В одном, хоть и небольшом, но и не маленьком сельце (в нем даже местная церковка имела целых три купола, а матушка-попадья носила шелковое платье с оборками!) жила себе поживала одна милая парочка – парень, да девка. И, поскольку жили они по соседству, а в детстве не слишком часто драли друг дружке волосенки и бросались шишками, то их взаимная симпатия к тому времени, когда оба вошли в свадебный возраст, была вполне достаточной, чтобы посчитать их очень даже подходящей парой для заключения семейного союза
Даже и помолвок никаких не потребовалось, чтобы окрестить их женишком и невестушкой, а они и не противились этому
Но, как нередко случается, жизнь внесла свои коррективы, а парнишка влюбился по уши в девицу с соседнего села, что улыбнулась ему как-то на ярмарке, да и запала в душу. Вот и стал носить ромашковые венки к ее окошку и ставить корзины румяных яблок к ее порогу. А девица та, хоть и рделась от смущения, но откликнулось ее сердечко на ласковые взоры, да нежные речи паренька. А почему бы и не откликнуться? Препятствий-то никаких к тому нет. А если кто соседскую девчонку когда-то невестой ее любимого называл, так это по малолетству, да по шалости
Но не так думала та самая соседская девчонка, которая уже не раз примеряла на себя в мыслях свадебный наряд. От досады, да от не сбывшихся мечтаний у нее и сон пропал, и калачики сладкие не милы стали! И кто ж виною таким-то невзгодам, да горестям девичьим?
Конечно же она – змея подколодная, разлучница подлая! Ну да не на такую напала, не будет по ее желаниям, и все тут!
Раз решено, значит, и медлить нечего! Заскочила девчонка в погреб, прихватила там крынку масла, да лукошко яичек и отправилась на дальнюю околицу в избу к бабке-ведунье, про которую шла людская молва, что любое желание та исполнить может, если только заплатишь ей столько, сколько она с тебя потребует
А бабка-ведунья словно поджидала ее – сидела на завалинке, да усмехалась в глубокие морщины:
- И чего же тебе, девица-краса, хочется, чего желается? Яички под крыльцо поставь, а маслицо вот этой дощечкой накрой, чтобы солнышко не вытопило.
- Ах, бабулечка, ах, родненькая, расскажу тебе все, как есть, а ты помоги моему горюшкуВсе рассказала девка ведунье и прибавила:
- Хоть и обидно мне, и горько, да не хочу я никакого зла своей разлучнице! Но сделай ты так, чтобы и не посмотрел мой суженый в ее сторону никогда, и речи ее завлекательные не стал слышать николь! Пусть лишь меня одну видит во всем мире, меня лишь одну слышит
- Сделаю все по твоей просьбице, чего ж не сделать? – усмехнулась бабка-ведунья: - Только маловато будет за исполнение такого желания яиц, да масла. Выполни и ты мое желание, вот и будем квиты
- А что ж за желание у тебя такое? А вдруг не по силам мне исполнить его будет?
- А вот этого не бойся, не страшись, мое желание простенькое, его цыпленок исполнит, да и не сейчас его сполнять надоть – годков через десять приходи рассчитаться,
Как услыхала глупая девка, что не сейчас, а только лишь через десять годков с ведуньей рассчитываться надо будет, так сразу на все и согласилась – в 16-то лет иным дурехам десять годков целой вечностью кажутся!
И пошла она радостная, да собой довольная в избёнку свою. Идет мимо плетня соседского и слышит вопли и крики – ослеп и оглох ее неверный суженый, вся родня плачет-горюет, как беде помочь никто не знает, что причиной такой напасти вышло – никто не знает и не ведает.
Ужом проскользнула к себе в горенку девка, начала бабку-ведунью бранить-проклинать – да разве ж я тебя, карга старая, о том просила? Да разве того мне желалось? Да на кой он мне теперь нужен – слепой-глухой, немощный, да беспомощный, что и не видит ничего и никого, и не слышит? Да пусть та злодейка-разлучница его себе и забирает, с ним и нянчится – из-за нее, змеи подколодной, все и вышло так по беспутному... Не знала ведь глупая деваха, что любое ведовство-колдовство идет по самой лёгкой дорожке и что гораздо проще человека зрения-слуха лишить, чем сердце выхолостить, а мысли в другую сторону направить
А та девица из соседнего села, словно мысли соперницы своей услышала и в точности все их и исполнила! Собрала узелочек с вещичками своими, да и отправилась к милому в дом, поклонилась в пояс его родителям, да и сказала, что желает стать ему верной женой, а им, родителям, любящей дочерью
Отговаривали все девушку – и подружки, и парень тот ослепший в одночасье, и родители его – жалко ведь красоту молодую, да не удалось отговорить. Обвенчались тихо в церквушке о трех куполах, свадьбу широкую играть не стали, а так ... посидели с близкой родней за накрытым столом и тихо порадовались, на любовь молодых глядючи
***
Прошло-пробежало времечко с той невеселой свадебки и много чего в той деревне случилось-приключилося, особенно с девахой, чьими неумными и недобрыми желаниями лишился парнишка соседский и зрения и слуха. Она ж старалась замуж выйти, и все усилия к тому прилагала вместе со своим семейством. Да вот всякий раз, как только до сватовства дело доходило, что-то, да мешало к окончательному сговору прийти. То из-за приданого со сватами переругаются, то занедужит вдруг девка ни с того, ни с сего – лишаями покроется, жениха рябыми щеками отпугнет.
А годы идут без остановочки, а краше девка не становится, а нрав у ней все сварливей, да сварливей – бывалоча, месяцами на ее личике никто улыбочки не видывал, а если и видывал, то кривую, злобноватенькую
А ведь было ей с чего в себе злобу-то копить, было! Как ни глянет за соседский плетень, а там ее бывший суженый своей женушке, змее-разлучнице, улыбается ласково. А та ему в ответ улыбки дарит, даром, что не видит их муженек, а, видать, нутром все же чувствует. Потому как падет на его лицо женина улыбка, так расцветает оно сразу.
Да это еще что! Со временем стала та девка незадачливая примечать, что, бывало, окликнет погромче мужика его супружница, так он и услышит ее! И работы тот начал сполнять, в которых без глаз-то и не обойтись – берет ведрышко, да и топает к колодцу прямиком, воду в нем черпает, не промахивается. Или же грядки на огороде вскапывает – а грядки ровнешеньки, чуть ли не в струночку!
Неужто обманула ее бабка-колдунья, нестоящим ее колдовство оказалось – вернулось зрение, воротился слух к пареньку, что на другую сменял? Вот ведь несправедливость-то какая – за что ж уплочено той бабке-обманщице? С годами-то у нее и злоба, и досада лишь поднакопились и стало девахе, на которую уже из женихов никто и глядеть не желал, что именно того она и заказывала бабке – чтоб и ослеп и оглох навсегда парень, из-за которого она безвинно в вековухах незамужних осталась!
И чем дальше, тем нестерпимей становилось ей все, что на соседнем подворье происходило. А как увидела разок, что протянул сосед её руку к щеке своей любимой жене и начал стирать вытирать какое-то пятнышко, что-то ласково приговаривая, так и вовсе захолонуло ее сердце гневом – видит же!!! Все видеть начал, а как же ведовство-колдовство? Обман, кругом обман, все ее обмануть хотят, хотят над ней надсмеяться!
И сами собой понесли ноги за околицу, к покосившейся избенке бабки-ведуньи... А та уже сидит на завалинке, ее поджидает:
- Ай, молодец, ай, умница девка! Вижу, помнишь ты про должок, раз пришла отдавать его в назначенный срок – ровно через десять годков
- Ничего я тебе, карга старая, не должна! Ты меня обманула, то, о чем я тебя просила, не сделала. Тем, кто меня раньше обманул, кто надо мной надсмеялся, ничего не сделалось – живут и жизни радуются. А все твои заклятья – сущий обман и надсмешка – все мой изменщик видит и все слышит. А ты мне что обещала, карга старая?
- Что я обещала, то и сделала, что ты просила, то и выполнила. А просила ты, чтобы не смотрел ни на кого парень, кроме тебя, и кроме тебя не слышал никого. Ну так что ж ты от него спряталась сразу же, как он ослеп и оглох? Подошла бы к нему тогда, утешила бы, да приголубила, а он бы тебя лишь одну и услышал и увидел тогда. И привязался бы всем сердцем лишь к тебе одной и не расстался бы с тобой вовек!
Хотела было девка огрызнуться в ответ – мол, на кой он мне, слепой, да глухой, сдался? да и осеклась, зубами только скрежетнула:
- Ну а что ж так получилось, что он сейчас все видеть начал, или обманным было твое колдовство- А ты что ж, девка неразумная, думаешь, что лишь у меня одной на всем белом свете силы есть волшбу творить? Есть силы и посильнее моих, а есть та, которую никто не переборет – Любовью ее зовут. Твоя соперница каждый день того парня в глаза целовала, а в ухо ему ласковые слова шептала, вот и разрушались мои чары день за днем – вода ведь по капельке глыбу каменную точит! А если не нравится тебе мое колдовство-ведовство, так сделай лучше, сделай крепче – у тебя получится
- Как же у меня получиться может, если и не знаю как это делается?
- Узнаешь, непременно узнаешь все, ладошку только раскрой свою, да мне протяни
И протянула девка-дурёха той колдунье руку свою ладонью вверх! А та усмехнулась, дунула в раскрытую ладонь и закрыла-зажала ее в тот же миг, только лишь и молвив:
- Ничего ты мне больше не должна, сквитались, - сказала так и тут же дух испустила.
Перепугалась девка неразумная, хотела бежать куда подальше, а ноги как окаменелые, не слушаются её! А как отошли ноженьки, то и шагнуть дальше тына не могли, так и осталась она в подворье бабкином, бурьяном заросшим, в избушке ее старенькой.
И люди к ней приходили, ковриги хлеба, мотки полотна, шматы сала, да кринки с маслом приносили – просили о чем-то своем не с пустыми руками. И для каждого у бывшей девки, а теперь бабки-ведуньи, находился заговор-приговор, и слухи о силе ее заговоров разносились далеко-далеко, даже до ближайшего города доходили!
Все желания, кроме своих собственных, могла та бабка-ведунья исполнить, а то, что потом злосчастья всякие обрушивались на просившего, так то ж не ее вина, то ж простое стечение всяких обстоятельств!
Ну а парочка, что жила когда-то по соседству с ее двором, вскорости сыночком обзавелась – румянощёким озорником, а следом за ним и доченькой – улыбчивой, да ласковой. И, казалось, что над их подворьем и солнце никогда не заходит – такие свет и благостность из дому их исходили!