«ЛИТЕРАТУРНАЯ ГРУЗИЯ» СОРОК ЛЕТ СПУСТЯ (1983-2023)
Батоно Гия Г. Г. Маргвелашвили в 1982м году
Николай Ерёмин
БАТОНО ГИЯ ( Г.Г.МАРГВЕЛАШВИЛИ) В 1982-м году Николай ЕРЁМИН
Дом над Курой. Вино в стакане.
Хозяин ласков: - Как дела? –
За ним – картина Пиросмани,
И роза – на краю стола.
О, как давно всё это было:
Весна… Поэзии вино…
Хозяин (жизнь его любила)
В мирах иных давным-давно.
Почти забылись все другие
Слова-дела, дела-слова.
Но до сих пор, батоно Гия,
Я рад, что нас свела судьба…
И до сих пор – во мне, со мною,
Земной обетованный рай:
Балкончик в розах над Курою,
Твой жест: - Любую выбирай! –
Тифлиса радостные крики…
Вино… Пожатие руки…
И меж страниц любимой книги –
Нетленной розы лепестки…
Да, было и никуда не сплыло, а живут в памяти, как наяву, и весна 1982-го года, и путешествие Тбилиси – Ереван – Баку…
Редактор журнала «Литературная Грузия» Гия Маргвелашвили пригласил меня к себе в гости, и я был у него дома. И задушевная встреча эта неспроста отразилась в вышеприведённом стихотворении.
Батоно Гия вёл в журнале рубрику «Свидетельствует вещий знак» (- Поэт поэту есть кунак, – мысленно продолжаю я строчку Сергея Есенина) и под этой рубрикой публиковал переводы известных грузинских поэтов и русских непризнанных поэтов, живших тогда, надо сказать, в обстановке жёсткого цензурного гнёта и идеологического контроля.
В Красноярске именно поэтому журнал был популярен. В каждый из киосков «Союзпечати», поступало по одному экземпляру, и, бывало, я весь город обходил, чтобы не прозевать номер с «Вещим знаком», где рядом со стихами Булата Окуджавы, Беллы Ахмадулиной, Марины Кудимовой, Владимира Леоновича, Станислава Лакобы батоно Гия публиковал и мои стихи.
А подружила нас любовь к поэзии Александра Цыбулевского.
Давным–давно в лавке букиниста приобрёл я книгу «Владелец шарманки», изданную в Грузии, в Тбилиси, в 1973-м году, каким-то чудом попавшую в Сибирь, в Красноярск и ставшую моей настольной книгой.
Поэзию и прозу Александра Цыбулевского полюбил я сразу и навсегда. Чувство первоначального восторга до сих пор возвращается ко мне, едва прикасаюсь к её страницам:
«Я пить готов под плач зурны…
Должны же где-то быть духаны?
Не виноград, а свет луны
Пролит в гранёные стаканы.»
И был очень удивлён, когда прочитал статью, в которой Александр Межиров упрекал моего любимого поэта в том, что ему «не хватило бормотания» Под бормотанием подразумевались вдохновение и талант.
Как мог маститый Александр М не понять, не почувствовать тайное и явное обаяние Александра Ц?
И я вступил в полемику с Межировым. Написал статью в защиту поэзии Цыбулевского и опубликовал её и – рядышком - стихи поэта в газете «Ленинское знамя», Емельяновского района, что под Красноярском, так как в газете «Красноярский комсомолец», увы, статью печатать отказались.
Гия Маргвелашвили перепечатал статью из районной газеты. И рядышком – мои стихи. Вот он, этот замечательный номер: «Литературная Грузия» 1983 год №8. Я держу его в руках. Раскрываю. Бумага пожелтела. С треском лопается клеёный корешок. Но шрифт по-прежнему чёток.
Какие имена! Отар Чхеидзе, Георгий Маргвелашвили, Булат Окуджава, Елена Николаевская, Белла Ахмадулина, Александр Кушнер, Владимир Леонович, Марина Кудимова, Наталья Соколовская, Светлана Кекова, Ян Гольцман, Николай Кононов, Роберт Винонен, Олеся Николаева, Павел Нерлер, Юрий Юрченко, Сергей Гандлевский, Глан Онанян, Наталья Гончарова, Владимир Огнев, Александр Орлов, Сергей Юрский…
Имена, которые в ХХ-м веке, своевременно поддержал своим чутким отношением наш замечательный Грузинский Друг, а сейчас, в ХХ1-м веке, у всех любителей российской словесности, они, как говорится, на слуху.
Прощаясь и провожая в дорогу, батоно Гия подарил мне бочонок отличного грузинского вина, от которого весь наш вагон от Тбилиси до Еревана был навеселе.
Вот какие воспоминания навеял мне попавшийся в руки старый журнал.
Мне остаётся только воспроизвести здесь цитаты, вышеупомянутую статью и стихи и ещё раз добрым словом помянуть человека, который и на словах, и на деле способствовал укреплению дружбы русской и грузинской литератур.
От всей души спасибо тебе, батоно Гия!
Цитаты.
Стр. 84.
Георгий МАРГВЕЛАШВИЛИ
«СВИДЕТЕЛЬСТВУЕТ ВЕЩИЙ ЗНАК…»
Было бы вполне естественным, если б нынешнюю подборку нашей рубрики «Свидетельствует вещий знак…», публикуемую в 1983 году, мы посвятили 200-летию Георгиевского трактата, т. е., говоря о сфере духовно-литературной, - русско-грузинскому литературному содружеству, опорной и отправной вехой которому и послужил этот великий исторический акт. Собственно говоря, так мы и поступаем сейчас…
В своё время, предваряя первую из наших такого рода подборок, мы писали как раз о том, что для грузинской прессы стало давней традицией гостеприимно встречать на своих журнальных или газетных страницах творения русских писателей – прославленных и безвестных, именитых и начинающих. Кстати, среди безвестных и начинающих, подчёркивали мы с законной гордостью, едва ли не первым был Алексей Максимович Пешков, именно на страницах тифлисской газеты ставший впервые Максимом Горьким. Произошло же это за год до рождения в грузинском селе Багдади Владимира Маяковского…
Эти яркие знаки в небе нашего Зодиака освещают десятилетия стремительной поступи разведчиков русско-грузинского поэтического богатства и творческого содружества в самых разных сферах искусства. Воистину об этом и «свидетельствует вещий знак» согласно - принявшему и нас под свою благословенную сень - есенинскому прорицанию.
Стр.91.
Николай Ерёмин – известный красноярский поэт… Он внимательный и вдумчивый читатель грузинской литературы и нашего журнала. На него большое впечатление произвели в своё время стихи и проза Александра Цыбулевского, а в предыдущем «Вещем знаке» - его очерк «Не хватило бормотанья». Более подробно Николай Ерёмин представлен в краткой редакционной вводке к нашей перепечатке его статьи и новому поэтическому циклу «Лист виноградной лозы»
Стр.94.
Итак – Красноярск (Н.Ерёмин), Саратов (С.Кекова и Н.Кононов),Тамбов (М.Кудимова), конечно же – Москва…
Стр.152.
В Емельяновском районе Красноярского края выходит газета «Ленинское знамя», которая одну из своих субботних литературных страниц (23 января 1982 года) посвятила отклику на прозу А Цыбулевского, помещённую «Литературной Грузией» в рубрике «Свидетельствует вещий знак…» С небольшой редакционной вводкой газета напечатала статью красноярского поэта Николая Ерёмина, а затем подборку из книги стихов А. Цыбулевского, которому и посвящена статья. Весной того же года Николай Ерёмин побывал в Тбилиси, ставшем ему близким через грузинскую поэзию и творчество сроднившихся с Грузией русских писателей. Так родился новый цикл поэта «Лист виноградной лозы», публикуемый нами вслед за его же статьёй из «Ленинского знамени»
Николай ЕРЁМИН
«НЕ ХВАТИЛО БОРМОТАНЬЯ»?
ДУМАЮ, не ошибусь, если скажу, что ключом к пониманию художественного произведения, является его заголовок, название.
«Не хватило бормотанья» - тоже ключ. Но ключ загадочный, как золотой ключик в руках Буратино. Где та дверь, тот замок, к которому он подойдёт? Что – за дверью?
Александр Цыбулевский знал – где и что.
И поэтому он умело вёл читателя по лабиринту ассоциативных ходов памяти, путём, знакомым только ему.
Вёл, чтобы привести к заветной двери и чтобы познакомить спутника тем временем с собою, проводником, рассказать о самом сокровенном, найти понимание.
Поэт – проводник.
Поэт – пророк.
Почему он всегда жаждет понимания?
Почему он снова и снова ведёт нас дорогой стихов и прозы, дорогой, по которой уже не раз прошёл сам, но идёт как впервые…
Не потому ли, что его тогда не поняли или не захотели понять?
«И вот иду, иду сквозь стены,
За ними я когда-то рос…
На чистом бархате арены
Закружится мусоровоз.
Что он увозит, почему
За ним спешат, как ливень хлёсткий –
Неумирающие блёстки
В неумирающую тьму?
А номер вовсе не смертельный.
И пуст томительный испуг.
Он лишь за кругом чертит круг
Неотвратимый и бесцельный.»
Образ цирка помогает А.Цыбулевскому объединить фрагменты путешествия, как образ театра помогал А.Толстому.
«За кругом круг, за кругом круг» - развивается действие в цирке.
Жизнь внутренняя – слова, и жизнь внешняя – поступки людей.
Персонажи и сцены сменяют друг друга: лица, жесты, звуки…
Какие из них наиболее важны для спутника и проводника?
«Очень уж хочется когда-нибудь войти в цирк вместе с Межировым…» - говорит поэт. Почти шёпотом. Почти неслышно. Даже в скобки заключает сказанное. Как бы извиняясь: проговорился. Невольно вырвалось.
И опять дорога. Цирк. Рынок. Детство. Волшебная лавка медника.
Рынок потом снесут.Медную посуду объявят вредной и переплавят в гильзы.
И вдруг опять больное.
«Я с Межировым. Пустой стадион. Зелёное-зелёное поле. – Ваша поэма распалась, говорит он. – Её нужно собрать. А для такой, какая она есть, ей не хватило бормотанья. -
Не хватило бормотанья.
Межиров произносит мой высший суд надо мною»
И дальше в пёстром, густом тексте ещё одна оговорка: «…ты сам свой высший суд» Самовнушение.
Нетрудно представить себе состояние поэта, которого старший товарищ, мастер, не может или не хочет понять, с которым не может или не хочет «…войти в цирк вместе..»
«Не хватило? Бормотанья?» -
Идёт поэт, уже один, и повторяет, повторяет…Навязчивый вопрос. Который обязательно должен потом подразумеваться в ключе, в названии нового путешествия. Путешествия – утверждения.
Хватило!
И не «бормотанья».
Александр Цыбулевский давно уже чувствовал себя мастером, наравне с другими мастерами, и вот он – в который раз – хочет, пытается доказать это.
Он хочет доказать и доказывает, что в совершенстве владеет действием и покоем, мыслью и чувством, музыкой и светом.
Есть такое выражение «купаться в образе».
А.Цыбулевский всю жизнь писал поэму-симфонию.
«Не хватило бормотанья»?
Он умело вводил голоса и подголоски и, маскируя, приглушал – намеренно – тему самостоятельности и неподсудности.
«Межиров:- Это вы про меня написали песню о Ваньке Морозове?
Булат: - Нет, это я о себе.»
Поэт в цирке – и автор, и исполнитель. Он позвал нас – читателей и зрителей – в дорогу. Мы шли рядом с ним, видели и слышали, как он «за кругом круг» бормочет строчки новых стихов, пытаясь растолковать нам, откуда они берутся, как возникают, для чего, «из какого сора» растут.
Он уходит.
Кажется, что навсегда.
Но – нет. Вот уже и я бормочу, бормочу стихи, посвящённые его памяти:
«Ты в центре праздничной арены…
Уже от сердца отлегло,
И происходят перемены –
Так незаметно, так легко.
Уже ты счастлив и послушен,
И, нравясь самому себе,
Ты хочешь стать любимым мужем,
Наградой в чьей-нибудь судьбе.
И лампы светом полыхают,
И темнота насквозь видна,
И сверху музыка вздыхает,
Тебе сочувствует она.
Твои слова почти бессмертны,
Совсем понятны и просты.
И ловишь ты аплодисменты,
Чуть-чуть увядшие цветы.
Ещё глаза людей сверкают…
Но так легко тебе в ответ
Сначала музыка смолкает,
А вслед за нею гаснет свет.»
Представление-путешествие закончилось. Мы всё видели и всё, кажется, слышали. Но удалось ли нам постичь полифонию образов, тайну творчества, тайну бормотанья?
Вот ведь – и ключ был, и сам поэт вёл нас к цели, вёл открытый, увлечённый всемирным трагизмом взаимного непонимания.
Стр. 155.
ЛИСТ ВИНОГРАДНОЙ ЛОЗЫ
* * *
И, миновав тбилисские дворы,
Их вечные невзгоды и утехи,
Застыл и я на берегу Куры,
Где возвышается собор Метехи…
Там, под скалою, мутная Кура
Звала меня, бурлила, волновалась…
Увы, но в ней ничто не отражалось –
Ни город, ни весенняя пора.
Текла Кура, бессмертная в веках…
Но видел я, как время замирало
Перед Мтацминдой, спящей в облаках,
Среди теней из камня и металла.
ГРУЗИНСКИЙ ПЕЙЗАЖ
Вдоль дороги зеленеет виноград,
И пасётся стадо маленьких ягнят.
И старик с огромной белой бородой
По тропинке, не спеша, идёт домой…
Мимо кладбища – на фоне белых гор –
Он, задумчивый, идёт – спокоен, горд,
Мимо замков, мимо древних крепостей,
Сам – легенда, сам – источник новостей…
Вдоль дороги дозревает виноград.
И старик идёт – себе и людям рад.
К дому – следом, среди гор – и там и тут -
Сыновья и внуки гордые идут…
* * *
Бессмертия скупые знаки
И славы щедрой фимиам…
Мы опоздали к вам, Акакий,
Илья, Паоло, Тициан.
Вчера взошли, вчера завяли
Слов вдохновенных семена,
А на границе сна и яви –
Лишь имена, лишь имена…
Нам встретиться так было нужно!
Мы одолели даль земли.
Но – опоздали… Потому что
Без провожатого пришли.
* * *
Я и в музее, и в духане
Люблю медведей Пиросмани
За то, что в доброте своей
Они похожи на людей.
Пока живой вдыхают запах,
Пока стоят на задних лапах,
Пока величие хранят
И цепью изредка гремят…
Пока вокруг невиновато
На воле бродят медвежата,
Пока стрельба не началась
И мирно пьют слуга и князь…
Я и в духане, и в музее
Сижу, хожу, на них глазея,
Покуда в доброте своей
Похожи мы на медведей…
* * *
О, как прост,
О, как зелен и чист
Каждый лист
Виноградной лозы!
О, как вечно живуч
Каждый куст
В каждый миг –
От грозы до грозы!
1982-2011гг
Николай ЕРЁМИН
гКрасноярск
© Copyright: Николай Ерёмин, 2011
Свидетельство о публикации №111040601515