В этом году осень в Нью-Йорке выдалась особенно промозглой. Она проникла в самые потаеные закоулки аллей Центрального парка, порывистым ветром срывая с деревьев пожелтевшие листья.
Эта осень проливалась рваным дождем, мелкой дробью капель о гладкую поверхность остановок, желтых такси и уютных двориков в жилых кварталах. Вдыхая аромат промокших бульваров, нью-йоркцы спешили в теплые кофейни, где аромат корицы и кардамона еще больше наталкивал их в сторону поезда, идушего в один конец во всеми нами известном направлении под названием Ностальгия.
Осенние цвета Нью-Йорка - палитра изумрудных и рубиновых листьев в Центральном парке. Краски природы смешались с металлическим блеском городских фасадов, создавая гармонию контрастов. В переплетениях аллей пары неспешно прогуливались у прудов, закутавшись в теплые пальто, сильнее прижимаясь друг к другу под старыми фонарями, которые светили как яркие звезды в ночном небе.
А ветер, пока только прибывший в этот город, словно первое прикосновение дегкого флера меланхолии. Он приносит запахи города: ароматы свежей выпечки из булочных на углу, городских кофеен и влажного асфальта. Словно музыкальная мелодия, которы насвистывающая шлягеры уличных музыкантов, джазовых ансамблей и шум автомобилей, создавая неповторимый симфонический фон для этой городской саги.
- Господи, какая же чушь...
Пробежавшись глазами, я с треском заркрыла свой лептоп.
Приветствую, меня зовут Джейн Ленн, и я сейчас работаю над очередным бестселлером, который на волне моего, прогремевшего на Манхеттене дебютного романа должен получиться ничуть не хуже. Но, как это часто бывает, вдохновение давно не заглядывало ко мне. Все, что я пишу - получается пресным, заезжанным и банальным. Да вы сами видели.
Мне тридцать четыре года, последние десять из которых я живу в Нью-Йорке, у меня есть кот Ленс, мансарда под крышей в тихом районе нижнего Истсайда и парень, которого уже третий год, как я намереваюсь бросить. Но для начала надо найти кого-то на его место, а для этого надо хоть иногда выходить на улицу. Тем более, тут сейчас осень в самом разгаре.
С этими мыслями я накинула свое, недавно купленное пальто от Ralf Lauren с широким поясом, поцеловала кота и выпорхнула в объятья этого города.
Мой путь лежал в сторону Центрального парка. Не просто так ведь я о нем писала. Возможно, я что-то упустила, какую-то важную мелочь. Нужно свежим взглядом еще раз окинуть место завязки моей истории, и, может тогда я смогу написать что-то получше, чем было.
Городской шум обрушивался ревом машин, криками детей и уличных торговцев. Я давно привыкла к этому, и уже не представляю, как жила бы без Нью-Йоркского серого неба, постоянного смога и этих небоскребов.
В парке, как обычно, сотни проносящихся мимо, бегунов, в который раз немым укором напоминали мне, что я совсем забросила свой внешний вид.
- Ну вот когда ты в последний раз была в зале? - укорила себя я. Ай, мне сейчас не до этого.
В глубине парка немного в уединении расположилась желтая скамейка, на которой под сенью раскидистого дуба сидел одинокий старик. Казалось, он застыл, словно статуя.
- Может, он меня не заметит? - направляясь к заветной лавочке, подумала я.
От старика веяло сыростью и каким-то потусторонним холодом. Губы его были намертво сжаты, морщинистые пальцы нервно сжимали старинный серебряный кулон, на котором была выгравирована буква Э.
Он был как будто не здесь. Казалось, клетчатый жилет и темно-синяя рубашка совсем не спасают его от первого осеннего холода.
Я достала свои наброски и стала перечитывать, соображая, можно ли с этим что-то сделать, или лучше переписать все заново.
- Вы напоминаете мне ее, - потрескивающий, словно дрова в камине, голос вдруг ожившего старика внезапно вернул меня в реальность.
- Простите?
- Мою Элизабет. - он снова посмотрел на кулон.
Казалось, он опять провалится в потаенные чертоги подсознания, а я никак не могла ему позволить этого.
- Будете чай? У меня есть с собой термос. Шиповник. Вы пьете? Меня когда-то бабушка научила. Говорила, полезно пить его с приходом холодов.
- Я не боюсь холода. Я продал ему душу давным-давно, - с каким-то вызовом прошелестел старик, потом испытывающе поднял на меня свои, подернутые дымкой, на какой-то миг вспыхнувшие, глаза.
- Я родом из далекой Аляски - края вечного снега и холода. Долгое время жил в Европе, недалеко от Голландии на Северном море. Работал рыбаком, водил небольшое парусное судно. По вечерам мы заседали в таверне на берегу, обсуждали последние новости и сплетничали о жителях нашего городка.
Казалось, ничто не в силах нарушить размереного хода моей жизни, которой, в общем-то я был доволен. Но, как говорится, "никогда не говори никогда."
Однажды, когда в очередной раз я выходил в море, на берегу среди скал я встретил ее. Хрупкая девушка в почти прозрачном белом платье, ветер разметал ее волосы по плечам. Она казалось немного потерянной. Мне захотелось помочь ей, подсказать дорогу или предложить свой пиджак.
- Здравствуйте, вы заблудились?
Она обернулась, и тут я понял, что пропал. Невероятной глубины глаза изучающе смотрели на меня. Казалось, она оценивает, стоит ли мне отвечать, или предпочтительнее не удостаивать такой высокой чести.
- Я приехала сегодня ночью. Мне нужно заново почувствовать жизнь. - голос ее был почти не различим за шумом волн. Слова срывались с губ и тонули в морском прибое.
- Хотите, я покажу вам тут все?
Мы договорились встретиться с Элизабет (так ее звали), этим же вечером.
Мое сердце бешено колотилось, буквально выпрыгивая из груди. Я не чувствовал такого уже очень давно. Даже воздух стал немного другим. Люди улыбаясь, кивали мне в знак приветствия, рыба на базаре разошлась в одно мгновение.
Что со мной? Я же ее совсем не знаю. Почему, когда я произношу ее имя, такое незнакомое и таинственное - у меня внутри все сжимается?
Я считал минуты до наступления темноты. Мы встретились в восемь у центральной площади, и пошли вниз по набережной в сторону старого города.
Она была писательницей, в основном писала детские сказки и волшебные истории. Мы много говорили про слова. Про то, какой силой они обладают, и как она счастлива, что умеет их слышать и с их помощью творить волшебство.
Она приехала сюда после одной трагедии, о которой не хотела распространяться. Говорила, хочет найти здесь что-то, ради чего стоит жить. Хочет найи в себе силы.
Я мало что помню с того вечера. Только ее глаза, едва уловимую улыбку, так редко касающуюся ее губ и что-то необъяснимо хрупкое, что-то, что так легко разрушить моей мужицкой грубостью. Я боялся в ее присутсвии дышать, а я ведь я прожженный морской волк. Так эта незнакомка похитила мое сердце.
Старик задумчиво посмотрел вдаль. Тени над кронами деревьев начали сгущаться, на город опускалась ночь. Незаметно я делала пометки у себя в тетради, боясь упустить нить истории. Самое важное в таких случаях - не нарушить момент неуместной репликой, дав человеку продолжить. Я терпеливо ждала.
Начал подбираться холод. Я понимала, что наше время на исходе, но так боялась не узнать конец этой случайной исповеди, что лишь сильнее сжала зубы и спрятала руки в карманы моего пальто.
- Забыл сказать, в то время я был помолвлен. Энн - женщина из приличной семьи, умная, спокойная и рассудительная. Я не мог расторгнуть помолвку. Но и Элизабет потерять не мог. Мы начали сближаться так стремительно, что я полностью потерял над этим контроль. Она была все так же беззащитна, жила в своих грезах, и беззаветно любила меня. Не понимаю, почему, она полностью вверила мне свою судьбу, отдала всю себя и никогда не задавала вопросов. Рядом с ней я был лучшей версией себя. Более умным, мужественным, значимым. В море дела начали спориться, я даже приоделся у городского портного, начал налаживать свою жизнь.
Я не мог объяснить этой связи с моей таинственной незнакомкой. Она определенно была ниспослана свыше, как благословение. Не знаю, чем я заслужил ее. И даже дело не в том, какая она, как относилась ко мне. Дело в том, что я наконец, почувствовал себя живым. Полным энергии. Сильным. Я начал писать стихи. Да, пока неуклюже, но эта энергия прорывалась наружу, она подхватывала меня и несла в стремительном потоке, я не мог ей сопротивляться. Когда я видел мою Элизабет - мне хотелось слиться с ней, стать одним целым. Господи, Алекс, она всего лишь человек, что с тобой происходит? Но мне было все равно.
Мы шептали друг другу громкие клятвы, говорили, что ниспосланы свыше, что будем вместе, что ничто не в силах разлучить нас. А тем времнем тучи над нами сгущались.
Я должен был сделать выбор. И, как я думал, судьба моя предопределена. Я выбрал стабильность. Оборвал всякое общение с моей несравенной Элизабет, так ничего ей не объяснив. Стал, как раньше, ходить в море, женился на Энн и лишь временами, когда ветер в дымоходе завывал особенно зловеще - понимал, что поступок мой не сойдет мне с рук. Так и случилось.
Однажды рыбаки нашли на берегу труп молодой девушки, прибитый к скалам. Я сразу узнал в этом, все таком же прозрачном тельце, из которого уже ушла жизнь, ее.
В тот же вечер я ушел в море, и гонимый сильными волнами, никак не хотел возврвщаться на берег. Господи, что же ты наделала?
Я ведь думал, что совершаю благо для нее. Что наша истрия рано или поздно все равно бы закончилась. Я думал, она вернется к прежней жизни, уедет отсюда. Как же я ошибся...
Тем временем буря начала усиливться. Я пытался справиться с управлением, но судно, словно щепку, бросало из стороны в сторону. Волны поднимались все выше. Уже парочка особенно смелых пролилась на палубу, и тут я во тьме ночи среди вспышек молний увидел свет.
Я стоял, словно завороженный. Моя Элизабет. Ветер, как и раньше, трепал ее локоны, белое платье развевалось с неествественно свирепой силой, взляд ее был устремлен прямо на меня.
Она не произнесла ни звука, лишь подняла руку и указала на деревянный сундук возле капитанского штурвала. Сверху, на веревках лежало письмо с лаконичной буквой А. на лицевой странице.
Призрак все так же смотрел на меня.
" - Любовь моя!
Я не знаю, чем заслужила все это, не знаю, что сделала не так. Мне нет жизни без тебя, я бежала сюда после смерти человека, с которым должна была обручиться, я говорила тебе. Я хотела обрести тут покой, но встретила тебя.
Ты не раз говорил, что такая связь между нами - что-то сверхъествественное, что так не бывает в жизни. И я верила каждому твоему слову. Помнишь, в нашу первую встречу на берегу я сказала тебе, что слова обладают магией? Мы сами произнесли заклинание и приговорили своими словами быть друг с другом навеки. Мы неосторожно бросались фразами, которые все сильнее скрепляли нас. Ты же сам это знаешь.
Мы чувствовали друг друга даже на расстоянии. Это что-то, что давало нам безграничную силу. Эту глубину, когда каждое слово, произнесенное, как будто истина, как благословение.
Жизнь моя, я не смогу без тебя, я буду любить тебя вечно, я могла бы вернуться к прежней жизни, но так я бы предала все то, что так свято для меня.
И поэтому я решила навеки остаться тут, с тобой. Ты будешь слышать мой голос
всякий раз, как выходишь в море. Ты будешь хотеть ко мне, ведь я буду звать тебя.
Ты не будешь знать покоя ни днем, ни ночью. Такова цена, которую мы оба заплатим за неосторожно сказанные слова. Свою цену я готова заплтатить сполна.
Ты не умрешь в море, пока сам этого не захочешь. Я буду оберегать тебя, я же обещала. Но всякий раз, как ты будешь слышать шум прибоя или крики чаек - ты будешь знать, что я тут, и жду тебя, чтобы наконец соединиться с тобой навеки. Потому что такова наша история.
Я не прощаюсь с тобой. Я жду тебя здесь.
Твоя Э."
Из сложенных листов бумаги выпал этот кулон, готорый вы сейчас видите. Как вы понимаете, я не смог находиться в городке в Голландии, и бежал так далеко, как только мог. С Энн мы прожили еще какое-то время, у нас двое взрослых детей, которые тоже стали рыбаками. Мы созваниваемся иногда, у них своя жизнь, далекая от моей.
С тех пор я так ни разу не видел моря, но каждую ночь моя Элизабет приходит ко мне, садится на скалу, омываемую волнами, и ждет. Я должен прийти к ней. Она слишком долго ждала.
Старик надолго замолчал. В парке стояла глубокая ночь. Холода я не чувствовала. Было что-то другое, потустороннее. Присутствие еще кого-то по левую сторону от старика, от чего еще пробирала дрожь сильнее, чем от низкой температуры.
- Я пришел попрощаться с этим местом, - старик выдохнул эти слова с некоторым облегчением.
- Она оказалась права. Я не знал покоя ни днем, ни ночью. Связь была слишком сильна. Я понимал, что дни мои сочтены, и хотел оставить после себя что-то, чтобы моя жизнь не прошла даром. Я основал фонд детям, родителей которых забрала война во Вьетнаме. Написал несколько научных работ по реактивной психиатрии, читал лекции в Гарварде и воспитал двух достойных людей. Каждую минуту жизни я оправдывал то, что не ушел тогда вслед за ней. Сейчас я сделал достаточно. Завтра у меня самолет в Гаагу, а оттуда несколько часов поездом в края, где меня не было столько лет.
Я словно застыла в каком-то оцепенении. Вся жизнь этого человека, его взлеты и падения, его выбор, - это было предрешено или он мог все изменить? Мне хотелось его подбодрить, но у меня не было подходящих слов. Я лишь сидела рядом, глядя прямо перед собой.
- Вы ведь писатель? - обратился ко мне старик, глаза его при этом загорелись лихорадочным блеском.
- Я же видел исписанные листы, поэтому и решился рассказать свою истрию. Напишите об этом. Слово в слово. Расскажите людям, что со словами нельзя так опрометчиво, так неосторожно, как это позволил себе я. Уберегите их от моих ошибок. Поклянитесь мне, что исполните мою просьбу. - глаза старика теперь были преисполнены холодной решимостью.
- Клянусь, - только и смогла выдохнуть я.
И в следующее мгновение рядом со мной на лавочке никого не оказалось. Старик словно испарился.
Следующий месяц я без остановки выбивала на компьютере строчку за строчкой. Образы говорили со мной, подсказывали, как лучше рассказать историю, их призраки ревностно берегли ее, не давая мне приврать или приукрасить. Я была не против. Ведь это их история, которая должна быть рассказана.
К концу декабря я сдала рукопись в издательство, а уже в канун Рождества на прилавках книжных магазинов появилась моя книга "Отныне и навеки", которую раскупали с головокружительной скоростью, а издательство уже дало мне заказ на серию таких романов.
Что ж, придется искать призраков в парке и дальше, раз я хочу написать что-то поистине стощее. А того парня я все-таки бросила. История рыбака и его возлюбленной показала мне, что нельзя тратить жизнь на того, кто не предначертан тебе свыше. Пусть их судьбы и были разрушены, зато они любили, а разве не для этого мы приходим в этот мир?
С любовью, Н.
17.10.2023