Глава 20
Пережитое
Никитин проснулся на железной кровати, стоявшей возле задней стены русской печи. Он вчера заночевал у Михал Егорыча. В шлакоблочный дом старого Малеева вошло раннее солнце, которое пахло… русским хлебом. Солнце узкими светлыми дорожками нежилось за ситцевой шторой, в небольшом зальчике, на его чистых цветастых половиках.
За печкой хлопотала старая хозяйка. Слышались шорохи, иногда осторожно клацал длинный носик алюминиевого умывальника, стекала вода в помойное ведро, стоявшее под раковиной.
Пётр Петрович лежал и думал о пережитом. Он давно понял, что достойные люди часто одиноки, потому что умны и хорошо воспитаны. Из-за этого они никак не могут найти «своего» человека ни для общения, ни для любви, ни для создания ceмьи. Достойные люди всегда страдают среди рвачей и приспособленцев. Но неудачи и страдания только закаляют их, делая совершеннее и сильнее. Сумев вырваться из плотного кольца сложных обстоятельств, они всё же находят того единственного человека, на которого можно положиться. Вот Славик нашёл. И отец его тоже. Счастливчики!
И у Никитина в юности была любовь. Она могла стать любовью всей его жизни – так он вначале думал, когда встретил Риту, девушку, о которой можно было только мечтать старшекласснику: красивую, умную, начитанную. Современная тургеневская девушка. Но Рита ответила на чувства приятеля Никитина, парня атлетического телосложения, спортсмена школьной команды по многоборью. Самого Никитина, отличника, прослывшего в своём и параллельных классах «эталоном ума и справедливости» (но не спортсмена), потеснили на задний план. Это болью отдалось в душе, грезившей литературным романтизмом. Боль терзала изощрённо, особенно по ночам. Ревность мучила долго, пока не насытилась сполна страданиями нежной, ранимой души, пока не выжгла страстью настоящую любовь.
С тех пор Пётр не подошёл ни к одной девушке. Ни с одной из них не поцеловался. Ни одной из них не признался в любви. И повзрослев, он ни разу не испытал любовного трепета в душе и телесного наслаждения. Запретил себе любить!
Пётр Петрович ничего интересного в жизни не замечал, кроме работы. За долгие годы бессменной службы учителем всё в голове и душе было разложено по полочкам. И цель, поставленная в молодости: стать лучшим учителем – осуществилась. И всё годами шло по накатанной дорожке, пока не умерла мать, надёжная опора в жизни, столп родительской любви. Единственный человечище, который его понимал и ценил. Его путеводная звезда, заменившая ему на многие годы любимую женщину.
Мать ушла из земного мира тихо, отпылав любовью к семье. Показала своим примером, что смысл земного пути, высшее назначение жизни – жертвенная любовь к семье.
Горе подступило внезапно и наступило на горло тяжёлой ступнёй так, что и вздохнуть было невозможно. Никитин снова вспомнил, как буднично задавал вопросы участковый инспектор, заполняя акт обследования коченеющего тела «женщины»: спрашивал время и обстоятельства смерти, просил назвать болезни, которыми страдала «умершая». Чужое безразличие к его горю обжигало и пугало Петра Петровича, как жаркие угли костра, которыми забрасывает неприятель, стараясь сбить своего противника с нужного направления. Участковый так же обыденно вызвал «скорую помощь». Он постоянно посматривал на ручные часы, ожидая приезда фельдшера. Ему нужно было успеть вместе с дознавателем опросить свидетелей по делу кражи в соседней пятиэтажке. А Пётр Петрович после ухода участкового и фельдшера мучительно вспоминал немногочисленных родственников, которым необходимо было позвонить и пригласить на похороны.
Они внезапно появились на похоронах, затем на сороковинах и так же внезапно исчезли из его жизни: растворились в угаре бытия. У них так же, как и у школьного учителя когда-то, не было времени на родственников.
Никитина после похорон матери захлестнули эмоции, затопили его в толще безысходного горя. Он с каждым днём всё больше погружался в бездонную пучину уныния и отчаяния. Всё пространство в его восприятии уже сжалось до маленького лоскутка тёмно-серого неба. Совсем немного оставалось до того момента, когда бездна поглотила бы его навсегда.
Пётр Петрович понимал, что нельзя поддаваться эмоциям. Ему нужен был друг или хотя бы приятель. И одинокий учитель постоянно думал: «Господи, помоги мне, убогому страннику». – И удивлялся необычной для себя мысли.
Но ни друг, ни приятель не появлялись. И месяц назад, пересилив себя, Никитин поехал на экскурсию в Эрмитаж. Новые лица, яркие впечатления, по мнению самого Никитина, должны были хоть немного рассеять его тоску по матери. Участники собирались в Москве. В экскурсионном автобусе учитель оказался рядом с Вячеславом, а потом вместе с ним ходил по залам музея. Вячеслав ошеломил Петра Петровича поразительной открытостью и настоящей человечностью, о которых городские жители давно забыли.
Приехав в Москву, Никитин, по просьбе Малеева, дал ему номер своего телефона, но взять номер Вячеслава не сообразил.
Вскоре городской учитель забыл о случайном знакомстве. Он продолжал мучиться решением неотступных вопросов бытия. Работать ли дальше в школе? Конечно, работа важна: и доход приносит, и социализация не теряется. Не поздно ли создать семью? Наверно, поздно. А может, и на семью распространяется принцип «лучше поздно, чем никогда»? Не понял учитель в молодости, что главнее семьи нет ничего в жизни!
В пятьдесят с лишним лет Никитин уже не верил в своё будущее счастье – с семьёй или только с другом. Может, это страх ранней старости? И Никитин всё чаще повторял строки Есенина:
На душе уже чувства остылые.
Что прошло – не вернуть никогда.
И вдруг – звонок от Славика. Как материлизовавшийся звонок от Бога – „луч света в тёмном царстве“…
Размышления Никитина прервал скрип двери из сенцев .
- Так жарить на вулице, хуть телешом ходи, – пожаловался Михал Егорыч своей хозяйке и шумно выдохнул.
- Усё сробил? – тихо спросила она.
- Не усё, но боле пока не пойду робить. Спарился. Шчо искупатый. Тольки у тенёчке добре сидеть.
- Умойся да буди Пятровича. Завтрака час.
- Ага. – И часто защёлкал носик старого умывальника.
От этих простых слов и незатейливых звуков радость разлилась мёдом в душе Петра Петровича. Перетерпевшая страдание, душа радовалась любой приятной мелочи в доме и во дворе. Из радостной мозаики мира и соткана цветастая ткань жизни.
Из романа "Время говорить"
Светлана Грачёва
12 октября 2023 года
Воскресенск