Однажды Эдея снова всех поразила. Она передала через Досю приглашение – посетить её в её девичьей спальне. И Дося не посмела перечить. Она была рада, что Эдея дома, не убежала снова к своим ужасным друзьям, уж лучше пусть она проводит время с этим странным белобрысым мужчиной в татуировках, не таким уж и молодым, но раз он искал её и отыскал, а она пошла с ним, то это просто некая очередная тайна, которая окутывала всю чудную семейку. И самого безумного Каровски, и появившуюся из ниоткуда девочку-сиротку, которую он удочерил, и неожиданная кончина хозяина дома, и бегство совершеннолетней приемной дочери в ночлежки самой ужасной части города, и, наконец, измученный пришелец с сумеречным лицом, сумевший вытащить девочку из наркопритона.
Так что уж пусть лучше он, этот Денис Бек, чем босяки! Благодаря ему они, похоже, выберутся из недоразумений! Уже появился садовник – скоро сад приобретет благопристойны вид. Появилась кухарка, скромная девушка из северной провинции, умеющая готовить не только рыбу, заодно и в доме будет чисто, а то Дося уже не такая рьяная и шустрая, как в молодости. В меню снова появилось легкое вино, заключен договор со строительной компанией по ремонту особняка. А главное – был подписан новый контракт, благодаря которому Дося становилась полноправной компаньонкой Эдеи. Значит, она приложит все усилия для процветания! Мало того, Дося давно лелеяла мечту – создать на базе половины дома с кабинетом Каровски его мемориальный музей, и эта мечта теперь осуществится – какая будет польза для пополнения наследства!
… После прогулки по саду в теплый вечер в конце августа они вернулись в дом и вечеряли в её большой роскошной спальне, куда девушка велела принести кофе, вино и шоколад для позднего ужина – в конце концов, она все же была хозяйкой особняка. Вино пил один Денис, но оно не брало его так, как взгляд на юную копию Анны Мирт, похорошевшую за несколько дней в особняке под опекой Доси. А «копия» пересела на край широкой кровати и начала медленно расстегивать на груди легкий пушистый халатик.
- Денис, - позвала она.
- Да, милая? Ты хочешь спать, оставить тебя?
- Обними меня, Денис,
- Я… Ты… Эдея… Что…
- Я хочу быть с тобой, Денис, я хочу познать мужчину, которого любила моя мама.
- Ты… уверена?
- Уверена, как никогда. Ну же, не медли!
Денис, словно загипнотизированный, пошел на её зов. Словно в бреду, он называл её Анной, и девушка это принимала. Денис был настолько бережен и нежен, насколько мог, но Эдея не противилась, не принимала позы, она отдалась ему легко и с радостью, и её чувства были свежи и неподдельны. Она отдавала ему столько, сколько не успела дать Анна, главным любовником которой был революционный мятеж. Эдея словно возмещала Денису его неудовлетворенность и такую краткую любовь с женщиной-Ключом.
Его страсть разгоралась, и Эдея отвечала страстью на страсть. Его словно несли дикие, необузданные волны, поднимая все выше и выше, и Ключ Эдеи сливался с его собственной меткой, разгораясь огнём и усиливая чувства многократно – и Жёлтая Королева наверняка смотрела на них, усмехаясь.
Итак, они стали любовниками. Эдея сама захотела этого, и Денис готов была ей потворствовать, только чтобы она снова не сбежала из дома, снова не затосковала. И это новое, захлестнувшее чувство на время перекрыло скрытую хандру и тревогу. Познавание друг друга забирало их целиком, тяга не утихала, и Эдея прощала его за то, что он забывался и называл ее Анной, именем матери.
Вечерами они гуляли по дальнему побережью, замусоренному, необжитому, в угловатых валунах, и разговаривали, разговаривали, делясь воспоминаниями, целуясь и влюбляясь друг в друга снова и снова. Время шло. Эдея по-прежнему время от времени продолжала навещать друзей в наркопритоне, носила деньги и еду, лечила их, а они продолжали себя убивать сильнейшими наркотиками. Денису оставалось с этим мириться. И все равно, это время стало счастливейшим в его жизни. Словно не виднелась впереди преждевременная смерть, не пронзала сердце остриём иглы альтернатива предать дочь Анны.
Летели дни, недели, лето сменилось краткой сухой осенью, замаячила близкая дождливая и ненастная зимняя пора. И как бы ни было им хорошо вместе, невысказанность громоздилась между ними, подобно корявому, грубому валуну, требуя воли. Оба откладывали сложный разговор. Но вот внезапно у Дениса случился странный приступ. Очередной приступ мигрени, настолько сильный, что он потерял сознание. Он провалялся в беспамятстве, похожем на тяжелый глубокий сон со странными калейдоскопическими сновидениями, сутки, и пришел в себя от прохладной руки Эдеи на своем лбу. Сознание медленно прояснялось. «Это метка жреца напоминает о себе», - первое, что пришло в голову Денису. Он попытался улыбнуться девушке, но она была серьезна.
Откладывать далее разговор было невозможно. И Денис уже жалел, что ввязался в любовное приключение, что будет с Эдеей, когда он умрет? Ему не хотелось оказаться перед ней немощным, угасающим. Наверное, правильнее всего было бы найти опекуна и уйти, бросить её, скончаться в одиночестве, но и на это у него не хватало силы воли.
До окончания отведенного срока свободы и любви оставалось всего два месяца, и, наконец, главный разговор состоялся.