Почти весь декабрь дули западные ветры, неся с Чёрного моря тепло и дожди. Но перед самым Новым годом северный ветер, пронзительно морозный, свирепый повернул их вспять, нагнал снежных туч и город утонул в снегах.
Метель намела сугробы местами по самые окна. Дома под тяжестью снега на крышах, казалось, присели и испуганно таращили глазницы окон на одиноких прохожих, идущих гуськом.
Елена Павловна осторожно ступала в снежные ямки-следы от шедших впереди, ныряя в них едва ль не по колено.
Девственная белизна снега, слегка подсиненная тенями от опушённых ветвей, пугающе огромный раскаленный до красна диск солнца, зависший над дальними крышами, озорной морозец , обжигающий щёки и превращающий дыхание в забавные клубочки пара, всё это вызвало у Елены Павловны неосознанную радость ожидания чуда, что должно произойти в её жизни этим чудесным утром.
. Она сама не знала и даже не пыталась понять, чего она хочет, чего ждёт. Единственно, что она сознавала –чётко и беспрекословно- что сегодня начинает жить заново. С чистого листа. Отвергнув, зачеркнув прошлое.
Она освободилась от его пут. Она ощутила необыкновенную лёгкость в теле. Ей казалось, что она не идёт, а порхает над снежными заносами, невесомая как мотылёк.
Она едва не столкнулась с кем-то, когда свернула в переулок. Отпрянула, шагнув в сторону.
- Елена Павловна? - В знакомом чем-то голосе радость удивления.
- Доброделов? - удивилась Невронская, пытаясь скрыть разочарование натянутой улыбкой. Он стоял в полушаге от неё без шапки, небритый, со следами копоти на щеке, в сереньком осеннем плаще.
.
Здравствуйте, Евгений Палыч. Вы что-то не по погоде одеты.
- Извините, пожалуйста. - Он явно был смущён. - Во-первых, здравствуйте, а во вторых, я двое суток не выходил из котельной. Напарник мой, понимаете, приболел, а погода, как видите, так резко изменилась. Позавчера утром тепло вроде было. Я соответственно и оделся.
- Не повезло вам, Евгений Палыч. Не стану вас задерживать. С наступающим вас Новым годом. Желаю здоровья вашему напарнику.
- Что-что? Как? Новый год? Уже!? - он остолбенело уставился на Невронскую. -Забыл. Просто из головы вылетело. - Он явно был расстроен. - А я хотел…- он замялся. - Простите, я тоже вас с наступающим. А как вы будете встречать?
- Как все.
-А если я приглашу вас в нашу компанию. Нам как раз не хватает Снегурочки. А вам не надо будет играть роль - вы сама уже Снегурочка.
На ней была белая шубка, белая шапочка с голубым помпоном. Она вдруг почувствовала себя той безвозвратно далёкой первокурсницей, Леночкой Невронской, в окружении безнадёжно влюблённых в неё мальчиков-однокурсников.
Она беспечно рассмеялась.
-Какая из меня Снегурочка. Спасибо за приглашение, но, к сожалению, честно, не могу. Я человек подневольный. - Она выпрямилась и, словно читая , продолжила ,- назначена приказом по школе ответственным за проведение новогодних мероприятий… Вот так-то, Евгений Палыч.
- Жаль, - он горестно вздохнул, - соболезную.
- Ну что вы! Я напротив довольна. Коллективно, с детьми. С первоклашками. Так это уже сказка.
- Завидую вашим первоклашкам.
- Не стоит, Евгений Павлович. А вы, - в ней вновь проснулась Леночка Невронская и та непринуждённо, не без кокетства предложила, - а вы приходите к нам на новогодний бал.
- Я!? С удовольствием. Обязательно приду. Обязательно! - Он не скрывал радости.
-Ну так до встречи на балу. - Она снова беспечно звонко рассмеялась.
На душе было тепло, светло. Хотелось петь, танцевать, кружиться, кружиться.
Что со мной? Что я наделала? Он же придёт. Придёт ко мне. - Она чего-то испугалась. - Что подумают ребята? - Она внезапно осознала, что под словом ребята она имела ввиду Игоря. - При чём тут Игорь и Доброделов?
Что мне до них? Игорь, Игорь, Игорёк, что за чудо паренёк. Надо же, стихоплёт. - Она с трудом сдержала смех. - Что со мной? Чему я рада? Смотри-ка! Воробышки.
На проволочной ограде застыла стайка воробьёв. Они нахохлились, распушились, пряча в перьях озябшие лапки и вертя головками тихо жаловались друг другу на холода на своём певучем птичьем языке.
- Надо же, первый раз вижу здесь воробьёв, - удивилась Елена Павловна не встрече с пернатыми, а тому, что до этого просто не замечала их присутствия, как и всех атрибутов сельской жизни в этом новорожденном городе.
Она как будто заново обрела слух. Вот крикливо горланят разными голосами петухи, приветствуя солнце. Где-то далеко трубно замычала корова.
Рядом за стеной взвизгнул спросонья поросёнок. Залаяла собака, гремя цепью. Звякнуло ведро. Эти звуки сопровождали её каждое утро по пути в школу, но она их не воспринимала душою. Они звучали сами по себе, живя своею жизнью, не касаясь её, не пробуждая никаких чувств и мыслей.
Она была слишком углублена в се6я, в свои переживания, оказывается сегодня не стоящие выеденного яйца, как это не обидно сознавать.
Но теперь она начинает новую жизнь с Нового года. Она вдруг ощутила свою причастность к жизни тех, невидимых за стенами и заборами людей, чьих детей и внуков она учит, воспитывает.
Уже ради этого стоит жить.
В школе стояла благоговейная, почти музейная тишина. Под лестницей на табурете как всегда восседала баба Тоня.
- Леночка! Господи! Что тебя принесло в такую рань?
- Я - дежурная, баба Тоня.
- Ах, вот оно что! Нашли козу отпущения. Чего уж там церемониться. Молоденькая. Бессемейная. Замуж тебе надо, милочка. Я вот тебе желаю в Новом году хорошего жениха найти.
- Спасибо, баба Тоня. Только мне сейчас не до женихов.
- Не обманывай старуху. Ужель я не вижу. Небось подыскала, да вижу не сходится чтой-то у вас.
На какое-то мгновение Елену Павловну едва не парализовало от страха. Кривя рот в растерянной улыбке, она пролепетала :
- Что не сходится? С кем не… Я не понимаю. Кого я обманываю? Выдумщица вы, баба Тоня. - Она натужно рассмеялась. - С наступающим вас Новым Годом. Здоровья вам и всех благ.
- Спасибо, милая, и тебе того же. Будь счастлива.
-Боже мой! Если уже баба Тоня знает. - Она похолодела . - А что она знает? Что они знают? - разозлилась она. - Если только… Доброделов. Да-да! Это же Анны Ивановны язычок. Как же! Доброделов пошёл провожать домой.
Скорее всего – отсюда всё это…это. - Она не нашла подходящего слова и почему-то сразу успокоилась. - Пусть что хотят думают. А мне всё до фени, - вспомнила она любимое словцо Степанова.
Позавчера она занималась с ним почти полтора часа. Судя по его настроению, он готов был продолжить занятие, но, когда, похвалив его за усердие, он осклабился многозначительной улыбкой и сказал, что он старается не столько для себя, сколько, она прервала его на полуслове, поняв, что учёба переходит во флирт, поспешно рассталась с ним.
-Как его отвадить? Как прекратить увлечение мною? - раздумывала она не раз, видя его жалкие потуги на более близкие отношения с нею.
Он постоянно навязывался в провожатые, дважды приглашал домой посмотреть фильмы на английском языке, а на прошлое занятие принёс букет цветов.
На её неважно разыгранное возмущение ( эту безобразно театральную сцену долго не могла вспомнить без содрогания.) он ответил с невинной улыбочкой :
- Это не букет, Елена Павловна. Это наглядное пособие для изучения цвета по- английски. Смотрите, здесь все цвета, представляете, от белого до чёрного.
И он перечислил все цвета на довольно сносном английском. Он довольно способный, умный мальчик. Но мальчик должен, обязан влюбиться в девочку с косичками, но не в замужнюю женщину.
. Это какое-то извращение, думала она, и потому общение с ним вызывало неосознанное беспокойство и тревогу. Она не могла предвидеть, что от него можно ждать. Юношеский максимализм непредсказуем и может трагически обернуться для обоих.
-Может поговорить с ним по душам, сегодня. Именно сегодня чтобы и он начал Новый год с чистого листа. А что? - спросила она себя и ответила весьма убедительно. - Попробуем!
Весь день прошёл в предновогодних хлопотах, порою неожиданно неприятных. Пришли трое плотников из ЖКХ устанавливать ёлку. Пришли уже навеселе. Два раза роняли ёлку на пол. Сломали две ветви.
Пришлось привязывать их к стволу проволокой. Елена Павловна едва сдерживала слёзы, глядя на помятую обвисшую ёлку. Когда девочки попросили ёлочные игрушки, оказалось, что ключ от кладовки на положенном ему месте не висит.
- Опять Леон домой упёр. Это с ним не впервой, - объяснила баба Тоня.
Елена Павловна побежала за ключом. Хорошо, что дорожка была уже протоптана, а местами расчищена от снега чьими-то заботливыми руками.
Леонард Семёнович дико извинялся, кляня себя за рассеянность.
Потом были репетиции. Все четыре десятых класса приготовили новогодние инсценировки. За полчаса до начала концерта кто-то из девочек подал ей листок бумаги.
От Игоря? - первое, что она подумала. За весь день она ни разу не вспомнила о нём и устыдилась своей забывчивости. Она, волнуясь и даже чего-то пугаясь, развернула втрое сложенный листок.
- Что с вами, Елена Павловна? Что случилось?- участливо допытывался Степанов, заметив как внезапно изменилось, осунулось её лицо. Она удрученно выдохнула:
- Нет у нас деда Мороза. Виктор Петрович заболел. 39 температура. Что же делать? Какая ёлка без деда Мороза.
- А я разве не похож на деда Мороза?! - возмущённым грубым басом произнёс Степанов. - Мне даже нос не надо красить!
Опухоль исчезла, но нос действительно всё ещё был розовый.
-Я Мороз красный нос, где моя шуба и борода? - Всё тем же басом продолжал кричать Виктор.
- Ты что, Витя? Правда?
- А вы думаете я шучу? Кому-то ведь надо вас спасать. Какая Снегурочка без деда Мороза! - возмутился он уже своим привычно нагловатым тенорком, но с какой изящно ироничной усмешкой.
- Каков наглец! - мысленно восхитилась Невронская, а вслух испуганно вырвалось :
-А текст, Витя?
- Какой текст!? Импровизация, Елена Павловна, импро-ви-за-ция и полный порядок. Ну если надо. Давайте я просмотрю. О кэй!
Когда он вышел на сцену и своим изумительным басом приветствовал стоящих в зале, Елена Павловна поняла, что никто не узнал в деде Морозе Степанова.
Девочки недоумённо перешептывались, растерянно хихикая. Мальчики пожимали плечами и хмурили брови, пристально вглядываясь. Невронская, стоя за кулисами, сквозь узенькую щёлку нетерпеливо всматривалась в знакомые лица в поисках Игоря.
В зале его не было, но она чувствовала, что он здесь. Возможно в том дальнем углу, что частично скрыт ёлкой.
Не мог же он заболеть в такой день. И тем более ничего не должно с ним случится, уверяла она себя, совершенно забыв о своей роли Снегурочки.
- Сне-гу-роч-ка-а! …Гу-роч-ка! –разноголосый крик из зала вернул её в действительность.
Она шагнула на сцену. В небесно голубом платьице с пышными рукавами, вся осыпанная сверкающими блёстками, в белых сапожках, тоненькая, изящная, хрупкая, она выглядела девочкой-подростком, даже моложе своих подопечных учениц..
Грациозным взмахом руки и таким же низким поклоном она ответила шквалу аплодисментов. Она видела как неистово хлопает мужская половина зала.
И как сдержанно, с показным равнодушием смыкаются в хлопках девичьи ладони.
- Доченька! - вскрикнул дед Мороз радостным тенорком Степанова. - Где ты пропадала? Я так переволновался, что потерял голос.
- Молодец! Как сумел выкрутится, не растерялся. - Снова восхитилась Невронская.
Он подбежал к ней. Обнял и прижал к груди. Она ощутила спиной дрожь его рук. Его влажное дыхание коснулось её щеки. Она привстала на цыпочки и шепнула в его ухо :
-Витя, не переигрывай.
Он сразу опустил руки. Она окинула взглядом зал и увидела Вахрамова. Она не ошиблась в своём предчувствии : он стоял в дальнем углу возле ёлки.
А зал разразился хохотом. В деде Морозе, наконец-то, узнали Степанова.
Елена Павловна, объявляя очередной номер программы, каждый раз как ей казалось, ловила взгляд Вахрамова и потому, как ей казалось, объявляла только для него лично.
Она была возбуждена, игрива, кокетничала напропалую со всеми и, когда закончилось последнее выступление, забыв, что оно последнее, вышла на сцену объявить очередной номер.
А со сцены из магнитофона хлынули в зал волны Амурского вальса и бас деда Мороза громогласно приказал :
-Вальс! Танцуют все!
Не успела опомниться, как он подхватил её за талию и закружил.
- Какой наглец и какой смелый!..И танцует красиво и легко, - подытожила она, покорно держа руку на его плече. Она взглянула на него. Его серые глаза сверкали, лучились счастьем.
- Что же мне делать? Как же я могу ему сегодня отказать.
Она отвернулась и увидела, что большинство в зале не танцуют, а зачарованно смотрят на них.
.
- Игорь тоже, -мелькнула мысль. Она резко убрала руку с его плеча, оттолкнув от себя.
Прости… Что-то голова закружилась. Я пойду присяду.
Он, поддерживая её за локоть, подвёл к стулу. Она присела и краем глаза следила за Игорем, танцующим с Верочкой. Никаких негативных чувств к ней она не испытывала.
После вальса объявили танго. Она видела как Игорь отрицательно замотал головой и руками и, бросив взгляд в её сторону, вышел в коридор, не прикрыв дверь.
Она восприняла это как приглашение. С трудом выдержав полминуты, встала и, пройдя за кулисы через запасной ход, вышла в коридор. Игорь стоял у окна, в нетерпении барабаня пальцами по стеклу.
Одет он был в тёмно синий костюм. Белизну рубашки оттенял однотонный голубой галстук. Костюм был явно импортный. Раз и навсегда отутюженный, без единой складки и вмятинки, с безукоризненно строгими линиями лацканов и боковых карманов, матово блестящими пуговицами, он вызвал искреннее восхищение у Невронской.
- Игорь, как ты замечательно выглядишь в этом костюме. Как ладно сшит. Прелесть.
Игорь смутился, покраснел.
- Это подарок мамы. Три года назад она купила его в Манчестер-сити. Мне на вырост, как она сказала тогда. Уж больно костюм ей понравился. Но мне кажется я вырос из него.
Действительно, рукава были явно коротки. От манжет на брюках остались только тёмные линии. Конечно ими удлинили штанины.
-Всё равно костюм люкс. Прекрасный вкус был у твоей мамы.
Глаза Игоря повлажнели. Он как-то весь напрягся.
Она поспешила изменить тему разговора.
- Я вот что хочу попросить тебя. - Она смущённо улыбнулась. - Можно я к вам на каникулах забегу на минутку. Я видела у тебя сборник рассказов Моэма.
-Конечно, конечно. Зачем на минутку? - обиделся он. - Приходите в любое время. У меня есть и в подлиннике и в переводе. Выбирайте сами.
-Спасибо, я обязательно приду. Тем более, я соскучилась по бабе Маше и по её изумительному чаю.
-Это её конёк. Здесь она спец, - с откровенной гордостью подтвердил он.
Из зала донёсся бас Степанова.
:
- Внимание! Дамский танец! Дамы приглашают кавалеров!
В дверях показалась Евглевская. Она подскочила к Игорю, протянув к нему руку. - Я вас приглашаю на танец, молодой человек.
Игорь вопросительно взглянул на Невронскую.
Она повернулась к Верочке и спокойно, безапелляционным тоном отчеканила каждое слово :
- Простите, девушка, но я уже опередила вас. Молодой человек танцует со мной. - Она взяла Игоря за руку и повела в зал.
Верочка побледнела, сжав пальцы в кулак. В дверях они столкнулись со Степановым. Из-под мохнатых ватных бровей злобно сверкнули глаза. Он что-то сказал, но в зале уже гремела музыка и они оба ничего не расслышали.
Впервые за последний год Елена Павловна вдруг ощутила себя женщиной.
Перед ней в двух-трёх сантиметрах стоял мужчина (пусть он всего лишь юноша, но всё равно это мужчина). До этого всё мужское, начиная от одежды, щетины на щеках, запаха табака, похотливых взглядов вызывало брезгливость и отвращение.
Сейчас же прикосновение мужских пальцев к ладони и талии наполнили тело трепетно нежным волнением и такой нестерпимой жаждой ласки, что у неё захолонуло в груди от страха, что она не выдержит и что-то сотворит ужасное.
Этот страх, как вспышка магния, мгновенно угас и ей стало страшно весело, страшно радостно. Она давно уже поняла, что этот необъяснимо возникающий страх её ангел хранитель.
Он всегда вовремя удерживает от опрометчивых поступков и постоянно следует за ней. Вихрь вальса закружил и унёс в другой мир, где можно бездумно смеяться, бездумно что-то напевать, бездумно болтать обо всём и ни о чём и только кружиться, кружиться без конца.
Но всё, к сожалению, имеет конец. Оба, ещё не отдышавшись и как бы оправдываясь, одновременно произнесли : одна - как ты, другой - как вы, прекрасно танцу... Оба не договорили фразу.
Проходящие рядом пары толкнули их в спины, прижав друг к другу. Она ткнулась лицом в его грудь и услышала глухой стук сердца. Она вдруг почувствовала болезненно остро, как ей не хватает в жизни ощущения биения чужого сердца рядом, под боком.
Этот мальчик снова напомнил, что она женщина. Всего лишь женщина. Она испуганно отшатнулась. Он покраснел.
Она стояла перед ним, не зная, что предпринять дальше. Отойти, оставить его одного? Она почувствовала, страшась, что не сможет сдвинуться с места, хотя понимала, что так нельзя, не положено ей, учителю, вести себя так со своим учеником.
Она ещё Снегурочка и её место на сцене. Так давай шагай, выполняй свою роль, уговаривала она себя, по-прежнему не в силах пошевелиться.
Ей казалось, что все вокруг смотрят на неё и понимают, догадываются о её состоянии. От этого она совсем окаменела.
Всё это длилось несколько секунд, казавшиеся ей вечностью.
И вдруг страшно знакомый голос.
- Дорогие мои старшеклассники! Поздравляю вас с наступающим Новым годом!
Словно ведром ледяной воды окатило. Дыхание перехватило.
- Доброделов!? –вскрикнула она и, ухватив Игоря за руку, потянула в толпу.
- Гляди-ко, новый дед.
- Какой красавец! Вот это дед Мороз!
- Вот это да! Не то что наш.
Куда ему, мелкотравчатому.
Доброделов был в белом тулупе, длинном до пят, в красной шапке, отороченной белым мехом. У него была изумительная борода в мелких колечках и пышные усища .
-Я иду и вижу свет в окнах. Ёлка пылает огнями. Ну как не зайти поздравить. Тем более может быть здесь моя внученька Снегурочка.
Потерялась где-то, не могу отыскать. Да вот она, моя внученька! - Он протянул руки, шагнув к Невронской, но другой дед Мороз встал между ними, раскинув руки в стороны.
- Не твоя! А моя! - угрожающим басом рявкнул Степанов. - Потерял! Так иди на улицу и разыскивай!
- Виктор! - Елена Павловна схватила его за рукав. - Прекрати! Какой стыд! Ты что себе позволяешь?
-Это он позволяет, а не я! Ходят здесь всякие. Нацепил бороду и думает ему всё позволено!
- Извините, я вижу ошибся. Простите за вторжение.
Доброделов был явно смущён. Он молча поклонился и вышел из зала.
Елена Павловна рванулась было за ним, но её неотступный ангел хранитель-страх остановил её.
Она поняла, что для неё сейчас лучше не обнаруживать своего знакомства с ним. Хватит для неё сплетен, если даже баба Тоня в курсе. Она повернулась к Степанову.
-Виктор… Степанов. Не ожидала от тебя такое. Ты меня просто разочаровал.
- А что я сделал? Какой-то мужик в тулупе врывается и орёт - подавай ему Снегурочку! А может это маньяк!
Чего ты выдумываешь, Витёк? - вступил в разговор Игорь. - Человек вошёл нормально, поздравил всех. Попытался разыграть сценку с пропажей Снегурочки. А ты так по-хамски. Ещё комсомолец.
- Что-что?!.. А ну-ка отойдём. - Он схватил Игоря за руку и буквально оттащил в сторону.
Всё произошло в течение нескольких секунд.
Как бы потом она себя не корила, но в тот момент предотвратить происшедшее всё равно бы не успела. Она видела как тряслась борода деда Мороза. Очевидно, он что-то кричал, но было так шумно, что она не разобрала ни слова.
Игорь повернулся к Степанову спиной и шагнул в её сторону. Дед Мороз почему-то стал заваливаться на бок, задирая ногу, согнутую в колени. И вдруг его нога выпрямилась и резко врезалась каблуком в поясницу Игоря.
Он вскрикнул с такой болью, что Елене Павловне показалось, что она видит как выскочили из позвонков Игоря те самые шурупы, о которых ей поведала баба Маша.
Игорь, вскинув руки, рухнул на пол.
И ту боль, которая пронзила его тело, она словно прочувствовала сама. Она ужаснулась. У неё потемнело в глазах и когда тьма стала светлеть, из неё медленно выплывала белая борода с торчащим над ней красным носиком похотливого зверька. Зверя, недочеловека, которого надо уничтожить, растерзать.
В какой-то безумной животной ярости с воплем:
-Мерзавец! Подонок! Я тебя-я-я! - Она набросилась на Степанова. Её жгло одно желание, одна мысль сверлила мозг.
Дотянуться до лица и растерзать его в клочья. Она тянула к нему руки, скрючив пальцы. Он пятился, отбивался и жалобно, просящее кричал :
-Чё ты!? Чё ты? Я не хотел. Я... я сам не знаю.
Она сорвала с него бороду. Пальцы запутались в вате. Она остановилась и, сбросив клочья на пол, замерла, услышав слабый шлепок. Тишина в зале была оглушительная и в этом что-то почувствовалось зловещее, угрожающее для неё. Она оглянулась.
Плотно, плечом к плечу стояли полукольцом дети, поникнув головами.
Задние ряды, вытянув шеи, тоже пытались разглядеть что-то лежащее внизу на полу. Там, вдоль частокола ног вытянулось тело Игоря. Раскинув руки и ноги, оно лежало недвижно как камень. Ноги у неё подкосились. Она медленно осела на колени и на четвереньках подползла к нему.
- Игорёк, милый, Игорёк, - шептала она, бережно приподнимая его голову и укладывая её на свои колени. - Что ты? Не молчи…- упрашивала уже крича и плача.
Слёзы капали на его лицо белое как мел и, стекая, оставляли извилистые полоски. Чёрные дуги бровей и тени от мохнатых ресниц пугающе усиливали, подчёркивая, эту страшную неживую белизну лица.
Он медленно приподнял веки. Взгляд был бессмысленный, пустой, как будто уплывающий в неведомое. И также медленно веки опустились.
- Врача!.. Скорее!.. Скорую! – закричала она.
Врач появился через полчаса.
Всё это время, где каждая минута мучительного ожидания казалась часом, она сидела на полу в той же позе, держа на коленях голову Игоря и уже осипшим голосом безнадёжно просила :
- Очнись, Игорёк… Очнись...Очнись... Но где же скорая? Когда же?..Когда? Очнись, Игорёк.
Рядом с ней на корточках сидела Верочка с красными опухшими веками. Она постоянно хлюпала носом, но Елена Павловна не замечала её присутствия, как и ребят, всё ещё стоящих вокруг, но уже поредевшим кольцом.
Большинство из них поняв, что праздник окончательно испорчен, разошлись по домам. Она даже не заметила прихода врача и только, когда чей-то толстый морщинистый палец приподнял веко Игоря, она пришла в себя и увидела рядом с собой сидящего на корточках мужчину в белом халате.
Его чёрные коротко стриженные волосы стояли дыбом и у неё мелькнула мысль, что он увидел в глазу Игоря нечто страшное, отчего они так поднялись у него.
-Давно он бэз сознания? - явно с грузинским акцентом спросил у неё доктор. Пытливый взгляд карих глаз из-под смоляных бровей ещё больше испугал её. Она промычала что-то нечленораздельно.
- Около получаса… Да, не больше, - подсказал кто-то из ребят.
-Пульс…Да. Пульс неважный. - задумчиво произнёс доктор. - Помогите носилки принэсти. А что с ним случилось? - снова обратился он к Невронской.
Его ударили в поясницу. А там... а там...- она всхлипнула.- Понимаете, там болты. - Она зарыдала, пряча лицо в ладони.
Какие болты? Гдэ? - удивился доктор.
- Четыре года назад попал в аварию. У него в позвоночнике металлические стержни, - пояснила Евглевская.
- Ах вот оно что?.. Ай, генацвале, такой молодой, ай-я-яй, -сокрушённо качнул он головой. Доктор, натужась, поднял своё грузное тело.
Принесли носилки.
- Переворачивать его нэ надо. Ложим как лежит. Осторожнэй юноши.
У Елены Павловны затекли ноги и ей помогли подняться. Она шла за несущими носилки ребятами, едва передвигая ноги и шаркая ими по полу.
Она не ощутила жгучего морозного дыхания ночи, когда вышли на школьный двор, не замечала снега под ногами. Она видела только его руку, свисающую с носилок.
Рука покачивалась в такт шагам, а ей казалось, что он этим движением приглашал её на очередной танец и его пальцы сейчас прикоснутся к её ладони и она снова ощутит их робкое тёплое пожатие и то необъяснимо сладостное волнение, охватившее её тогда в танце.
-Боже мой! Я же люблю тебя. - Её словно ударило током. Поражённая внезапным признанием, она застыла на месте, зажмурилась и долго не открывала глаз, боясь, что окружающие её люди увидят в её глазах то, что она таила не только от них, но и от самой себя.
Нет! Не может быть! Чушь! Чушь, глупости! - уверяла себя перепуганная Елена Павловна. - Нет, это правда. Это на самом деле правда, - счастливо смеялась Леночка Невронская.
- Что же теперь будет? - спросили обе. Елена Павловна открыла глаза. Игорь уже лежал внутри машины. Она видела только его затылок.
Мотор нетерпеливо рычал. Белый халат доктора заслонил дверной проём.
Они сейчас увезут его. Совсем увезут. -Ужаснулась она и кинулась к машине.
Доктор уже пытался просунуть свое грузное объёмное тело внутрь кузова, но она, ухватив его за халат, остановила. Вскочила на подножку. Доктор двумя руками обхватил её и опустил на снег.
.
-Куда ты, дэвочка?
- Я с ним в больницу, - категорично объявила она.
- Нэльзя, милая дэтка, нэльзя. Во-первых, поздний час, во-вторых, праздник, а в трэтьих я эго в рэанимацию положу. Нэ нравится мнэ эго пульс. А ты кто эму- нэвэста?- Он лукаво подмигнул.
- Надо же!- возмутилась Елена Павловна, испуганно вздрогнув.
- Завидую я эму. Уж больна ты хороша. А гдэ мои сэмнадцать лэт!
Кто-то из ребят хихикнул.
Иди, милая в тэпло. Простудишься. Морозно! Ух!
Доктор протиснулся внутрь кузова. Дверь захлопнулась. Мотор взревел, но машина осталась на месте. Задние колёса буксовали, швыряясь ошмётками снега.
Ребята обступили машину, напряглись и столкнули его с места. Елена Павловна с тоскливым предчувствием смотрела вслед тающим в темноте красным огонькам, уносящим в неведомое её мгновенно обретённое и тут же ускользнувшее счастье.
Кто-то накинул ей на плечи пиджак, кто-то просил быстрей вернуться в зал, кто-то успокаивал, что всё будет хорошо, но она знала, что всё не так и неизвестно как будет, но что её ждёт впереди ужасное, она не сомневалась.
Четверо ребят проводили её домой. Расставаясь, Володя Бурцев сказал :
- Не переживайте так, всё образуется. А с этим гадом, жаль, что успел смыться. Ну мы его достанем.
- Ни в коем случае, что вы! Вы только навредите себе и мне и возможно школе.
Она ещё что-то говорила им, но мысленно была там, с Игорем, в палате реанимации, среди проводов и трубок, идущих от его тела к приборам и колбам.
То, что она видела в телевизионном сериале, вспомнилось и теперь представлялось почти в живую и даже тогда, когда она вошла в дом, эта картина реанимации продолжала стоять в глазах, пока она не включила свет. На часах было без двадцати двенадцать.
- Вот тебе и Новый год. Говорят, как встретишь, так и проведёшь. - Она безнадёжно вздохнула. Стянув сапожки, упала на кровать.
- Итак, наконец-то, всё прояснилось. Оказывается, влюблена. Четыре месяца понадобилось, чтобы понять причину непонятных страхов, так глупо отравляющих жизнь. А ведь началось всё ещё на первом уроке, на первом знакомстве с ним.
Его глаза. Всего лишь на мгновенье они показались пугающе знакомыми, чем-то родными, почти как у отца. Мелькнувшее в памяти отцовское лицо слилось с лицом Вахрамова и потому, исказив юношеские черты, показалось отталкивающе старческим.
Отчего возник этот необъяснимый страх? Чего или кого она всё это время боялась? Почему боялась? Разве сейчас не боится? Учитель и ученик. И между ними…
Ледяные мурашки пробежали по всему телу. Как теперь жить с этим? Как скрыть от чужих глаз? Если узнают… Она в ужасе соскочила с кровати. Если случайно разбитый нос Степанова обернулся кошмаром, то что её может ожидать теперь?
\
С позором выгонят из школы и запретят навсегда преподавать. А как жить дальше? Она же ничего не умеет, кроме как учить детей английскому. Её вдруг охватил озноб.
Дрожащими руками она постелила постель и, не раздеваясь, укрылась одеялом с головой. Дрожь не унималась, напротив, усиливалась. Подобрав колени к подбородку, она сжалась как бывало в детстве и глубоко задышала, надеясь согреться дыханием. Вскоре это помогло, ей стало душно и она откинула одеяло с головы. На часах было 7 минут первого.
-С Новым годом, - поздравила она се6я. Впервые с болью в душе она почувствовала себя сиротою. Насколько она помнила себя Новый год никогда не встречала одна.
Всегда была компания : вначале - родители с родственниками, потом - школьные друзья, институтские. Всегда радостно, весело шумно и всегда всё вертелось вокруг неё. Она всегда была в центре внимания. Теперь ни родных, ни друзей, ни праздника.
Она поднялась, выключила свет, легла и, едва закрыв глаза, словно в живую увидела белое омертвелое лицо Игоря на своих коленях. Что с ним? Как он там? Бедный мой мальчик. Ну почему? Ну почему всё так ужасно? Она расплакалась и как-то незаметно уснула.
Проснулась, чувствуя себя больной, разбитой. Болела голова, слезились глаза и только мысль, как Игорь, что с ним? - заставила тело подняться, одеться и выйти на улицу.
Ветер налетал порывами, сметая снег с крыш и снег проворными белыми змейками скользил по сугробам, сухо и тревожно сипя. Улицы были пустынны и дома выглядели нежилыми, заброшенными.
Ни одна труба на крышах не дымилась. Окна наглухо закрыты ставнями. Вчерашние тропинки занесло и Невронская, местами проваливаясь по колено, проклинала погоду, сугробы и горожан, не желающих расчистить ей дорогу до больницы.
Она торопилась, падала, выползала на четвереньках из очередного сугроба; порою даже пробегала несколько шагов по асфальту, очищенному от снега ветром.
У неё сбилось дыхание, она задыхалась, заглатывая ледяной воздух открытым ртом. Когда вбежала в регистратуру, не могла произнести ни слова и на вопрос дежурной : - Вам что надо? -только открывала рот, артикулируя фамилию Вахрамова.
Наконец, откашлявшись, прохрипела: -Вчера к вам доставили из школы мальчика. Вахрамов Игорь, Что с ним?
- Вахрамов, говорите? Да, есть такой, Он в реанимационной.
- До сих пор?
- Что значит до сих пор? Он ещё полсуток не пролежал.
- А сколько нужно?
- А это одному богу известно. Может неделю. Может и больше. Но вы не волнуйтесь, состояние его стабильное. Возможно завтра переведут в общую.
-А можно к нему?
- Не можно, детка, не можно, Пора бы знать. Иди домой. Не мешай работать.
Теперь ветер был встречный. Он хлестал по лицу колючим снегом, валил с ног, набивался в рукава, в сапожки. Казалось пронизывал насквозь. У неё заледенели колени, руки, грудь. Дрожь сотрясала тело.
- Замёрзну,- испугалась она и удивилась своему испугу. Ещё недавно была бы рада такому исходу, но сейчас, у неё даже потеплело в груди, у неё есть Игорь и этим всё сказано.
Домой пришла обессиленная, измученная. Её мутило, кружилась голова. Она плохо соображала. Пыталась разжечь печь, но не смогла попасть спичкой по коробку. Хотела включить электрочайник, но вилка не желала вставляться в розетку.
- Чёрт с вами, - обозлилась она и легла в постель. Вначале ей показалось, что она проваливается вместе с кроватью куда-то во тьму, но оказалось, что она внутри печи.
Она ясно видела обугленные кирпичи, обросшие пухом сажи и яркие жёлто-красные язычки пламени внизу. Вдруг пламя стало разгораться и стремительно взвилось вверх, обжигая тело. Пламя коснулось электролампы. Стекло рассыпалось и раскалённые вольфрамовые нити зашевелились, задёргались, складываясь в контуры человеческих лиц, очень похожих на Великанова и завуча.
.
Их огненные рты страдальчески раскрывались и она услышала испуганно визгливый крик: 41,5!
Потом поплыли над нею заснеженные ветви, украшенные крохотными электрическими фонариками
- Это же ёлка новогодняя.- обрадовалась она. А почему нет Игоря? Где Игорь? Он прятался за ёлкой. Я же видела.-
Ёлка медленно уплывала в звёздное небо. Прозрачный серпик луны излучал холодный свет. Она почувствовала его холодное приятное прикосновение. Она закрыла глаза. Темнота вдруг начала светлеть, послышались какие-то голоса, явно женские.
Один из них приблизился почти к уху.
-Сейчас узнаем.- Голос девичий, с приятной хрипотцой. Кто-то слегка приподнял ей руку.
-Сколько?-Тревожный шёпот.
- 38,5.-
- Слава богу, спала.-
- Пойду обрадую Игоревича.-
-Игорь?- Его ужасный крик, безжизненное лицо, машина скорой помощи – всё это мгновенно промелькнуло в памяти. Она приподнялась на локти, открыв глаза. Ослепительно белый потолок. .-У меня же не такой.- удивилась она.- Откуда этот плафон. Что надо этой женщине? Почему она здесь? Где я?- в испуге прошептала она.
- Очнулась, доченька, очнулась. Слава богу, В больнице ты, милая, в больнице.- Над ней склонилась широкое одутловатое лицо в шапке жёлто-серых волос.
- В больнице.- поразилась она и вся напряглась, пытаясь вспомнить что-то очень важное для неё.
- В больнице.- уже задумчиво, как бы размышляя, повторила она шёпотом.- Игоря отвезли в больницу. Он здесь. Рядом.
Она. упираясь ладонями в матрац, приподнялась, но руки не выдержали тяжести тела.
- Лежи, лежи, доченька. Что ты, милая?
- Игорь здесь, представляете. Вахрамов Игорь. Его привезли вчера ночью. Я сама… Что с ним? Я не могу так лежать, он рядом. Я сбегаю к нему, - горячась, волнуясь бормотала Елена Павловна.
-Куда ты побежишь, милая? Успокойся, если твой Игорь здесь, всё с ним в порядке. Врачи наши молодцы! Они тебя из могилы вытянули. Ты ведь едва не сгорела, доченька.
Двое суток поди за сорок два держалась температура. Спасибо нашему Александру Игоревичу, не отходил от тебя день и ночь.
-Я пойду узнаю, Помогите мне подняться. Я вас прошу.
-Ну что ты, доченька, я сейчас сама схожу. Узнаю, как его?
-Вахрамов Игорь,- поспешно подсказала она.
- Вахрамов Игорёк.- повторила женщина и эти два слова в чужом произношении прозвучали для неё завораживающей музыкой.
-Вахрамов Игорёк, - повторила Елена Павловна, наслаждаясь звуками, уже произнесёнными ею.
Женщина отсутствовала недолго.
- Нет твоего Игорька в больнице.
- Не-ет!?- вскрикнула она в ужасе. Сердце остановилось, сжалось от острой боли. В глазах потемнело. А из темноты словно выплывал голос женщины.
- Увезли его сегодня утречком в краевую больницу. Говорят, операция слишком сложная. Специалисты надобны особые.
гл.14