Матвей Федорович проснулся, как только солнечные лучи проскочили через узкие клетки кружевной занавески и коснулись лица. Взглянул на часы в простенке между окон и, словно докладывая кому-то, по-военному произнёс: «Четыре часа утра. Физическое и моральное состояние нормальное. Приступаю к подъёму и водным процедурам
Минут через сорок он уже вышел из калитки и направился к машинному двору рыбхоза, где в общем «калашном» ряду стоял мотоцикл «Урал» с коляской. Прежде чем тревожить сладкий утренний сон жителей небольшого посёлка треском выхлопных труб мотоцикла, Матвей Федорович решил навестить новшество рыбхоза - экспериментальный инкубационный цех по получению личинок карпа искусственным методом.
Такая работа проводилась впервые не только в этом рыбхозе, но и в рыбоводных хозяйствах всей страны. Организатором и «заправилой» прогрессивного метода, разработанного в стенах Ленинградского научно-исследовательского института рыбного хозяйства, был молодой рыбовод Нестеров Пётр, год назад прибывший в рыбхоз по направлению после окончания Калининградского рыбвтуза.
Матвею Федоровичу нравился этот парень. Хваткий, ответственный, рассудительный. Хоть сегодня можно было бы уступить Петру должность главного рыбовода, если бы не одно «но». Матвей Федорович категорически не одобрял насильственного, как считал, неестественного способа размножения карпа. Он признавал только естественный путь воспроизводства рыбы и всего живого мира.
«Если так дело пойдёт, то и люди перестанут чувствовать таинственное и сладостное влечение друг к другу, а детей будут «выпаривать» в пробирках», - бурчал он себе под нос, наблюдая за «колдовством» Петра. Причастность к «насилию» над природой и удерживала Матвея Федоровича от предложения директору кандидатуры молодого специалиста на должность главного рыбовода, чтобы самому сосредоточиться только на работе рыбопитомного участка.
Консерватизм старого рыбовода можно было понять. Закончив ещё в начале тридцатых годов Белгород-Днестровский рыбный техникум, он более тридцати пяти лет трудился в рыбоводных хозяйствах СССР. До Великой Отечественной войны работал на Украине, а после победы - в Подмосковье.
В густонаселённый и богатый на пышную природу регион Матвей Федорович попал случайно. В самом начале войны от рук немецких захватчиков погибла вся его семья, проживавшая в Ивано-Франковской области. Он узнал об этом только тогда, когда советская армия освободила территорию Западной Украины.
Сам Матвей Федорович в это время находился в действующих войсках Степного фронта, возглавлял полковую разведку. Очень больно прошлось известие о потере родителей, жены и дочери по закалённому, но не очерствевшему солдатскому сердцу. С бесстрашием и упорством он мстил фашистам за гибель близких. И самое удивительное, несмотря на все ратные подвиги, до Праги прошёл без единого ранения. Наверное, и войну закончил бы без ущерба для здоровья, но во время одного из рейдов в тыл врага шальная пуля всё-таки нашла Матвея Федоровича.
Рана оказалась серьёзной, поэтому после трёх недель в армейском госпитале его отправили в центральный Московский. Там он познакомился с молоденькой красивой медицинской сестрой - хохотушкой Соней, и вскоре после выписки они поженились. Было это в сентябре 1945 года, когда грозные орудия перестали громыхать на всей территории театра военных действий.
Сняв капитанский мундир со сверкающими боевыми наградами, Матвей Федорович сразу направился в Москву в Министерство рыбной промышленности СССР, чтобы определиться с работой. Фронтовику и опытному специалисту там обрадовались и предложили несколько вариантов на выбор. В основном это были командные должности в аппаратах трестов и управлений, включая Московскую область. Но Матвея Федоровича тянуло к конкретной работе, напрямую связанной с производственными процессами, и он, на удивление многим, выбрал должность главного рыбовода в крупном подмосковном рыбхозе. Соне не очень понравился выбор мужа, но любовь заставила забыть о столичных амбициях и отправиться с ним в достаточно глухую сельскую местность.
Соня быстро привыкла к жизни на природе, стала писать лирические стихи и не испытывала былой ностальгии по городу. Тем более что до Москвы чуть больше ста километров и при желании они могли в любое время посетить столицу. Омрачало семейную идиллию только отсутствие детей. Всё своё время и нерастраченную женскую ласку Соня отдавала мужу. Такая счастливая жизнь длилась почти двадцать три года. Но как-то весной Софья Павловна неожиданно сильно заболела и за короткое время сгорела, как свеча. В конце ноября её не стало…..
Матвею Федоровичу пришлось продолжать существование на земле в одиночестве. Единственным утешением и радостью стала любимая работа. К этому времени ему исполнилось уже шестьдесят пять лет, но он даже думать не хотел о выходе на пенсию, благо здоровье пока не подводило.
За прошедшие годы в рыбхозе побывало немало молодых специалистов, которые могли бы заменить Матвея Федоровича на должности главного рыбовода, но как только они обретали опыт, областное руководство направляло их с повышением в другие хозяйства. А некоторые уходили в науку, которую Матвей Федорович не очень жаловал, считая подавляющую часть её представителей «бездельниками и паразитами».
Его знания, опыт и особое профессиональное чутьё давали право считаться уважаемым авторитетом на всю отрасль, к мнению которого прислушивались крупные начальники. Из рук союзного министра, бывшего однокурсника по техникуму, Матвей Федорович неоднократно получал грамоты, правительственные награды и даже предложения перейти на работу в аппарат. Но как только заканчивалась очередная торжественная церемония, он мчался на электричке домой. За долгие годы Матвей Федорович сжился с окружающим бытиём так, что даже в мыслях не представлял себя вне его.
Вот и теперь, невзирая на ранний час, он был уже на ногах и намеревался объехать всё рыбоводное хозяйство, чтобы во время ежедневной утренней планёрки обсудить с директором и сотрудниками накопившиеся вопросы.
Матвей Федорович перешагнул порог инкубационного цеха и оказался среди женщин, стоящих за длинным столом из нержавеющей стали. Гусиными перьями они старательно перемешивали в эмалированных тазах оплодотворённую икру карпа, подливая из бидона молочный раствор для её обесклеевания.
Петр Нестеров находился в конце просторного помещения. На нём, как и на женщинах, поверх синего халата был надет прорезиненный фартук, свисавший почти до бетонного пола. Положив огромную самку карпа на колено, он осторожно и плавно поглаживал пальцами её брюшко, чтобы в таз струйкой вытекала икра. «Выдоив» рыбу, Петр взял из рук помощницы пробирку с молоками самца и аккуратно разлил содержимое по поверхности икры. Тщательно смешав продукты и закончив процесс оплодотворения, он передал таз женщинам.
Заметив стоящего у двери Матвея Федоровича, Петр приветственно кивнул и пошёл к пластиковым ваннам за очередной самкой карпа.
«Хороший из него получился бы главный рыбовод, если бы с этими «шарлатанами» не связался»,- подумал Матвей Федорович, имея в виду научных сотрудников института, предложивших заводской метод. Разумом старый рыбовод понимал, что управляемый процесс разведения карпа более надёжен, чем естественный, но душа и сердце противились признать это публично. Понаблюдав за слаженной работой бригады, Матвей Федорович вышел из цеха и направился к мотоциклу.
Минут через пятнадцать он уже был на нерестовых прудах рыбопитомника и «пытал» выскочившего из деревянной будки к нему навстречу дежурного. «Температуру воды в пять часов мерил?»,- подозрительно оглядывая помятое лицо рабочего, спросил он. «Обижаешь, начальник. И вечером, и ночью, и в пять мерил. Вечером была четырнадцать градусов, а сейчас одиннадцать. Тепла нет хорошего. Вчера днём воздух прогрелся только до пятнадцати градусов», - ответил взбодрившийся дежурный. «Компостные кучи на всех нерестовиках разложили?». «Точно не скажу. Я вчера в семь вечера на смену заступил, когда рабочие уже домой уехали». «Ладно, сам посмотрю»,- примирительно сказал Матвей Федорович и медленно двинулся по разделительной дамбе.
Закончив обход рыбопитомника, он сел у самого уреза воды на свежую, ещё покрытую росой траву и подставил лицо солнечным лучам. «Какая же по счёту на моём веку эта нерестовая компания? Больше тридцати будет. Вроде и привыкнуть должен, а волнуюсь, будто в первый раз её провожу. По всем приметам тепло должно наступить в ближайшие дни. Вон как птицы дружно защебетали. Да и лягушки захороводили во всех водоёмах. Дней через пять можно будет вывозить производителей карпа на нерест и рассаживать по прудам. Запоздала, конечно, природа дней на десять с теплом, но даст бог успеет ещё сеголеток к осени вес и жирок набрать. Жалко, что лучших производителей директор приказал в инкубационный цех отдать. Пусть бы ещё года два потренировались на отбракованных. Хоть и предсказуемо у Петра всё, но как поведёт себя личинка в подростковых прудах, сказать сложно. Естественная кормовая база пока слабая, а рецептуру искусственных кормов для подращивания малька наука ещё не разработала»,- рассуждал Матвей Федорович, усомнившись в очередной раз в пользе заводского метода получения личинок карпа.
Занятый противоречивыми мыслями о будущем родной отрасли, он не заметил, как задремал, свернувшись клубочком на обогретом солнцем бережке.
К конторе рыбхоза Матвей Федорович вернулся без малого в восемь. Но прежде чем идти на планёрку в кабинет директора, вновь заглянул в инкубационный цех. Женщины уже закончили обесклеевание икры и поместили её в десятилитровые стеклянные колбы, в которые снизу отрегулированной струйкой постоянно поступала подогретая вода и, пройдя через весь слой икринок, сливалась через желоб.
Петр на этот раз как заправский доктор орудовал шприцем. Две помощницы осторожно укладывали на стол только что привезённых из маточных прудов производителей, а молодой рыбовод, набрав из литровой банки в шприц гипофизарной суспензии, смело вводил иглу под чешую, чуть выше средней линии. Рыбина вздрагивала, но крепкие руки женщин надёжно её удерживали. Выпустив в бассейн инъецированную особь, они укладывали на стол следующую, и процедура иглоукалывания продолжалась. Такая «операция» ускоряла созревание половых продуктов у производителей.
Наблюдавший за действиями Петра Матвей Федорович не выдержал и громко произнёс: «Это же форменное издевательство над природой! Как только твоя рука поднимается такое совершать?». Нестеров взглянул в сторону главного рыбовода, весело улыбнулся, но в полемику вступать не стал. Матвей Федорович резко повернулся и вышел из цеха.
Дней через пять инкубация икры заводским методом закончилась, и вся личинка была выпущена в подростковые пруды, где ей предстояло набирать на естественных кормах вес и к осени стать настоящей рыбкой.
Завершив новую для себя работу, Петр приступил к прямым обязанностям рыбовода нагульного участка. Контролировал качество воды, доводил до бригад объёмы кормов на каждый день, следил за правильным внесением удобрений и организовывал охрану. Работа ему нравилась, поэтому с раннего утра до позднего вечера он как угорелый носился на мотоцикле по дамбам и старался выполнить всё, что планировал заранее.
Однажды по приглашению Матвея Федоровича Петр «заскочил» к нему на рыбопитомник, где только-только начинался естественный нерест. «Ну что, хочешь посмотреть на настоящую симфонию рыбьей любви?»,- загадочно улыбаясь, спросил главный рыбовод. «Для того и заглянул сюда». «Раз так, пойдём на третий нерестовик. Там сейчас любовная драма в самом разгаре».
Не доходя до третьего по счёту прудика, Матвей Федорович поднял вверх руку и призвал к полной тишине. Стараясь не делать резких движений, Пётр тихо поравнялся с главным рыбоводом и замер. «Смотри, как самцы гоняют самок по всему нерестовику. Вон какие стрелки по воде спинными и хвостовыми плавниками чертят. Того и смотри, на берег вылетят»,- шепотом прокомментировал главный рыбовод. Не услыхав ответ коллеги, продолжил: «В этом пруду на нерест посажено три самки и шесть самцов. Они уже часа два как определились, какая самка кому будет принадлежать. Скоро разойдутся так, что вода закипит. Видишь, как самцы с обеих сторон притираются к самкам! Ещё немного и самки как из брандспойта станут икру выкидывать на субстрат, а самцы поливать её своими молоками. Разве такое зрелище можно сравнить с твоим механическим представлением!? Здесь и любовь, и страдания, и ревность, и настоящая жизнь! Симфония любви, не меньше», - радуясь, словно ребёнок долгожданной игрушке, тихо комментировал главный рыбовод.
Для Петра, конечно, брачный ритуал производителей карпа был не в диковинку, в институте получил достаточные теоретические знания и даже небольшой практический опыт. В диковинку было наблюдать, как почтенный и уважаемый человек, специалист высокого класса, проработавший много лет на производстве, так искренне может радоваться рядовому событию из технологического процесса специфики товарного рыбоводства. Но, заразившись настроением старшего коллеги, Петр тоже увлекся наблюдением за происходящим в воде небольшого прудика брачным процессом.
Через день Петра Нестерова вызвал директор рыбхоза и сообщил: «Матвей Федорович приболел, заканчивать нерестовую компанию придется тебе». «Может, кто другой его заменит?», - хотел увильнуть Пётр. «Матвей Федорович назвал тебя. Поэтому давай не будем огорчать старика».
О том, что это хитрый ход наставника, Пётр узнал только тогда, когда по окончанию нерестовой компании директор официально предложил ему занять должность главного рыбовода. «А что, Матвей Федорович на пенсию собрался уходить?»,- удивился Пётр. «Он остаётся специалистом рыбопитомника, а себе на замену порекомендовал тебя»,- пояснил директор и добавил: «Тяжеловато ему становится отвечать за всё большое хозяйство».
Пять лет Матвей Федорович и Петр проработали бок о бок. Старик помогал приемнику как мог. Разногласия возникали, но никогда не доходило до охлаждения взаимоотношений. А когда областное руководство решило перевести Петра, вопреки его желанию, в другой район Подмосковья на должность директора рыбхоза, то Матвей Фёдорович напросился на личный приём к первому секретарю обкома КПСС и высказал ему аргументированную просьбу не делать этого. Но, к сожалению, поддержки у партийного вожака области не получил.
Тем же вечером Матвей Федорович пришёл к Петру и с большим сожалением в голосе, сказал: «Обстоятельства выше наших желаний. Если ты откажешься от этого предложения, можешь смело ставить крест на будущем карьерном росте. Уж так устроена система».
После отбытия Петра в другой район Подмосковья, Матвей Федорович вновь возглавил рыбоводную службу рыбхоза. И только в начале восьмидесятых, «поднатаскав» до необходимого профессионального уровня очередного выпускника Тимирязевской сельхозакадемии, передал тому бразды управления технологическими процессами благородного рыбоводного ремесла и окончательно закончил свою трудовую деятельность. Было Матвею Федоровичу в ту пору около восьмидесяти лет.
Трудолюбие, бескорыстие, преданность профессии, семье и Родине являлись главными отличительными чертами характера людей того поколения. К сожалению, в нынешнее время отыскать таких уже сложно. Сейчас формирование характера идёт не естественным, а искусственным, ускоренным путём, который хоть и прогрессивный, но ненадёжный.