На нас обязательно должно быть что-то написано. На одежде, или на теле, или обуви, либо на всём разом и желательно в разных местах, и чтоб всё хорошо было видно прохожим. Если не так, то что-то с вами не так. Штрих-код на шее пока ещё не обязателен и сходит за экзотику, но кокетливая мушка, клееная на щёчку красотки веков прошлых, бледнеет до цвета кожи в сравнении с этим эстетическим чудом. Наденьте к этому что-нибудь лохмотистое, с махрящимися нитками по краям отверстий в одежде, и вам гарантирован успех на сексуально-социальном фронте. Поцелуй в штрих-код на шее, дырку в одежде, взрывает либидо партнёра, фантазию сослуживцев-мужчин лучше любых афродизиаков, Виагры и конского возбудителя.
Я родился и вырос до появления на моей земле общества «цветовой дифференциации штанов», когда на людях было не принято писать и рисовать. Таким грешили лишь зеки-уголовники, да боцмана торгового флота. На заборах встречалось иногда, ещё реже на стенах домов, и дальше сортирных загородок не распространялось. Чистенько было на людях, стенах и в умах.
Я родился и вырос в Чистые времена, когда рваная одежда на человеке, считалась признаком безалаберности, расхлябанности, небрежения к окружающим и к себе. Что при наличии доступных средств и возможностей содержать себя и гардероб в порядке, было вполне справедливо. Лохмотьев те времена не знали, разве что, встретить на картине в музее, в спектакле «На дне», фильме о рабах Рима. Я помню краснеющих женщин, смущённых стрелкой на чулочке, или колготках, с оглядкой забегающих в парадные, чтобы там попытаться «поднять петельку». Я видел и у самого были заплатки местами на детской одёжке, старательно подобранные бабушкой по цвету и фактуре к основной ткани и так же старательно, вшитые в неё, чтобы были менее заметны, не бросались в глаза. Помню, как бабушка учила меня штопать носки на лампочке, научился, штопал. Всё это не было стыдным, неприятным, было нормальным, главное, чистым и практичным. Одежда не стояла в приоритетах восприятия человека, личности, что несколько противоречило старой поговорке «Встречают по одёжке, провожают по уму», зато добавляло метафоричности понятию «одёжка». И так у многих. Как могло быть иначе в стране, только оправлявшейся после страшной войны с её разрухой, голодом, истощением всех ресурсов, особенно человеческих. Всего пятнадцать лет прошло с её окончания. Яркая, богатая одежда в той повседневности звучала пошло, даже вызывающе, её старались не выпячивать. Люди тогда знали и почитали скромность, она ещё не ушла в забытьё, архаику. Столицы этим особо не грешили, но чуть дальше от них так было. Объяснимо. Чем дальше от столиц и ближе человек к природе, тем дальше он от любой искусственности, лишнести в жизни, природа излишеств не терпит, труда требует и чистоты мыслей. Живущий природно вольно-невольно вглядывается в неё и находит там столько прекрасного, волшебного, настоящего, загадочного, сколько не найдёшь в мире искусственно созданном, как ни старайся.
Мир моего детства не был...
Продолжение: http://www.ozernov-oleg.ru/index/kheres_v_proze_2/0-419