Наконец - то, меня лишили слова на Прозе. Я не могу писать рецензии, замечания.
Ах! Какая смешная потеря!
Много в жизни смешных потерь!
А тем временем в Израиле разгорается война. Настоящая война, не словесные баталии на Прозе ру. Ещё пару недель назад, когда начался скандал в канадском парламенте с участием еврея Зеленского и эсэсовца Хунка, мэтрам Прозы и в голову не могло прийти, чем может обернуться «короткая память».
Через три, максимум пять поколений люди, народы забывают всё, зарастают могилы и история повторяется. Холокост далеко не случайное явление. Заигрывать со зверем, пытаться приручить дикого свирепого зверя занятие непредсказуемое. Зверю дали красивое имя Хунка, что всегда сбивает с толку. Все сразу забывают что оно «Гунько». Если евреям придется бежать из Израиля, пенять им только на свою короткую память. Можно ли сегодня представить, что Россия, россияне заступятся за бывших соотечественников в Израиле, как когда-то мой дед укрывал семью Цукерман в Днепропетровске? Ответ очевиден, это уже стерто из нашей памяти. Во многом благодаря таким как Зеленский.
Мир полетел к черту. Не знали, не понимали, не проверили… Скорее, не ожидали на бурную реакцию союзников. На наше мнение им давно наплевать .
Случай в цепочке причинно следственных взаимосвязей. В тренде явлений либеральных свобод.
Нет никакой памяти – генетической, исторической, культурной, гендерной – можно всё!
Канадские элиты осознали ужас падения, но уже вдогонку. Уровень лжи, дезинформации, пропаганды показатель вырождения либеральной демократии. Состав пошел под откос, предотвратить катастрофу невозможно.
Глобализация созвучна Западной Римской империи. Падение нравов в Западной Римской империи верный признак её грядущего краха. Всё взаимосвязано – долговой рост, политический кризис, моральная деградация.
Когда наездник заблудился, он отпускает вожжи. Конь сам дорогу найдет. Но кто знает - «Боливар не вывезет двоих». Рухнувший расчет на глобализацию, возможно, станет явлением роковым. Теперь или война, или дефолт.
Глобализация, прежде всего, финансовая модель. Очевидно, на карту был поставлен государственный и внутренний долг США.
Философы, экономисты, историки, писатели и поэты принялись сочинять миф о чуде глобализации, пока из под трубадуров не выбили стул. Теперь либеральные элиты в смятении. Идти вперед невозможно, оглянуться назад - страшно.
Почему меня должно это тревожить?! И почему так усердно бьются головой об стенку русские либералы?! Они, похоже, тоже сделали ставку тридцать лет назад.
Ну, что ж, ставки сделаны, ставки больше не принимаются… Лишать меня слова на Прозе, это от бессилия, отчаяния. Да я и не против.
Один поёт аллилуйю северному сиянию, в глаза не лицезрев сего природного явления.
Другой пишет письма Льву Толстому и получает ответы +10! Возносится в рейтинге, лезет по головам, распихивает ближних локтями. Врет народу о Ясной Поляне.
- Вы бывали в Ясной Поляне? – спрашиваю я.
- Сын гордого народа, встань в очередь за Доном! – отвечает Евлампий Саткович.
- А на Ясной Поляне вы бывали? А может вы видели северное сияние?
- В очередь, сукины дети, в очередь!!
О чем говорить с дураками, прости господи. Когда на Чукотке в чистом морозном небе наблюдаешь северное сияние, ощущаешь лютый холод из безграничного космоса проникающий в самое сердце. Свою собственную беззащитность в бесконечности и ничтожность крохотной планеты Земля.
О северном сиянии написал Андерсен в сказке Снежная королева. Но на Прозе ру Андерсен не в авторитете. Тут полковники врут о генералах.
Всегда было что-то ущербное в том, как полковники пишут о генералах. Проживают на пособия по бедности в Германии, с презрением разглагольствуют о бедности в России. Что тут скажешь. Нет никакой памяти, у людей не осталось даже совести – можно всё!
Это здорово, что между нами пропасть. Чтобы быть в авторитете на либерально реакционной Прозе ру надо писать доносы начальству, как писал доносы Солженицын в лагере «агент НКВД Ветров». При всей интеллектуальной видимости именно борьба за выживание и привилегии определяет, в конечном счете, манеру мышления и поведения.
За это либералов в России неизменно презирали. Либералы ненавидели русский народ, православную культуру, но всегда были при власти и привилегиях в России. Простой рациональный расчет на столько сросся с натурой, что со временем сделался чертой характера русскоговорящего либерала.
- Вы фсьё фрёте! – брызгается слюнями либерал.
- Почему Шаламова никто не обвинял в стукачестве? – удивляюсь я. - Почему они вообще разошлись с Солженицыным как два разных мира? Да вы и сами знаете, что не вру. Сами такой же, как агент Ветров.
А за моими окнами засуха. Четвертый месяц в Херсоне ни капли дождя. В таких условиях земля бесплодна, она «вещь в себе». У земли нет памяти, всё что росло, цвело, созревало – каждый год бесследно умирает. Когда кругом война, мертвая земля, мертвая память, живет только таинственный внутренний голос. С этого места когда-то начиналась религия.
Будут дожди, будет весна, земля оживет, зацветет, заколосится. Так повторяется из года в год короткими однообразными циклами. В гнезде яйцо, из яйца цыпленок, из цыпленка птица. Осенью птицы улетают на юг, а у человека нет крыльев. Осенью человеку являются ангелы и он больше не принадлежит земле. Осенью ангелы венчают человека с небом и начинается длинная трудная дорога. Говорят, жизнь коротка. Неправда. Если каждый день как борьба, жизнь как в той песне – дорога без начала и конца.
- Наверное, пришло время, уходить, – слышу голос за спиной.
- Куда я уйду?!
- К нашим, за Днепр!
Я знаю днепровские плавни с детства, каждый брод, перетяжку, омут. Тот кто говорит, знает, что я знаю Днепр.
Я оборачиваюсь, но никого нет. Кругом пустота, зной и бесплодная украинская земля. И только внутренний голос – «сделай один шаг и остановись! Дальше пропасть, бездна, смерть…»
О чем предупреждает внутренний голос?
Сестру медика бандеровское гестапо всё же арестовало. Она мать одиночка, на украине никого, её пятнадцатилетняя дочь будет жить в моём доме. Временно. В опекунстве отказали, я одинокий мужчина, моя жена с дочерью в России. Им удалось вырваться из бандеровского ада. На меня, к тому же, открыто уголовное дело. На днях был у следователя с русской фамилией Баранова. Некрасивое одутловатое лицо, выпученные глаза. Экспертиза по моим дневникам и рассказам ещё не окончена.
- Какое отношение мои рассказы имеют к коллаборационизму? – интересуюсь я у Барановой. – Может, для приличия, хотя бы статью обвинения изменить?
Баранова смотрит на меня выпученными бараньими глазами. Им всем не нравятся мои рассказы. Нацисты в Германии жгли книги, бандеровцы уничтожают мои рассказы. Им страстно хочется меня посадить.
Так и стою как вкопанный, как оловянный солдатик на одной ноге. И впереди только ненависть. Каждый мой шаг вперед – дорога к ненависти. Вот о чем предупреждает голос. Внутренний голос никогда не соврет. Ненависть к моим врагам погубит меня.
Россия рядом, за Днепром. Но в России либеральная конституция. Россия бьется в такой же западне, как и мы в Херсоне, в бесконечной русской войне – за всё хорошее против всего плохого! Какой смысл уходить в Россию, там либеральные болтуны, от которых уже воротит. Надо оставаться тут. Надо переступить через ненависть и заглянуть вперед.
Говорят, вначале было слово…
Это когда человек осознанно отталкивается от плодородной почвы взрастившей его. Религии не приходят на песок и камни. Миссионеры несут слово в человеческие коллективы уже понимающие слово.
Мне ближе - вначале были звуки. С первых дней появления на свет мы оказываемся в мире звуков, которым стремимся найти объяснение. Страсть к звукам мы храним всю жизнь. Мы учимся складывать звуки в созвучия, симфонии, слова, предложения.
Сочинять музыку и песни, мурлыкать мелодии - первые человеческие таланты. За ними всё остальное. Любые сравнения, аналогии, подобия – от созвучий в сердце. И тоска. Она по звукам, по первым в жизни созвучиям и аффектам. Интуиция, предчувствия, озарения. Лежит младенец в кроватке, слышит шуршания, негромкие шаги. И его уже не обманешь. Над кроваткой склоняется желанный всем сердцем образ. У образа ещё нет слова «мама», а уже сколько радости, восторга, счастья.
Стою в пыли посреди поля, легкий ветер копошится в волосах, прощаюсь с вечерним солнцем. А из груди рвутся ноты. Стою как вкопанный, а звуки разлетаются по всем уголкам моей земли. Небо чистое, воздух сухой, за спиной взошла луна. Я её не вижу, я её чувствую. Вокруг зашевелились тени, смолкли птицы и только звуки из груди. Считаю тени – одна, две, двадцать пять…девяносто восемь. Луна взбирается выше, белый свет растекается по долине, словно вода из Каховского водохранилища и тени выстроились вряд.
Звуки летят и тени кружатся. Тени ловят звуки из моей груди. Тени истосковались по человеческим звукам. Девяносто восемь лебедей садятся на лунное озеро. Меня всегда потрясала сюита из Лебединого озера Чайковского, дрожащая флейта в напряженном ожидании, звуки рвутся из моей груди и лебеди кружатся в лунном свете. Флейта обрывается, духовые как предвестники страшного и неотвратимого.
Почему девяносто восемь лебедей?! Я никогда не любил этих птиц. Где поселяются лебеди, больше никто не живет. Они разоряют гнезда, забивают чужих птенцов. Величественные, красивые птицы всегда производили на меня тяжелое впечатление.
Ах, да… Там дальше маленький поселок Кагановичи и глубокий колодец. Там случилось страшное и девяносто восемь лебедей, словно души мучеников не обретшие покоя. Они обречены на вечный лебединый вальс в лунном свете. Они жестокий укор короткой человеческой памяти.
В Кагановичах жили евреи маленькой сельскохозяйственной коммуной. В августе 1941 их было 98, всех согнали к глубокому колодцу. Евреев заставляли раздеваться до гола и сбрасывали в колодец по 10 человек следом бросали гранату. Уцелел мальчик пастушок, он пас коров за селом.
А рядом стояли украинцы и наблюдали за расправой. Немцы бросали украинцам одежду несчастных, и украинцы дрались за неё. А потом разграбили дома евреев.
Эту историю я слышал ещё в юности от директора Велетенской школы Виталия Бронштейна. С моим дядей Александром Графом директором дома пионеров они засиживались за игрой в шахматы. Много лет спустя я нашел рассказ Бронштейна в интернете – Каганович мертв, но кагановичи бессмертны.
Вот они, бессмертные кагановичи, девяносто восемь диких лебедей на лунном озере, когда опять кругом война, смерть, разрушения и короткая память народов.
«Вполне возможно, что среди местных сегодня есть те, кто был тогда тут, а после донашивал тряпье наших близких. А вы говорите – почему мы не общаемся…» - цитирует Бронштейн слова ветерана ВОВ в 1990 году. А я лишь замечу – теперь тут живут внуки и правнуки тех украинцев.
Наконец, забрезжил рассвет и лебеди шумно захлопали крыльями. Где-то высоко над головой кружили ястребы.
Прилетели два Ланцета в гости к сестрам двойняшкам Большой Берте и Маленькой Берте. Сестры жили неподалеку от моей фермы, но были вздорными существами, устраивали шумные пирушки по ночам. Где их носило теперь, кто его знает, Ланцетам сверху видней. Спустя четверть часа они шумно отметили встречу с сестрами.
А я устало побрел в поселок. Заваленные мусором улицы, выбитые окна, разрушенные, сгоревшие дома, музыка немецких классиков. На тротуарах картонные коробки с гуманитарной помощью из Европы. В коробках роются кошки и собаки. Собаки кидаются на котов, те карабкаются по деревьям и ждут своей очереди.
Наевшись гуманитарки, коты и собаки спешат на работу, разбредаются по кабинетам муниципальной украинской влады. Военно гражданская районная администрация, мне нужен специалист по опеке. Попытаюсь, всё же, убедить её, что ребенка нельзя отправлять в детский дом. Со мной ей будет лучше, спокойнее. Она кроткий, ранимый ребенок, в детдоме её будут обижать. К тому же я не верю в обвинительный приговор. Люди имеют право на медицинское обслуживание при любой власти, кто-то должен работать в больницах. Права человека выше любой государственной надстройки…
Впрочем, надежда мать дураков. Как сказал адвокат – забудь, никому это на украине не интересно.
В кресле за рабочим столом сидит собака, смотрит на меня, высунув язык. За соседним столом кошка секретарь тщательно вылизывает мех на грудке. Оторвавшись от грудки она сладко мурлычет: «Рішення прийнято відносно діючого законодавства. Ви не можете бути опікуном».
Боже мой, кругом одни животные в вышиванках, как мы до такого докатились?! Допустим, они такими были всегда, но куда смотрели мы?! Все 30 лет, я же видел что происходит, но всякий раз махал рукой и уезжал на очередную вахту…
Надо идти, беседовать со скотиной всё равно что спорить с либералами на Прозе ру. Через две недели малышку заберут.
Дом Саши Самсонова по пути. Саня был врачом в районной больнице, успел эвакуироваться с семьёй в Россию. В домах бежавших в Россию живут дикие звери менты и солдаты всу. Дом Саши, как и остальные, разграблен всу. Что не сумели увезти, солдаты выставляют на улицу – мебель, велосипеды, детские игрушки, коляски, кухонная утварь. Всё растягивают по домам соседи украинцы. На такое тяжело смотреть. Люди тащат не стесняясь, главное, выдумать подходящий предлог – раскулачивание, холокост, декомунизация, теперь - майно колаборантів! И всё с чистой совестью просвещенной обезьяны.
Задираю голову и смотрю в небо, чтобы отдышаться. Там кружат девяносто восемь диких лебедей. Молча кружат, наблюдают. Им что то чудится, что то тревожит их, но что, они понять не могут. Птицы вытягиваются в косяк и улетают на юг, домой, в Израиль.
Ночью пошел дождь. Я ждал. С утра загоняю культиватор в поле. Дождь на иссушенную землю, влагу следует заделать в почву, сохранить. Можно сеять. Семена свои, уже давно не элита, где-то третья репродукция. Не страшно, увеличу норму высева раза в полтора. Чудо заморской селекции, в наших засушливых районах я не вижу отдачи от бурного кущения. Ранней весной семена кустятся четырьмя-шестью отростками, а затем приходит засуха и колосья отмирают. Лучше один, два сильных колоса, чем пять шесть, но слабых недоразвитых, они не созревают, лишь отбирают силу у сильных.
Последний раз православная русская почва была готова к севу 160 лет назад. Возрождение русской культуры начиналось со звуков. П.И. Чайковский с детских, юных лет не проявлял выдающихся способностей к сочинительству, он не был музыкальным виртуозом. Гениальность Чайковского так бы и не состоялась, если бы не созревшая православная почва. Чайковский не просто великий композитор, он тонкий психолог. Это был период в России, когда сама жизнь открывала пытливому взору свои сокровенные тайны. Короткий период русской весны – «Я особенно любила тихие мягкие вечера в конце лета… с балкона мы слушали нежные и грустные песни. Если Вы запомнили эти мелодии, положите их на музыку. Вы очаруете тех, кто не сможет слышать их в вашей стране».
Музыкальный педагог Рудольф Кюндигер не находивший у Чайковского никаких талантов к музыке, позднее писал – «Если бы я мог предвидеть, кто выйдет из тогдашнего правоведа, то вёл бы дневник наших уроков с ним».
В 1863 году Чайковский бросает службу и посвящает себя бедности, свободе и музыке. Русская весна питала будущего гения.
«Могучая кучка» творческое содружество музыкантов любителей, конец 50ых начало 60ых. Период образования не случаен, начало русской весны. Мусоргский, Бородин, Римский Корсаков, Кюи. В самом начале существования кружка в него входил химик почвовед композитор любитель Гуссаковский. Русская почва созрела. Музыканты любители увлечены чтением Белинского, Добролюбова, Герцена, Чернышевского. В кружок вхожи Григорович, Писемский, Тургенев, Репин, Антокольский. У членов кружка дружеские отношения с Менделеевым, Сеченовым, Ковалевским, Боткиным, Воснецовым. Члены кружка увлечены обработкой русского фольклера и Богослужебным пением. Музыканты любители перекладывают на музыку легенды и сказания устного народного творчества. Могучую кучку называли – пятеро смелых Моряк, военный, химик, инженер и лишь один – профессиональный музыкант. Такое возможно в русской истории один раз в 160 лет когда национальная почва созревает.
Есть в народе выражение «пустой звук». Либеральная конституция в России – пустой звук. Конституционные принципы либерализма не находят созвучия в сердцах большинства россиян. Но страна живет, конституция РФ работает, потому что она созвучна европейским конституциям, прежде всего французской. При всей внешней видимости отторжения западных ценностей, современная Россия остается частью либерального истеблишмента.
Очевидно, цикличности подвластны даже политические системы, когда либеральная демократия вырождается в либеральную аристократию. Так было в Древней Греции, то же мы наблюдаем теперь. Россия не исключение. Русскоязычный либерализм явно тяготеет к аристократии.
В созвучии с тем как либеральная демократия по всему миру будет разлагаться, мы будем свидетелями процессов закрепощения гражданских свобод в самой России. Выходом могла бы стать социальная революция или реформы масштаба и уровня 1861 года. Но растет риск, что история России пойдет по пути реакции, в созвучии с застойными либерально реакционными явлениями на Западе.
Часто нам говорят, что Рим пал под натиском варваров. Но кто это говорит? Холокост в Европе устроила самая культурная европейская нация. В каждом культурном человеке живет варвар. Варлам Шаламов охарактеризовал это явление – «неожиданное обнажение звериного начала при самых гуманистических концепциях».
Современная глобализация начиналась с объединения Германии в 1871году. В Третьем Рейхе культивировались идеалы Священной Римской империи. ЕС провозгласил объединение европейских стран в пределах Западной Римской империи. Идеологическими скрепами глобализации объявлялись либеральные ценности.
Уши либеральной идеологии торчат из католической церкви, либерализм в Европе самобытное явление. Можно бесконечно долго лукавить и удивляться нелепости либеральной конституции в православном государстве. Федор Достоевский переворачивается в гробу. Своеобразное наследие атеизма. И не случайно Запад посматривает на Россию сверху вниз.
Возможно, криворуким либеральным реформаторам 90ых и в голову не могло прийти, что православная культура и либерализм – антагонисты. К тому же в России под либерализмом часто понимают отношения иудеев к христианам вообще и православным в частности. В своем отрицании Христа как Мессии, иудеи эмоционально близки к европейским либералам и атеистам, это их роднит, - вместе они созвучны и оценивают Христа как человека.
Когда либералы клянут Сталина, они лукавят. Большевизм начинался ещё раньше с ненависти либералов к православной культуре. Сегодня все мы наблюдаем, как евреи ненавидят арабов, как арабы ненавидят евреев. Ненависть сильное чувство, у ненависти непременно есть в истории созвучия. Она прямая дорога к Лебединому озеру.
В современной России мало кого волнует, что основной закон страны является носителем чуждой идеологии. Культура и государство сосуществуют в параллельных мирах. Между ними нет симфонии, созвучия. Русская весна может пройти незамеченной, неоцененной, а русские гении так и останутся невостребованными ремесленниками.