Форс-мажор со смесителем. С прологом и эпилогом

     Пролог

     Как хорошо иметь интересных подруг! Особенно, владеющих даром повествования и имеющих потребность выговориться. Они оживляют и украшают нашу жизнь, расцвечивая ее новыми свежими красками. Они могут рассказать много любопытных историй, совершенно безвозмездно, причем, будут думать, что вы делаете им одолжение, предоставляя свободные уши.
     Моя хорошая подруга – психолог. Время от времени мы встречаемся за ужином в небольшом уютном кафе. Там нас уже знают и не мешают беседовать столько, сколько мы хотим. Подруга рассказывает мне разные необычные случаи из практики, поразившие ее воображение, а я внимательно слушаю.


     ***  ***  ***
     Утром, когда Анна еще нежилась в постели с книжкой в руках, неожиданно позвонила ее подруга Елена и сделала предложение еще боле неожиданное:
     – Аня, – проговорила она вкрадчивым голосом, чем насторожила Анну еще больше, – не хочешь ли ты поехать в секс-тур?
     Анна от неожиданности даже книжку выронила.
     – В секс-тур? – спросила она, –  а это как?
     – Понимаешь, – начала объяснять Елена, – есть много людей, которые заняты бизнесом, работой, творчеством; у которых не все ладно в семье; которые не умеют создать полноценные здоровые отношения, ну и все такое. Для них и организуются подобные мероприятия. Там непринужденная расслабленная атмосфера, и специально подобранные люди создают видимость ухаживания, флирта, влюбленности в клиентов. Каждому клиенту подбирается пара, а если кто-то из клиентов нашел друг друга, то пара незаметно удаляется с поля действия. Причем, клиенты никогда точно не знают, кто тоже клиент, а кто пара. А если кто-то захочет уточнить и занудствует, то пара имеет право соврать. Короче, как говорил Лёлик из «Бриллиантовой руки» – «усе будет натурално!» Клиенты приятно проводят время и получают удовлетворение – моральное и физическое. Кто какое захочет.
     – Погоди, а если клиенту не понравится пара? Это что же, напрасно потраченные деньги?
     – Нет. Это форс-мажор. Тогда пара аккуратно меняется, но такое происходит очень редко. У нас хорошие профессионалы. Да и фенечки есть специальные, – Елена хихикнула, – ну, согласна? А то я Ирке позвоню. Там очень интересно бывает, соглашайся.
     – Хорошо, а я-то тут каким боком упала? Да и дорого, наверное, это…
     – Понимаешь, – продолжала искушать Елена, – у нас горит одно место. Клиентка заболела, слегла с температурой, а деньги невозвратные. Я и решила пригласить тебя. Бесплатно. Для тебя бесплатно. Очень хороший пансионат. Но ехать нужно прямо сейчас. Там заезд в час дня. С электрички встречает трансфер.
     И Анна решилась.
     Она очень удачно успела на электричку, и в назначенное время села в комфортабельный автобус.
     Пансионат, действительно, оказался очень хорошим. С большой территорией, с лесом, с прудами, с большим крытым бассейном, с хорошим красивым корпусом и милыми уютными старомодными номерами.
     Регистрация прошла очень быстро, и гости отправились по своим комнатам, чтобы переодеться к обеду. К двум часам дня все спустились на обед, а потом прошли в просторный холл для знакомства. Очень приятный мужчина-распорядитель представил гостей друг другу, и довольно быстро и ненавязчиво все разобрались по парам. Обстановка, и вправду, создалась непринужденная и довольно двусмысленная, тут Анна поймала себя на том, что ощутила некую фривольную игривость и желание флиртовать. То ли это сама аура места так действовала, то ли устроители слегка распылили в воздух феромоны для остроты ощущений – кто знает…
     Парочки уже вовсю жались по укромным углам, которых было в избытке – так спланировано помещение, уже отовсюду неслись сдавленные смешки и хихиканье, а Анна продолжала сидеть в одиночестве. Она уже хотела выйти на воздух и обследовать территорию, как вдруг к ней подошел худой высокий и лохматый парень, моложе ее лет, как минимум, на десять. Простые джинсы, над которыми болтался серый свитер, но сверху виднелся воротничок белой сорочки, и штиблеты были щегольские и дорогие.
     – Хо-хо! – Подумала Анна, – это еще что за явление! А поприличнее для меня ничего не нашлось? Вот и приезжай на мероприятие вне плана, на замену!
     Ей было и смешно, и немного досадно, и интересно, что же этот ферт предпримет, чего от него ждать.
     А парень подошел, шаркнул ножкой и представился неожиданным бархатным баритоном:
     – Привет! Меня зовут Женька.
     Именно Женька. Не Женя, не Евгений, а Женька.
     Анна фыркнула:
     – Фффф! Еще бы «Жека» сказал…
     – Нет, – парень не уступал, – Жека – это в пятом классе, а Женька – уже в девятом. – В глазах его плясали чертики. – Я присяду?
     – Конечно-конечно! – Анна сдвинулась на край небольшого полукруглого диванчика, на котором сидела посередине и пододвинула к Женьке стаканчик и кувшин.
     Женька наполнил стаканчик Анны, вальяжно налил себе и спросил ее имя.
     – Анна, – представилась Анна, – не Аня, не Ася, но Анна. Я уже вышла из школьного возраста, – уколола она его, хотя реплика про девятый класс ей понравилась.
     Анна всегда считала, что все отношения между мужчинами и женщинами всегда остаются на уровне девятого класса (советской школы) и дальше никак не развиваются. Девятый класс, считала она, стоит особняком во всей линейке школьных отношений. Уже сданы экзамены за восьмой, дети уже повзрослели, но еще не маячат на горизонте страшные выпускные, которыми любит стращать школьников «добрый» педсостав. И эта свобода, вседозволенность, какая-то безбашенность просто сносила крышу. И кто не навлюблялся в девятом классе, у тех эта счастливая возможность отодвигалась на очень неопределенный срок. И эмоциональная зрелость, уровень эмоционального опыта, полученные в девятом классе, остаются с человеком на всю дальнейшую жизнь.
     Но Женька и ухом не повел. Он отхлебнул напиток и завел какой-то пустой веселый треп. Анна слушала его вполуха, лениво поддерживала этот легкий треп, а сама думала, что не этого она, конечно, ожидала.
     В это время в зале поднимался градус эротики. Смешки и тихие взвизги становились интенсивнее, даже воздух как будто сгущался, наполняясь плотными сексуальными флюидами. И только вокруг Анны и Женьки создался, как будто, прозрачный стакан, изолировавший их от этих флюидов.
     Анна начала раздражаться. Сначала перестала поддерживать Женькин треп, потом легонько сморщила нос. Но тут сзади раздался особенно громкий взвизг, перешедший в протяжный вздох, это стало детонатором. Анна резко и  коротко оглянулась, потом взглянула Женьке в глаза быстро и пронзительно, словно говоря: «Ну, что же ты! Только на треп и способен!» глаза у Женьки были удивительно прозрачные, серые, льдистые, с темным-темным ободком вокруг радужки.
     Он вздрогнул, вдруг смешался, смутился, запаниковал, и как фокусник выхватил откуда-то новенький блестящий смеситель. Покрутил им перед носом Анны и заявил, что непременно прямо сейчас должен его установить взамен пришедшего в негодность.
     Уши и щеки его алели, как маки, даже покраснел кончик носа. Женька позорно сбежал, а Анна вдруг жутко обиделась. Ну, просто до слез! Она была безумно разочарована, остро завидовала всей той взвизгивающей и хихикавшей публике, и злилась за это на Женьку, на себя и на Елену, так лихо заманившую ее в этот вертеп. «Вот вам и форс-мажор со смесителем!» – думала Анна, – «А как еще может быть на халяву…» А что парень был чем-то неуловимо симпатичен, чем-то заинтриговал и зацепил, только подстегивало градус ее эмоций.
     Анна прижала ледяные ладони к горящим щекам и выбежала из душного зала на свежий воздух.
     Добрый лес принял ее, расстроенную, в свои объятия. Он ласкал свежим ветерком и утешал шелестом листвы. Анна побродила по тропинкам, вышла к прудам и долго сидела на берегу, созерцая узоры из ряски и слушая шорох камыша. Стоял светлый вечер начала осени. Теплая погода еще не сменилась дождями, оттого сидеть на бережку было особенно приятно. Анна успокоилась и подумала, что раз не удалось поучаствовать в секс-туре, стоит пойти в бассейн.
     На контроле скучала пожилая женщина и что-то вязала. Она пропустила Анну без лишних вопросов, сказав, что свет в бассейне можно зажечь на щите слева от входа.
     Бассейн оказался просто огромным! Он был разделен на две части. В большей, глубокой были четыре широкие дорожки для плавания. А в меньшей – мелкой располагались различные спа-устройства. Как в джакузи. Анна не стала зажигать свет, через громадные витражные окна в помещение проникал таинственный вечерний полумрак, что было Анне особенно приятно.
     Она вдоволь наплавалась, намотала на кафельные донные полоски свою обиду и разочарование и поплыла понежиться в струйках спа. От приятной водяной щекотки пришла весёлость, и Анна стала радостно резвиться на мелководье, представляя себя серебристой рыбкой. Она плавала, ныряла, кувыркалась и тихонько смеялась от удовольствия.
     Но тут в бассейн плюхнулись две-три пары счастливых секстуровцев. Анна решила им не мешать и ушла в раздевалку сушиться. Потом она посидела в кафе за кофе с десертом, послушала музыку, соскучилась и ушла к себе книжку почитать и телевизор посмотреть. Оставалось еще полтора дня.
     Уже лежа в темноте, засыпая, Анна подумала, что Женька, на самом деле, хороший скромный парень. Ну, не может он грязно флиртовать, обжиматься и тискаться с незнакомой женщиной! Ему нужно развитие отношений, ритуальные танцы… И тут снова пришло раздражение. «Раз не может, нефиг было и начинать!» – зло подумала Анна, – «знал, куда шел! Ему за это деньги платят!» И, то, что Ане тоже были необходимы ритуальные танцы вокруг ее костра, не оправдывало Женьку в ее глазах.
     Но злости уже не осталось. Анна фыркнула, усмехнулась этим своим мыслям и, довольная, крепко уснула до утра.

     Утро выдалось ярким и радостным. Выпив на балконе чашку кофе, Анна спустилась к завтраку. Вчерашние парочки не остались в прежнем составе. Кое-кто спустился один, кое-кто в сопровождении другой пары, а некоторые произвели рокировку. Анна села за накрытый столик и принялась за еду.
     Вдруг, откуда ни возьмись, нарисовался Женька. Он нагло плюхнулся на диванчик рядом с Анной и по-хозяйски обнял ее за плечи. Анна брезгливо покосилась на его пальцы, стиснувшие ее плечо, и сквозь зубы прорычала, разделяя слова:
     – Руки! Убрал!... Ты упустил и время, и возможность.
     Женька сжался, как от удара, быстро убрал руки за спину, пробормотал какие-то неловкие извинения, и, попятился прочь. Уже, увидев Женькину удаляющуюся ссутуленную спину, Анну вдруг пронзила острое сожаление. Но прощать ему промах и давать фору ей не хотелось.
     И тут позвонила Елена:
     – Аня, привет! Ну, как ты там! Нормально время проводишь? Нравится?..
     – Ох, Лена, даже не знаю, что и сказать… У меня такое чувство, что я какая-то ненормальная, – Анна хохотнула, – да еще этот юноша бледный со взором горящим, – она снова нервно хохотнула, – конечно, на халяву и уксус сладкий! – Она хохотнула в третий раз. – И зачем вы таких трусливых статистов набираете –  ни мясо, ни рыба…
     – Погоди, Аня, не булькай. – прервала ее Елена, – Евгений Витольдович не статист, он клиент. Это я тебе страшную тайну раскрываю по дружбе. Статистка у нас получаешься ты, хоть и гостья, – Елена хихикнула и продолжала, – он у нас давний клиент, и достаточно сложный. Ты меня прости, я тебя специально пригласила. Для него. Подумала, что вы друг другу подойдете… значит, не срослось у вас… Жаль…
     – Ой, Витольдович! Ему осьмнадцать-то есть? – Засмеялась Анна.
     – Аня, – строго прервала ее Елена, – прежде чем смеяться, ты бы взглянула на его обувь и сорочку. Он хороший парень, да и не настолько молод, как выглядит. Ты же тоже не выглядишь на свои 47. Тебе бы 40 дать, а то и меньше… А Евгений Витольдович очень серьезный человек, каким-то финансовым аналитиком работает, умный, образованный, тонкий, артистичный, романтичный, короче, не от мира сего. Вроде тебя.
     – Лена, – Анна чуть не расплакалась от сожаления и сопереживания, – я так на него рыкнула! Он, наверное, и не подойдет больше… Мне так жаль… Но ты ему ничего не говори, он сам виноват…
     – Аня, скажи, где он прокололся, что не так сделал? Мне надо психологический анализ составить.
     – Да нигде он не прокалывался, и со смесителем смешно… Это, наверное, я феромонов ваших нанюхалась и озверела. – И подруги одновременно прыснули.
     – Он ждал, что ты с ним пойдешь…
     – А я решила, что он позорно сбежал и оскорбилась. – подруги снова дружно прыснули. – А сейчас я его оскорбила и выгнала… Очень сожалею! Надо было помягче, но он сам виноват…
     – Ладно, подруга, не переживай, гуляй, отдыхай, плавай. Вечером машкерад, маскарад, то есть. В пять часов начинается. Будь готова. А про Витольдовича забудь и не парься. – Елена отключилась.

     В четыре часа пополудни Анне в комнату принесли испанский костюм времен Лопе де Вега.
     – Вот, донна Валерия, ваше платье.
     – Донна Анна, – поправила распорядителя Анна, но он возразил:
     – По правилам машкерада вы донна Валерия. Донна Анна из трагедии, а у нас комедия и фарс.
     – А что мне надо делать?
     – Просто сориентироваться по обстановке и подыграть партнеру. Раскрытие всего творческого потенциала. Все так будут делать. Если не справитесь с костюмом, позвоните, мы вам поможем. Но там все просто, все пришито. Макияж ваш обычный, попроще, под маску. Ваш партнер – дон Альфонсо. Вы изображаете влюбленную пару уже очарованную друг другом
     – А почему не Ловелас или Бастардо?
     – Ловелас у донны Оливии. Бастардо у донны Киры.
     – А если я не смогу так сыграть? – Растерялась Анна.
     – Ничего страшного, – улыбнулась девушка, принесшая платье, – вы просто очаруйтесь вашим партнером. Это будет несложно, он такой классный! – Она закатила глаза к потолку и прижала руки к груди, – он сам попросился к вам в пару. Не переживайте, вы справитесь. Сейчас придет стилист, причешет вас.
     И распорядитель с костюмершей ушли.
     – Надо же, какая Ленка хорошая подруга, – думала Анна, наряжаясь в костюм, – где бы я еще в «машкераде» поучаствовала! Да еще и играть от фонаря, не париться, и раскрыть весь творческий потенциал, – она хихикнула. Надо бы к этому Альфонсо подобрее отнестись, не гонять его, как бедного Женьку. – И тут в комнату постучал стилист.
     Уже причесанная, в маскарадном костюме, Анна подошла к большому зеркалу и критично оглядела себя: модельного роста, спина еще достаточно прямая, а талия стройная, темные волнистые волосы собраны в высокую прическу и заколоты нарядным испанским гребнем. Довольно смелое декольте подчеркивает высокую грудь, а переливающаяся ткань платья светло-болотного цвета оттеняет зелень глаз. Облегающий рукав три четверти с коническим кружевным манжетом открывал самую выгодную часть руки. Даже кольцо, серьги и колье были предусмотрены – из поддельных хризолитов. Лоб гладкий, нос прямой, рот – «лук Амура» – улыбается, на щеках наведен легкий румянец. Разве что усталая складочка притаилась в уголках губ…
     – Надо больше отдыхать, подумала Анна. – Она невольно залюбовалась собой, испанский наряд ей необыкновенно шел, взяла бальную сумочку, маску и вышла.

     К пяти часам спустились далеко не все. Флиртовали несколько пар и сидели пара-тройка неприкаянных донов.
     В углу стоял какой-то клавишный инструмент, стилизованный под клавесин. Анна вспомнила, что училась в музыкальной школе и присела за него. Взяв несколько аккордов, она заиграла немудрящий менуэт из школьной программы, и тут над левым ухом раздалось:
     – Едва лишь ты, о, музыка моя,
Займешься музыкой, встревожив строй
Ладов и струн искусною игрой,
Ревнивой завистью терзаюсь я.

Обидно мне, – форсируя голосом свою обиду, пенял он своей возлюбленной, – что ласки нежных рук
Ты отдаешь танцующим ладам,
Срывая краткий, мимолетный звук, —
А не моим томящимся устам!
     Анна подняла голову и увидела высокого статного кабальеро. С накладными усиками, бакенбардами и эспаньолкой он выглядел немного гротескно, но просто великолепно. Кабальеро с лукавой улыбкой протянул к ней руки, помогая выбраться из-за инструмента, представился:
     – Я дон Альфонсо, – и продолжал, –
Я весь хотел бы клавишами стать,
Чтоб только пальцы легкие твои
Прошлись по мне, заставив трепетать,
Когда ты струн коснешься в забытьи.

Но если счастье выпало струне,
Отдай ты руки ей, а губы — мне!
     И тут он неожиданно и очень ловко опрокинул Анну на левую руку, сорвав с ее губ сладкий горячий поцелуй.
     Анна возмутилась, удивилась, очаровалась, ответила на поцелуй и окончательно превратилась в донну Валерию.
     Эскапады дона Альфонсо вызвали дружный веселый смех и аплодисменты, послышались крики «Браво!», «Бис!», но дон Альфонсо сделал властный жест, и общество притихло. Он сел за клавесин и заиграл. И запел. Голос его сильный, бархатный заполнил все пространство зала, отразился от стен и завибрировал где-то под потолком.
     – Уж если ты разлюбишь — так теперь,
Теперь, когда весь мир со мной в раздоре.
Будь самой горькой из моих потерь,
Но только не последней каплей горя! – Прочувствованно пел дон Альфонсо, –

И если скорбь дано мне превозмочь,
Не наноси удара из засады.
Пусть бурная не разрешится ночь
Дождливым утром — утром без отрады.

Оставь меня, но не в последний миг,
Когда от мелких бед я ослабею.
Оставь сейчас, чтоб сразу я постиг,
Что это горе всех невзгод больнее,

Что нет невзгод, а есть одна беда —
Твоей любви лишиться навсегда.
     Затих последний аккорд. Смолк голос влюбленного дона, все молчали, а он все еще сидел за клавесином.
     – Нет, не оставлю! Не разлюблю! – Воскликнула донна Валерия и, заломив руки, в слезах восторга устремилась к своему дону, – дон Альфонсо, мой дорогой дон! – Она сорвала с него шляпу и прижала его лохматую голову к своей груди. А из-под полумаски сверкнули глаза – прозрачные, серые, льдистые, с темным-темным ободком вокруг радужки.
     Грянули овации. И в это время дон распорядитель, стукнув жезлом об пол, провозгласил:
     – Ма-шшкерр-ааад! Первая пара дон Альфонсо и донна Валерия! Шествие, алле!
     Дон Альфонсо церемонно подал руку своей донне и гордо повел ее, открывая машкерад торжественным шествием вокруг зала под звуки бравурного марша. Потом они протанцевали два тура вальса, потому что больше ничего не умели, и началось веселье. Гости воодушевленные и вдохновленные разошлись не на шутку: доны слагали мадригалы и оды во славу своих доний, объяснялись им в любви, пели романсы, а доньи благодарили их объятьями и поцелуями. Повсеместно разыгрывались сценки из пьес Лопе де Вега, а когда все устали от игры и пафоса, то начались обычные современные танцы, еще более потешные в костюмах испанского маскарада.
     В общей программе устроители предусмотрели небольшую веселую викторину. Дон Альфонсо, блистая остроумием, эрудицией и талантами, выиграл все призы, которые успел, и сложил их к ногам своей донны. Он был в ударе, он выворачивался на изнанку, он просто выпрыгивал из штанов, чулок и туфель! А донна Валерия, глядя на все это, цвела, словно майская роза.

     Под самое утро усталые и разнеженные доньи уходили, опершись на руки своих донов, а те вели их туда, куда считали нужным. Но к тому времени дон Альфонсо уже увел свою донну Валерию.

     Они вышли в темный парк. Их окутал сухой терпкий аромат умирающей листвы, увядающей зелени. Мягкий свежий ветер остудил разгоряченные лица. Стемнело уже давно, где-то высоко в небе высыпали крупные звезды, которых, обычно, не видно в большом городе. Воздух был на удивление сухим и теплым. Пели поздние цикады. А над самыми головами висела большая Луна. Яркая и золотая, но уже на ущербе.
     – Какая чудесная Луна! – Воскликнула донна Валерия, – мне нравится, когда она еще на полная или уже на ущербе – яйцо дракона.
     – Я хочу подарить тебе ее. Примешь?
     – От тебя, мой дон, я приму все – и счастье, и боль… Ты подарил мне этот волшебный вечер, блестящего себя, возвысил меня  и прославил!..
     – Вечер еще не окончен, моя донья, впереди самое интересное. Пойдем!

     Он привел свою донью Валерию в комнату, где уже был сервирован десертами, фруктами и цветами небольшой столик; где в ведерке со льдом стояло шампанское; где в укромном алькове виднелась большая уютная кровать.
     Все нужные слова были сказаны, признания сделаны, вино выпито, головы затуманились; камзол и сорочка, штаны, чулки и туфли дона были разбросаны в разные стороны; тогда и платье донны Валерии грудой легло к ее ногам. Донна Валерия вышагнула из вороха средневековой одежды и упала прямо в руки дона Альфонсо.
     Ооооо! Дон Альфонсо оказался замечательным любовником! Нежный, чувственный, страстный и трепетный – он ловил каждое движенье своей доньи, предупреждал каждый порыв! И когда уже утих последний страстный стон, выровнялось дыхание, расправились соски, блаженно расслабились припухшие губы, просохла испарина с тел и глаза распахнулись навстречу друг другу, дон Альфонсо, приподнявшись на локте, спросил:
     – Любит ли моя донья своего Альфонсо?
     – Любит! Твоя донья любит своего Альфонсо, – счастливо улыбаясь, ответила донна Валерия, – а мой Альфонсо?...
     – Да! Твой Альфонсо очень любит свою донну Валерию! – Он немного помолчал и снова спросил с замиранием сердца, – а как… что Анна думает о Женьке?..
     – Анна?.. – донна Валерия лукаво взглянула на дона Альфонсо, – кто такая? Не знаю… Женька? Хм, не слышала…

     Анна проснулась первой и поняла, что уже перестала быть донной Валерией. Очарование растаяло.
     Он еще спал, и на мягком, расслабленном его лице было намалевано счастье. Накладные усики и бакенбарды местами отклеились, эспаньолка сползла на бок, превращая блестящего дона Альфонсо в придурка Женьку.
     Анна скорбно вздохнула, завернулась в большой махровый халат, собрала с пола ворох платья и белья, и малодушно тихо ушла, плотно притворив за собой дверь.
     В номере она вызвала горничную, сдала маскарадный костюм, попросила завтрак и такси. Собрала сумку и через час уже ехала в электричке домой.
     Приключение завершилось. На душе было пусто и холодно, и такое чувство, что упущено нечто главное, ценное и значительное. Острое сожаление, что поправить уже ничего нельзя.
     Анна сидела на жесткой скамье пригородной электрички и перебирала воспоминания: красивое и романтичное признание дона Альфонсо; их общий триумф, танец, прогулка под звездами рука в руке и волшебная страстная ночь. Но маскарад завершился, наступило похмелье, пустота, а воспоминания вызывали только боль и горечь.
     Она вдруг вспомнила его спящего, когда бросила последний прощальный взгляд: одеяло сползло, обнажая эти бесконечные ноги, маленькие крепкие ягодицы, сухую мускулистую спину и руки, перевитые мышцами и голубыми ручейками вен… Лохматая голова на длинной сильной шее и мускусный запах холеного чистого тела…
     Ей вдруг захотелось снова прижаться губами к этой спине, шее, переплести свои ноги с его бесконечными, обхватить ладонями маленькие ягодицы, вдохнуть пьянящий запах… А, главное, вновь ощутить непередаваемое чувство любимости и ценности… Анна не сразу заметила, что плачет. Тихо, горько. Слезы крупными каплями стекали по щекам, пятнали голубые джинсы, падали в вырез футболки, и не было сил их вытирать.

     Елена позвонила уже под вечер, прервав рефлексии Анны.
     – Анька! Гадкая девчонка! Куда ты сбежала?! Награждение пропустила, прощание пропустила… Альфонсо твой в истерике бился…
     – Что, прямо так и бился? Прямо в истерике? – Анна повеселела.
     – Нет, конечно, – пошла на попятный Елена, сообразив, что сболтнула лишнее, – это я так, образно. Сгущаю краски. – Она хохотнула, – но, глядя на него, рыдали даже колонны в холле. – Елена снова хохотнула. – Вы и так привлекли всеобщее внимание, а твой побег вызвал массу разнообразных сплетен. Зачем ты сбежала?
     – Лена, я испугалась…
     - Че-го?!! – Елена повысила голос, – что он вот сейчас возьмет и женится на тебе?!
     – Нет, Лена, что он возьмет и снова превратится в придурка Женьку. – Анна помолчала, проглотила щипучий комок, собравшийся в носу, и продолжала, – ты тогда спросила, где он прокололся. Я не знала, а сейчас поняла. Он выбрал неправильное амплуа. Его придурок Женька не выглядит забавным и милым. Он выглядит отталкивающе. Если он хочет что-то играть, пусть играет дона Альфонсо – благородного блестящего кабальеро. А еще лучше не играть вовсе, а быть тем, кто он есть. Можешь так ему и передать. Мне очень жаль, Лена, что я не оправдала твоих надежд и нанесла моральную травму твоему клиенту, – Анна всхлипнула, – но так получилось.
     – Дура ты, Анька! – Возмутилась прямолинейная Елена, – на самом деле, получилось все как нельзя лучше! Клиент хотел влюбиться – он влюбился. Хотел взаимности – получил и ее. Но любовь не всегда бывает счастливая. Главное, что «усё было натурално!» Ты сама-то не переживай: дон Альфонсо тебя любит…
     – Дон Альфонсо, Лена, любит донну Валерию, – перебила Анна, – а меня не любит никто, так как придурок Женька, который мне остается, на любовь не способен по определению. А Евгений Витольдович, финансовый аналитик – тайна за семью печатями даже для него самого. Это я прозрачная и простая…
     – Ага! Как сосулька! – Вклинилась Анна. Потом немного помолчала и вкрадчиво спросила, – Аня, скажи. А у дона Альфонсо с донной Валерией любовь осуществилась?
     – Еще как, – грустно вздохнула Анна, – осуществилась в лучшем виде. Оттого так и больно…
     – Аааахх!!! – На вдохе ахнула Елена, – и ты сбежала?! После ночи любви?! – Елена была шокирована, – Аня, я не знала, что ты такая жестокая.
     – Лена, я тоже живой человек, – разозлилась Анна, и лишние разочарования и душевные боли мне не нужны!
     – Ну да… Ну, да… – сочувственно и грустно согласилась Елена, – я тебя понимаю. Лучше никак, чем плохо… – она подышала в трубку, потом неожиданно спросила, – я зайду? Я стою возле твоего дома. Ставь чайник, я десерты привезла.

     Подруги сидели в уютной кухне Анны. Пили чай, ели десерты и потягивали пятилетнее красное сухое вино.
     – Как ты думаешь, Аня, откуда вся эта роскошь? – Снова завела издалека Елена.
     – Ну, если ты так ставишь вопрос, – ухмыльнулась Анна, – то, должно быть, к этому приложил руку твой клиент, – и отпила еще глоточек вина.
     – Да, ты права, приложил. И не просто приложил. Он все это заказал для вашего совместного завтрака. А когда проснулся, и не обнаружил тебя… Я думала, что его удар хватит. Ты очень шустро сбежала. Так что, ни в какое чудовище твой принц не превратился…
     – Нет, Лена, – грустно вздохнула Анна, – все это сделал дон Альфонсо. А утром он им уже не был. А кто заменил дона Альфонсо, я проверять не рискнула. Уж извини, смалодушничала. Кстати, ты не находишь, что это шизоидная компонента? – Анна хихикнула, – доктор Джеккил и мистер Хайд.
     – Нахожу. Но она есть у каждого нормального человека. Просто у Евгения психика более лабильная, но это норма, не переживай.
     – Ффффф! А что мне переживать! – Фыркнула Анна, – я его больше никогда не увижу. Мы ничем не обменялись. Если только ты меня не сдашь…
     – Я-то не сдам совершенно точно! – Возмутилась Елена. И уточнила, – он и не спросил. Но насчет «не увижу» я бы на твоем месте не была так уверена. И еще он тебе передал вот это. – Елена достала из сумки большой тонкий палантин. Кремовый, с золотистым отливом, затканный светло-розовыми и палевыми цветами. Она накинула палантин Анне на плечи, полюбовалась и еще подлила в бокалы. – Носи, Анька, и не парься, доном он был или не доном. Вещь статусная, красивая – кашемир с шелковой нитью. А когда явится самолично, тогда и выяснишь, принц он или монстр. Давай, подруга, чокнемся, чтобы все решилось в нашу пользу!
     – Значит, я снова зря его обидела, – задумчиво произнесла Анна, поглаживая пальцами палантин, – вот бедняга!.. Но он сам виноват.
     – Не переживай, все ты правильно сделала. Иначе бы он в тебя не влюбился. А он хотел.
     – Нет, Лена, он не придет. Он не простит… – и Анна снова тихо заплакала.

     Елена обняла подругу, молча поглаживая ее по спине, плечам, волосам, давая возможность выплакаться вволю. А когда Анна успокоилась, сказала с грустью:
     – Аня, ты прости меня. Я даже не предполагала, что все произойдет так остро и бурно. Ох, и заварила я кашу!.. Аня, он нормальный парень, не придурок. Но есть у него один пунктик: он хорошо, очень хорошо зарабатывает. И думает, что женщинам нужен не он сам, а его статус, возможности и деньги. Ну, был у него такой негативный опыт. Явление это распространенное, таких мужиков много, и не только в сериалах, сама знаешь. Но Евгений принял это слишком близко к сердцу, и у него все приобрело немного гротескную форму. Он ищет женщину, которая за деньги не покупается; которой нужно отношение, личность; за которой требуется ухаживать, добиваться ее, завоевывать, Луну с неба для нее доставать, краковяк вокруг нее танцевать на одной ноге, и все такое... Короче, такая как ты…
     Анна вдруг вспомнила, что Евгений, действительно, предлагал ей Луну!
     – Что он там про Луну говорил, – думала она, – спрашивал, приму я ее или нет… – А Елена тем временем продолжала:
     – В принципе, можно было бы подобрать ему богатенькую кривляку, гламурную фифу, но ему с ними скучно. Глуповаты они ему, говорить с ними не о чем. А ты умная, образованная… А остальные девушки, обычные, очень быстро на все соглашаются, и обрадовано бросаются вить гнездо. Мужик-то он стоящий и интересный. И получается, что опять ухаживает не он, а за ним… Ты улавливаешь мою мысль? Вот он и придумал такую ерунду – изображать из себя черт знает что. Идейка, конечно, так себе… Ань, хочешь, я с ним поговорю?..
     – Нет, Лена, – печально сказала Анна, – ты, разумеется, можешь с ним поговорить, но про меня не упоминай. Иначе «усё» станет «нэнатурално».

     Вино и чай были выпиты, десерты съедены, Елена засобиралась.
     – Послушай, Лена, – вдруг осенило Анну, – а откуда ты все про него так хорошо знаешь?
     – Про Евгения? Так он мне сам рассказал! Я спустилась на награждение и прощание… Кстати! Награждать должны были пару дон Альфонсо и донна Валерия, как лучшую пару маскарада. Но Валерии и след простыл, а Альфонсо в полуобмороке от этого. Пришлось быстренько переиграть… Да, о чем это я… Ну, вот, спустилась я, вижу, он по холлу мечется, и лица на нем нет – краше в гроб кладут! Я и забрала его в кабинет на беседу, как психолог тура. Корвалолом отпоила, он мне все на голубом глазу и выложил. Вообще, что клиент покидает тур в таком состоянии – это недопустимо, это форс-мажор. Все должны быть довольные и благостные.
     – Ага, форс-мажор со смесителем! – Засмеялась Анна, – он сам виноват, Лена.
     – Аня, как бы он ни был виноват, а оставлять клиента в таком виде я не имела права. Я обязана была оказать ему психологическую помощь. И, ты уж меня прости, но я ему сказала, что ты не статистка, а гостья. Он сразу успокоился, начал меня благодарить и сказал, что решит свою проблему сам. Видимо, принял какое-то решение. У него мозги очень быстро работают. И попросил меня передать тебе подарок, вино и десерты, и молчать о нашем с ним разговоре. А я тебе все выболтала по дружбе… – Елена вздохнула, – он не знает, что мы подруги.
     – А сколько ему лет?
     – Сорок один…
     – Не дашь…
     – Да… Но, Аня, я не знаю, как он станет решать свою проблему, поэтому ничем помочь тебе не смогу. Если он придет на следующий тур, я тебе скажу.
     – Лена, а что он про Луну говорил?
     – Ничего не говорил. Это я от себя приплела. Для образности, – она засмеялась, – ладно, все, пока. А то мне еще отчет писать.
     И Елена ушла.

     У Анны потянулась череда пустых дней.
     Вот и бабье лето прошло, и осень закончилась, и зима наступила, а так ничего и не произошло. Не то, чтобы совсем, Анна ходила на работу, встречалась с подругами, и с Еленой тоже, читала, смотрела телевизор – все, как обычно. Обычно, просто до слез! Анна старалась не думать, не вспоминать, выкинуть из головы секс-тур, Женьку, дона Альфонсо, маскарад… Хоть маскарад оставался самым приятным моментом. Как у Симонова:
«…решивши забыть – позабудешь,
позабывши, не вспомнишь,
не вспомнив – забудешь совсем…»
     Но получалось плохо. Настырные мысли все время возвращались и мешали спать, есть и жить.
     Но вот однажды вечером, когда Анна подходила к своему дому. Она увидела во дворе знакомую долговязую фигуру. У Анны даже сердце ёкнуло! Она остановилась так, чтобы не показываться, но видеть все, что происходит во дворе. Фигура широкими шагами удалялась от ее подъезда. Сердце Анны снова пропустило удар и куда-то упало.
     – Ну вот, – подумала она, – не дождался, – на глаза навернулись слезы, ноги стали ватными, а слова застряли в горле.
     Вдруг фигура развернулась и быстрыми шагами направилась обратно. Остановилась, посмотрела на часы, поёжилась, подняла воротник дорогой холодной дубленки… Лохматая голова, без шапки, стыла на декабрьском ветру, уши покраснели.
     Анна быстро подошла, сняла перчатки и приложила теплые руки к его озябшим ушам.
     – Давно ждешь? – Просто спросила она.
     – Прилично, – ответил он.
     – Пойдем скорее, я налью тебе горячего бульона, а то ты простынешь.
     – Нет. Сначала ответь мне, почему ты сбежала?
     – Я испугалась, что блестящий дон Альфонсо снова превратится в придурка Женьку со смесителем.
     – Ты хотела видеть Альфонсо?
     – Нет, я хотела увидеть тебя настоящего, но ты никак не показывался, и я испугалась того, что именно ты придумаешь снова. – Она помолчала, потом прошептала, – я думала, что ты не простишь.
     – Я тоже так думал, но не смог, – он обнял Анну, привлек к себе, увидел палантин, согревающий ее шею, и радостно улыбнулся. – Анна, я Евгений Витольдович, Евгений, Женя, финансовый аналитик, серьезный человек и просто хороший мужик. Я хочу быть у тебя. А ты хочешь быть у меня?
     – Я не знаю, – смешалась Анна, – я с таким незнакома. Но если он хоть немножко похож на Альфонсо, то я согласна попробовать.
     – Вот и замечательно! Тогда пойдем скорее, ты бульон обещала.

     Бульон был выпит, но Евгений так и сидел, молча, смотрел на Анну задумчивым взглядом и, казалось, думал о чем-то своем. Глаза его серые, льдистые были туманными, поза расслабленной. И Анна забеспокоилась:
     – И что?.. – думала она, – сейчас возьмет и уйдет молча… А я?..
     Но Евгений вдруг неожиданно спросил:
     – Помнишь, я предлагал тебе Луну? И спрашивал, примешь ли ты ее от меня?
     – Да, помню.
     – Примешь? – Евгений тонко улыбнулся уголком рта, как победитель.
     – А у тебя есть Луна для меня? – Приняла игру Анна.
     – Есть. – Он достал из кармана пиджака небольшую простую коробочку, открыл и протянул Анне. – Вот. Яйцо дракона, как ты любишь. – И тонкая улыбка вновь заиграла на его губах.
     Анна взяла коробочку и вынула из нее Луну, которая получается на фотоснимке с большим увеличением. Золотая, на ущербе, с нанесенными в точности пятнами, кратерами, хорошо видными по краю, с меридианами и пупочком. На вершинах кратеров и по центру пупочка сверкали маленькие бриллиантики, а висело это чудо на изящной золотой цепочке. Анна задохнулась, охнула и зажмурилась. А Евгений подошел и застегнул цепочку на ее шее.
     – Вот, – сказал он, чтобы не затягивать паузу, – теперь у тебя есть своя собственная Луна – яйцо дракона. Анна, – продолжал он, – лично я готов жениться на тебе прямо сейчас. Для себя я все решил. Но, боюсь, что ты не согласишься, пока не узнаешь меня получше. Правда?
     Анна покивала, в смятении глядя на него широко открытыми глазами и спросила:
    – А ты знаешь, что я старше тебя на шесть лет?
    – Анна, Анна! Я знаю даже номер твоего паспорта! – Засмеялся Евгений, – неужели ты думаешь, что такая безделица, как возраст, меня остановит?! Это все твои сомнения?
    Анна снова покивала.
     – Тогда мы будем встречаться. Часто. Мы будем получать общие впечатления, читать одни и те же книги, смотреть фильмы и обсуждать это. Мы будем вместе где-нибудь бывать, вместе гулять, вместе есть и, если ты не против, иногда вместе спать…
     – Я не против! – Анна уже овладела собой, и ее забавляла та обстоятельность, с которой Евгений расписывал их будущее.
     – Тогда дай мне твой смартфон, я забью в него мой номер.
     Анна протянула мобильник. Евгений создал контакт и даже сделал фото.
     – Женя, – развеселилась Анна, – я тебе очень благодарна, что ты единственный, кто достал мне Луну с неба. И благодаря этому, я не могу подумать, что ты редкостный зануда.
     – А так и есть, – ухмыльнулся Евгений, – кем же еще может быть финансовый аналитик моего уровня.
     – А какой у тебя уровень?
     – Достаточно высокий, поверь, – кроме того, я зануда с чувством юмора и романтик. А для совместной жизни, для брака, зануда лучше, чем оболтус, пофигист или придурок. Ладно, гляжу, что я тебя напугал своим натиском. Я быстро тебя нашел, это не составило большого труда, но не решался прийти. Не знал, почему ты сбежала. А сейчас, видимо, накопилась критическая масса... – Он помолчал, потом вздохнул, – поздно уже. Пора. Надо отдыхать, завтра рабочий день… – но продолжал сидеть, не уходил. Тогда Анна подошла, обняла его лохматую голову и крепко прижала к своей груди.
     Во все времена женщины прижимали к груди головы любимых мужчин – лохматые и лысые, буйные и тихие, умные и глупые, как пробка. Ведь это наивысшее доверие, когда женщина позволяет мужчине послушать, как бьется ее сердце.

     Евгений позвонил через день и решительно пригласил Анну к себе.
     – Не отказывайся, попросил он, посмотришь, как я живу. Проще всего понять человека, увидев его дом. Дом многое говорит о человеке. И Анна согласилась.
     – Я заеду за тобой в субботу, в пять, – уточнил Евгений и дал отбой.
     Ровно в пять вечера заголосил мобильник Анны, и Евгений сообщил, что ждет ее внизу.
     Дом, к которому они подъехали, находился в тихом спальном районе, с милым сквериком во дворе.
     Квартира оказалась большой, но очень уютной и продуманной: просторная прихожая переходила в коридор, который утыкался в большую кухню. По бокам коридора располагались двери, ведущие в комнаты и удобства. Большая гостиная, уютная спальня и маленький кабинет с диваном, компьютерным столом, креслом и книжными полками сплошь со справочниками и другой специальной литературой.
     В спальню Анна заглянуть постеснялась, а вот гостиная впечатляла. Большая, светлая, с ворсистым паласом на полу, теплым желтым светом. Там имелось все для хорошего и приятного отдыха: и большой удобный диван с думочками под спину и голову, и журнальный столик правильной высоты, и торшер, даже электропианино притаилось в углу. Напротив дивана, так, чтобы удобно было смотреть лежа, висел большой смарт-телевизор, подключенный к wi-fi.
     Осмотрев все это богатство, Анна угнездилась в кухне, напичканной разной знакомой и незнакомой техникой. Она сидела за столом и наблюдала, как Евгений готовит кофе, была несколько напряжена и насторожена.
     – Ну, как тебе мое жилище? – Спросил он, ставя на стол две чашки с божественно-ароматным напитком.
     – Очень нравится! Со вкусом, уютно и функционально. – Анна отхлебнула горячего кофе и попросила молока.
     – Пойдем в гостиную, там у меня музыка, книги, фильмы. Посмотришь, чем я живу. Ужин привезут в семь.
     – Кто привезет? – Не поняла Анна.
     – Не знаю, наверное, официант или курьер… Я заказал в ресторане.
     «Вся жизнь» Евгения хранилась в застекленных книжных полках, расположенных на уровне глаз. Его глаз. И была записана на DVD-диски. Устройство для воспроизведения стояло ниже, под полками.
Фильмотека сказала Анне лишь о том, что она многое упустила в мире кинематографа, но порадовало наличие комедий Гайдая, «Сатисфакция» и «Гусарская баллада».
     – Наш человек! – Подумала Анна и спросила, – тебе нравится «Сатисфакция»?
     – Очень, – ответил он, – а тебе?
     – Мне тоже. Я ее смотрю, когда хочу получить удовольствие и всегда нахожу нечто новое.
     – Посмотрим вместе как-нибудь.
     – Хорошо, – и она продолжила осмотр.
     А вот музыкальная подборка была интересная. Рядом с классическими произведениями Чайковского, Шостаковича, Рахманинова, Шнитке, Моцарта, Гайдна, Вивальди и Оффенбаха стояли диски с песнями ABBA, Baccara, Smokie, Modern Talking, Ottawan, Boney-M… Анну немало позабавило такое соседство, а особенно порадовали диски джаз-оркестра Леонида Утесова.
     Пока Анна с интересом изучала фонотеку, Евгений сел за электропианино, сыграл вступление и, рисуясь, запел:
     – Мне декабрь кажется маем,
На снегу я вижу цветы,
Отчего так сладко
Сердце замирает -
Знаю я и знаешь ты.
     – Ласковое имя в тихий вечер, – вступила в тон ему вторым куплетом Анна. Она была приятно, очень приятно изумлена.
Шепчут мне уснувшие листы,
Отчего смущенно
Ты молчишь при встрече -
Знаю я, и знаешь ты.
     И уже вдвоем:
     – Скрипки чудный звук
Слышу, как в волшебном сне,
Все цветет вокруг,
Когда ты улыбаешься мне... – И рассмеялись от такой приятной неожиданности, довольные друг другом.
     – Как здорово получилось! – Воскликнула Анна.
     – Да, из нас вышел бы отличный дуэт, – согласился Евгений, – во всяком случае, такой версии исполнения я еще не слышал. Запишем трек и продадим каналу ТВЦ для новогодней программы. Задорого! – И они снова дружно расхохотались. –
Давай поставим диск, – предложил Евгений, – ты тоже любишь старину Гленна?
     – Обожаю! – Обрадовалась Анна, – меня папа научил. – А у тебя есть диск?
     – Надо же! И меня папа! Как же у мальчика из хорошей семьи может не быть Гленна Миллера, Утесова и Эдди Рознера? Конечно, есть! Ха!
     Он поставил диск в проигрыватель, зазвучала «In the Mood». Анна сбросила тапочки, босиком по паласу сделала пару танцевальных шагов, не в силах устоять на месте, повела плечами, бедрами, коленями и гибкой талией. Евгений подхватил ее и легко, но властно повел в быстром танце. Они танцевали самозабвенно, с наслаждением, упоенные музыкой и друг другом, танцуя даже глазами и бровями! Флиртовали, кокетничали, играли… и не сразу услышали звонок домофона.
     – О! Ужин приехал! – Воскликнул Евгений, едва переведя дух. Он открыл дверь, и вскоре уже вносил в кухню множество пакетов с коробочками и контейнерами.
     Официанта отпустили, и сами рука об руку разогревали еду, сервировали стол и раскладывали яства, как будто делали это вместе всегда и часто. Такая общность очень воодушевляла Евгения, а Анне просто было с ним легко и приятно.
Когда все было готово, Евгений извлек из холодильника бутылку красного сухого испанского вина, поставил большие хрустальные бокалы и вытащил пробку с изящным хлопочком – Пок!
     – Коль мысли черные к тебе придут, – перефразировала Анна, – откупори испанского бутылку и перечти «Женитьбу Фигаро»! – А потом процитировала, шутя:
     – Ну как? Вам легче, Теодоро?
Вас меньше тяготят печали?
     – Они мне столько счастья дали,
Что я отброшу их не скоро. – Серьезно ответил Евгений, –
Столь нежной мукой я томим,
Столь сладким жалом я ужален,
Что был бы горько опечален
Выздоровлением моим.
Стократ благословен недуг,
Который болью так ласкает,
Что, кто от боли умирает,
Тот жаждет только больше мук.
     В который уж раз за вечер Анна была приятно поражена.
     – Удивительное дело, – думала она, - такое сходство интересов, вкусов и пристрастий у, практически, малознакомых людей. Все это очень подкупает, но и настораживает… – додумать она не успела, Евгений налил вино, и они подняли бокалы.
     – За что пьем?
     – Давай за то, чтобы все решилось в нашу пользу, – предложила Анна.
     – На самом деле, довольно философский тост, – заметил Евгений, – смотри, это чтобы хорошо было и тебе, и мне при любом раскладе.
     – Ну, да, – согласилась Анна, – я хочу, чтобы тебе было хорошо в любом случае.
     – А я, чтобы тебе!
     Они выпили. Вино оказалось легким, терпким, и у Анны слегка закружилась голова.
     За неспешной беседой и трапезой Анна расхрабрилась и спросила:
     – Женя, а почему ты не стал актером, артистом, а занимаешься очень прозаическим делом?
     Евгений пожал плечами и неожиданно признался:
     – А я собирался. Вся моя детская жизнь была посвящена подготовке к профессии актера. Меня таскали в музыкальную школу, я учился по классу фортепиано и по классу вокала, я ходил в театральную студию, но еще обязан был хорошо учиться, чтобы успешно сдать общие экзамены… Даже на футбол во дворе времени почти не было.
     – Ну, и?!..
     – Я не поступил. Не прошел отборочный тур, где поют, танцуют и все такое. Какая-то мымра сказала, что я недостаточно артистичен, креативен и куража у меня нет, – он снова пожал плечами. – Я обиделся, пришел домой, пожаловался родителям. Папа меня утешил и отвел в Плехановский институт, куда я на удивление легко поступил. Папа с самого начала отнесся к моей затее очень скептически, и оказался прав. Я выучился в Плешке, получил красный диплом, устроился на хорошую работу, вырос и стал тем, кем стал. А актерство, оно фоном идет, для души… Тебя соблазнять.. – Он засмеялся, обнял Анну и поцеловал в висок. – Теперь скажи, что ты любишь? Театр? Оперу? Балет? Концерт? Вернисаж? Может, на лыжах покататься или на коньках, в бассейне поплавать?
     – У меня даже глаза разбежались от обилия программ! – Развеселилась Анна, – вообще-то я домоседка, но всегда за любой кипеж, кроме голодовки! Особенно на коньках. Давно не каталась.
     – Заметано! В следующую субботу идем на каток, – Евгений аж руки потер от удовольствия. – Ну, а ты? Чем занимаешься, как росла?
     – Уууу! Я скучный человек, – закокетничала Анна, – я работаю в плановом отделе. Экономистом. Себестоимость считаю. В отличие от тебя, у меня не было никаких прожектов. Я хорошо окончила восьмой класс, тогда еще десятилетка была, и моя подруга Ляля Маковская позвала меня в техникум на планово-экономический факультет. Мама с папой одобрили, техникум был от предприятия, где они работали. И распределение туда же. Окончила, правда, тоже с красным и распределилась в плановый отдел. Так там и сижу с тех пор, выросла до начальника сектора. А сколько начальников отдела пересидела, и не сосчитаешь! – Анна рассмеялась. – А росла… Как репей я росла. Меня ничем не мучили, кроме музыкалки. И то потому, что дед подарил пианино. А потом я сломала руку, три месяца в гипсе, и в музыкалку не вернулась. А пианино продали более амбициозным родителям другого ребенка. Купили нам с папой велики, мы катались на пару, – Анна ухмыльнулась, – спортами разными занималась по верхам, читала много… при социализме шила и вязала, потом перестала… А потом наступил капитализм… Я институт уже позже оканчивала. За деньги, очно-заочный. Тоже с красным дипломом… Мне для карьерного роста нужно было…
     – А Ляля? – Зачем-то спросил Евгений.
     – Подо мной сидит, – улыбнулась Анна, – ведущим экономистом. Она потом сразу в МАИ поступила, а я нет…
     – Ну и ладно, что скучный, – улыбнулся Евгений, – моего актерства хватит на двоих. – Они рассмеялись и стали перебираться в гостиную с кофе и десертами, на уютный диван, к журнальному столику, под мелодичные песни ABBA.

     Так незаметно вечер уже клонился к ночи, и Анна засобиралась.
     – Может быть, ты останешься? – Вкрадчиво предложил Евгений, – правда, не уходи. Если ты категорически против, то я вызову такси и отвезу тебя, но право, мне не хочется тебя отпускать. – Он смущенно улыбнулся, поразмышлял минутку и снова сел за электропианино. Пробежался пальцами по клавишам и...
     – Не уходи, побудь со мною, – пел Евгений чувственно, томно и проникновенно, и Анна подумала, что мымра из приемной комиссии лишила страну классного актера, – Здесь так отрадно и светло. – А романс в его устах приобретал очень сексуальный оттенок. –
Я поцелуями покрою
Уста и очи, и чело.
Я поцелууууууями покроооою
Уста и очи, и чело.

Не уходи, побудь со мною,
Я так давно тебя люблю,
Тебя я лаской огневою
И обожгу, и утомлю.
Тебя я лааааааской огневоооою
И обожгу, и утомлю.

Не уходи, побудь со мною,
Пылает страсть в моей груди.
Восторг любви нас ждет с тобою,
Не уходи, не уходи.
Восторг любви нас ждет с тобою,
Не уходи, не уходи.
Побудь со мной, побудь со мной.
Побудь со мной, побудь со мной.
     Отзвенел последний аккорд, умолк голос, Евгений выжидающе смотрел на Анну. Ей и самой не хотелось уходить. С ним было хорошо, легко и приятно, а красное вино навеяло романтическую томность. Анна для вида немного пораздумывала… и согласилась.
     – Ну, если ты так ставишь вопрос, то отказаться трудно, – улыбнулась Анна, – тогда дай мне твою длинную футболку и зубную щетку, – потребовала она.
     – Ок! Футболка лежит в спальне на кровати, а зубная щетка стоит в ванной в красном стаканчике.
     – Ооо! Так ты все уже приготовил заранее! Ты все нарочно подстроил!! – Возмутилась Анна.
     – Я надеялся, – ответил Евгений, озорно смеясь глазами и уголками губ.

     Он любил ее исступленно, трепетно, неистово и страстно, с какой-то трогательной безысходностью и нежностью, как в последний раз, как было обещано в романсе. Анна даже не могла отвечать, она просто плыла в наслаждении, послушная его воле, рукам, губам. Когда же он, выплеснув до донца силы и чувства, уснул с блаженной улыбкой на смягчившемся лице, Анна прижалась к его спине, положила голову ему между лопаток, переплела свои ноги с его бесконечными, обхватила рукой плоский живот и скользнула чуть ниже. Услышала сонный протяжный вздох, ощутила отклик плоти и вернулась назад, чтобы рукой чувствовать его дыхание. И уснула счастливая, как мечталось, о чем лились когда-то горькие слезы.

     Анна проснулась от звяканья тарелок в кухне. Кто-то разбирал посудомоечную машину, в которую вчера вечером она заставила Евгения сгрузить посуду. Женя спал, вальяжно разметавшись на широкой кровати. Одеяло сползло, обнажив сухощавую тренированную фигуру, напоминавшую статуи Праксителя.
Лежать Анне не хотелось, и она, облачившись в длинную футболку, вышла в кухню. Там хозяйничала приятная интеллигентная дама лет 60+.
     – Доброе утро! – Поздоровалась Анна, – а вы кто?
     – Доброе! – Отозвалась дама, – я помощница по хозяйству Анастасия Исидоровна. Если останетесь, то просто Ася Сидоровна, – она строго глянула на Анну, – а вы кто?
     – Я Анна. Статус не определен.
     – Кто не определил?
     – Пока никто не определил… – Анна замялась, а помощница по хозяйству вдруг неожиданно доверчиво попросила:
     – Вы не обижайте его он хороший парень – умный, тонкий, чувствительный… Не  без недостатков, конечно, но достоинств больше.
     – Я не буду, – серьезно ответила Анна, – правда, не буду.
     – Посудомойку кто загрузил? – сменила тему помощница, – вы?
     – Я сама не умею, у меня ее нет. Евгения заставила. Не люблю оставлять на ночь грязную кухню.
     – Я так и поняла, – помощница улыбнулась. – Хорошо. Я тут завтрак приготовила: овсянка в мультиварке, салат в холодильнике. Вынете – поставьте в микроволновку на 30 секунд, сок на столе. А омлет, когда будете жарить, подбейте венчиком, чтобы пышнее был. Вот в этой сковороде. – она показала сковородку. – Я сапоги ваши увидела и приготовила на двоих. Справитесь? – Анна покивала. – А кофе Женя сам варит. – Она помолчала, внимательно глядя на Анну, – я давно у него служу, женщин тут не бывает. Ладно, пошла я, хозяйничайте.
     Анастасия Исидоровна прошла в прихожую, быстро оделась и захлопнула за собой входную дверь. Анна осталась в кухне, а через мгновение из спальни в прихожую, натягивая трусы, вылетел Евгений.
     – Нееееет!!! – В отчаянии простонал он, – господи, что опять не так?! Теперь-то что не так?!! – Он сполз по стенке и закрыл руками лицо.
     Анна испугалась и юркнула за дверь. Выждав некоторое время, она осторожно, как кошка, выглянула в коридор. Евгений сидел на полу и с тоской взирал на входную дверь. Он не шевелился. Анна снова спряталась в кухне. Подходить к нему сейчас было нельзя, и она для прикрытия решила сварить кофе.
     Через пару-тройку минут Анна с радостной улыбкой на лице и двумя чашками ароматного кофе в руках показалась из кухни. Евгений по-прежнему сидел на полу, голова опущена в колени, спина его подрагивала не то от волнения, не то от холода. Анна осторожно приблизилась и встревоженно спросила:
     – Женя, дорогой, что случилось? Почему ты сидишь на полу? У тебя голова закружилась? Наверное, ты резко поднялся. А я нам кофе сварила… вставай осторожно…
     Евгений поднял лицо и в недоумении посмотрел на нее. В глазах его серых льдистых плескалось смятение, отчего еще ярче казалась темная полоска по краю радужки.
     – Анна?! Ты не ушла?
     – Женя, в декабре в одной футболке и тапочках далеко не уйдешь, – засмеялась Анна.
     – Дверь хлопнула, я подумал, что ты опять сбежала.
     – Это Ася Сидоровна ушла. – Анна отхлебнула кофе из своей чашки, – а я тут, в кухне. Кофе сварила, – она протянула ему вторую, – пей, пока не остыл. Евгений машинально взял в руки чашку и тоже отхлебнул, а Анна продолжала: – Женя, ты прости меня. Я больше никуда не сбегу. И если решу тебя оставить, то скажу тебе об этом прямо, с объяснением причин, чтобы ты смог меня остановить при желании… Рано еще, пойдем доспим часок, мы мало спали, а завтра уже на работу…
     – Ты все видела? – Устало спросил Евгений, – скажи честно.
     – Что именно? – Поинтересовалась Анна, а сама подумала: – Честно! Ага, щщаззз! Кто же тебе правду скажет, наивный!..
     – Как я истерил… – Евгений уже успокоился, и стыд сжигал его изнутри. Даже кончики ушей покраснели.
     – Я в кухне была, кофе варила, – втолковывала Анна. – Вышла с чашками и нашла тебя сидящим на полу. А ты истерил? Как интересно! Гыыи! – Анна хихикнула и ущипнула его за бок, чтобы снять неловкость.
     – Совсем чуть-чуть, – засмеялся Евгений, корчась от щекотки, – не щекотись!
     – Ааааааа! Ты щекотки боишься! – Зарычала Анна, – вот где я тебя поймала! – Она угрожающе и страшно зашевелила пальцами, и с глумливой усмешечкой стала щекотать Женю, пролила на него недопитый кофе и устроила веселую возню в прихожей.
     – Все! Все! – Отбивался и хохотал Евгений, ощущая, как спадает напряжение. Наконец, он сгреб Анну в охапку и перекинул через плечо. – Все, попалась, которая щекоталась! Поехали досыпать. – А в спальне вновь случилось все то, что было обещано в романсе, но только уже весело, легко и радостно, как белые облачка в высоком майском небе. «Мне декабрь кажется маем…»
     – Ох, Женя, как я люблю это утром! – Радостно сообщила Анна. – Гораздо больше, чем вечером. Утром как-то задорнее все происходит, и после счастье такое на весь день…
     – Правда?! И я тоже! – Он приподнялся на локте, подпер лохматую голову пятерней и посмотрел на Анну влюбленным взглядом, – ты странная женщина, – хохотнул, – моя странная женщина.
Мои странные женщины любят вино и весёлый утренний секс,
Мои странные женщины не в кино, а в жизни находят контекст,
Мои странные женщины – позитив, как старый Moёt et Chandon,
Мои странные женщины презерватив называют просто «гондон».
Мои странные женщины все стройны как кони арабских кровей,
Мои странные женщины не юны, но красивы от ног до бровей,
Мои странные женщины любят джаз и медленный ритм-энд-блюз,
Мои странные женщины дали мне шанс, и знали, что я влюблюсь.

Мои странные женщины любят цветы, которых не знает твоя,
Мои странные женщины жгут мосты, даже если мост – это я,
Мои странные женщины носят духи, от которых винтом голова,
Мои странные женщины любят стихи и мои про любовь слова.

Мои странные женщины могут спать, хоть из пушки бей, хоть зови,
Мои странные женщины могут в пять разбудить меня для любви,
Мои странные женщины – не просты, и за это я их терплю,
Мои странные женщины – это ты, и я всех их в тебе люблю.
     – Отлично! – Ухмыльнулась Анна, – в следующий раз я разбужу тебя в пять! А с тебя старый Moёt et Chandon.
     – А скажи-ка мне дева томная, красоты неземной, любит ли моя странная женщина Анна своего занудного Евгения? – Расшалившись, вопрошал Женя.
     – Любит! Любит твоя странная женщина своего занудного Евгения. Хотя, должна признаться, что по части занудства ее Евгений сильно себе льстит. Ну, а мой Евгений?..
     – Любит! Любит! Твой Евгений безумно любит свою странную женщину Анну, и всегда будет добиваться ее любви и благосклонности.

     Анна раскладывала овсянку, грела салат, жарила омлет, в пол-уха слушая веселый треп Евгения, а сама размышляла. Приятная механическая работа способствовала тому, что мысли овладели ей, взгляд затуманился, отвечала она невпопад. Евгений снова забеспокоился:
     – Анна, ау! – Он пощелкал длинными пальцами, – ты где?
     – Я тут, – отозвалась Анна, выныривая из своих размышлений.
     – Нет, это я тут, а ты далеко. О чем ты думаешь?
     – О тебе, – честно призналась Анна, – скажи, был ли ты женат, почему разошлись, есть ли у тебя дети?..
     – Да. Я был женат, – ответил Евгений после недолгого раздумья. – Давно и недолго. У меня дочь 11 лет. А разошлись… жена сочла, что я истерик и зануда и развелась со мной. Можно мы не будем об этом говорить? Все было достаточно неприятно. С дочкой вижусь редко. Ее мать не поощряет. В основном, когда им что-нибудь нужно сверх алиментов.
     – А ты ее любишь, дочку?.. – Анна даже не знала, какой ответ хочет получить, и растерялась.
     – Трудно сказать… Она выросла и превратилась из бэби в чайлд без меня, и я не представляю, как ее мать настроила девочку относительно моей личности. Думаю, что она считает меня большим кошельком или банкоматом. Когда мы обсуждали с ее матерью очередной взнос, то она сказала: «Давай у него попросим еще...». Мать шикнула на нее, но я уже услышал. В принципе, ребенок не виноват, ее так воспитали… А ты можешь рассказать то же самое про себя?
     – Могу. В общих чертах. У меня каждый последующий брак был легче предыдущего: первый – с паспортом, со свадьбой случился по большой обоюдной любви в первой молодости. Но мой муж оказался ленивым и малообразованным человеком. Учиться и работать он не хотел, а хотел жить красиво. Я сочла, что он мне не по карману и рассталась с ним. Второй муж был гражданский. Мужчина, с которым живут только от отчаяния. Отчаяние прошло, с ним и муж рассосался. А третий брак был гостевой. И только он собрался сделать мне официальное предложение, как у него умер отец, от этого заболела и слегла мать. А, когда его мать умерла, слегли мои родители один за другим. Так все и заглохло само собой… Можно, об этом мы тоже не будем много говорить?
     – А дети?...
     – Не родились… Я – тупиковая ветвь на генеалогическом древе. – Анна смущенно улыбнулась и поспешила перевести неприятный разговор. – Ну, зануда – это понятно, – она хихикнула, – а истерик? Ты истерик? За сегодняшнее утро я слышу это слово уже во второй раз.
     Евгений пожал плечами.
     – Как говорит психолог тура Елена, у меня лабильная психика. Она считает, что центральная нервная система такой же внутренний орган, как легкие, сердце, печень… «Есть люди сердечники; есть со слабыми легкими, которые постоянно болеют; или сидящие на постоянной печеночной диете», – говорит она, – а у меня тонкая нервная система. И если ситуация выходит из-под моего контроля, меня сносит.
     – Да, она мне попеняла, что отпаивала тебя корвалолом, – вклинилась Анна.
     – У каждого человека есть недостатки, – снова пожал плечами Евгений, – один драчун, лупит жену и детей; другой алкоголик; третий наркоман – все это тоже разновидности истерии. Я впадаю в отчаяние…. Ты испугалась? – И он заглянул ей в глаза.
     – Нет, – сказала Анна после недолгой паузы, – просто я постараюсь тебя не провоцировать. И на то, чтобы ты выдумывал себе разные страхи, тоже. По большому счету, я тоже истерю в критических ситуациях. У меня это выражается в том, что я начинаю убегать. Я убегаю от мужчин, друзей, подруг, из учебных заведений, с работы… Короче, отовсюду. Мне кажется, если я убегу, то проблема рассосется сама собой. Меня можно поймать и успокоить, тогда ситуация разрешится к взаимному удовольствию. Хуже, когда я скажу: «Если у тебя все, то ты можешь идти». Это значит, что я еще не простила.
     – Убойная фраза, – поёжился Евгений, – сама придумала?
     – Нет, у султана Сулеймана подслушала. – И оба дружно рассмеялись.
     – Зато я честный и надежный человек. – Продолжил свою мысль Евгений. – Беру на себя ответственность, помогаю решать проблемы, не даю пустых обещаний, не разбиваю надежд, всегда держу данное слово и поддержу в трудную минуту.
     – Очень ценные качества, – согласилась Анна, – особенно, если они будут направлены на меня.
     – Они всегда будут направлены на тебя, если ты позволишь себя любить. А я не даю пустых обещаний.
     – Я позволю… – Анна подошла к Евгению, обняла его за талию и доверчиво пристроила голову ему на плечо. Они простояли так несколько долгих минут. Потом Анна спросила, – Женя, а до книжек мы так и не добрались? Но я не видела у тебя ни одной книги, кроме справочников.
     – Бумажные книги у родителей. А у меня электронная книга. В ней закачана маленькая районная библиотека.
     – Аналогично, – усмехнулась Анна, – давай поменяемся?
     – Давай! – Евгений сходил в спальню и принес читалку.
     – Женя, – устало проговорила Анна, – я поеду. Мне надо пережить все сказанное и услышанное, и посмотреть твою книжку. Если ты меня проводишь, то я дам тебе мою.
     – Хорошо, – согласился Евгений, – но имей в виду, мое заявление в силе.
     – Какое, прости?
     – Что я готов жениться на тебе прямо сейчас, но лишь уважение к твоим чувствам удерживает меня от решительных действий. Скажи, полгода достаточный срок, чтобы узнать, оценить, полюбить меня и принять решение?
– Я думаю, что да, – ответила Анна, – спасибо.
– Тогда через полгода я повторю мое предложение.
– Да. Так и договоримся.

     С этого момента у них начались полгода, которые впоследствии Анна назовет самыми счастливыми в жизни. Это было время, наполненное любовной дружбой и не омраченное общим бытом, когда открывается и появляется общность интересов, взглядов, пристрастий и вкусов. Анна, домоседка по природе, не имела ярко выраженных хобби, и ей нравилось все то, что предлагал Евгений. А он выворачивался наизнанку, стараясь увлечь, очаровать собой Анну, являя свой внутренний мир во всей его красе.
     Новый год они встречали в фешенебельном подмосковном пансионате с бассейном и SPA, причем, почти все дни долгих новогодних каникул.
     Они гуляли по заснеженным дорожкам парка им. Горького; бродили Сретинскими переулками; ходили берегом Чистых и Патриарших прудов, где находили уютные кофейни или маленькие кафе, чтобы выпить чашку чаю с пироженкой. Они катались на коньках по залитым дорожкам ВДНХ и Сокольников; ели одно «печено вепрево колено» на двоих в чешском ресторанчике, откусывая по очереди от одного куска. Это было время, наполненное чистой эмоциональной близостью, где нет места спорам, разногласиям и ссорам, ибо некогда.
     Они долго изучали электронные книги друг друга, с восторгом находя сходство и живо интересуясь различиями. Читали, чувствуя близость и незримое взаимное присутствие даже на расстоянии.
     Они водили друг друга на балет – он ее в Большой, она его в Москонцертхолл, где с молчаливого обоюдного согласия и пересмотрели весь репертуар. А опера, куда Анна захотела в конце зимы, оказалась на итальянском языке. Сначала расстроились, но артисты пели так хорошо, и в каждую фразу так ловко вставляли одно-два русских слова, что сразу все становилось понятно.
     Они ходили покатать шары в боулинг; плавали в фитнесе Евгения; резвились в «Ква-ква парке» или просто, лежа в обнимку под пледиком на большом диване в гостиной смотрели фильмы из его фильмотеки.
     Это было время какого-то рафинированного незамутненного счастья!
     А еще Анне нравилось утром просыпаться под деликатное звяканье посуды в кухне, и, накинув рубашку, идти пить кофе с Асей Сидоровной. Кофе был с молоком и сахаром, который Евгений называл «по-плебейски». А разговоры за ним велись о разной ерунде. Такие разговоры, как лакмусовая бумажка, определяли, что Евгений спокоен и счастлив. Позже мог прийти и он и сварить себе горький с лимоном.
     Когда наступила весна, сошел снег, обнажая сырую землю с пожухлой старой травой, стал длиннее световой день, они начали выезжать. По старинным дворянским усадьбам, по святым местам… Без экскурсий, без экскурсоводов, просто чтобы проникнуться аурой места, почувствовать аромат вечности и поделиться этим друг с другом.
     Они вошли в круг общения друг друга, как пара и даже завели общих друзей. Евгений познакомил Анну со своими родителями, и Анна им понравилась. Но она не могла ответить ему тем же – ее родители уже умерли.
Они общались очень тесно. Если не были вместе, то подолгу говорили по телефону, благо у обоих сохранилась городская линия, и можно было  висеть на ней часами.

     Та близость, духовность, душевная теплота, которую создал для них Евгений, очень привлекала Анну. Она любила его, страшилась потерять, но… замуж не хотела. Ей и так было хорошо. Она боялась, и думала, не без оснований, что совместная жизнь, совместный быт разрушит этот праздник, это очарование, а она еще не насладилась им вдоволь. Еще она страшилась размолвок и ссор, плохого настроения, рабочих моментов, которые непременно присутствуют в совместной жизни, и как ржа, постепенно разъедают чувства. Анна была не готова и не знала, как сказать об этом Евгению. А назначенный срок неумолимо приближался, полгода таяли, как снег под солнцем.
     Анна поделилась своими сомнениями с Асей Сидоровной. Больше было не с кем. Елена бы ее не поняла ни как психолог, ни как подруга, ни как женщина.
Ася Сидоровна помолчала, сварила еще кофе и задумчиво проговорила:
     – Хорошо, что ты мне пожаловалась, я подумаю. А ты молчи пока на эту тему, затаись. Как и не было разговора о браке и того срока.
     Но через пару-тройку дней с этой же бедой к Асе Сидоровне пришел Евгений. Взъерошенный со сна и лохматый больше, чем обычно, Евгений взял чашечку кофе, приготовленную помощницей по хозяйству для себя, и, отхлебывая в задумчивости, стал излагать проблему.
     Помощница слушала молча, кивала  и иногда уточняла подробности.
     – Ася Сидоровна, она не хочет выходить за меня замуж! – В отчаянии пожаловался он в заключение, – а что это я пью?...
     – Кофе по-плебейски, – усмехнулась помощница по хозяйству, – вкусно?
     – Очень, – грустно вздохнул Евгений.
     – Не хочет? И правильно. Здравое решение.
     – Интересно, и чем же это я плох?! – Возмутился Евгений.
     – В том-то и дело, что ты слишком хорош. Ты эдакий мистер Праздник. Создал ей праздник длиной в полгода. Зачем ей выходить за тебя замуж? Ей и так хорошо. Она боится, что праздник закончится, и начнутся будни со ссорами, разногласиями, недовольствами, болезнями и прочими «прелестями». Она к такому просто не готова. И как не сбежала-то до сих пор! Любит тебя…
     – Обещала, – мрачно изрек Евгений.
     – Что?..
     – Не сбегать…
     – Понимаешь, Женя, – продолжала Ася Сидоровна, – в ваши отношения вкладываешься ты один. Самозабвенно, как глухарь на току. Ты же ей дыхнуть не даешь. Она бы и рада тоже вкладываться, но не может. Ты все собой заполонил.
     – Анна мне завтрак готовит, – пробурчал Евгений.
     – Завтрак вам я готовлю, – уточнила Ася Сидоровна, – Анна только разогревает. Она даже техникой пользоваться не научилась – незачем. Да и не в этом дело. Ты с ней ничем не делишься и ее не слушаешь.
     – Чем?..
     – Что на работе, что на душе, какие проблемы, какое самочувствие… Она девочка умная, все видит, все понимает. А у тебя всегда праздник, всегда мажор, хорошее настроение. Вот она и вынуждена соответствовать. Сплошной театр комедии и фарса – бенефис! Когда же ты повзрослеешь и перестанешь заигрываться?
     – Но я могу перемениться! – Оживился Евгений.
     – Не получится. Все слишком далеко зашло. Всем же известно, что мужчины делают только то, что хотят. Переменишься, она подумает, что ты ее разлюбил и уйдет. Навсегда.
     – И как же теперь быть? – Евгений смешным обезьяньим жестом почесал лохматую макушку.
     – Надо ее напугать. Заболеешь, положат тебя в реанимацию, а туда только жен пускают, девушек и подруг в расчет не берут. И сообщают только женам. Так вот, случись что с тобой серьезное, она и не узнает. И это она должна осознать. Мнимого больного сыграешь, лицедей ты мой?
     – Сыграю, – пожал плечами Евгений, – не проблема. Главное, в образ войти.
     – Главное – не засмеяться в критический момент! Есть у тебя хороший знакомый врач?
     Евгений задумался.
     – Серега врач. Гастроэнтеролог. В частной клинике работает…
     – Отлично! Звонишь гастроэнтерологу, берешь коньяк и едешь на переговоры.

     Серега-гастроэнтеролог долго и с удовольствием ржал над придуманной авантюрой, а Евгений с каменным лицом терпеливо ждал, когда у него пройдет приступ веселья, чем смешил доктора еще больше.
     – Короче, Склифосовский, – не выдержал Евгений, – есть какие-нибудь конструктивные мысли, кроме веселухи?
     – Есть, есть, не тушуйся. Есть один коллега-приколист, невролог. Он проникнется и все организует в лучшем виде. Там коньяк еще остался? Поехали!
     Невролог, действительно, оказался веселый и заводной. План по охмурению бедной Анны был разработан, и через пару дней Евгений лег в дорогую клинику в отделение неврологии. Веселый доктор осмотрел Евгения и заявил:
     – Ну, интеллигентного человека всегда есть, от чего полечить, – и потер пухлые ручки, – назначим анализы, прокапаем, укольчики поколем… А для устрашения невест мы вас к мониторам подключим. Но я вам так скажу: проще надо быть. После стационара назначаю вам два раза в месяц жрать жареную картошку под пиво. Прямо со сковороды! Можно чаще. – И доктор с удовольствием захихикал. – Вот пусть ваша невеста вам и нажарит.
     – Я уже начал с кофе по-плебейски, – мрачно сообщил Евгений.
     – А это как?
     – С молоком и сахаром.
     – Милое дело! – Обрадовался невролог, – вы на верном пути.

     Тем временем Анна не находила себе места от тревоги и волнения. Евгений не звонил и не появлялся уже четыре дня. Телефон его был недоступен. Общие друзья ничего не знали. Обычно, он звонил каждый день, иногда и не по одному разу. А тут!... Анна не знала, что и подумать, просто терялась в догадках. Она потерянно слонялась по квартире, не могла есть, спать, на работе делала досадные ошибки. Была бледная, унылая, болезненная и жалкая. У нее не раз появлялась мысль начать искать его по больницам и моргам, но вряд ли бы ей сообщили какие-то сведения. По сути, она была посторонним человеком. Ведь чувства и эмоции в официальных структурах в расчет не берутся, и слова «я его люблю» просто пустой звук.
     В конце пятого дня на смартфоне определился звонок Евгения. Анна ответила в смятении, но звонила Ася Сидоровна.
     – Анечка, беда у нас! – Сообщила она, опустив приветствия, – Женя в больнице. Как по скорой увезли, сразу в интенсивную терапию положили, вот только сегодня перевели в палату. Я у доктора его мобильник выпросила, номер твой нашла, звоню…
     И Анна расплакалась. От слабости; от облегчения, что все обошлось; от радости, что не бросил; от того, что наконец-то прошла неизвестность и можно предпринять какие-нибудь действия.
     Ася Сидоровна терпеливо подождала, пока Анна успокоится и продолжала:
     – Все уже обошлось, не плачь. В отдельной палате он лежит, вставать запретили, под капельницами, под мониторами – сосудистый криз. Спасибо, что не инсульт. Запиши адрес и номер палаты. Переволновалась, дорогая? Вот жаль, что ты ему не жена, так случись что, и не узнаешь… Оказалось, что у меня и то прав больше – помощница по хозяйству, официальное лицо. Мы родителям решили не сообщать. Мать у него сердечница. – Ворковала Ася Сидоровна. А Анна думала, что Евгений оказался прав: отношения двух взрослых одиноких людей нужно во время узаконивать. Иначе придет крайний случай, а вы не готовы…
     – Ладно, – решила она, – праздник мы уже пережили, теперь и брак не страшен.

     Когда Анна вошла к нему в палату, Евгений и правда лежал под капельницей, под мониторами, бледный и взволнованный.
     – Анна! Моя Анна, ты пришла! А я вот… – он кивнул на капельницу. И снова погрустнел.
     – Женечка, дорогой, что с тобой случилось? – Анна взяла его свободную руку и прижала к своей щеке, – я так волновалась все эти дни!..
     – У меня был сосудистый криз, – принялся играть роль мнимого больного Евгений, – все сошлось одно к одному: на работе были проблемы; и тебе я боялся сказать, не хотел тебя грузить; и голова стала «чужая», а я терпел, как дурак; и дела я подзапустил…
     В этот момент в палату вошел веселый доктор. Он напустил на себя строгий вид, за спиной у Анны задорно подмигнул Евгению и принялся грозно интересоваться:
     – А почему посторонние в палате? Девушка, вы кто? Больному нужен покой, он только вчера из реанимации переведен! Не дело это. – Но прогонять Анну не спешил.
     – А я не посторонняя, – неожиданно заявила Анна. – Я жена Евгения Витольдовича. Была в командировке. Помощница по хозяйству взяла на себя ответственность и мне не сообщила. Я ей уже попеняла. Доктор, расскажите, что тут происходит? Вы с диагнозом определились?
     – Хорошо, хорошо, хорошо, хорошо! – Пошел на попятный доктор, – я пока пойду. Больному полезно пообщаться с женой, это дает положительные эмоции. А вы потом зайдите в ординаторскую, мы с вами побеседуем.
     Доктор потихоньку показал Евгению большой палец, погримасничал, подмигнул и ушел довольный.
     – Анна, у меня была мысль, сказать, что ты моя жена, чтобы тебе позвонили и сообщили, но…
     – И что же тебя удержало?
     – …внутреннее благородство
Не позволяет мне так дерзко
Вас обмануть. – Снова пришел на помощь Евгению Лопе де Вега. – Я человек,
Который по природе честен.
Поэтому я не решился.
Не оскорбив в моей сеньоре
Любовь, и кровь, и совершенства.
     – Все это и умно и глупо. – Подыграла Анна. –
Умно – что ваша откровенность
Явила ваше благородство;
Но глупо думать, в самом деле,
Что буду глупой также я
И брошу вас, когда есть средство
Возвысить вас из низкой доли.
Ведь не в величье – наслажденье,
А в том, чтобы душа могла
Осуществить свою надежду.
Я буду вашею женой.
     В это время пришла медсестра. Она сняла капельницу и освободила Евгения от мониторов, весело поиграла бровями и быстро ушла.
     – Анна, – с трудом подбирая слова начал Евгений, – в последнее время я заметил, что ты не хочешь за меня замуж…
     – И, я полагаю, из-за этого ты загремел сюда? – Высказала догадку Анна.
Евгений смутился, потупился, кончики ушей у него покраснели.
     – Да, это основная причина, – честно признался он.
Анна, в неведении, расценила все по-своему и продолжала:
     – Ты выпустил ситуацию из-под контроля, и вместо того, чтобы истерить, выдал приступ? Это никуда не годится! Ты в следующий раз, пожалуйста, истери. И вообще, я настаиваю, чтобы ты делился своими проблемами. Не скажу, что подам полезный совет, я и не претендую, но проблема, высказанная вслух, решается лучше и быстрее. Близкие люди должны делиться проблемами. Или ты не считаешь меня близким человеком?
     Уши Евгения уже горели, как два фонаря, а сам он проклинал тот миг, когда решился на эту авантюру. Но деваться было некуда, приходилось доигрывать.
     – Что ты! Конечно, считаю! Анна, скажи мне, прав я или не нет?
     – Ну, Женя, – Анна в замешательстве потерла виски, – полгода еще не прошли. Давай не будем предвосхищать события и бежать впереди паровоза. – Ей ужасно не хотелось признавать его правоту, но и врать не хотелось тоже. – Предложения от тебя пока не поступало… В любом случае, праздник мы пережили и с браком как-нибудь справимся. Ты выздоравливай, давай, не пугай меня. – Она взяла его за уши и чмокнула в переносицу. – Люблю тебя. Я думала, что с ума сойду, когда ты пропал…
     От стыда и раскаяния Евгений готов был провалиться на месте. Он сел в постели, обнял Анну и прислонился ледяным лбом туда, где ее шея переходит в плечо. Она положила ладони ему на лопатки и почувствовала, как легонько вздрагивает его спина.
     – Женя, Женя, – шептала Анна, поглаживая его спину, – все уже прошло. Успокойся, а то доктор будет меня ругать.
     – Анна, прости меня, такого больше не повторится, – бормотал Евгений. – Я очень тебя люблю и больше не огорчу... Совсем я разнюнился, как слабак, даже стыдно… – И глаза его серые, льдистые с темным-темным ободком вокруг радужки виновато потухли.
     И снова Анна поняла все по-своему:
     – Да, уж, пожалуйста! В реанимацию больше не попадай. – Она поглаживала и успокаивала Евгения, но не могла взять в толк, от чего он так разволновался. – И никакой не слабак, просто заболел. С кем не бывает! Ты устал. Организовывать постоянный праздник – очень трудоемкое занятие, и в твоей маскулинности я не сомневаюсь, можешь не переживать, – она хихикнула.
     А Евгений чувствовал себя последней свиньей и негодяем. Но цель, ради которой и затевалась вся авантюра, казалось, была достигнута.
     – Скажи, Анна, – вдруг осенило Евгения, – за эти полгода были ли у тебя какие-нибудь проблемы? Или ты тоже что-то утаивала от меня?
     – Нет… – немного подумав, ответила Анна, – я была настолько счастлива, что пространственные вибрации вокруг меня выровнялись, и все шло, как по маслу. На работе все диву давались, насколько спокойно и ровно прошли эти полгода. Даже премии давали хорошие, даже компьютеры не сбоили и программы не висли. И в быту тоже – вовремя приходил транспорт, в магазине не хамили, дома ничего не ломалось… Если ты вспомнишь, то мы и в пробках стояли мало…  Короче, благодать да и только! – Она смущенно улыбнулась и добавила, – но если появятся проблемы, я тебе непременно сообщу, чтобы ты их порешал. Договорились?
     Они рассмеялись одновременно. Напряжение спало, уныние ушло, даже стыд куда-то испарился.
     В это время отворилась дверь и вошла медсестра.
     – Евгений Витольдович, укольчик! – Весело сообщила она, – а вы жена? Вас доктор ждет в ординаторской.
     – Ладно, Женя, я пойду. Ты отдыхай, выздоравливай и не пугай меня больше. - Анна поцеловала Евгения и пошла к доктору.

     Доктор сидел за столом и что-то писал, одновременно поглощая бутерброд и прихлебывая чай из громадной чашки. Он поднялся навстречу Анне с лукавой улыбкой, довольно потирая пухлые ручки.
     – Милая девушка, – с места в карьер начал он, – я знаю, что вы не жена, я видел паспорт Евгения Витольдовича при поступлении. Но вы сказали очень полезные для него, правильные и своевременные слова, за это вам мое сердечное спасибо. – Доктор пожал руку Анны мягкими ладонями и заявил, – кстати, он очень хорошая партия, задумайтесь. – И сразу, без перехода, – состояние больного стабильное, хорошее. Интеллигентного человека всегда есть, от чего полечить, – усмехнулся доктор. – Еще пару капельничек, укольчики закончим – и на выписку. Нечего казенные койки пролеживать! Я рекомендации напишу, а вы, по мере возможности, проследите их выполнение. А так… поменьше волноваться, не перетруждаться, вовремя есть, спать и отдыхать. Натура нервенная, конституция тонкая… да вы и сами знаете. Через пару дней забирайте, мобильник я ему вернул. Хорошего вечера, у меня обход.
     Анна поблагодарила доктора и пошла к двери.
     – Да. Вот еще что, – снова оживился доктор, – картошки ему нажарьте. Со шкварками. Под пиво. И тарелку не давайте, пусть со сковороды ест. А то заигрался он у вас в аристократа.
     – Он не будет, –  в удивлении и нерешительности отозвалась Анна.
     – Будет. – Уверенно сказал доктор. – Пойдемте, голубушка, я вас провожу.

     Всю дорогу до дома Анну свербила какая-то настырная, но несформировавшаяся мысль. И не покидало ощущение некой нереальности, киношности и опереточности происходящего. Точно все персонажи насмотрелись дешевых водевилей и решили их разыграть.
     – И что это они меня сватать взялись?! Жена, не жена – им-то какое дело! – Неожиданно сформировалась свербящая мысль. – Ну, ладно Ася Сидоровна. Она лицо заинтересованное, она за своего Женечку на эшафот пойдет… Но доктор… Что-то тут не чисто… Как он там сказал? – «Интеллигентного человека всегда есть, от чего полечить». Интересно… И Женечка разволновался не на шутку, как виноватый… Очень интересно… Может быть, не так он и болен, как представлено… Просто жуть, как интересно! Похоже, что они меня морочат… А зачем? – И тут Анна вспомнила, как доверилась Асе Сидоровне. – Вот черт! – В сердцах ругнулась она прямо вслух, – нашла, тоже, с кем откровенничать!
     Ей было и смешно, и досадно одновременно, и злость брала, и было приятно, что ради нее разыграли целый спектакль с декорациями.
     – Интересно, а кто режиссер, – задумалась Анна, – Женечка сам на такое не пойдет. А я догадываюсь, кто может за этим стоять!..
     Конечно, первым ее порывом было позвонить Асе Сидоровне и распушить ее за подставу, но… номера телефона не оказалось. Помощница по хозяйству предусмотрительно звонила с номера Евгения. Вторым – позвонить Евгению и высказать ему все, что она думает по поводу его мистификаций. Она уже взялась за телефон… Но время оказалось поздним, ссориться с Евгением на ночь  Анне не хотелось. Совсем не хотелось ссориться, ни на ночь, ни на день. А разговор обещал быть очень неприятным.
     – Женечка точно не признается, – думала Анна, – упрется рогом, встанет насмерть, как пуговицы, разнервничается, войдет в роль больного, обидится… А что я ему смогу предъявить, кроме моих эфемерных догадок? Ничего. – Она вздохнула, размышляя, и спросила себя: – какой я хочу быть – правой или счастливой? Разоблачение Женечки мне большого счастья не принесет. Ему тоже. Никому не принесет… С тем наше счастье и окончится бесславно и навсегда. А что, собственно, я теряю? Четыре депрессивных дня? По сравнению с полугодовым праздником – капля в море. Зато я поняла, насколько мне дорог Женечка, зато осознала, что брак с ним не такое и страшное обстоятельство… Потом, всегда же можно развестись… А что я приобретаю? Виноватого Женечку с вытекающими отсюда приятными последствиями, – она хихикнула, – пусть лучше будет раскаянный и виноватый, чем упертый, обиженный и загнанный в угол. Чего доброго, действительно, сосудистый криз заработает! Вот выпишется из больнички, нажарю ему картошки, как доктор велел и дам со сковороды под пиво. – Анна представила Евгения, который ест со сковороды жареную картошку, запивает пивом и расхохоталась. – Эх, ребята, – весело подумала она, – дилетанты вы все! Женечка и то переиграл, а ваше лицедейство вообще ни в какие ворота… – довольная, засмеялась, крутанулась на одной ножке, спела музыкальную фразу: «Мне декабрь кажется маем…». И, как бы, уже забыла, сколько тяжелых моментов пережила, когда Евгений лег на дно.
     А следующим вечером, по пути с работы домой, купила четыре бутылочки хорошего пива.

     После объяснения с Анной Евгений снова лег на дно. Не то, чтобы совсем, он звонил каждый день, но разговоры были краткими и информативными. Так прошло почти две недели. Анна не торопила его, ни о чем не спрашивала, ничего не предлагала. Она успокоилась, снова была веселая и довольная, но пауза затягивалась.
     Евгений появился в конце второй недели. Под вечер. И позвонил сразу в домофон. Был он хмурый и задумчивый. Прямо сам не в себе.
     Анна выжидала. Не теребила его, ни о чем не спрашивала. В кухне фоном наигрывал телевизор, шла какая-то музыкальная передача, и Анна сделала вид, что слушает ее. Она молча очистила несколько картофелин, тонко порезала и бросила на сковороду в раскаленное масло. Сразу аппетитно запахло.
     Евгений оживился и принюхался.
     – Что это? Чем пахнет так вкусно?
     – Доктор назначил, – усмехнулась Анна, – сосисочку покрошить?
     Евгений отрицательно помотал головой и сморщил нос. Анна достала из холодильника пиво, выставила на стол бутылки, и два бокальчика. Когда картошка была готова, она отложила часть себе в плошечку, а сковороду поставила перед Евгением, на деревянную подставку. Открыла пиво, налила в бокальчик, подала вилку.
     – Ешь. Аккуратно только, сковорода горячая, не обожгись.
     Евгений молча и сосредоточенно ел картошку, запивал пивом, Анна наблюдала за ним с опаской и любопытством.
     Когда все было закончено, Евгений поскреб сковороду, добрал поджарки, выпил из горлышка остатки пива, вальяжно откинулся на спинку стула, сдержал сытую отрыжку и изрек:
     – Картоха офигенная. Бла-адарочка! – Поставил сковороду в мойку и налил горячей воды.
     Анна растерялась, не зная, как реагировать. А Евгений почесал шею под подбородком и заявил:
     – Это… Короче, Ань, хватит, блин, тянуть кота за эти… за хвост. Давай жениться. А то часики тикают… – ехидно срезюмировал он и поводил длинным пальцем из стороны в сторону, изображая маятник.
В сочетании с аристократичным видом Евгения слова и действия его были настолько комичны, что Анна разразилась хохотом. Она смеялась взахлеб, с похрюкиваниями и всхлипами, как кошка, утирая слезы тыльной стороной кисти. Евгений же сидел с каменным лицом и ждал, когда она успокоится.
     – Я даже и представить не могла, что жареная картошка под пиво такое сильное средство! – Произнесла Анна, когда стих последний пароксизм, и она снова обрела дар речи. – Женя, где ты набрался таких слов и таких манер?
     – Слова я и не такие знаю, – пожал плечами Евгений, – только не всегда говорю. А манеры у юмориста подсмотрел, – он хихикнул, – есть такой юморист дурковатый, на гитаре играет и алкашей передразнивает. Анна, правда, выходи за меня замуж? Я буду тебе хорошим мужем. Перестану заигрываться и истерить; обеспечу тебе надежный тыл; буду любить тебя до последнего вздоха… Я хотел обставить все красиво и торжественно, но в свете последних событий, подумал, что это будет лишнее. Мы с тобой пережили недоверие, разлуку, праздник и болезнь, и с браком уж как-нибудь справимся, а? – Евгений тревожно и вопросительно заглянул Анне в глаза. – Ты согласна? Сейчас, погоди, – он вдруг вскочил, сбегал в прихожую, принес небольшую бархатную коробочку и подал ей, – вот, я предлагаю тебе руку и сердце.
     Анна открыла коробочку и вынула из нее большое, но очень изящное кольцо в виде руки, держащей на ладони настоящее анатомическое сердце. Сердце было в разрезе. Со всеми крупными сосудами и артериями; в предсердиях и желудочках проросли цветы, листья и ветви. Анна надела кольцо на палец, полюбовалась и сказала:
     – А обещал не заигрываться… Твои ювелиры должны приплачивать тебе за креативность идей…
     – Они их воруют, – улыбнулся Евгений, – но далеко не каждая женщина способна оценить мои идеи. Так каков будет твой положительный ответ?
     – Я согласна, – Анна обняла Евгения и задохнулась от избытка чувств, – я тоже постараюсь быть тебе хорошей женой – буду понимать и принимать твою игру, тоже обеспечу тебе прочный тыл и отвечу на твою любовь до последнего вздоха.
     – Вот и хорошо, – Евгений поцеловал ее в макушку, – тогда завтра я заеду за тобой в одиннадцать часов, поедем, подадим заявление. – И он ушел.


     Эпилог

     – Дааа… Вот так все и произошло. – Задумчиво проговорила Елена, когда рассказ ее подошел к концу. – Они потом как-то быстро поженились. Евгений все устроил почти без очереди. Свадьба была небольшая, человек пятнадцать всего. А меня свидетельницей пригласили… и мужа моего… Я очень радовалась, что удачно Евгения пристроила. Он мужик хороший, но сложный. Где же ему пару найти, которая гнезда вить не станет?.. А оказалось, кандидатура под носом у меня лежала, только руку протяни! – Елена засмеялась, – они еще очень удачный обмен сделали: квартиру Анны поменяли на соседнюю с квартирой Евгения, оттяпали кусок лестничной площадки и поставили одну общую дверь. И, вроде вместе, и в то же время у каждого свое личное пространство есть. В гости друг к другу ходить. – Она снова засмеялась, и видно было, что ее этот финал очень радует. – Будешь писать? Пиши, хорошая история должна получиться. Немножко водевильная, но я думаю, что у них вся жизнь будет сплошной водевиль. Он играет, она смотрит, подыгрывает и соучаствует. Всегда свежо и ново, всегда разгул фантазии и обострение чувств.  Главное, что он нашел своего зрителя, а она своего романтика. Самая занятная история во всей моей практике – форс-мажор со смесителем! – И она весело расхохоталась.


2023 год.


     *** В рассказе использованы произведения W. Шекспира, неизвестного автора, Андрея Орлова, Феликса Лопе де Вега.