Был у меня больной Иванов с небольшим очаговым туберкулезом легких. Ему бы пролечиться 5-6 месяцев и был бы здоров. Но он заторопился с выпиской. Я не разрешила, но он все равно ушел самовольно. Через некоторое время он поступил снова, но уже с инфильтративной формой туберкулеза. И опять прервав лечение, сбежал домой: «Молодая жена, соскучился». Я предупредила, что в следующий раз я его ни за что не приму, пусть лечится у другого врача.
И что вы думаете? Через несколько месяцев он снова появился в моем кабинете. Передо мной стоял бледный изможденный, непрерывно кашляющий и задыхающийся человек. Это был финал: чахотка в последней стадии. «Помните, как я вас просила долечиться? Чуть ли не умоляла. А теперь поздно. Лечитесь у другого врача». И тут он вдруг рухнул передо мной на колени и заплакал: «Спасите меня…». Конечно, взяла…
В этот раз его сопровождала жена Лена. Она практически поселилась в палате мужа, самоотверженно ухаживала за ним. Медперсонал очень радовался, что у Иванова оказалась такая хорошая жена. Однако время было непоправимо упущено, все наши усилия оказались тщетными, больной угасал и вскоре умер от профузного легочного кровотечения…
Прошло время. Я стою у окна больничной палаты с историей болезни в руках. Практически сразу я узнала в только что поступившей больной, которая развалившись сидит на больничной кровати, Лену. Кровать застелена домашним покрывалом, перед кроватью мохнатый коврик, на двери портьеры. Но это мелочи - на ее кровати лежит посторонний мужчина. И это в инфекционном (туберкулезном) отделении!
«Домашние вещи немедленно убрать, а вы, мужчина, выйдите, пожалуйста. Мне надо осмотреть больную».
Лена меня тоже узнала
– Анна Федоровна, а вы были в Греции?
– Нет, не была. (Про себя подумала: при чем здесь Греция?)
– А я была! Так кто тут должен кому указывать, что делать и чего не делать?
От такой наглости я просто онемела. В голове возникло чувство невесомости. И не удивительно: я несколько дней голодала. Нет, это было не лечебное голодание, а принудительное. Нам уже 5 месяцев не платили зарплату, есть нечего, продать нечего и некому…
Я молча вышла из палаты, прервав обход… Позже узнала, что очередной то ли муж, то ли любовник Лены принадлежал к сословию новых хозяев жизни. И она даже, видите ли, была в Греции. Заведующему отделением я сказала, что вести эту больную не буду, объяснила – почему и он меня понял. И никогда больше не интересовалась судьбой этой неблагодарной дурочки. Бог ей судья.
***