Из книги воспоминаний,Нины Аловерт.
(Нина Николаевна Аловерт (род. 21 сентября 1935, Ленинград) — мастер балетной фотографии и театральный критик, автор и оформитель многочисленных книг и альбомов, посвящённых балетному искусству и деятелям балета и театра.)
"Это воспоминания о жизни, о театре моего времени, артистах, танцовщиках, отдельных спектаклях. И очерк о Наталии Макаровой на тему ее бегства из России и возвращения на сцену Мариинского театра.
В сентябре 2023 года Petipa Heritage Foundation возглавлял в Сан-Франциско праздничный концерт в честь артистов балета, которым присудили премию Петипа. Среди награждённых вышла на сцену почётная гостья – прима-балерина Наталья Макарова. Мне посчастливилось видеть Макарову, когда она была ещё ученицей Хореографического училища имени Вагановой (Ленинград), и во многих спектаклях в России и на Западе вплоть до последнего выступления в Нью-Йорке".
--------------------------------
В 1970 году во время гастролей театра в Лондоне Макарова поехала в гости к своим английским друзьям и не вернулась в гостиницу. О последнем вечере мне рассказывали артисты.
Макарова ехала с другими танцовщиками в такси, но вышла из такси первой, поскольку не была занята в вечернем спектакле. Ее друг, Михаил Барышников, пошутил: “Смотри, не вздумай сбежать!” Макарова засмеялась: “А если бы я решила, ты бы пошел со мной?” “С тобой? Хоть на край света”. “Так пошли сейчас.” “Нет, пожалуйста, после спектакля!”
Барышникову этот разговор казался тогда забавной шуткой. Он действительно последовал ее примеру, но через четыре года. Но что они знали об этом в 1970 году!
В труппе ее поступок вызвал шок: никто в то время в театре не принимал ее настолько всерьез, чтобы понять ее поступок, не понимал ее потенциальной глубины. Ждали, что может остаться на Западе Барышников, Осипенко, Сизова. Но Макарова? «Наша Наташка?!», как говорили за кулисами работники труппы.
Семью Макаровой – ее мать, отчима, брата, друзей и поклонников начали вызывать в КГБ, угрожать и запугивать. Наташа начала получать письма, где ее называли «изменницей родины», звали одуматься и вернуться. Брата, в конце концов, выгнали с работы без права поступления на другую. Но к тому времени Наташа уже нашла способ, как помогать семье материально. Казалось, Макаровой не суждено было вновь увидеть свою мать... Но на то она и Макарова, чтобы иметь удивительную, непредсказуемую, почти волшебную судьбу...
И я, и другие поклонники Макаровой, горевали, что никогда, как мы думали, мы большее её не увидим... Мы были связаны с Наташей и общими друзьями…. Давным-давно в нее был смертельно влюблен человек, бесконечно дорогой и мне.
В те далекие годы, когда Наташа только начинала танцевать, она приходила на свидание к моему Другу в Соловьевский садик около Академии художеств. Мой Друг, кроме работы в театре, учился тогда на заочном отделении Академия художеств. Он выходил после занятий, и они сидели с Наташей на скамейке в этом маленьком, тенистом садике на Васильевском острове. И как он мне потом говорил, то время, когда на занятиях, он думал о том, что Наташа его ждет, были самыми счастливыми в его жизни. Макарова была девочкой, только что окончившей школу, а он, премьер Кировского балета, вёл в Училище класс поддержки. Мой дорогой Друг (тогда – совсем чужой муж) видел в ней Красавицу. Он приходил ко мне домой, расхаживал по моей комнате и сочинял для нее стихи. Почему - ко мне? Но не к жене же ему было идти со своими признаниями. Впрочем, от жены он тогда ушел и жил опять в огромной комнате с занавешенными окнами, в старом петербургском доме, в квартире своей матери.
Их бурный роман закончился довольно быстро. Наташа вышла замуж за совсем другого человека, тоже премьера Кировского балета. Мой Друг вернулся к жене. Казалось, история закончена, страсти улеглись, равновесие восстановлено. Но когда стало известно, что Макарова не вернется из Англии и мы никогда (так мы думали) больше ее не увидим, мой Друг сказал мне: «Все эти годы я просыпался с одним вопросом: свободен ли я от Наташи? И отвечал себе: нет. А теперь все кончилось и уже навсегда. Без моей помощи. Само собой. И слава Богу».
Я записывала тогда его стихи, хранила их и даже привезла в Америку, где и потеряла. Я потеряла стихи, но сохранила историю несостоявшейся любви.
-----------------------------------
В 1986 году, на заре перестройки, Юрий Григорович, балетмейстер Кировского театра, заявил на пресс-конференции в Нью-Йорке, что он уполномочен пригласить Наталью Макарову, Михаила Барышникова и Рудольфа Нуреева выступить на концерте в Москве на конференции видных ученых. Предложение казалось настолько невероятным, что даже я, присутствуя на этой конференции, не могла поверить и просила Григоровича подтвердить мне лично это заявление еще раз.
Больше всех, говорил Григорович, обрадовался предложению муж Макаровой… Но эта поездка не состоялась. Конечно, Макарова не видела свою мать уже 16 лет, но и решиться на поездку в Россию боялась: заочно она была приговорена к тюремному заключению, и никто тогда не знал, остается ли еще приговор суда в силе...
К 1988 году ситуация в России начала заметно меняться. Олегу Виноградову, в прошлом – однокласснику Макаровой по хореографическому училищу, а теперь - художественному руководителю балета Театра им.С.М.Кирова, удалось добиться от властей невозможного: пригласить Макарову принять участие в гастролях балетной труппы в Лондоне.
Я прилетела в Лондон посмотреть выступления русского балета и оказалась очевидцем этой исторической встречи. Утром 2 августа Макарова пришла на обычные утренние занятия ленинградской труппы и встала к палке между балеринами театра Галиной Мезенцевой и Ириной Колпаковой. Занятия шли на сцене одного из лондонских театров, где выступал русский балет. О приходе Макаровой в труппе знали немногие, на утренние занятия пришли далеко не все артисты (некоторые предпочитают заниматься перед вечерним спектаклем). Зато пресса была осведомлена прекрасно: вокруг артистов, которые делали экзерсис, стояли телевизионные операторы с камерами и фотографы с фотоаппаратами. Макарова волновалась, как девочка, впервые пришедшая на урок. В то утро вел класс Геннадий Селюцкий, в прошлом – премьер балета, с которым Макарова когда-то выступала на сцене Кировского театра. Селюцкий, как и полагается педагогу, ходил по сцене и мимоходом поправлял Макаровой то локоть, то спину. Словом, со стороны все выглядело совсем обычно...
После урока на Макарову набросились корреспонденты английских печатных изданий и журналисты из России. Увидев меня в кулисах, Макарова буквально кинулась ко мне со словами: «Ты была права: круг замкнулся». Когда-то я писала в статье о Макаровой, что на Западе «круг замкнулся»: она танцует, а я снимаю ее, как это было в Ленинграде. Теперь эти слова приобрели новый смысл для нас обеих.
6 августа беспрецедентное событие состоялось (разрешение было получено буквально за пять минут до начала спектакля). В переполненном зале погас свет, кулисы были забиты артистами и работниками труппы, Макарова вышла на сцену в окружении белых лебедей – кордебалета Кировского театра. Элегантный красавец Заклинский бережно и нежно прикасался к своей необычной партнерше, белые лебеди – танцовщицы кордебалета – придирчиво оглядывали «королеву лебедей». А королева билась и трепетала в руках Принца, складывая на груди руки-крылья, – нервная, тревожная птица, взволнованная, трепещущая балерина.
«Я ничего не видела, когда вышла на сцену, – говорила мне Макарова позднее, – я просто ничего вокруг себя не видела от волнения». Взволнованы были и многие артисты труппы. Молодая балерина Жанна Аюпова говорила в грим-уборной после спектакля: «Думала ли я, что когда-нибудь увижу Макарову на сцене? Какая она необыкновенная! Как у нее все осмысленно!»
Английская публика, которая щедро награждала аплодисментами всех русских танцовщиков, выделила Макарову особенно бурными овациями. Сидевшие в зале понимали всю необычность, почти неправдоподобность происходившего.
После спектакля все пришедшие поздравить балерину в ее грим-уборной расписались на белой футболке с надписью “KIROV BALLET”, подаренной балерине.
В эти дни Макарова дала множество интервью. Корреспонденты газет, телевидения, радио задавали довольно однообразные вопросы, на которые Макарова отвечала – не скажу, по-разному, но с разными интонациями и смысловыми оттенками. Центральным вопросом каждого интервью стало: «Если бы вы сейчас вернулись на 18 лет назад, остались ли бы вы на Западе?»
Тот же вопрос повторил советский корреспондент из «Московских новостей». Я присутствовала при этом интервью. В любезном тоне молодого человека балерина почувствовала что-то неуловимо насмешливое или неуловимо иезуитское и отвечала ему сдержанно: «Вы не можете задавать мне такой вопрос. Моя жизнь изменилась за 18 лет, у меня появилась семья, сын, у меня совсем другая жизнь теперь!». Тогда советский корреспондент спросил: « Что вы думаете о судьбе личности, живущей вне родины?» – «Смотря по тому, какая это личность», –ответила Макарова. На вопрос, как ей жилось эти годы, ответила: «Не могу пожаловаться».
«Конечно, – продолжала она, – темпы жизни здесь оказались другие, я не знала языка, это была другая жизнь, было сначала очень сложно, но так и должно было быть. С другой стороны, хоть я и приехала без языка, но зато владела школой русского балета. Все, что я сделала на Западе, я бы не сделала без этой школы.
Я хотела бы привезти в Ленинград сына и показать его бабушке...» И Наташа волновалась и плакала, и волновались задававшие ей вопросы корреспонденты, и плакали друзья Наташи, безмолвно слушавшие интервью...
Не знаю, насколько атмосфера того времени понятна сегодняшнему читателю. Ведь Макарова, оставаясь жить на Западе, понимала, что НИКОГДА больше не увидит маму, родных и друзей. И вдруг... Это событие казалось исполнением чудесного сна. Но вся эта экстраординарная обстановка на самом деле была только возвращением к нормальному способу мышления и жизни.
Первая встреча Макаровой и балета Кировского театра имела продолжение. В начале 1989 года Виноградов добился её приглашения в Россию. На сцене Кировского театра она танцевала на своем творческом вечере. Макарова увидела свою маму,свою семью. В русском балетном мире Наталья Макарова стала первой вестницей наступивших перемен в России. Я была свидетельницей этого приезда Макаровой в Ленинград, я приехала в Ленинград по поручению американского журнала «Dance Magazine”, для которых я и написала статью.