Элеонор решила сделать сюрприз. Она сама не подозревала, что способна на такое. Не верила себе, что сможет удержать поездку в тайне. Скрытность, мистерии – не в её духе. Скелеты по шкафам она тоже не принимала. И вообще, со свойственным ей оптимизмом полагала, что всё пройдёт прекрасно, что перед её обаянием не устоит никто. Тем более, какой-то приемный сын. Приемный сын деда.
Изыскания поначалу повергли её в уныние, если не сказать – шок. Разочарование. Долгожданный дед, на которого возлагались такие надежды всеми членами семьи, новый идол, которому можно было поклоняться. А главное – возложить ответственность, попутно воспользоваться наработками и опытом. Не выйдет. Потому что дед Альгис Марцкявичюс, он же Олег Быстров, скончался несколько лет назад, пережив Виктора на 30 лет, в возрасте 80-ти. Оставив таинственного преемника, некоего Синто Марцкявичюса, по слухам – приемного сына.
И потому Элеонор решилась на серьёзный шаг. Все разведать самостоятельно и затем предоставить полный отчёт. Удивить семью. Ведь должна же в ней быть какая-то польза, кроме банковских счетов.
Она соединилась с руководством клиники, в которой отыскались следы Альгиса Марцкявичюса, представилась спецкором, и выяснила, когда можно пообщаться с доктором Синто Марцкявичюсом. Доктор отсутствовал, находился на симпозиуме, ей обещали сообщить, когда он появится.
Ей пришлось долго ждать приглашения. Настолько долго, что она заволновалась. И даже едва не рванула туда напролом и наобум, собираясь взять крепость своим обаянием, уверенная, что её надули.
Но вот ответ пришел. Ей сообщили, что доктор примет её тогда-то и тогда-то, ни минутой раньше, ни минутой позже, ибо он очень и очень занят. Элеонор сорвалась с места и помчалась на юг Франции в клинику Синто Марцкявичюса, ответвление клиники Грегори Пенсона в Веве. Элеонор так волновалась, что не вдавалась в красоты, не изучала природу или памятники, ей было не до экскурсий. Успеется. Им еще долго общаться и плодотворно сотрудничать, так думала она, воодушевленная грядущей встречей, вся их семья успеет насладиться Францией. А возможно – Виктор даже переберется в клинику из этого ужасного Замостина.
Элеонор в глубине души тяготилась домом Мендесов. Он был прекрасен, безусловно, никто не спорит. Но он давил на неё, словно запрятанные скелеты были из свинца, и эти свинцовые кости понемногу вылезали из укрытий – то там, то сям показывалась то костяная нога, то глазница черепа…
Клиника располагалась в славном зеленом уголке, в старом парке. И то хорошо, одобрительно подумала она, Виктор переедет из парка в парк…
Пара старых зданий и одно новое – поодаль. Выспросив санитаров, прогуливающих детей в инвалидных колясках, Элеонор направилась к новому зданию, к центральному подъезду. Там ей пришлось выждать у стола консьержки, после чего её провели к лифтам и подняли на второй этаж. Как она поняла – административный. Ибо двери по обе стороны длинного коридора сверкали табличками с громкими именами.
Около просторного фойе ей снова пришлось выждать, пока секретарша за конторкой не явилась и не пригласила её войти в обширный светлый кабинет, в окна которого заглядывали отцветающие глицинии. Элеонор вошла и увидела стену с мониторами, гигантский стол – почти как у отца, стеллажи по стенам и еще одну секретаршу за клавиатурой, совсем юную, которая тут же, без слов, встала и вышла вон.
В удобном инвалидном кресле, лицом к двери, величественно сидел суровый высокий мужчина восточного облика. Совершенно не походящий обликом на членов династии Мендесов. Элеонор внезапно резанула мысль, что Синто является бывшим кровником, восстановленным дедом до «человеческого состояния» благодаря особым его качествам, или даже гениальности. Но она постаралась отбросить мысль, дабы она не расцарапала её до крови, иначе разговора могло не получиться. Элеонор Мендес не должна опуститься до ревности.
Общение с Синто оставила глубокую неудовлетворенность и разочарование. Родственной теплоты не возникло ни на грош. Синто встретил её сухо и почти неприязненно.
Он долго изучал её исподлобья. Потом произнес, минуя приветствия.
- Почему брат не прибыл сам, а послал вас? И почему вы проникли сюда обманом, выдавая себя за другую?
Элеонор рассердилась.
- Во-первых, никакого обмана. Я действительно представитель своей семьи. И я явилась сюда под своим именем. Прежде чем присылать брата, я хотела… выяснить обстановку сама. Ибо брат очень занят работой.
- Обстановку вы выяснили. Рассказывайте, зачем приехали, - перебил её Синто, и словно спохватился: – Присаживайтесь, - и он указал на простой офисный стул.
Запинаясь и спотыкаясь под острым взглядом, Элеонор кратко рассказала о семье и о том, что брат, Виктор Мендес-младший, собирается восстановить методики отца. Что все они мечтали разыскать деда, доктора Альгиса. И ей удалось найти его след с большим трудом.
Синто слушал её внимательно, постукивая сильными крупными пальцами по подлокотнику, отъехав к окну, потом развернул кресло к Элеонор.
- Я правильно понимаю, что ваш брат изучает материалы, оставленные отцом как наследство. И прозябая в провинции, безуспешно варится в собственном соку. И потому внук решил выслать гонца, чтобы перейти под крыло деда?
- Никто не прозябает, Замостин – наша родина, - тихо возразила обиженная Элеонор. – Мы не зря вернулись туда, где жили наши родители. Брат нашел там свою любовь. Мы живем одной семьёй, Синто Олегович. Но его изыскания действительно стоят на месте. Мы потеряли… последних респондентов. В нашем доме случилось много… неприятностей.
Синто поднял руку: - Не перечисляйте, мне это не интересно. К тому же, отец наблюдал за вашей семьёй.
Он так и произнес, сделав ударение на «вашей».
- И что же он выяснил?
- Всё, что ему требовалось. Он искренне сочувствовал своим потомкам, стремился помочь, а вот вы делали все, чтобы дискредитировать его заботу.
- Хороша забота! – бросила Элеонор и вскочила. - Нас преследовали, мы были на волосок от краха, в нашем доме гнездился шпион!
Синто долго молчал, снова выбивая дробь пальцами. Элеонор собралась снова присесть, но тут Синто заговорил.
- Я, пожалуй, готов взять Виктора Викторовича к себе на работу, с условием дальнейшего невыезда.
- Из тюрьмы – в тюрьму? – зло усмехнулась Элеонор.
- С условием невыезда. Поверьте, это для всех вас наилучший выход. Пусть он лично соединится со мной. Мне необходимо провести собеседование.
- Мой брат – кандидат наук, и не нуждается в собеседовании, - гордо возразила Элеонор.
- А я вот не уверен в этом. Мы принимаем людей психологически устойчивых.
- Вы полагаете, что мы – семейка безумцев? – вспылила Элеонор.
- А разве вы не сообщили мне ранее, что Виктор Викторович собирается возродить селекционные опыты своего отца? Которые и есть безумие. А вы знаете, что мой отец до последних дней расхлёбывал то, что заварил его сын? Что его изгнали из Ассоциации за потворство Мендесу? Сын не отвечает за отца. Но отцу пришлось отвечать за сына.
Это было жестоко. Элеонор не нашлась, что ответить. Но главные сюрпризы ждали впереди. А Синто продолжал.
- Кстати, о вашей семье. По договору наблюдение за ней по наследству перешло ко мне. Сомнительное наследство, не правда ли?
- Вы шпионите за нами?
- Вы должны находиться под наблюдением, это не обсуждается.
Элеонор опешила от этой наглости. Какие шпионы? Какой Ангел? Они по-прежнему под колпаком у доктора Альгиса! И как он смеет её поучать?
- Вы уже поняли, что вам нельзя иметь детей?
- Причем тут дети? – у Элеонор заледенело внутри. – Почему вы заговорили о детях?
- Дети в настоящее время в вашей семье – самая болезненная проблема, разве не так? Просто примите к сведению мои слова.
- И вы только сейчас взялись меня проинформировать? После того, как сестра уже родила, а брат женился и мечтает о ребенке?
- Исключено. Впрочем, доктор Земец уже должна быть в курсе. Я довожу сей прискорбный факт до вашего сведения. На случай, если о ребенке задумаетесь вы. Уже имеющийся ребенок доказывает мои слова.
Синто не был жесток или агрессивен, груб или мстителен, на взводе или саркастичен. Он просто констатировал факт.
- И… какова причина? – севшим голосом спросила она.
- О причине знаю я. Знает доктор Земец. Этого достаточно. Впрочем, вы и ваш брат умные образованные люди. Вы поймёте сами.
Элеонор еще пыталась воевать, пыталась отстоять семью.
- Где вы были раньше, когда рожала Мария?
- Не здесь… - Синто помолчал и снова отъехал к окну. – Надеюсь, вы все поняли. Рад буду принять любого из вас для приватной задушевной беседы. И подумайте о работе.
Эти последние слова их разговора походили на насмешку, ими Синто поставил жирную точку, ясно дав понять, что не стремится содействовать истинным потомкам Мендеса в возобновлении их опытов и исследований, и даже разговаривать о них не желает.
Слабым утешением было то, что Синто готов принять Виктора Мендеса-младшего в свою клинику для исследований генетических отклонений в детских заболеваниях.
Элеонор обещала, что приглашение будет передано, и брат непременно будет счастлив, и прибудет лично засвидетельствовать свое почтение и радость. Она заставила себя тепло распрощаться с преемником деда, остававшимся сухим и угрюмым до самого последнего мига, когда за Элеонор закрылась дверь. Он даже не проводил её до двери, сославшись на срочную операцию, к которой ему необходимо подготовиться.
Элеонор возвращалась в расстроенных чувствах. Рассказать или не рассказать? Передать брату странное приглашение Синто к сотрудничеству? Пожалуй, семью снова начнут раздирать противоречия. Алва будет всецело «за» и непременно уговорит брата. Мария будет категорически против, разногласия усилятся и дойдут до апогея. Мало того, Элеонор боялась, что Мария захочет посоревноваться с Синто и доказать ему, что они способны обойтись без него в исследованиях и пойти наперекор, чтобы обогнать – из упрямства, чувства превосходства, ревности, амбиций, обостренного честолюбия и оскорбленного самолюбия, и еще бог знает чего. В Марии столько намешано и отцовского, и материнского. Настоящий маятник.
А если не сказать, разве разногласия исчезнут? Да и неизвестно, захочет ли Виктор отказаться от своих изысканий. Похоже, вся семья в них заинтересована. Даже Алва проявляет последнее время интерес к историческим скелетам. Каковы её резоны? Ведь она была так настроена против возобновления опытов. А теперь замолчала.
Но это цветочки. Ягодки – предупреждение о детях. Сын Марии, Самсон, очень странный ребенок. На что намекал Синто? Неужели это последствия экспериментов отца? Но как, каким образом это могло повлиять? Через Космос? Через духов? Элеонор зло рассмеялась. Мистика. Бред. Синто просто запугивает их.
Нет, Элеонор сохранит визит в тайне. До поры до времени. И вытащит его как кролика из шляпы иллюзиониста, в надлежащий момент. Когда изыскания Виктора зайдут в тупик. Как запасной, обходной путь. Новый путь для разочарованных и потерявших путеводную нить.
И как ни в чем не бывало, Элеонор вернулась в Замостин. Поживем – увидим, твердила она себе. Дайте срок. Виктор утрет нос этому выскочке, он непременно восстановит цепочку – и что тогда скажет этот новоявленный гуру Синто, неизвестно, какого роду-племени?