Мы пошли учиться. Когда не пользуешься языком, его забываешь. И мы пошли на самые поздние курсы, какие нашли, с 20 до 23, чтобы успевать после работы. Мы встречались на станции метро Московская, шли пешком и болтали. Поесть до занятий не успевали и разъезжались по домам голодные и уставшие, вымотанные рабоче-студенческими буднями. Поэтому все обсудить нужно было до занятий. В личной жизни было затишье, и Ирка вздыхала. Был конец сентября, тепло как в июле, дрожал тёплый воздух, исходящий от асфальта, и после очередного занятия не хотелось домой.
Мы зашли в пристанище отчаянных самоубийц, в Макдак, выбрали маленький круглый столик у стеклянной стены. Кофе грел руки, вечер грел душу.
Ирка вздыхала. Она взяла хрустящий пирожок с вишневым вареньем, в Макдаке он странной фаллической формы (завсегдатаи Макдака знают). В общем, для барышень в кризисе отношений. Ирка не торопясь порвала коробочку и погрузясь в свои мысли, медленно начала есть. Она откусила крошечный кусочек, по пирожку потекло вишневое варенье. Она думала, рассматривала пирожок, варенье дотекло до пальцев, и тогда она неспешна слизала варенье со всей длины пирожка. Так повторялось несколько раз. Ирка сидела к стеклу боком и была поглощена своими мыслями и девичьей грустью. Я сидела лицом к стеклу, поэтому мне было прекрасно видно что происходило на улице, напротив нас. А напротив нас была тёплая осенняя ночь и автобусная остановка. На ней стоял всего один молодой человек. Так же как Ирка погруженный в свои мысли. В какой момент он обратил на неё внимание, я не знаю, я все-таки внимательно слушала Ирку. А Ирка грустно рассказывала о том, как хочется любви и нежности, тепла и ласки и что она хрупкая девушка, наконец. Ее чёрные длинные ресницы то вздрагивали как веер , то томно порхали как огромные бабочки. В общем, обычный бабский вечер, когда продолжения в ночном клубе не предвидится.
Молодой человек замер. Нет, он не слышал наших речей, он только смотрел на Иркин пирожок, так же внимательно как и она. С ним происходили удивительные тепло-осенние метаморфозы. Ему становилось труднее дышать и ровно стоять. Он влип в стекло, врос в него, сроднился с ним, оно было его опорой и внутренним стержнем одновременно. След от дыхания на стекле таял, стало казаться, он перестанет дышать совсем и совсем скоро.
Все волшебство продолжалось минуты три. Ирка была увлечена пирожком, молодой человек Иркой, я ошалела и во все глаза пялилась на парня, лишь бы не упал. Потом Ирка положила в рот последний кусочек, так же медленно облизала пальцы и улыбнулась. Зазвонил телефон. Звонила ее мама.
Молодой человек оторвал себя от стекла. Резко, по живому оторвал. Собрав в кулак всю свою мужскую гордость. Достал сигареты. Руки тряслись. Долго не получалось достать сигарету из пачки, наконец, он справился. Закурил. Первая затяжка была чтоб до боли, чтоб обжигало, чтоб вернуло в мир живых. Он выдохнул и начал дышать. Жизнь понемногу возвращалась в его тело, голова кружилась, реальность рушилась на него кусками: картинка, звуки, запахи, остро, до боли. С возвращением.
Вот вы, наверное, не верите в ведьм, де, всех сожгли в инквизицию, демоны. Ан, нет. Иркины чёрные ресницы как стрелы пронзили его бедное растерзанное сердце. И, может быть, когда-нибудь, он расскажет внукам в бане под пиво, что был в его жизни внезапный ночной секс с незнакомкой. Прямо на автобусной остановке. Под листопад. Правда, незнакомка об этом не знала.
П.С. Ирка пока еще не нашлась, но я по прежнему верю в теорию 5 рукопожатий и надеюсь, мы как-нибудь соберёмся на ведьмовской шабаш.