Тайны пещеры Дюрхъ

               

Пещера «Дюрхъ», расположенная при въезде в с. Хустиль Табасаранского района Дагестана является не только туристическим объектом, куда спешат туристы, но объектом и религиозного поклонения местных мусульман. Пещера окружена мифами, многочисленными легендами и считается одной из самых загадочных мест в республике. Согласно одним легендам, в давние времена в пещере жили праведники-чудотворцы, по другим - здесь храниться меч легендарного Абу-Муслима, распространившегося Ислам в Дагестане. Среди таких преданий есть упоминания и о старом Коране находящегося в пещере под завалами камней.

Доктор исторических наук М.Р. Сефербекова — уроженец этих мест сообщает, что пещера не раз становилась объектом исследований со стороны представителей науки. Так, этнограф М.М. Ихилов, обследовавший «Дюрхъ» в 1959 г., называл ее пещерным храмом. Он писал, что «Табасаранский пещерный храм - исключительно редкое явление. Можно заключить, что эта естественная пещера была жилищем древних обитателей края. В мусульманскую эпоху духовенство использовало пещеру под «зиярат». До недавнего времени сюда приходили паломники, приносили дары и пожертвования».

Известный архитектор С.О. Хан-Магомедов, также изучивший пещеру, считал ее своеобразной естественной мечетью-пиром. Считается также, что «Дюрхъ» служит местом поклонения мусульманских паломников, которые приходят сюда помолиться при различных природных катаклизмах (засуха, проливные дожди, землетрясения), тяжелых болезнях, житейских бедах и несчастьях. По словам местных жителей на поклонение сюда приходят не только табасаранцы, но и представители соседних народов.

Однако, что стоит за всеми этими мифами и легендами, почему люди в течение продолжительного времени упорно стремятся сюда для поклонения? У нас нет прямых ответов на эти вопросы. Анналы истории на этот счет не дают разъяснений. Тем не менее есть возможность проникнуть в тайны пещеры другим путем, а именно подвергнув этимологическим процедурам название ее, благодаря чему с высокой долей достоверности можно извлечь из мрака неизвестности необходимые нам сведения.

Язык любой является динамичным явлением, что предполагает изменение его во времени. Однако эти изменения не проходят хаотично, а в строгом соответствии с закономерностями, проявляющихся на разных уровнях языка. Для нас здесь важны фонетические законы, без которых не только не может измениться отдельный звук, но и даже сложившийся порядок его произношения. Именно на этот фактор делается упор в реконструкциях слов исследователи. Сама по себе эта не простая тема, но, чтобы читатель мог понять, о чем вообще в дальнейшем пойдет речь необходимо внести сюда кое-какие разъяснения. Как говорится, это «необходимое зло».

С этой точки зрения в названии пещеры «Дюрхъ» могут быть интересны три момента, а именно: инициальный звук -д, с которого начинается название; фарингализованная соединительная гласная -у1. Согласно правилам табасаранской орфографии на письме, искажая природу языка, его передают через, так называемый, умляативный -уь, например, Уьмар, вместо У1мар). Но мы здесь будем использовать правильную транскрипцию с вертикальной чертой после основного знака -у1; и наконец финальный звук -хъ, который представляет собой показатель местного падежа со значением «за; возле», то есть, если перевести название пещеры, то получится «за Дюр-ом». Финальный -хъ не относится к базовой основе, а является атрибутом грамматики и в процессе анализа больше к нему не вернемся.

Из двух оставшихся наиболее информативной является позиция, связанная с фарингализованнным гласным -у1. Механизм фарингализации заключается в сужении глотки (фаринкса) в нижней или средней области, в результате сокращения круговых мышц глотки и/или смещения назад корневой части языка. Это придает звукам признак «сдавленности» при произношении. В большей или меньшей степени это явление характерно большинству дагестанских языков, в том числе и табасаранскому. 

Для ясности следует отметить, что в литературе относительно природы этого явления пока нет общепринятого мнения, хотя разного рода предположения были озвучены. Со своей стороны, на основе результатов собственных изысканий мы можем констатировать, что данный признак имеет компенсаторный (восполнительный) характер и возникает на месте выпадения из состава слова определенных звуков. При реконструкции для разных фарингализованных звуков восстанавливаются разные разряды нормальных единиц. Так, на месте фарингализованного -у1 реконструируется губной -в с гласным предшествующего превебра, иногда через промежуточную стадию гортанных, а иногда и без этого.

Что касается инициального звука -д, то этимологически он может восходить к, так называемой, аффрикате *дз, в результате расщепления который дает два рефлекса -д и -з.  В дагестанских языках он практически вышел из употребления, из лезгинских в ограниченном количестве слов сохраняется в удинском, в остальных совпал со своими рефлексами.

Так вот, если после всех этих разъяснений обратиться к объекту нашего внимания, то после вычета грамматического компонента -хъ, мы получаем исходную форму в виде «ду1р», в которой на месте -у1 восстанавливается -ав, а на месте д > дз, после чего он приобретает свою с точки зрения этимологии законную форму *дзавур.

Что это нам дает? Думаем, что очень много. А дело в том, что аналогичное образование в форме «дзуар» с внутренней инверсией (из < *дзаур) и со значением «святилище», «святой» имеется и в осетинском языке. На дальнем хронологическом уровне этим словом обозначался «один из отраслевых богов, который подчиняется главному богу».

В осетинском пантеоне все божества и духи подчинены главному богу. Он – небожитель, творец земли и вселенной, незримо пребывающий на небесах и управляющий миром, а проводником его воли являются подчиненные отраслевые божества. Наиболее древним является культ семи богов – Авд дзуары, включающий в себя, особо почитаемых в Осетии божеств – это: Уастырджи, ;фсати, Реком, Ф;лв;ра, Донбеттыр, Уацилла, Тутыр, но в зависимости от районов Осетии состав варьируется.

Одно из древних святилище, посвященное этим божествам, называется Авд дзуары – «семь святилищ, семь святых». Оно расположено на высоком склоне над селением Галиат. Вера в семибожие у осетин имеет древние индоиранские корни и берет свое начало в культуре скифов и сарматов. А по мнению известного советского лингвиста, осетина по происхождению Васо Абаева, этот культ, несомненно, существовал и у алан, который они передали своим потомкам – современным осетинам. Как известно, на бытовом уровне культ языческих божеств у осетин сохраняется в значительной степени до сих пор.

Но какое к этом может иметь отношение пещера в Табасаране? Дело в том, что ираноязычные скифы, затем, сменившие их аланы более тысяча лет контактировали с дагестанскими народами. Район Ауха в Хасаюрте носит имя скифских ахватов, а аланы на столетия держали свое государство в горах по соседству с дагестанскими аварцами. Более того, аланы были активными участниками событий, которые разворачивались на Восточном Кавказе и не только. И это контакты не могли пройти бесследно. Как считают, близкое соседство и постоянные контакты имели следствием тесные этнокультурные взаимовлияния в быту и празднично-обрядовой и религиозной жизни, оставили след в ономастике и языке.
И как подтверждение этому, еще один аланский культовый термин хуыцау – бог (главный в иерархии божеств) сохраняется у лезгин в виде «гъуц1-ар», представляющий собой лексикализованную форму множественного числа на -ар.

Более того, со ссылкой на «Политические и культурные связи Дагестана с иранским миром» Л.А.Чибирова, можно отметить, что у лакцев (с. Кумух) имеется священная гора под названием «Вациллу», где происходило примирение враждовавших джааматов [1:32]. Культ Вациллу у лакцев подробно изучила А.Г. Булатова. Данные сравнительно-этнографического изучения культа Вациллу у лакцев и популярнейшего святого осетинского пантеона  Уацилла (аграрный характер, моления с просьбой о ниспослания дождя, место празднования - высокая гора,  время празднования - третья декада июня, персона, возглавлявшая шествие,   обрядовый танец сапа-цоппай, песни и танцы, сопровождавшие праздник)  свидетельствует о схожести и однотипности функциональных и обрядовых  действий лакского Вациллу и  осетинского Уацилла в том, что речь идет об одном и том же  покровителе. В связи с изложенным небезинтересно отметить, не только созвучие обрядовой песни-танца «цоппай» и лакского «цIупар», но и то, что оба они увязываются с культом грома и молнии, плодородием. [13:63]. По мнению исследователя Л.А.Чибиров, «Даже тысячелетняя давность и сильный покров мусульманства не скрыли аграрную суть праздника Вацилла, не оставили место для сомнения, что культ Уацилла был перенесен со своим ритуалом в соседнюю лакскую среду и утвердился в их быту, сохранив аланскую суть и название.

Алан-осетин и лакцев связывает еще один обряд. У осетин сохранились фразеологизмы, связанные с клятвой  воловьей шкурой: «Кроме как еще клятвой на шкуре быка(вола), ничем другим, очевидно, я убедить тебя больше не смогу»; На воловью шкуру тебе наступил, что ли». У лакцев молодая бездетная вдова совершала обряд - ступить на высохшую шкуру быка и тем самым давала обет до конца жизни не выходит замуж. Поиски параллелей уводят нас в скифский мир.  Лукиан Самосадский в сочинении «Токсарис, или дружба» писал: «Когда скиф получал обиду и желал отомстить обидчику, то приносил в жертву быка, а мясо его кусками раскладывал на шкуру. Хозяин же садился на шкуре, заложив руки на спину, что считался у скифов самой большой мольбой. Каждый желающий мог брать часть мяса, наступая на кожу правой ногой, что означало, что он поможет обиженному по мере сил. Эта клятва считалась у них самой сильной [5:140-141]. Как видно, у скифов обычай приносить клятву на воловьей шкуре является залогом верности клятвы. Упомянутый исследователь считает, что «Такой же смысл имело наступление на шкуру у осетин и лакцев. По всей вероятности обычай попал к лакцам через аланское посредство».

Сравнительно-этнографическое изучение элементов быта и культуры алан-осетин и народов Дагестана расширяет круг параллелей, схожих явлений. Буквально совпадают новогодние  коляды, гадание девушек о суженом, обычай первого визитера, новогодние костры, праздник, связанный с началом весенних полевых работ у осетин и первой борозды у народов Дагестана.

Много общего в обрядах вызывания дождя у осетин и народов Дагестана: откладывание камушек и бросание их в воду, обливание друг друга водой, моления о вызывание дождя, обрядовая кукла, чучело женщины, шествие ряженых по аулу и др. Они свидетельствуют о том, что в далеком прошлом у них сформировались «представления о повелителе атмосферных осадков и в более широком смысле-божестве плодородия». Основа осетинского праздника К;рд;гх;сс;н (букв. «несение трав») и праздника цветов лакцев, лезгин, даргинцев (сбор трав, цветов, доставка их домой, разбрасывание зелени по жилым и хозяйственным помещениям) общая: умилостивить покровителей весеннего возрождения природы, растительного мира. Еще одна параллель. По завершении жатвы осетины оставляли нескошенным небольшой участок, верили, что поле имеет своего родителя, который прячется на этом участке, и если его скосить, то он погибнет. Аналогичное представление о добром духе поля имели лакцы; и они оставляли последний пучок нивы в один сноп нескошенным.

Об этнокультурных контактах сравниваемых этносов в прошлом ярко свидетельствуют и работы языковедов. Согласно данным лингвистики, в лексическом фонде дагестанских языков (главным образом, аварском) имеется около 100 (!) слов, которые квалифицируются как аланизмы. Они присутствуют в религиозной терминологии, в номенклатуре родства, названиях предметов быта, частей человеческого тела, животных, металлов, явлений природы, пищевых продуктов.

Как мы видим теперь, представлены аланизмы и топонимике Дагестана и один из них является рассматриваемый нами культовый термин *дзавур, трансформировавшийся в процессе фонетических процессов в Ду1рхъ. Сохранился он не только в табасаранском языке, но также в форме мн.ч. «зур-ар» в родственном агульском. В с. Рича так называют могилы почитаемых лиц, над которыми возводят какие-то сооружения типа святилищ. Кроме того, как мы думаем, это слово отражено и в лезгинском языке в названиях могилы – «сур» и кладбища – «сурар». Правда исследователь А.А.Селимов в своем «Словаре ориентализмов лезгинского языка» (Махачкала 2001, с. 404), сопоставляя их с арабским сирр 1) тайна, секрет 2. могила 3)  сердце, душа» осторожно прогнозирует о возможных арабских корнях лезгинских слов. Но автор «Словаря…» здесь ошибается. По законам дагестанских языков для того, чтобы звуки -а или -и перешли в -у в слове должен присутствовать лабиальный (губной) элемент. Но в исходной арабской форме этого нет и, следовательно, «сирр» не может трансформироваться в «сур».

Таким образом, завершая тему, можно предположить, что пещера Дюрхъ еще в древности служила местом поклонения. Хронологически это можно отнести к началу новой эры, когда на политической карте Восточного Кавказа появляются ираноязычные племена аорсы, роксоланы, алланы и т.д., у которых местные племена заимствовали некоторые обрядовые действия. Не исключено также, что пещера служила естественным капищем, где хранились местные языческие божества, что и определило на многие века вперед сакральное значение данного места. Ведь не случайно, что в одном из своих значений осетинское «дзуар» наряду с «божество» означает и «святилище».

Упомянутый в статьи доктор исторических наук М.Р.Сефербеков поклонение пещере Дюрхъ включает в сюжет мифа об умирающем и воскресающем боге с типологическим рядом «жизнь - смерть» и одновременно с этим полагает, что в религиозном сознании древних людей она могла ассоциироваться с местом зачатия, рождения и погребения, источником и концом, а также входом в другой мир. Но нам думается, что это несколько утрированная оценка. Дагестанским народам не были характерны такие представления в отличие от оролатрия - почитания гор, что лишний раз доказывает заимствованный характер поклонения пещере Дюрхъ.


Гаджи Алхасов