Когда-то во многих языках и наречиях не было глаголов будущего времени.
Живя в мире без будущего, изредка вспоминая минувшее, да и то, как совершенный вид своих действий без времени, человек, возможно, был даже счастлив таким постоянством всех аспектов своего существования.
Потом он придумал границы, государства и рефлексию, благодаря которым появилась возможность путешествовать и жанр исторического повествования. И человечество вступило в эпоху усиливающегося линейного мышления, которая обозначила четкую границу между языком и реальностью. И не дай бог было пересечь ее, потому что тогда становилось ясно, что личные убеждения – всего лишь иллюзия. Литература начала более свободный дрейф по направлению к духовному, а ностальгию сменили любовные переживания не только в рамках личной истории одного человека, но и как повод для большой истории. Появилась возможность для разных умозрительных стратегий, основанных на цитатах из чужих мыслей, с помощью которых можно было критиковать соседей или любимого героя, стирать память о нем и заставлять самого себя забыть о самом себе. Короче, появилась способность к сопереживанию. Причем последнее обстоятельство, по-видимому, было следствием той же самой идеологии, только другого свойства. Этот новый способ существования не существовал до тех пор, пока система не поняла, наконец, своей конечной цели – мгновенного восстановления полного и тотального одиночества. Люди уже не могли думать друг о друге по поводу любого внешнего события, про которое знал весь мир, и надо было сделать так, чтобы между человеком и миром образовалась дистанция как можно большей пропускной способности. Тогда как раз появились первые логические кубики – романы, полные описания жизни одной отдельно взятой личности и рассуждений об ее уникальности, неповторимости и так далее. И все сразу стало возможным. Но даже у этой новой идеологии оказалось два неудобства. Во-первых, она была заведомо ложной. Правда была закрыта во имя новой логики, какая бы она ни была. А во-вторых, люди боялись говорить, не понимая причин своего страха. Так у нас появилась риторика, научный метод мышления и новая власть. Это была самая удачная эпоха за все время существования человечества. Люди научились говорить и думать – тогда, когда они этого действительно хотели. Уже нельзя было никого схватить за горло, как бы этого не хотелось. Казалось, пришел конец всех бед. В эти безмятежные времена мысли людей становились более глубокими и тонкими, чем когда-либо раньше. А когда появилось чувство стабильности, можно уже было легко сказать, в чем она заключается. Именно здесь, я думаю, родилось новое искусство. Главное его достоинство – оно позволяло уходить от реальности. Человек стал более веселым, оптимистичным и безопасным. Одиночество человека было, безусловно, комфортным, если ты понимал, ради чего тебе дана возможность оставаться одному. Правда, это мало кто понимал. Это стало ясно во время Великой Катастрофы, связанной с решением ООН запретить людям говорить о чем-либо, кроме самых важных для них тем. Тогда человек с головой ушел в мир слов, и началась Реформация. Было переименовано само слово «Реальность». Естественно, это вызвало кризис.
Все социальные игры были запрещены, быть человеком стало невозможно. Люди стали покидать свои дома и идти искать новые поселения, называвшиеся коммунами. Это были совершенно странные места, где их жизнь становилась более осмысленной, наполненной общими интересами, межличностными контактами и законами. Они возводили дома из огромных бетонных блоков, покрывали их травой, сажали цветы и даже разводили домашних животных, напоминавших коров. Зачем нужны были эти дома, никто не знал. Они пустовали, вокруг стояли камни и лежал снег. Потом возле домов стали появляться люди, говорящие на неизвестном языке. Лица их были скрыты капюшонами, надетыми на головы. Многие из них говорили странными обрывками текста из книг и имели в виду какие-то непонятные вещи, вроде того, например, почему все вокруг белое. У них были огромные синие горы в виде тату на теле, на одежде – украшения из каких-то темных камней и много других непонятных вещей. Они селились небольшими группами и строили свои загадочные жилища, больше похожие на крепости. Постепенно появились мифы. Люди рассказывали друг другу про свою жизнь в прошлом и будущем и фантазировали о своей судьбе. Самым загадочным из всех стал миф о новом человеке. Во время Великого Неизбежного Приближения к Последнему Шагу человечество пережило множество стадий: болезни, безработица, разруха и так далее. Это становилось все страшнее, все ярче, надежды на благополучный исход не было никакой.