Дома Галя долго уговаривала себя заснуть. В постели ворочалась, лежала в полудрёме. Наступит завтра, надо идти на работу, а она ещё не готова к встрече с новым днём. Наконец, провалилась в сон. Тяжёлый, беспокойный. Мелькали чьи-то смутные тени, лица. Галя тянулась к ним, но они исчезали. И она осталась одна в серой, жуткой пелене. Её разбудил громкий стук. Стучали в дверь. Настойчиво, не собираясь уходить. Покачиваясь, встала, накинула халат и, на ходу поправляя волосы, вышла в прихожую. Кого это принесло среди ночи? Неохотно открыла. Ей никто сейчас не был нужен. Особенно Юрий, вошедший в квартиру не спрашивая разрешения, и улыбаясь своей самой обаятельной улыбкой. Но Гале больше не было дела до его девчачьих ресниц и светлых кудрей.
-Я сказала тебе нет совершенно серьёзно. Поищи для своих сексуальных праздников кого-нибудь другого.
– Я простил развод, пытаюсь до тебя достучаться, а ты отталкиваешь. На переговоры не приходишь. Можешь не верить, у меня никого нет. В конце концов, мы прожили два года. Приличный срок.
– То, что мы жили вместе, не делает тебя моим хозяином. Уходи!
– Посмотрим, сама прибежишь.
С грохотом захлопнув дверь, Юрий вышел. Вот и хорошо. Больше не надо проходить через этот кошмар. Пришла разбуженная среди ночи бабушка, осуждающе сказала:
– Не собираюсь тебя жалеть. Добилась своего? Муж ушёл. А ты порченая, кому нужна?
Галя зажмурилась, прогоняя прочь безжалостное слово.
– Прекрати! – она закрыла уши руками. – Я не ты. Мой дед пришёл с войны, по солдаткам ходил. А ты за его здоровье молилась, как бы одной с детьми не остаться. У меня нет детей, и содержать меня не надо. Пусть идёт своей дорогой. – Галя резко поднялась, и стул с грохотом упал на пол. Ей нужно уехать отсюда, уехать куда угодно.
Утром, не выспавшись, ничего для себя не решив, пошла на автобус. Бэла заняла ей место, пытаясь расшевелить, не умолкая, что-то говорила. Не вслушиваясь, Галя могла поклясться, что почувствовала лёгкий толчок в грудь. Сердце ёкнуло.
– Нет, ты только представь, на него медсестра глаз положила. Тоже в общаге живёт.
– На кого?
– Ты что, не слушала? Он на седьмой шахте работает. Недавно приехал.
– Я только два дня как решилась в кино пойти. Откуда я знаю, о ком ты?
– Такой высокий, светлый. Он вчера в кино был. Ах, да. Ты же опоздала.
– А зовут его как?
– Вроде Вадим. Точно не знаю. У него спроси.
– И спрошу.
Казалось, Галя с самого рождения верила в любовь, верила, что заслужит её, и все мечты исполнятся. Первая мечта не сбылась. Поздно поняла: для мужа она пустое место. Какой бы плохой ни казалась жизнь, возвращаться к Юрию не собиралась. И Вадим потерян навсегда. Упоминание Бэлы, даже мысль о нём, выводила из равновесия. Месяц назад не думала, что будет сходить с ума по чужому незнакомому парню. Перебрала в памяти всех, с кем когда-то встречалась. Ирония судьбы. С Вадимом почти не знакомы, но он для неё самый лучший. Вечером дома затеет уборку, доведёт себя до полного изнеможения и, ни о чём не думая, рухнет в постель. Но только приехала с работы, даже не успела раздеться, заглянула соседка.
– Галя, выйди, тебя спрашивают.
Взволнованная выскочила на крыльцо. И обмерла. Как ни странно, кроме шока, что опять Юрий, не испытала ничего. Непонятно, почему она принадлежала этому человеку целых два года. До боли захотелось, чтобы на его месте был Вадим. Ушло. Всё ушло. Юрий ей совершенно безразличен.
– Здравствуй. Мы вчера не договорили.
Голос, которым он так гордился, раздражал, резал уши, словно скрип старой телеги. Гале раньше нравилось, как он играет на гитаре, поет. Сейчас не хотелось вспоминать о собственной глупости. Фальшив насквозь. Угораздило два года назад поверить этому клоуну. Ледяным голосом сказала:
– Повторяю последний раз. Между нами всё кончено.
– Неправда. – В его глазах вспыхнул злой огонёк. – Ты любишь меня. Не могла забыть. Потому что я не забыл.
– Придумала, что люблю, не с кем было сравнивать.
– Ну и с кем сейчас сравнила?
Галя, мельком взглянула на тротуар. По центральной улице неторопливо шла парочка.
– Да вот с ним.
И резко развернувшись, пошла от человека, который не имел права её удерживать. Сердце забилось часто- часто. Рядом с девушкой шёл Вадим. Всё внутри сжалось от дурного предчувствия. Нет! Нужно отбросить все плохие мысли. Думать только о хорошем. Очень, очень хорошем. Не в силах отойти от окна, ждала непонятно чего. И дождалась. Они возвращались. Успела выскочить на крыльцо и упрямо встала у двери, ожидая приветствия. Вадим, проходя мимо, кивнул. Гале немедленно захотелось его догнать. Но победила осторожность. Перспектива быть отвергнутой второй раз не привлекала. А он вдруг остановился, спросил:
– Сегодня придёшь на последний сеанс?
– У тебя свидание. Не успеешь.
– Успею. Подружу ещё час.
Галя смотрела на уходящего Вадима, будто прощалась навсегда. Нет! Этого не может быть! На рукаве Вадима и девушки повязки дружинников. Только что сбивал с ног поток, а река уносила её в тревожную бесконечность. И вот оно. Новое начало. Спокойное, бескрайнее море. Поблагодарив судьбу, пошла собираться. Вадима у клуба увидела издалека. Подошла и молча, будто дала обет молчания, встала рядом.
– Всё хорошо?
Галя кивнула, а могла бы сказать, что её чувство к нему похоже на душевную боль, которую невозможно утолить. Через силу улыбнулась, но его взгляд был серьёзен. И её охватила мгновенная тревога. Первой мыслью было, что кто-то рассказал о её неудавшемся замужестве. Недомолвки, обман никогда не доводят до добра. Прозвенел третий звонок, и они прошли в зал. Гале хотелось, чтобы фильм не кончался. Поняла, что полюбила каждую минуту, проведённую рядом с Вадимом. Его же отношение было натянутым. Будто она вымолила приглашение в кино. Когда вышли после сеанса, низкие тяжёлые облака придавили город. Ледяной ветер пронизывал до костей. У её дома, промёрзшая насквозь, Галя сказала:
– Зайдём! Хоть чаю горячего попьёшь, согреешься. Входи же!
Он, не решаясь раздеться, топтался у порога. Дверь в прихожую открылась, и перед ними предстала Галина бабушка. Увидев Вадима, даже рот от изумления приоткрыла. Глаза перестали быть сонливыми и широко распахнулись.
– Ты чего это как корова их к себе водишь? Вчера муж уехал, а сегодня полюбовника привела?
Галя будто не слышала, подошла к Вадиму и показала на вешалку, предлагая снять пальто. Но он помедлил в раскрытых дверях и резко вышел. На её крик вслед не потрудился даже обернуться. И бабушка, неопределённо махнув рукой, удалилась, оставив внучку на произвол судьбы. Галя представить не могла, что так поступят с её гостем. С самого детства не запрещено было приходить друзьям. Существует мало женщин, которые услышав непристойный намёк, не оскорбятся. Галины губы жалко искривились и задрожали. Захотелось, чтобы бабушка исчезла с лица земли и никогда больше её не видеть. Внезапностью своих слов она удивила и унизила обоих. Её и Вадима. Слишком озадаченная и охваченная болью, Галя не видела выхода и сомневалась, что их отношения продолжатся. От этих мыслей пересохло в горле, и она, наконец, заплакала. Временами слёзы иссякали, тогда всхлипывала и вспоминала, что почувствовала, когда впервые увидела Вадима. Быть с ним – это значит зайти на залитую солнечным светом тёплую летнюю поляну, а возвращаться в потёмки она не хотела. И плакала снова и снова. Не заметила, как вернулась бабушка.
– Прости ты меня. Забыла я всё. Больше восьмидесяти лет прошло. Незамужняя была, на игрище ходила. Иногда избу на ночь откупали. Парни самогонки принесут, девчата закуски. Напляшемся, завалимся все до утра в горнице на половики. Некоторые беременели.
– Вы же такие были в 19 веке правильные. Рожали, как Мария от святого духа.
– Не богохульствуй. От парней рожали. Не носили тогда деревенские нижнего белья. Это сейчас трусики, колготки, а у нас три юбки и всё. Хоть зима, хоть лето.
- А в женские дни? Что-то же делали?
– Ничего. Жнёшь в поле, а по ногам течёт. Дорожка по стерне тянется.
– Молодец! Вспомнила, что ты не святая. И молодой была! Три раза венчалась! Настоящая Чёрная вдова. И не тебе меня судить.
– Венчаться вдове не запрещено. Мы с сестрой сиротками росли. Тятя рано умер. За первого мужа сватать пришли, матушка сразу согласилась, а он через месяц представился. Второго в пьяной драке убили. Детей не случилось. Тогда и твоего деда встретила. Никого уже не было в живых: ни сестры, ни матушки. А он высокий, глаза голубые, на груди крест Георгиевский. Полюбила я его. Пока в отпуске по ранению был, обвенчались, а в 1916 году Анна родилась. Через два года из плена германского вернулся, ещё детей бог дал.
– Стоп! А мужчины чужие были?
– Откуда я знала, что он вернётся? Два года большой срок.
– Так чего ты его у солдаток искать бегала?
– Бегала. Пока с топором не вышел.
– Ну вот! Видишь, как хорошо поговорили. Утро уже, пойду на работу собираться. – Одевалась, представляя, как скажет Вадиму. – Да, был мой бывший муж. Хитрить не буду. Расскажу всё, как есть. Не доверяю ему и не вернусь, а он не хочет отпускать. Приезжает.
Кое- как проработав день, она дошла до общежития и попросила вахтёра позвать Вадима.
– У меня один вопрос, – прошептала Галя севшим вдруг голосом, – потом я оставлю тебя в покое.
Целую минуту они, молча, смотрели друг на друга.
– Задавай свой вопрос. Может, это не важно?
Она отвела глаза, не в силах разобраться с собой. Молчала, лихорадочно думая, что спросить.
– Нет! Очень важно. Не вопрос, просьба. Не отталкивай, дай мне шанс.
Эти слова застряли у неё в горле. Внутри всё дрожало. Она не понимала своих чувств, и справиться с собой тоже не могла. Попятилась, развернулась и медленно пошла вниз с горы, где стояло общежитие. Вадим не позвал её и не догнал. Наверное, он понимал, что Галю к нему безудержно влекло, и это не радовало. А она не могла справиться со своими желаниями. Он был наваждением. Долго, очень долго не могла уснуть. Утром пришла в отдел кадров. Женщина инспектор пыталась её отговорить:
– Если даже есть веские причины для увольнения, подожди родителей. Что я отцу скажу?
– Нет, я уезжаю.
Разговор Гале был неприятен. Больше она ничего не собиралась ей объяснять. То, что знают в отделе кадров, к вечеру узнают все.
– Хорошо, увольняйся, но после отработки двух недель.
Если бы она могла остаться. Но человек не может распоряжаться жизнью другого человека. Несмотря на любую связь, существующую между ними. Да и связи никакой нет. Только её беспомощность и бессилие что-то изменить. А терять ей нечего. Стажа рабочего нет, трудовую книжку спокойно можно оставить. Пусть по любой статье увольняют. До вечера надо уехать, иначе будет скандал с Алексеем. Дома быстро, будто за ней кто гонится, собрала чемодан и села перед дорогой.
– Бабушка, выйди, попрощаемся.
– Ты, холера, что удумала? Или к мужу вернёшься?
– Если бы не ты со своим языком, никуда бы не поехала. – Поднялась и уже в дверях обернулась, – Передай брату и родителям. Как устроюсь, позвоню.
На вокзал приехала рано, купила билет в плацкартный вагон и через два часа, измученная бессонницей последних дней, крепко спала. Разбудила проводница.
– Вставай, скоро твоя станция.
Глядя на огни приближающегося города, Галя думала о том, что в жизни не бывает лёгких путей и простых решений. В жизни конец – это всегда ещё и начало. Начало новых испытаний и нового счастья. Время лучший лекарь, а её время не ушло безвозвратно.