Казалось ночи не будет конца. Одна и та же прилипчивая мысль, горькая и тоскливая, упрямо отгоняла сон. Только под утро, когда стало светать, сказалась усталость. Она закрыла глаза и вошла в знакомый переулок. Она остолбенела. На месте дома Вахрамовых зияла огромная яма. Её края стремительно обегала трещина и земля опускаясь вниз, внезапно рушилась с грохотом куда-то в бездну. Бездна приближалась к ней неумолимо. Земля качнулась под ногами и Елена Павловна полетела в светящуюся огнями бездну. Она ужаснулась, зажмурилась, а когда открыла глаза, поняла , что это сон.
Яркий солнечный свет из окна ослепил её. Грохот в ушах не умолкал. Что-то знакомое было в этом звуке. Она прислушалась и поняла, что стучат в дверь. Она встала. Взглянув на часы , обомлела.- половина четвёртого. Неужели столько спала? А кажется -только что закрыла глаза.
И этот ужасный сон. Она накинула халат.
Когда открыла дверь, едва не лишилась чувств, увидев слёзы в глазах бабы Маши и вспомнив свой сон.-Не-ет! Не-ет!- немо вопило в ней.
-Леночка, душенька, помоги. Не совладать мне с ним. Не знаю как подступиться к нему. Что с ним, господи, ничего не ест. Отказывается от еды. С прошлого дня ни маковки не проглотил. Глотка водицы не выпил. Беда с ним. Вчера я всё-таки уговорила головку помыть.
После попросил утку. Он же такой стыдливый, дурачок. Я сам вылью. Забыл, о,господи, про ноги-то. Видно хотел встать и упал на пол. Господи, как я перепугалась. Грешным делом подумала- всё опять сломал. Слава богу, обошлось. Соседка оказалась дома. Вдвоём подняли его. Уложили. Говорит ничего не болит.
Вот после падения — наотрез отказался от еды. Не буду! И всё. Что же ему с голоду помирать теперь? Что же делать, Леночка?
-Ничего бабуля, всё образуется. Он ещё будет просить нас — накормите. Я есть хочу. Будем оптимистами, бабуленька.
Оптимизм её пропал сразу же, как только она поздоровалась с Игорем.
В ответ она услышала нечленораздельное- драсте. Он даже не повернул головы. Он лежал на боку лицом к стене. За всё время жалких уговоров и заверений, что он встанет на ноги, он не проронил ни слова, будто не слышал её. Даже не пошевелился.
Лицо его было скрыто пышными прядями вьющихся волос. А ей так хотелось хотя бы разок взглянуть в его сумасшедшие милые глаза, прижаться губами к его губам, всегда застенчиво подрагивающие в обворожительно светлой улыбке.
Ей стало обидно за его не внимание к ней и стыдно за свою нелепую обиду, и горько за свои несбыточные желания, и страшно от их осуществимости. Всё это окончательно расстроило её до слёз. Она не простилась ни с Игорем, ни с бабой Машей, гремящей кастрюлями на кухне и на ходу одеваясь выбежала на улицу.
Сквозь пелену слёз она не видела под ногами дорогу и то и дело вступала в лужи. Когда почувствовала мокрый холод левой ступнёй, остановилась и протёрла глаза рукавом пальто. Она увидела идущего на встречу ей Бурцева.
- Надо же, как я раньше не подумала. Как же так?- корила она себя, теплея душой от внезапно зародившейся надежды.
- Здравствуйте, Елена Павловна,- жизнерадостным баском приветствовал он её.
- И тебе желаю здравствовать, Володя. Ты слышал - Вахрамов уже дома.
- Выписали? Здорово!- обрадовался Бурцев.
- К сожалению не всё здорово.
Она рассказала о состоянии здоровья Игоря.
- Надо ему помочь поверить с себя. Ему сейчас тяжело. Он порой не в себе. Панически настроен. Надо вывести его из этого состояния.- Она умоляюще смотрела ему в глаза.
- Зачем дело. Я хоть сейчас, - обрадовался Бурцев.
- Я другого от тебя не ожидала, спасибо. Идём к нему, если ты свободен.
- Конечно, у нас ещё каникулы.
Когда они вошли в прихожую, баба Маша всплеснула руками.
- О, господи, а я всё думала, куда ты запропастилась? У него спрашиваю, а он как бирюк молчит. А это?- она вопросительно и пристально вглядывалась в Бурцева.
- Это товарищ Игоря, одноклассник,- полушёпотом пояснила Елена Павловна.- Ты иди, иди к нему.-Слегка подтолкнула парня к дверям в комнату Игоря.- А мы с вами на кухне подождём.
Долго сидеть им не пришлось. Вначале был слышен только невнятный бас Бурцева. Изредка и не на долго он умолкал. Очевидно, говорил Игорь, но его голоса почти не было слышно.
И вдруг резкий крик Игоря вырвался наружу сквозь распахнутую дверь. В дверном проёме показался Бурцев с поникшей головой втянутой в поднятые плечи.
- Убирайся! Чего не понятно? Не хочу жить! Всё! Уходи и передай англичанке не присылать больше никого.
- Англичанке...- повторила Елена Павловна, холодея. - Я чужая для него.
Бурцев заглянул на кухню. Вид у него был смущённый. Он стыдливо прятал глаза, мял кепку.
- Не пойму … Какой-то он ...смурной что ли... Я пойду... Ладно?
Бурцев ушёл, унося с собой потерянную надежду.
-Но нет! Нет!- беззвучно шептала Елена Павловна, вбежав в комнату Игоря. Он лежал, натянув одеяло на голову и там, где были его плечи, оно вздрагивало. И эта дрожь, и его немой плач и обнажённые неживые ступни окончательно сломили её и она в изнеможении присела на край тахты у его ног.
-Бедные мои ножки. Ну что ж вы такие не послушные,- сокрушалась она, глядя на его розовые пальцы.- Если они розовые, значит живые.
Она осторожно коснулась их пальцем и обомлела, не веря глазам — ступни ускользнули под одеяло.
- Игорь..- шепнула она задыхаясь.-Игорь! Они ожили!- вскрикнула она и, вскочив, упала на пол на колени. Игорь откинул одеяло, приподнялся на локтях, уставился на неё безумно испуганными глазами со слезинками на ресницах.
- Они ожили, Игорёк. ..Ожили,- жарко шептала она, обхватив его за плечи, прижала к груди и не помня себя, плача от счастья целовала макушку.- Я верила..Я всегда верила. Он прав. Хирург прав, Игорёк. Ты пойдёшь. Обязательно пойдёшь, родной мой. Боже мой, какое счастье,- лихорадочно шептала, прижавшись щекой к его затылку, по-прежнему плача и смеясь.
Игорь притих, онемел. Она чувствовала тепло его плеч и щеки. Его тепло обволакивало её тело нежной истомой и ей хотелось, чтобы так длилось вечно. Она боялась пошевелиться, чтобы не вспугнуть ликующего ощущения безмерного счастья, захолонувшего грудь.
- Как же я люблю тебя, если бы ты только знал. Но ты не узнаешь.- С горечью подумала она, разжав руки и отстранясь от него. Всё тот же страх, её ангел хранитель, напомнил ей, кто она и кто он. Она поднялась с колен. Он, упираясь ладонями в матрац, приподнялся и сел. Очевидно, он ещё не пришёл в себя от пережитого. Судя потому как он очумело вертел головой, беспорядочно жестикулировал, пытаясь что-то сказать, но ничего кроме истерично счастливого смеха не мог произнести.
Баба Маша, охая и ахая, теребила то Невронскую, то внука, приставая к ним с расспросами. Она не могла понять, почему один так весел, а другая грустна. Они же оба, каждый по-своему, всё ещё переживали случившееся и не обращали внимания на её вопросы.
-Вы что оба белены объелись?- рассердилась баба Маша.- Или языки проглотили?
- Ни то, ни другое. Вы не поверите. Наш Игорь сам согнул колени.
- Нежто? О, господи! Слава тебе, господи. Услышал мои молитвы. - Она истово перекрестились и заплакала.
- Бабулька, перестань сырость разводить. Принеси лучше поесть, а то с голоду помираю,- жалостливо попросил Игорь, весело подмигнув Елене Павловне.
Никогда она не чувствовала себя такой счастливой как в этот солнечный день не заметно перешедший в ещё более счастливый вечер. Достаточно было его тёплого взгляда, чтобы обратить её в Леночку Невронскую.
Они оба безумолку болтали, безудержно смеялись, по-детски озорничали и на мгновение цепенели, случайно касаясь руками или головами, когда листали страницы с картинами Босха. Весело ужасаясь и удивляясь фантазии художника, они, подражая ему корчили друг другу рожи, веселя бабу Машу, ронявшую умильные слёзы. Елена Павловна напрочь забыла о своей профессии.
Это праздничное ощущение счастья обострилось на улице, когда она возвращалась домой. Улица, обычно мрачно тёмная, сейчас залитая лунным светом, украсилась серебристой бахромой сосулек, свисающих с крыш, блёстками тронутых морозцем луж, разбросанных по дороге, чей тонкий младенчески хрупкий ледок бодро позванивал под каблуком. Яркая полная луна вызывающе сияла в обрамлении розового пушистого кольца.
- Кажется это гало... гало к счастью, - почему-то решила она, радуясь на ходу придуманной примете.
Она ошиблась и поняла это уже на следующий день на педсовете. Когда Вера Николаевна спросила, глядя ей в глаза : -Что мы будем делать с Вахрамовым? Он пропустил треть четверти и неизвестно продолжит учёбу или... Насколько я знаю он до сих пор не ходит. Так ведь? - и не дав Невронской возразить, продолжила,- я думаю, придётся его оставить на второй год, если он к тому времени ещё встанет на ноги.
Интонация в последних словах, где откровенно выпирала наружу уверенная безнадёжность, словно подстегнула Невронскую. Она вскочила. До этого заледеневшая от мелькнувшей мысли, что ей предстоит ещё один такой же, а может ещё ужасней, очередной год, она сидела прикованной к стулу.
- Нет! Это не возможно! Нельзя!... Это же..Это бесчеловечно! Товарищи1 Мы же с вами учителя. Человек пострадал. Ему тяжело. Он сможет экстерном. Ему помочь надо. А мы...а мы наказать его. Это не справедливо!
Она зарыдала и выбежала из учительской.
На ходу вытирая слёзы, она вышла на школьный двор и едва не столкнулась на пороге со Степановым, очевидно, идущим с тренировки. Последние два месяца она видела его несколько раз и всегда издали.
Завидев её, он прятался за спины или спешно нырял в свой класс.
Она отшатнулась, шагнув в сторону. Неожиданность встречи ошеломило и его, судя по выражению лица. На пару секунд он окаменел, вытаращив глаза. Очевидно заметив её покрасневшие глаза и мокрые щёки, пришёл в себя. Полупрезрительная усмешка скользнула по его губам. Как и в случае с директрисой она едва удержалась, чтобы не хлестнуть по ним рукой. Он прошёл мимо твёрдой поступью уверенного в себе человека.
- Гадёныш,- молча выругалась и внезапно устыдилась охватившей её ненависти. Она вдруг осознала , что её вина в том, что случилось в предновогоднюю ночь гораздо больше, чем у влюблённого в неё парня. Он тоже жертва. Жертва своей влюблённости. Она предпочла другого. У всех на виду. Это оскорбило, унизило его, вызвало зависть, ненависть к сопернику.
И всё это вылилось в вспышку ревности. Она замутила ему разум и толкнула на преступление. Если бы она во-время охладила его чувства, если бы.. Поздно. Уже ничего не вернуть. Боже мой, ну почему любовь может быть такой жестокой? От любви до ненависти один шаг. Верно подмечено. Всё-таки прав рыжий доктор. Любовь -болезнь. Болезнь психики, когда человек подвластен только своим чувствам, отвергая помыслы разума.
- Мне нравится, что я больна не вами. Как ты права , Марина. Я тоже больна Игорем. А Степанов мной. И Доброделов, кажется. И Великанов. Что же это? Какая-то эпидемия любви. А я в ней всего лишь вирус. Всех заразила. Надо же, новое открытие в медицине — вирус любви.
Это её рассмешило и немного успокоило; спустилась с порога и направилась к аллее, окружающей школьный двор. Кое где земля уже празднично ощетинилась оранжевыми и огненно красными ростками будущих цветов и трав. Почки на кустах и ветвях акаций набухли, раздулись и уже готовы явить солнцу новорожденную листву.
В этом молчаливом, спокойном обновлении природы торжество вечной жизни, торжество вечности и Невронская всем существом своим ощутила всю ничтожность и мелочность всех этих житейских дрязг, ругани, криков, споров перед загадочным молчанием природы, совершающей чудо рождения новой жизни.
Она присела, коснулась пальцем острой оранжевой иголочки, вылезшей из тёмной мякоти земли. Как она беззащитна и хрупка. Слегка надавить и .. конец. Если Степанова осудят, его жизнь также будет обломана. Зачем? Кому это нужно? Но он сломал жизнь другому. Должна ведь быть когда-нибудь справедливость!
Одному справедливость, а другому от неё зло. Выходит справедливость синоним жестокости. Чтобы быть справедливым надо быть жестоким. Цена справедливости — зло? Как же так? Как с этим жить? А жизнь одна. Ну почему так абсурдна жизнь?
Елена Павловна вернулась в учительскую. За столом уже одетая в полушубок из нутрии, отчего ещё больше громоздкая и величественная, восседала Вера Николаевна. Очевидно, она ожидала её возвращения.
-Мы, Елена Павловна, решили оставить Вахрамова. Коллеги готовы помочь. Консультации на дому и прочее необходимости. Так что вы не переживайте.
-Спасибо. Огромное спасибо.- Елена Павловна не скрывала радости.
-Я только хочу вас предупредить,- уже другим приказным тоном продолжила директриса,- я знаю, вы ездили к нему в Ставрополь и не один раз. Сейчас навещаете каждый день. Это вызывает нехорошие подозрения, пугающие аморальностью. Вы почему так печётесь о нём?
Елена Павловна, обмертвелая от страха, жалобно прошептала :-Игорь сирота,- и как бы оправдываясь, но уже громче и увереннее добавила, -у него со здоровьем проблемы.
-Я боюсь как бы у вас не было проблем. Грязные сплетни ползут о вас. Вы замужняя женщина, а путаетесь с Доброделовым, с этим отщепенцем.
- Я давно не живу с мужем. На днях будет суд. Я развожусь. А с кем я путаюсь это моё личное дело.
-Нет , милочка, У нас так не принято. Я не позволю марать звание учителя.. Это- святое. Ваша связь или дружба, что-то там у вас, я могу только гадать, с этим отщепенцем общества позорит вас как учителя и бросает тень на школу. Вы должны это понять и принять к сведению.
-Хорошо. Я поняла. Я приму. - соглашалась с ней Невронская, едва скрывая в голосе нотки радости. Они думают, что она увлечена Доброделовым. Как славно! Как всё ладно складывается. Взаимоотношения с Игорем всего лишь под подозрением. Спасибо Евгений Палыч, во время. Какой, кстати, он отщепенец? Что это значит? Добрый, отзывчивый, умный.
Чем он насолил ей? К Вахрамову она решила сегодня не идти, хотя до этого загорелась желанием обрадовать его. Если за нею следят, то лучше повременить со встречей. Из слов директрисы она поняла, что каждый её шаг контролируют, но кто и зачем?
-И ещё, - Вера Николаевна поднялась, хмурясь и покусывая губы..Явный признак недовольства. Елена Павловна уже изучила её мимику и потому напряглась в ожидании очередной нотации.- Я не могу понять вас, дорогая моя. Что вы хотите для Степанова? Вам мало нашей прокуратуры? Вы уже в краевую сунулись? Вы хотите очернить нашу школу?
Нашего ученика, золотого медалиста засадить за решётку! Что могут подумать о нас, об учителях, обо мне? Где ваша патриотическая и воспитательная работа, спросят у меня, понимаешь, у меня! Если лучший из лучших -преступник. Кого вы воспитываете? Меня спросят и коллектив, за одно и вас. Вы не боитесь? А я боюсь.
Я боюсь за коллектив, за честь школы, Елена Павловна. Я вас прошу, возможно даже требую. Прекратите преследовать Степанова, ради нас учителей. Всё равно ничего не добьётесь. Только создадите нервную обстановку в коллективе. К сожалению, вы её уже отчасти создали. А я такое не потерплю, примите к сведению.
-Вы мне угрожаете увольнением?- от волнения голос Невронской зазвенел.
- На сегодня не желательно. Вы сами нарываетесь на очень не приличную статью. Подумайте, хорошенько подумайте.
- Хорошо, я подумаю. До свидания. - Она взяла пальто и вышла из учительской, на ходу одеваясь.
Всё дело в отце Степанова. Кто ещё может править балом? Но кто о ней доносит директрисе? Откуда ей известны её заявление в милицию, письма прокурорам, недоумевала она и всю дорогу до дома часто пугливо оглядывалась, ощущая спиной чей-то пристальный взгляд, хотя на улице ни души.
-Вот так начинается мания преследования, - подытожила она свои размышления и страхи. -Только мне этого нехватало. Нервы мои... Я создаю нервную обстановку... А ведь она права.
Невронская почувствовала как у неё холодеет в животе. Последний месяц всецело занятая мыслями о Вахрамове, она замечала, но не заостряла на это внимания, что при появлении её в учительской смолкали разговоры, переходя в шушуканье и шёпот, а во взглядах коллег настороженность и любопытство.
Только Галина Александровна по-прежнему тепло приветствовала её и, общаясь с ней, она чувствовала всегда материнскую опеку в её словах. -Что же я им сделала? - Этот вопрос неотступно весь вечер преследовал её, вызывая в памяти мелочные, но не приятные подробности её отчуждения от коллектива.
Знакомая сосущая тоска овладела ею. Крюк на потолке напомнил о себе. Ей стало страшно находиться одной в комнате. Она вышла на двор и словно окунулась в липкую, знобящую сырость апрельского вечера.
Кладбище как застывшее взмученное море безмолвно катило во тьму волны чёрных могил. И там в жуткой тьме белела обглоданной костью колокольня, упираясь тёмным куполом в черноту дымящихся туч.
Что-то мистически мрачное таило в себе надвигающаяся ночь. Сгустки тьмы в узких проходах между сараями, казалось, ожили, пробудив детские страхи о воскресших мертвецах и потусторонней нечисти. И как в детстве, покинув кроватку, она бежала к мамочке, Невронская, ужаснувшись, вбежала на порог и забарабанила в дверь.
Великанов не удивился её позднему появлению и, как всегда балагуря, пригласил войти. Заметив бледность и восковую застылость её лица, он участливо спросил:-Что случилось, Леночка? Вы чем-то расстроены?
- Не то слово, Леонард Семёнович, не то...- она опустилась на стул.
- Догадываюсь, догадываюсь.. Я вас предупреждал.. Предупреждал? Ничего вы не добьётесь кроме неприятностей на свою голову. Так оно и выходит. Как вы не можете понять- бесполезна ваша затея с судом. Они до него не дадут довести.
- Кто они? Кто они такие всемогущие?- закричала она, негодуя.
- Как кто?. Блатняки, Елена Павловна. Блат-ня-ки. Я могу даже перечесть по пальцам: прокурор, судья, председатель исполкома, директора магазинов, школы, роно и т. д. Одним словом — начальство. Все они повязаны друг с другом и живут по одному закону - ты мне я тебе. На западе это называют коррупция, а у нас блат.
Это весьма замкнутый круг лиц, в него не впускаются ниже чином, их всех связывает круговая порука. Уж тут они, Елена Павловна, горой друг за друга. Вы, наконец, убедились сами. На личном опыте.
- Но справедливость! Должна же быть справедливость!- чуть не плача вскричала Невронская.
- Какая на хрен справедливость! Извините за грубость, Елена Павловна. Нет её и никогда не было. Ни при царях, ни при Сталине, ни при Хрущёве. А сегодня тем более нет. Да и вообще, справедливость понятие эфемерное, утопическое. Справедливость возможна при коммунизме, а коммунизм возможен при наличии справедливости. Замкнутый круг получается. Ни того ни другого человечеству не достичь.
- Не согласна с вами, Леонард Семёнович. Я всё равно верю - есть справедливость.
-Так где же ваша справедливость, Елена Павловна?- Развёл руками Великанов.
- В соблюдении законов всеми. Без исключения.
-Какая наивность. Я смотрю вас не переубедить.
-И не пытайтесь. Простите за наглость, лучше угостите чем-нибудь покрепче. Первый раз в жизни хочется напиться до белой горячки.
- О-о! Чудесное желание!. Это мы сейчас сообразим.
Утром Елена Павловна проснулась от головной боли. Её слегка подташнивало.- С чего бы, - подумала она. - Что-то было вчера. Где я была?
Словно из тумана выплыла из памяти бутылка столичной, пара картофелин в мундирах, чоканье стаканами за одиночество, за справедливость, за мир во всём мире и песни про камыш, про он сказал поехали, эх дороги.. Потом кто-то провожал до дому. Она его долго выталкивала за двери.
-Боже мой, стыдоба. Как же я же могла,-корила она себя, наконец, вспомнив, где она была вчера.