кажется мне предпочтительнее всякой другой. Во всяком случае, твое поведение надолго определит твою репутацию и, быть может, твое благополучие. Тебе придется иметь дело с людьми, которых ты еще не знаешь.
С самого начала думай о них все самое плохое, что только можно вообразить: ты не слишком сильно ошибешься.
Не суди о людях по собственному сердцу, которое, я уверен, благородно и отзывчиво и, сверх того, еще молодо;
презирай их самым вежливым образом: это - средство оградить себя от мелких предрассудков и мелких страстей, которые будут причинять тебе неприятности при вступлении твоем в свет.
Будь холоден со всеми; фамильярность всегда вредит; особенно же остерегайся допускать ее в обращении с начальниками, как бы они ни были любезны с тобой. Они скоро бросают нас и рады унизить, когда мы меньше всего этого ожидаем.
Не проявляй услужливости и обуздывай сердечное расположение, если оно будет тобой овладевать: люди этого не понимают и охотно принимают за угодливость, ибо всегда рады судить о других по себе.
Никогда не принимай одолжений. Одолжение чаще всего - предательство.
Избегай покровительства, потому что это порабощает и унижает.
Я хотел бы предостеречь тебя от обольщений дружбы, но у меня не хватает решимости ожесточить тебе душу в пору наиболее сладких иллюзий.
То, что я могу сказать тебе о женщинах, было бы совершенно бесполезно. Замечу только, что
чем меньше любим мы женщину, тем вернее можем овладеть ею.
Однако забава эта достойна старой обезьяны XVIII столетия. Что касается той женщины, которую ты полюбишь, от всего сердца желаю тебе обладать ею.
Никогда не забывай умышленной обиды, - будь немногословен или вовсе смолчи и никогда не отвечай оскорблением на оскорбление.
Если средства или обстоятельства не позволяют тебе блистать, не старайся скрывать лишений; скорее избери другую крайность: цинизм своей резкостью импонирует суетному мнению света, между тем как мелочные ухищрения тщеславия делают человека смешным и достойным презрения.
Никогда не делай долгов; лучше терпи нужду; поверь, она не так ужасна, как кажется, и во всяком случае она лучше неизбежности вдруг оказаться бесчестным или прослыть таковым.
Правила, которые я тебе предлагаю, приобретены мною ценой горького опыта.
Хорошо, если бы ты мог их усвоить, не будучи к тому вынужден. Они могут избавить тебя от дней тоски и бешенства. Когда-нибудь ты услышишь мою исповедь; она дорого будет стоить моему самолюбию, но меня это не остановит, если дело идет о счастии твоей жизни.>
Письмо сие с правилами бытия имели большущие последствия. В.В. Маяковский - оглушительный новатор поэтического языка и мастер слова, гигант брака втроем, сам как и Наше Всё закончивший жизнь суицидально с точкой-пулей в конце, издал в 1927 – т.е. почти на юбилей пушкинского кодекса - совет в поэме «Хорошо!»:
Юноше, обдумывающему житье,
решающему, делать жизнь с кого,
скажу, не задумываясь
— делай ее с товарища Дзержинского.
Шутливо ли это в качестве слов, предваряющих некий совет, обращение к молодому человеку, стоящему перед выбором профессии, решением жизненной коллизии и пр.? Вопрос … F кто спросит – тому гоголевский в Нос… и на Лубянку – на допрос… Ибо что у Дзержинского взять?
Академик РАЕН Ваняшова М. назвала эти заветы 'ПОЭЗИЯ ВЫШЕ НРАВСТВЕННОСТИ' частью цикла «Пушкинские парадоксы о природе и назначении искусства»
Боясь грядущего глянца, Пушкин предупреждал исповедально и откровенно:
«Может быть я изящен и благовоспитан в моих писаниях,
но сердце мое совершенно вульгарно, и наклонности у меня вполне мещанские».
А.С.Пушкин (XIV, 32, 391 – франц.)
В. А. Жуковский – А. С. Пушкину. 12 апреля 1826 года о его публичной репутации и облике моралэ: Ты знаешь, как я люблю твою музу в как дорожу твоею благоприобретенною славою: ибо умею уважать Поэзию и знаю, что ты рожден быть великим поэтом и мог бы быть честью и драгоценностию России. Но я ненавижу всё, что ты написал возмутительного для порядка и нравственности. Наши отроки (то есть всё зреющее поколение), при плохом воспитании, которое не дает им никакой подпоры для жизни, познакомились с твоими буйными, одетыми прелестию поэзии мыслями; ты уже многим нанес вред неисцелимый. Это должно заставить тебя трепетать. Талант ничто. Главное: величие нравственное. (Выделено мною. – М. В.) - Извини эти строки из катехизиса. Я люблю и тебя и твою музу, и желаю, чтобы Россия вас любила.
Все письмо исполнено эзоповых речей. Но Жук убеждает не обращаться с просьбой разрешить вернуться в столицу = репутация поэта обязана тому, что он нанес отрокам вред непоправимый … Таков итог применения поэт-человеком Пушкиным своего кодекса на собственной цеховой практике.
Жить остается 10 лет…
До полного разрушающего мозг психоза и решения о суициде – 9 лет.
А в руке беснуется пистолет …
Ясперс как аспид шипя предупреждал : в искусстве граничат мистика и экзистенция… Кажется Наше Всё эту границу перешел и обратного пути не нашел… Заплутал, не зная где … "с пистолетою в руке"
Поэт и народ – Завещания Пушкина
Для коллег по цеху в пылу борьбы с оппонентами и критиками поэт, объявленный ими уже «живым трупом» оставил два завещания, оставил два завещания:
1. Завещание №1 от 1828 года – стихотворение «Чернь», более известное после редакции сочинений Пушкина А.С. 1836 года как «Поэт и Толпа»:
ПОЭТ И ТОЛПА
Procul este, profani. *
Поэт по лире вдохновенной
Рукой рассеянной бряцал.
Он пел — а хладный и надменный
Кругом народ непосвященный
Ему бессмысленно внимал.
И толковала чернь тупая:
«Зачем так звучно он поет?
Напрасно ухо поражая,
К какой он цели нас ведет?
О чем бренчит? чему нас учит?
Зачем сердца волнует, мучит,
Как своенравный чародей?
Как ветер песнь его свободна,
Зато как ветер и бесплодна:
Какая польза нам от ней?»
Поэт
Молчи, бессмысленный народ,
Поденщик, раб нужды, забот!
Несносен мне твой ропот дерзкий,
Ты червь земли, не сын небес;
Тебе бы пользы всё — на вес
Кумир ты ценишь Бельведерский,
Ты пользы, пользы в нем не зришь,
Но мрамор сей ведь бог!.. так что же?
Печной горшок тебе дороже:
Ты пищу в нем себе варишь.
Чернь
Нет, если ты небес избранник,
Свой дар, божественный посланник,
Во благо нам употребляй:
Сердца собратьев исправляй.
Мы малодушны, мы коварны,
Бесстыдны, злы, неблагодарны;
Мы сердцем хладные скопцы,
Клеветники, рабы, глупцы;
Гнездятся клубом в нас пороки.
Ты можешь, ближнего любя,
Давать нам смелые уроки,
А мы послушаем тебя.
Поэт
Подите прочь — какое дело
Поэту мирному до вас!
В разврате каменейте смело:
Не оживит вас лиры глас!
Душе противны вы, как гробы.
Для вашей глупости и злобы
Имели вы до сей поры
Бичи, темницы, топоры;—
Довольно с вас, рабов безумных!
Во градах ваших с улиц шумных
Сметают сор,— полезный труд!—
Но, позабыв свое служенье,
Алтарь и жертвоприношенье,
Жрецы ль у вас метлу берут?
Не для житейского волненья,
Не для корысти, не для битв,
Мы рождены для вдохновенья,
Для звуков сладких и молитв.
ФЭБ = прим. Томашевского. ПОЭТ И ТОЛПА (стр. 85). Напечатано под названием «Чернь» в «Московском вестнике», 1829 г., ч. I. Настоящее название стихотворению дано Пушкиным в 1836 г. при подготовке нового издания стихотворений, не вышедшего в свет. Эпиграф — восклицание жреца из 6-й песни «Энеиды» Вергилия. Является ответом на требования дидактического морализма, какие предъявлялись Пушкину. Еще в начале 1828 г. в «Московском вестнике», к редакции которого тогда близок был Пушкин, отмечались обращенные к Пушкину советы «строгих Аристархов» преподавать уроки нравственности». Но не столько на страницах журналов, сколько в самом обществе, особенно в кругах, близких правительству, было заметно стремление «направить» перо поэта для служения практическим целям и интересам, далеким от тех идеалов, какие ставил себе Пушкин в своем творчестве. Было бы ошибочно видеть в этом стихотворении проповедь так называемого «искусства для искусства». Этому противоречит всё творчество Пушкина, взятое в целом.
2. Завещание №2 от 1830 - сонет «Поэту» - третий из трех сонетов Пушкина:
Поэту
Поэт! не дорожи любовию народной.
Восторженных похвал пройдет минутный шум;
Услышишь суд глупца и смех толпы холодной,
Но ты останься тверд, спокоен и угрюм.
Ты царь: живи один. Дорогою свободной
Иди, куда влечет тебя свободный ум,
Усовершенствуя плоды любимых дум,
Не требуя наград за подвиг благородный.
Они в самом тебе. Ты сам свой высший суд;
Всех строже оценить умеешь ты свой труд.
Ты им доволен ли, взыскательный художник?
Доволен? Так пускай толпа его бранит
И плю;ет на алтарь, где твой огонь горит,
И в детской резвости колеблет твой треножник.
1. Датируется, согласно помете в автографе, 7 июля 1830 г.
2. ; «Северные цветы на 1831 год», СПб., 1830, с. 3 отдела «Поэзия»
3. ; В ПСС по: «Стихотворения А. Пушкина». Часть третья. — 1832. — С. 56—57., в отделе стихотворений 1830 г.
Чистильщики казенного мундира поэт-человека, объявленного неприкосновенным Нашим Всем и уже навсегда, с изощренностью опытных адвокатов дьявола уверяют: Поэт ничего не сказал плохого о народе и ничего такого не завещал… надо уважать нац. Гения и уметь различать народ, толпу и чернь. И конечно, будет супераргумент: слова поэта вырваны из контекста … Но поэт абсолютно недвусмысленно гласит и вопит:
1) толпа – это суть народ непосвященный и он же чернь тупая
2) толпа, с которой говорит - это суть бессмысленный народ, поденщик, раб нужды, забот
3) народная любовь исходит именно из толпы, которая в Поэте и Толпе лишь и только чернь тупая. Даже любящий тебя народ – это обманка – это всё равно толпа холодная, она только чернь тупая и развратная. Поэт же – избранник богов олимпийцев и потому должен жить по правилу
Ты царь : живи один.
Ну покажите что народ это не толпа и не чернь в этих двух откровенных творениях-завещаниях!
Ну дайте шанс разувериться … только без того, о чем мой однокурсник гунн В.Гунин говорил: Не надо ля-ля!