1999 год.
Анна открыла глаза, и не сразу поняла, где именно она находится. Перед ней был ярко-белый потолок, от яркости которого резало глаза, и не менее белые стены. Сколько же она проспала?
Рядом с ней стояла пустая койка, в палате она была одна.
Анна попыталась встать, и внезапно вскрикнула от боли. Низ живота разлился жгучей болью. Она, сквозь боль, свесила ноги с койки и уже попыталась встать, как в палату вдруг резко зашла большая, и очень неприятной наружности медсестра.
- Мамаша, куда встаем? Сказано было: пока шов не посмотрели, лежать смирно. – Приказным тоном заявила она.
Анна не помнила, чтобы ей говорили что-то подобное. Она вообще не знала, какой сейчас день, и сколько времени она находилась без сознания.
В это время краем глаза новоиспеченная мать заметила маленькую худенькую санитарку, которая забежала в палату и начала делать плановую уборку.
Медсестра грубыми движениями делала перевязку и осматривала шов.
- А когда можно будет навестить дочек? Я просто хотела пойти посмотреть на них – сказала Анна, морщась от боли.
- Когда разрешат, тогда и можно. Не положено в таком состоянии, – таким же неприятным тоном произнесла медсестра. По ее виду было заметно, насколько сильно она ненавидит свою работу.
- Но мне хотя бы одним глазком… - начала упрашивать Анна, когда медсестра уже направилась к выходу.
- Мамаша, не положено. Когда разрешат, тогда привезут.
Медсестра хлопнула дверью, а по щекам Анны покатились слезы. Толи от такого ужасного обращения этой женщины, то ли от того, что она ужасно сильно хотела увидеть своих дочерей.
Тут в комнату снова вбежала худенькая и шустрая санитарка, которая, увидев слезы безутешной молодой мамы, быстро подбежала к ней и обняла ее за плечи.
- Не плачьте, пожалуйста, - протараторила она полушепотом. – Я знаю, как вам помочь. Сейчас время обеда, и многие из персонала уйдут в столовую, а я в это время смогу провести вас в комнату к малышам. Только очень тихо и очень быстро!
Анна взглянула в добрые глаза девочки-санитарки, которая настолько искренне хотела ей помочь, что прямо светилась от счастья.
Примерно через полчаса санитарка снова заглянула в палату к Анне, и позвала ее в коридор. Девушка, пересилив боль, встала на ноги, и сделала свои первые шаги после кесарева сечения. Живот ужасно жгло, но мысль о том, что она впервые увидит сейчас своих девочек, придавала ей сил.
Анна ковыляла по тусклому коридору, а рядом с ней весело, чуть ли не вприпрыжку шла санитарка. У этой девочки было столько энергии, что она была похожа на заводную игрушку. Без умолку трещала всю дорогу шепотом, хотя сама предупреждала, что нужно быть очень тихими и осторожными, подбегая то по правую, то по левую сторону от ковыляющей Анны.
- Роды были тяжелыми, малышки слишком долго находились без вод, поэтому пришлось сделать операцию. Но с ними все хорошо, они совершенно здоровы! – с радостью делилась санитарка, - Я здесь в роддоме все знаю, каждую историю. Пусть я и младший медперсонал, зато всегда в курсе всего.
Это было видно. Иначе, каким образом, это девочка была осведомлена о том, как проходили роды Анны.
Через некоторое время они подошли к палате с большими окнами. Анна думала, что посмотрит на своих детей только через окно, но шустрая санитарка быстро забежала в палату, и, убедившись, что никого нет, повела ее за собой.
Она подлетела к столу, покопалась в каких-то документах, потом пошла сквозь ряды с маленькими люльками, где лежали новорожденные. Она махнула Анне рукой, и та поковыляла за санитаркой.
Путь был неблизкий, потому что передвигаться было сложно, но, в конце концов, она все-таки достигла цели – двух люлек, где крепко спали ее дочки. Молодая мама не могла оторвать взгляд от своих детей, и в глубине души, не могла поверить, что все это взаправду, и у нее действительно теперь есть дочки-близняшки.
Санитарка встала у выхода, чтобы следить за персоналом, и дала Анне время наедине побыть со своими детьми. Та, стояла над люльками со своими дочками, и рассматривала их лица. Перед ней было два совершенно одинаковых ребенка. Она пыталась заметить какую-нибудь родинку, или складочку, которая есть у одной, но нет у другой. Но никаких отличительных черт найти не смогла.
- Ну, надо же, совершенно одинаковые! – шепотом произнесла Анна, поворачиваясь к санитарке.
Анна знала, что у нее родится две девочки, поэтому придумала для них очень необычные и очень красивые имена.
Она наклонилась к одной и девочек, поцеловала ее в лоб и прошептала:
- Ты у нас будешь Габриелла.
Потом поцеловала вторую дочь:
- А ты будешь Амелия.
Они были совершенно одинаковые, как две капли воды, и Анна не хотела перепутать их потом, когда их привезут к ней в палату. Ведь у каждой из них уже было свое имя. И тут ее взгляд упал на ленточку персикового цвета, которая красовалась на груди ее ночной рубашки в виде бантика.
Она тихонько потянула за один край бантика, и он, как по приказу, развязался и оторвался от ткани. Анна взяла ленточку и не крепко повязала ее вокруг ручки Амелии.
- Вот теперь точно не перепутаю, - подумала Анна, еще раз бросила свой взгляд на дочек, и пошла к выходу.
Вдруг она увидела, как кто-то буквально вытянул санитарку из дверного прохода, после чего за дверью появилась голова той самой неприятной медсестры.
- Кто разрешал? – шепотом кричала она, - А ну быстро в палату.
Молодая мать быстро поковыляла обратно, чтобы не нарваться на скандал, отдаленно слыша, как медсестра отчитывает девочку-санитарку.
Анна была ужасно благодарна ей за то, что она, рискуя своим рабочим местом и репутацией, провела ее туда, где она быть не должна.
Конец дня прошел очень спокойно и быстро. Анна, вдохновленная встречей с дочками, уже не чувствовала такой сильной боли, и буквально летала по палате. Она очень ждала завтрашний день, ведь завтра ей привезут ее детей, и она сможет все свое время проводить с ними.
На следующий день Анна проснулась от привычного противного голоса неприятной женщины.
«И почему только сегодня снова ее смена» - подумала Анна и открыла глаза.
- Ну что, мамаша, а что не встречаем? Дочь везу.
Сначала Анна хотела высказать медсестре по поводу ее дурацкого обращения к ней, но потом увидела катящуюся к ней люльку с ребенком, и растаяла.
Она пододвинула ее к себе, и снова начала пристально рассматривать свою дочь, потому что оторвать от нее взгляд было просто невозможно. Она подоткнула одеяльце, и увидела, что ленточки, которую вчера она повязала на запястье, не было. Ей привезли Габриеллу.
Медсестра развернулась к выходу, и Анна подумала, что сейчас она вернется со второй люлькой, но когда она услышала ее шаги, удаляющиеся от палаты, она выглянула из-за двери и спросила:
- А вторую дочку тоже сейчас привезете?
Медсестра в недоумении обернулась.
- Какую такую вторую, мамаша? Вы дочку родили одну. Вам наверно под наркозом что-то показалось. Один у вас ребенок, и не придумывайте.
На секунду Анна просто оцепенела, и не знала, что сказать. Вчера она своими глазами видела двух своих дочерей. Она знала, что у нее будет двойня – две девочки. И она никак не могла придумать это в бреду или под наркозом.
Она подошла к медсестре.
- Отдайте мне моего ребенка! Где моя Амелия? – кричала она, вцепившись в халат медсестры. После чего она кинулась по коридору в ту палату, где находятся новорожденные дети.
От боли не осталось и следа, она бежала изо всех сил. Несколько медсестер пытались остановить ее, но в нее как будто бы вселился демон, которого никто не мог удержать.
Залетев в палату к детям, она первым делом кинулась к столу с документами, теми самыми, которые вчера рассматривала санитарка. Здесь должны быть выписки, здесь точно должно быть написано, что у нее две дочери. Она рылась в бумагах, разбрасывая их по столу, и, наконец, нашла свое имя – Загорская Анна. В заключении было сказано: «девочка, 3800 г, 52 см»
- Как же так… как же так… - повторяла она, в бессилии опускаясь на колени, - Я же видела ее…
Взгляд упал на ночную рубашку – ленточки в форме бантика на ней не было.