В один миг всё меняется. Шумный город остаётся далеко позади. Так же, как и привычная жизнь, дом, семья, друзья и знакомые. Всё это исчезает в холоде осеннего вечера. Раз. И слышны голоса чужие, приглушенные. Два. И… впереди только бесконечная дорога. Трасса. Бескрайние леса и поля.
Тревога сжимает сердце, по телу будто пропускают ток. От ритмичной музыки из магнитолы к горлу подкатывает тошнота дурного предчувствия.
Туман стелется по влажному асфальту. И больше ничего не видно. Ни дороги. Ни деревьев. Вокруг только туман. Он проникает в салон. Прикасается липкими щупальцами к лицу, шепчет на ушко о том, что всё хорошо.
И всё забывается…
Где-то плачет ребёнок.
Жалобно плачет. Внутри всё сжимается. Она хочет открыть глаза, но веки будто смазали мёдом. Или, быть может, туман не хочет её отпускать.
Надрывно плачет ребёнок.
Туман сильнее сжимает в объятиях, громче повторяет, что всё хорошо. Она пытается вырваться и… у неё не сразу, но получается…
Боль взрывается фейерверком в груди. Она переворачивается на живот, приподнимается на локтях и кашляет, кашляет кровью. И только откашлявшись осматривается. Темнеют рейки покосившегося загона. А там, за загоном, только осенняя непроглядная мгла.
Она кричит. Громко. Долго. Отчаянно. До тех пор, пока голос не срывается на хрип.
Но в ответ тишина. Обволакивающая тишина поздней ночи.
Токает кровь в висках. Кишки в животе скручиваются в тугой узел. А в голове бьётся паника.
Где-то опять плачет ребёнок…
Она вздрагивает. Пытается встать. Ноги разъезжаются в разные стороны. Она падает в грязь вновь и вновь. Но пытается подняться снова и снова.
Где-то тихо плачет ребёнок…
Наконец-то, ей удаётся удержаться на ногах…
***
Глаза постепенно привыкают к темноте. Она видит, что находится на ферме, старой заброшенной ферме: где загоны для скота щерятся поломанными рейками, погнившие сараи чудом не падают. Хмурые облысевшие деревья входят в очередную спячку. Темнеют руины дома, который когда-то уничтожил огонь.
Где-то совсем близко плачет ребёнок…
Но она не видит его.
Она осторожно ступает по земле. Шуршат под ногами мёртвые листья.
В ночи есть что-то ещё. Она чувствует и знает это. Дыхание перехватывает в груди. Ей кажется, что вот-вот из ниоткуда выпрыгнет нечто. Нечто, состоящее из плотного тумана и осенней стужи.
Плачет ребёнок…
— Эва… — раздаётся совсем рядом.
Она с трудом удерживается на ногах. Около одного из загонов теперь стоит ребёнок. Она, крадучись, подходит ближе. Боится, что ребёнок исчезнет так же внезапно, как и появился.
— Эва… — говорит ребёнок, не раскрывая рта. Это мальчик лет шести-семи, черноволосый и белолицый. Он одет в серую курточку и такие же серые штаны, на ногах резиновые сапоги неожиданно ярко-желтого цвета. Он неподвижно стоит и смотрит на неё.
«Призрак?» - неуверенно шепчет разум.
Она протягивает руку к мальчику и осторожно дотрагивается до его плеча. Нет, мальчик не призрак. Он реален и осязаем.
— Это ты плакал? — шёпотом спрашивает она.
Он кивает и растягивает губы в подобии улыбки. Зловеще и не по-детски.
— Я не призрак, Эва, — говорит он всё так же не открывая рта.
— Эва… — повторяет она, словно пробуя слово на вкус.
— Да, ведь это твоё имя.
Она опускается на корточки и, взяв ручонки мальчика в свои, заглядывает ему в глаза. Его глаза чёрные или тёмно-синие? Из-за темноты невозможно сказать это наверняка. Но глаза мальчика темны, как ноябрьская ночь. В них кружатся крошечные белые мушки, в точности, как первые снежинки. Взгляд мальчика завораживает, окунает в бездну безвременья.
— Ты услышала меня, Эва. Ты вернулась. И ты нашла меня.
Эва – так не привычно. Но в тоже время она чувствует, что это, правда, её имя. Вот только ничего другого она не может вспомнить. Кто она? И как здесь оказалась? Где её дом? Что случилось? Десятки вопросов роем ос жужжат в мозгу. Но она, как не пытается, ничего не может вспомнить. В голове только мелькают обрывочные фрагменты воспоминаний: бесконечная трасса; туманный спрут, душащий её в своих объятиях; и голоса, приглушенные, незнакомые. Но ведь это могут быть и обрывки её снов.
Всё так странно и непонятно. Туман вновь вытягивает щупальца и тянет её обратно, туда, где ничего нет кроме стужи и серости.
— Не слушай его, Эва… — кричит мальчик и опять начинает плакать.
Она вздрагивает. Мотает головой, пытаясь прогнать туманный морок. И вдруг приходит догадка, и она тихо спрашивает:
— Я мертва?
Мальчик вытирает рукавом куртки слёзы и замолкает, натянув на лицо зловещую улыбку. От этой улыбки внутри Эвы всё холодеет.
— Я мертва?
— Тебе холодно и больно. Ты не мертва. Но и… — мальчик хочет сказать что-то ещё, но не договаривает и замолкает.
Она встаёт и растерянно оглядывается по сторонам, не зная, куда идти и что делать.
— Ты можешь остаться здесь и вечно бродить по этой ферме. Но… ты можешь и идти со мной… — мальчик протягивает руку.
— Куда? — спрашивает Эва и берёт его за руку. Рука сухая и холодная, почти ледяная.
— Подальше отсюда… — загадочно отвечает мальчик.
Они бродят по ферме до тех пор, пока на небе не показывается край блеклого солнца. Но с приходом рассвета, который окрашивает всё вокруг в уныло-серый, они выходят на дорогу. Просёлочную дорогу, петляющую через густой лес, окрашенный в багрово-оранжевый опал.
***
Они идут молча, взявшись за руки. Со стороны может показаться что они знакомы давным-давно, а не несколько часов.
Дорога становится уже, лес гуще. Кажется, что вот-вот деревья вытянут лапы-ветви и утащат в самую чащу, в самое сердце леса, и сделают частью себя.
Эва первой не выдерживает и нарушает молчание:
— Как тебя зовут?
Мальчик резко останавливается и вырывает руку. Озирается по сторонам.
— Как тебя зовут? — повторяет Эва.
Мальчик прикладывает указательный палец к губам:
— Т-с-с-с…
Она хочет спросить, что случилось. Но слова так не успевают сорваться с языка.
— Т-с-с-с…
Эва прислушивается. Свистит поднявшийся ветер. Шуршат под ногами листья. И кричат вдалеке. То ли птицы, то ли некто ещё.
— Они рядом… — мальчик хватает её за руку и тянет за собой вглубь леса, подальше от дороги.
Они бегут, взявшись за руки. Петляют между деревьев.
— Кто рядом? — выдыхает Эва, когда они, наконец-то, останавливаются.
Мальчик прижимается спиной к стволу огромного дерева.
— Увидишь…
Его голос, как шёпот ветра среди кладбищенских могил, тихий, тревожный.
— Не смотри им в глаза, — предупреждает мальчик, — прижмись к дереву…
Она едва успевать последовать его совету, как огромная тень срывается с неба. Потом ещё одна и ещё одна.
Крылатые твари приземляются неподалёку. Крик едва не срывается с губ Эвы, но мальчик крепко сжимает её руку.
«Молчи…» - умоляют его глаза.
И Эва боится сделать лишний вдох. Она хочет слиться с корой дерева, стать невидимой – всё лишь бы остаться незамеченной для тварей.
Одна из них подходит так близко, что Эва видит её подёрнутые бельмом глаза и острые желтые когти на мощных лапах. Один удар твари может вспороть живот, мощный клюв раскроить череп – перед глазами так и встаёт картина, как слепая тварь медленно разделывается с жертвой, упиваясь агонией.
Тварь разевает клюв. Наружу вываливается длинный, раздвоенный, как у змеи язык. А потом тварь начинает кричать. Хрипло, жалобно.
От её крика кожа покрывается мурашками и закладывает уши. Эва зажимает их руками и чувствует, как по пальцам течёт горячая кровь.
«Не смотри ей в глаза…»
Эва зажмуривается.
И вновь туман, как огромный спрут сжимает в объятиях. А посреди тумана – размытые силуэты кружатся в причудливом танце. У них одно на всех лицо – серая гримаса с жуткой улыбкой.
— ЭВА!
Резкий окрик мальчика возвращает её. Только в реальность ли?
— Они ушли, — на лице мальчика всё таже улыбка.
Она вымученно улыбается…
И они продолжают путь. Путь по узкой дорожке. С деревьев падают листья: оранжевые, красные, жёлтые. Кружат в хмуром осеннем дне ярким листопадом…
***
К вечеру они выходят на дорогу. К ночи, когда на небо выползает огромная жёлтая, как сыр луна – к деревне. Судя по всему, заброшенной деревни. Окна и двери на домах заколочены наглухо досками. Заборы покосились или вовсе упали. И только в одном доме, больше похожем на хижину, горит свет и из трубы тянется дымок.
Мальчик подходит к хижине и стучит в дверь. На шестой раз открывают. На пороге стоит старик. У него длинная седая борода и серые глаза.
— Ей здесь не место… — мальчик взглядом указывает на Эву.
Старик кивает и жестом приглашает их внутрь.
Внутри жарко, и Эву сразу же кидает в пот. Голова кружится, перед глазами мелькают чёрные мушки. Ноги подкашиваются, и если бы не вовремя подставленный стул, то она рухнула бы на дощатый пол.
— Ей здесь не место, — повторяет мальчик.
— Не место… — эхом отзывается старик.
Они сидят за столом, круглым столом на котором дымится самовар.
Перед глазами Эвы плывёт. Всё происходящее кажется абсурдом. Хочется проснуться. Но вместо этого она погружается в морок, где вытягивает щупальца спрут тумана. Она даже ощущает его склизкие прикосновения.
— Пей!
Голос старика приводит в чувство.
— Пей!
В отличии от мальчика старик говорит как обычный человек – открывает рот, так что видны щербатые желтые зубы. В руки Эвы пихают кружку с дымящимся напитком.
— Пей.
И она пьёт. Горло обжигает терпкий травяной чай. Эва закашливается. Но чувствует, как силы постепенно возвращаются к ней. С каждым глотком кровь быстрее течёт по жилам, и она чувствует себя почти живой.
Эва окидывает взглядом хижину, освещённую тусклым светом керосиновой лампы: простая мебель, железная печка, плитка – ничего особенного и необычного. Глаза только задерживаются на грубо стёсанных полках на стенах. На них стеклянные баночки с мазями, жестянки с травами, книги и статуэтки. Всё в хаотичном порядке.
— Пора! — объявляет старик и встаёт из-за стола.
Они выходят в осеннюю зябкую ночь, которая после жара хижины кажется ещё более холодной и неуютной. Эва ёжится от ледяного ветра, полного белых мушек. Под ногами чавкает грязь вперемешку с гнилыми листьями. Осень окончательно теряет своё очарование.
Старик бредёт первым, следом мальчик и Эва. Вскоре заброшенная деревня остаётся далеко позади. А они всё идут и идут. Дорога кажется Эве бесконечной и долгой. Луна всё так же заливает ночь серебром.
Эва теряет ощущение времени, тонет в бесконечной ничто… и едва не вскрикивает, когда внезапно дорога кончается и, они выходят к реке.
В высокой осоке темнеет длинная ладья. Старик жестом приглашает Эву первой взобраться на неё. Эва кивает. Ладья чуть вздрагивает под тяжестью её тела.
— Не бойся, Эва… — говорит мальчик, заметив её взволнованный взгляд. Он запрыгивает в ладью, крепко сжимает Эве руку, и повторяет, — не бойся...
Последним ступает старик и отталкивается широким веслом от берега…
***
Вода взбита мелкими гребешками волн. Эва заворожённо глядит то на воду, то вдаль, что скрыта под пеленой тумана. Что поджидает её на той стороне? Конец или это только начало пути и будут ещё испытания. Она смотрит на мальчика. Тот играет с волнами, касаясь воды кончиками пальцев. Его глаза всё так же черны, только в них горят маленькие лукавые огоньки. То ли это игра света, то ли разума Эвы. Она переводит взгляд на старика. Тот угрюм, мрачен и слишком спокоен. В его руках весло. Ладья скользит по реке, медленно, плавно, усыпляюще. И Эве кажется, что её вновь оплетает липкая паутина сна, дурного морока.
Но она встряхивает с себя наваждение. Трёт глаза и щёки. Когда же они переплывут эту реку?
— Скоро… — отвечает мальчик, будто прочитав её мысли.
Свистит ветер. Кусачий, осенний ветер, в котором кружат белые мушки и ощущается дыхание скорой зимы.
— А что дальше? — спрашивает Эва.
Мальчик не обращает внимания на её вопрос и продолжает играть с волнами. На его лице расцветает совсем другая улыбка – детская, искренняя.
Эва прикрывает глаза, чувствуя дикую усталость – хочется лечь на дно ладьи и уснуть. Наверно, она так и сделала если бы не резкий вскрик.
Она едва не подпрыгивает на месте и испуганно оглядывается по сторонам. Но вокруг только сплошной туман. Кричат теперь громче и ближе. Мальчик перестаёт играть с водой и настороженно смотрит в одну точку. И вот через несколько мгновений ладья приближается к островку… а там – истощённые люди тянут к ладье длинные костлявые руки. Их лица искажены гримасами боли и страданий. Они кричат, просят забрать с островка. От их криков голову Эвы пронзает резкая боль, сердце начинает учащённо биться в груди. Люди (или быть может, это вовсе и не люди) продолжают исходить криком. Они то молят о пощаде, то исходят проклятьями. Их глаза горят то отчаяньем, то ненавистью, на телах открываются кровоточащие язвы, жёлтые ногти на руках удлиняются и становятся похожи на когти зверя.
— Не слушай их, не смотри на них. Не слушай, не смотри… — твердит мальчик снова и снова.
Но Эва не может заставить себя отвести взгляд от них.
Ладья проплывает совсем близко с островком. Её края даже царапаются о каменистый берег. Люди пытаются забраться в ладью. Но мальчик встаёт на ноги и произносит несколько слов на языке, который Эва никогда не слышала. И истощённые фигуры замирают на месте, замолкают…
Ладья рассекает воду. Островок окутывает туман, а впереди темнеет земля. На этот раз это не остров.
***
Эва и мальчик сходят на берег. Старик нет. Он отталкивается веслом от берега и плывёт обратно. Эва глядит ему вслед, глядит на то, как ладья скользит по воде, становится всё меньше и меньше, а потом и вовсе скрывается в тумане.
— Идём… — тихо говорит мальчик.
Эва вздрагивает, отрывает взгляд от воды.
— Идём…
И они идут. Под ногами хрустит подмёрзшая грязь. В лица бьёт ледяной ветер вперемешку с колючим снежком. Эве холодно и страшно. У неё болят ноги и руки. Она устала.
— Ещё немного… — время от времени подбадривает её мальчик.
По дороге им изредка попадаются деревья, абсолютно голые, без единого уцелевшего листочка. Иногда у деревьев мелькают полупрозрачные силуэты. А может, это только порождения воспалённого мозга Эвы. Она ни в чём не может быть уверена. Она почти не чувствует ни рук, ни ног. От морозного воздуха спирает дыхание.
— Скоро… — твердит мальчик и тянет её за руку, — скоро мы будем на месте…
Эва и верит, и нет его словам. Она послушно следует за ним…
Она вскрикивает, когда дорога резко обрывается. Дыхание перехватывает, и Эва со страхом смотрит вниз. Зияет чёрная бездна. Ветер рвёт одежду и волосы. Сердце больно колотится о грудную клетку.
— И что же дальше? — шепчет она.
— Дальше мне нельзя идти, Эва…
— Почему?
Мальчик пожимает плечами и отпускает её руку.
— Я не знаю… — тихо отвечает он. На этот раз его губы шевелятся, как у обычного человека.
Он замолкает на пару мгновений и продолжает:
— Ты должна быть сильной, Эва, и ничего не бояться. Когда ты будешь там, то всё вспомнишь. Всё, что было до…
В нерешительности она оглядывается по сторонам. Вокруг только туман. Вязкий туман и, кажется, он приближается к ней всё ближе и ближе, и вот-вот сожмёт в объятиях спрута.
— Что же мне делать? — в отчаянье она едва не плачет.
— Ты знаешь…
Глаза мальчика смотрят в её глаза.
— Прыгнуть?
Он кивает.
Эва подходит к самому краю пропасти. Темнота бездны пугает и чарует одновременно. Ветер воет дурными голосами. Эве страшно. Так, как не было никогда в жизни. Наверно…
Она зажмуривается и делает шаг вперёд.
— Прощай, Эва! — слышит она перед тем, как раствориться в чёрной сияющей бездне…
***
Спрут впивается в тело липкими щупальцами и высасывает последнюю энергию из тела. Дышать становится тяжело, перед глазами вспыхивают яркие вспышки, мышцы парализует. Эве кажется, что она тонет в вечной, мёрзлом ничто. Она хочет выплыть на поверхность и сделать глоток воздуха, но не может пошевелить и пальцем. А спрут пользуется её беспомощностью и ещё сильнее сжимает в объятиях. В голове мелькают обрывки воспоминаний, в ушах стоит – гул голосов, рёв машин, шаги, шум, грохот, тишина.
Она видит себя дрожащей от страха в салоне автомобиля, а потом – лежащей на почерневших листьях. Её глаза широко распахнуты и на ресницах намерзает иней. Эве хочется крикнуть самой себе, чтобы вставала, но в горле стоит ком. Она сипит, пытается произнести хоть слово, но язык деревенеет и не слушается.
Тело кажется невесомым, пустым. Спрут, сотканный из осеннего тумана, мерцает тысячей крошечных огоньков. Морок окутывает сознание Эвы. А там – мальчик с огромными чёрными глазами говорит с ней, не открывая рта. Он говорит очень тихо, шепчет. Его шёпот прерывистый, взволнованный. Эва не может разобрать слова. Она напрягает слух, пытается уловить смысл. Мальчик говорит… говорит… говорит, чтобы она открыла глаза…
«ЭВА…»
Эва приходит в себя.
Серый день подходит к концу. Она лежит в почерневшей, влажной листве. Из раны на боку медленно вытекает кровь. Мышцы рук и ног покалывает от холода.
Эва делает глубокий вдох, который отзывает огненной рекой боли в лёгких. С губ срывается глухой стон. Она переворачивается на живот и кашляет. Потом поднимается на ноги и бредёт, бредёт…
Вскоре она выходит на дорогу. Глядит по сторонам. Перед глазами мелькают тёмные мушки. Кажется, вдалеке едет машина.
Эва тянет руку. Колени трясутся от слабости, перед глазами плывёт. Может, машина это всего лишь её галлюцинация?
Ноги подкашиваются. Эва падает на землю…
Визг тормозов…
Всё-таки машина реальна…
Стук каблуков об асфальт. К Эве подбегает женщина.
— О боже… — женщина помогает Эве встать. У неё голубые, добрые глаза, — я отвезу вас в больницу. Как вас зовут?
И Эва шепчет своё имя…
Конец. Октябрь. 2023г.